Я знал куда идти. С момента как я понял, что я должен делать, во мне словно бы проснулись силы, проснулась связь с ним. Это было высотное здание в сердце города, и я шел туда, словно ведомый какой-то нитью, натянутой между мной и моим братом. Он был близко, где то в получасе ходьбы. И пока я шел, я думал. Мои мысли было обращены к прошедшему разговору с бывшим священником, к разговору с братом, к разговору с Уриилом. Все эти трое говорили об одном и том же с разных концов, и все это было связанно.
Господь сотворил человека по образу и подобию своему, наделив его душой. Но как же тогда человек обрел душу столь отдаленную от него и столь похожую одновременно. Ангелы, например не имеют души. Вернее они сами душа, а вернее только половина ее, одна сторона медали. Мы не можем думать о плохом, или делать плохое, и даже сейчас мой брат был уверен, что поступает правильно, и старается исправить упущение отца. Мы все есть часть отца, каждый ангел слеплен из кусочка самого бога, но в отличие от суждения людей, мы не светоносны до идеала. Как демоны могут творить добро, заблудившись в оттенках серого, так и ангелы могут творить зло. Оттенки серого это запутанный духовный лабиринт, состоящий из тех черт человека, которые являются и хорошими и плохими одновременно. Как, например самолюбие. Человек с избытком самолюбия превращается в эгоцентрика и нарцисса, а человек с недостатком оного становиться неуверенным и бесхребетным тюфяком. Брат же мой заблудился в таком понятии как идеальность, таких людей называют перфекционистами. Это весьма стремительные люди, которые достигнут идеала в том к чему стремятся. Но порой не разбираются в методах достижения цели, и итогом этого стало изгнание моего брата, и меня, и смерть Виктории. Скольких он еще убил? А скольких придется в ходе налаживания мирового порядка. И он действительно мог достигнуть своих целей, будучи человеком, и имея пусть только тень от силы ангела.
За время своей жизни на земле я все время задавался вопросом, кто же такие люди, и как отец создал нечто настолько свободное в выборе, и почему этот выбор считается настолько священным? И почему падших ангелов и демонов ссылают именно сюда? Наверное, только теперь я, наконец, понял, в чем смыл этого. Мир людей это настоящий лабиринт оттенков серого, где чистого зла и чистого добра абсолютно нет. В этом лабиринте ты выбираешь свой путь, и только ты сможешь заблудиться в нем, или найти выход, а сам по себе мир это невероятно огромная подсказка для поиска выходов из него. Так я, оказавшись здесь, впал в уныние, но пошел искать способ выжить, и из туннеля в туннель выходил к новым ступеням, от самого падения до жизни у Вики. Мои боль, непонимание и страх были искуплением за то, что я отдался на искушение стать больше и значимее в глазах брата и отца. Мои принципы были сломлены, потому что были хрупки, но теперь я этого не допущу. Я шел, дабы сделать то, что должен, несмотря на то, что он мой брат.
Остался последний вопрос, а именно откуда берется эта свобода выбора человека. Как ангелы не выбирают, а делают, так и демоны, по сути, всегда идут одним путем. Мы служим нашим отцам, и отход от его мнения считается, да и является ошибкой, потому что на нем стоит закон мира. Но люди, они совсем другие, в них есть начало и сострадания, и жажда силы, и боль и счастье, и эгоизм, и жестокость, и любовь, и самоотверженность. В людях соединены добро и зло, и если так подумать, то я могу, лишь предположить, что лабиринты оттенков серого это не творение божье, потому что к его созданию приложил руку и Князь Тьмы, и Люцифер, и ближние его, в равной степени, сколько Бог, Михаил и прочие. Человек в равной степени и ангел, и демон, и скорее всего, является ими обоими. Потому то и среди ангелов и среди демонов ходит слух, что никого из отцов нет с ними. Все они целиком растворились в лабиринте оттенков серого. Зачем? Я не отвечу. Но кое что я знал теперь точно. Они оба дали мне разрешение на применение силы и изгнание моего брата к демонам. Это врятли сделает его демоном, но это будет для него очень жестоким наказанием. И я не хотел этого делать, но отступить от принципов я не мог. И потому я решил дать ему один шанс одуматься. Все же он мой брат. Как жаль, что это озарение пришло ко мне так поздно. Мне действительно нахватает Вики, и может быть я должен был ее спасти, но не смог. Я, конечно, люблю людей, я с этим родился, и всегда таким буду, но в ней я видел нечто большее, некий идеал, через который я смотрел в человечество, нечто дающее мне надежду. Но священник, вероятно, был прав, и есть вещи, которые случились, и раз так, значит так должно быть.
Передо мной стоял дом. Высокий, и в предрассветной тишине казавшийся мрачным. Я не думаю, что меня сюда пустили бы, потому я решил немного сжульничать. Закрыв глаза, я сконцентрировался на шрамах на моей спине, которые сразу отозвались болью, как только я обратил на них внимание, и сказал то, что должен был сказать еще, когда понял что люди, по своему счастливы на земле независимо от обстоятельств.
- Прости меня отец, я действительно сглупил, поддавшись на уговоры и усомнившись в тебе. Я принял твое наказание, но прошу помощи в исправлении моих ошибок. Верни мне крылья, что бы я исполнил твою волю.
Это было дерзко, и нагло, простить что-либо в моем положении, и я не ожидал, что нечто произойдет, но надежда все, же оставалась. Я ждал минуту, две, пять, десять. Но ничего не происходило. Я уже собирался идти искать пожарный ход, что бы как ни будь его взломать, когда сзади меня окликнул приятный женский голос, парализовавший меня на месте.
- Здравствуй. – Тихо произнесла Вика, что в предрассветной тишине для меня стало словно бы молнией. Я медленно и с трудом обернулся, и увидел Вику, скрывшую свое обнаженное тело под сложенными перед собой, белоснежными крыльями. Она улыбалась, и в глазах ее бегали азартные огоньки.
- Я думала ты уже и не позовешь меня. И как видишь, я исполнила свою мечту, и даже раньше тебя.
Я молчал, а в моей голове молнией бегали мысли о том, что я был прав, о предназначении и вине, о лабиринтах и отцах. Вся моя неуверенность вдруг обратилась в решимость и смелость. Бог подарил мне надежду, и Викторию. Осталось оправдать его ожидание и принести ему победу. Не мою над братом, а света над тьмой.
- Я люблю тебя. – В голове моей бились мысли, и все они в итоге выстраивались только в эту фразу. Я любил людей, за их стремление к мечте и успехи, несмотря на идущие до этого неудачи. Я любил отца за доброту и прощение, за заботу и свет. Я любил ее, как может человек любить человека, и человек любить ангела пришедшего на помощь, и ангел любить ангела.
Она улыбнулась, подойдя ко мне, обняла меня за талию, и ответила – держись крепче, нам надо спешить. – Я крепко обнял ее. Несмотря ни на что, в моей голове проскочила мысль, что ее кожа нежная и такая приятная.