Часть пятая
Первый удар доверили сделать Вове, как гостю. Вова неожиданно для себя обнаружил, что бита очень тяжёлая. Он с трудом поднял эту палку, махнул ею в сторону падающего мяча, но мяч упал раньше на землю, чем Вова закончил движение биты. Витьша, подбросивший ему мяч, благосклонно засмеялся. Вова хотел, было, бежать, но Егорша схватил его за руку.
-Куды? Стой у черты и жди! Витьша не промахнётся!
Ударяли по мячу так же неудачно и все остальные в команде Егорши к общему веселью. Нюрка, подружка Аньки, своим ударом добросила мяч до противоположной черты, но никто из команды не побежал. Вся команда Егорши, которую Вова сосчитал до трёх раз три раза, терпеливо ждала, когда биту возьмёт в руки Егорша. И эта минута настала! Егорша поплевал на ладони, взял в руки биту и стал ждать. Витьша, зная наперёд, что произойдёт дальше, попытался схитрить, подбросив мяч невысоко. Но Егорша стоял как вкопанный.
-А ну давай ещё раз! - приказал он таким повелительным тоном, что Витьша не стал лукавить и подбросил мяч, как надо. То, что мяч полетел прямо в Каму, Нюрке ясно стало сразу, потому что она возглавила пешее движение всей команды Егорши к дальней черте пешком. Вова сначала побежал, но видя, что никто не торопится, тоже пошёл рядом около черноволосой Нюрки. Та, смеясь, подмигнула ему:
-Никак, мяч-то в Каму угодил! Анька, вон, бежит. Не остановится!
Они точно таким же шагом вернулись назад. Мяч действительно в воду канул! Потеря мяча, конечно, расстроила и Егоршу. Он возглавил поиски мяча уже обеими командами, потом махнул рукой и ушёл.
-Где теперь такой мяч-то найдёшь? - гнусавил Витьша. Сеньша и Петьша ему вторили, а Анька расшумелась громче всех.
Мяч действительно потерялся, так как улетел в Каму, течение понесло его от берега в сторону острова. Среди волн-барашков и отражений растительности чёрный мяч из губки, едва возвышающийся над поверхностью воды, обнаружить ни быстрой Аньке, ни её подвижным помощникам не удалось.
-Перестарался Егорша-то! - озадаченно проронил Сеньша. - Видно, мяч попал на твёрдую землю и отскочил хорошенько. Раньше-то такого не было! Ничего, ребята, губковая кишка ещё есть, вырежем новый мяч!
Вся группа ребятишек уселась на длинное бревно у плетня крайнего дома улицы, упирающейся в Каму.
-Сеньша, попроси Егоршу быстрей вырезать новый-то мяч! - сказала Анька. - Позовёте, когда готово будет.
-Ладно, позовём, - уныло отозвался Сеньша.
Вова пошёл берегом к дому бабушки. Петьша крикнул:
-Слышь-ка, Вова! Ты и завтра приходи! Мы в "чижика" играть будем!
-Ладно, приду! - отозвался Вова и поплёлся дальше.
Старуха встретила его у ворот.
-Вот и день прошёл, - пробасила она. - Скотину я напоила, морковку прополола, осоку сжала, пусть новая вырастет. Лепёшки тебе напекла и молочка парного приготовила.
-Я не люблю парное, я холодное молоко люблю, - закапризничал Вова.
-Пошто так? - спросила старуха, нахмурясь. - Телёнок-то вон как быстро растёт с парного молока. А дай ему холодного, так и пить не станет. Ну да ладно. Холодное так холодное. Идём в избу-то.
Вова побежал впереди бабушки, радуясь, что во дворе уже нет коровы и козы. Овцы его не сильно пугали, но их нервное передвижение по двору было не совсем приятным. Вове казалось, что они путались одна с другой в хаотическом беге и могли ударить его лбом.
Курицы уже сидели на насесте, и их полусонное кудахтанье ещё слышалось из-под навеса.
Вечер в июле наступал медленно, но в избе и в солнечный день было не так светло, а как только солнце закатывалось за возвышенность, на которой в километре от деревни стояло село Гольяны, сумрак выползал из-под лавочки, из-под стола и резного стула всё выше, вплотную приближаясь к оконцу. Только у маленького оконца Вова ещё мог разглядеть поджаристые лепёшки, лежавшие горкой в глиняной чашке. Кошка Мурка колечком устроилась на лавочке, и чтобы Вова ненароком не сел на неё, громко мяукнула.
Стараясь её не задеть, Вова сел к столу, взял рукой лепёшку, подул на неё, чтобы не обжечься, и стал нетерпеливо откусывать, катая горячие кусочки во рту.
-Погодь маленько, молока налью из погреба! - сказала старуха. Она вышла из избы. Когда она вернулась и налила из глиняной крынки в железную кружку молока Вове, он уже доедал вторую лепёшку. Молоко было настолько вкусным, что Вова выпил его залпом и сказал просительным тоном:
-Бабушка, я ещё хочу молочка!
Старуха налила молока в его кружку, стала смотреть на него, уперев локоть правой руки в стол, а ладонью обхватив щеку.
-Уж не последний ли годочек молочко-то, внучек, тебе досталось, этта, попить? - басом, который не вязался с такой печалью, не то сказала, не то спросила старуха. - Ой, чую я,
коли редьку моё нутро принимать не станет, помру бесславно, и всё прахом пойдёт. - монотонным голосом проговорила она.
Вова, набивая желудок из последних сил, становился всё равнодушнее к смыслу жизни. Голос бабушки не столько его пугал будущей бедой, сколько убаюкивал. Его душа начинала потеть, лёжа на сытных лепёшках, купаясь в холодном, вкусном молоке.
-Ты, бабушка, не ешь редьку! Ты ешь лепёшки и пей молочко! У меня нутро тоже не принимает редьку, а лепёшки и молочко принимает! И яички я бы тоже поел. А ещё я хочу сметаны! Бабушка, а у тебя сметана бывает?
-Ох, внучек, сметана-то для масла нужна. Я маслом-то повинность сдаю. С молочка-то сливки сниму, сметану, значит. Из неё воду выгоню, и масло сделается. Можно бы и молоком сдавать, да каждый день до заготконторы с вёдрами непосильно мне ходить.
А масло, оно места мало занимает, не прольётся, коли паду по своей нарасторопности.
Ну, вот, опять сон на меня навалился. Пойду-ка, прилягу на своё лобное место. Эх!
Кряхтя, старуха лезет на печку. Вова тоже снимает штанишки, рубашонку и ныряет под одеяло, сшитое из небольших лоскутков грубого, льняного полотна серого цвета. На подушке, набитой соломой, наволочка из цветного ситца - подарок бабушке от мамы Вовы на день рождения.
Вова опять не спит, долго смотрит в тускнеющее оконце.
продолжение следует
http://www.proza.ru/2012/03/18/59
Ижевск, 1983 год