Глава тринадцатая
Я добралась домой только к шести часам, усталая, голодная и расстроенная. Сегодня я узнала много нового, только не видела в этом никакого смысла. Теперь всё стало ясно – Арзамасова убил Климов, но он то ли не хочет, то ли не может признать очевидное. Эта проблема для психологов и психиатров, а вовсе не для сыщиков. И ведь как обидно! Обычно, получив хоть какую-то зацепку, я просто кипела от энтузиазма. А тут их целая куча! Но в данном случае эти зацепки бесполезны. Я, конечно, любопытна, но любопытство ради любопытства это не про меня. Новые сведения мне нужны для того, чтобы разгадать загадку, но, как недавно выяснилось, никакой загадки нет. Тяжело вздохнув, я пошла варить пельмени, на большее сил не осталось. Мысли ворочались в голове очень медленно, будто нехотя. Мне, привыкшей к одиночеству и совсем недавно тосковавшей по нему, вдруг захотелось с кем-нибудь пообщаться, и лучше всего, с Максом. Он с утра не объявлялся, но и я не спешила ему звонить, так как еще не решила, стоит ли сообщать о своем открытии насчет Дмитрия. Что же делать? Только плотно поев, я немного успокоилась и приняла окончательное решение: обо всем расскажу, когда он вернется домой.
В голове пробежало смутное предостережение: ничего не скрывай, а то пожалеешь, но я старалась его не замечать. И все-таки на душе было муторно. Мне и прежде приходилось что-то скрывать от Макса, иногда это сходило мне с рук, иногда приводило к неприятностям, но тогда я была просто его сотрудницей, а теперь еще и женой. Такую скрытность он может расценить как предательство. Я бы на его месте именно так и расценила. Однако что-то удерживало меня от звонка. В это время зазвонил мобильник, я в смятении потянулась к нему, но это был не Макс, а Дмитрий. Он вежливо поздоровался и сказал, что, не дождавшись обещанного звонка, решил позвонить сам.
- Может, поужинаем где-нибудь?
Я ответила, что уже поужинала, а обсудить новости можно и по телефону и рассказала о встрече с Лерой, приведя Дмитрия в полное замешательство. Он не подозревал, что его друг вел жизнь монаха, хотя теперь понимает, что мог бы и догадаться. А если бы догадался, то не помчался бы в бешенстве к нему домой тем вечером, и вся его жизнь сложилась бы по-другому. Ему впору было рвать на себе волосы. Я мимолетно ему посочувствовала, но тут же себя одернула. К клиенту, как и к прочим фигурантам расследуемого дела, нужно относиться отстраненно, чтобы не терять объективность, никаких симпатий и антипатий.
- Кто же был Ольгиным любовником? – задал Дмитрий самый мучительный для него вопрос.
- Пока не знаю, мы пытаемся это выяснить, - сухо отозвалась я. – Работаем, не покладая рук. Понимаю, расследование продвигается медленно, слишком много времени прошло, но мы тебя предупреждали. Ты можешь остановить его в любой момент.
Он меня перебил:
- Я никого не тороплю. Давай завтра вместе пообедаем.
Я невесело рассмеялась:
- Дима, когда идет расследование, я без необходимости никому ничего не обещаю. Понятия не имею, где и когда завтра буду обедать, и буду ли вообще. Ты не обязан меня развлекать, подкармливать и куда-то приглашать. У нас деловые отношения.
- И только?
- Да, и только. Перед твоими друзьями мы изображаем нечто другое, но самих себя незачем обманывать. У нас чисто деловые отношения.
- Всё понял. Меня поставили на место, - усмехнулся он.
- Я позвоню тебе, когда появятся новости или дополнительные вопросы, - сказала я, игнорируя его высказывание.
Закончив разговор, я посмотрела в окно. Несмотря на относительно поздний час, на детской площадке гуляли двое малышей в сопровождении родителей. Отец качал одного на качелях, а мать следила за тем, чтобы второй не свалился с лесенки. Затем мужчина подхватил своего подопечного и поставил его на лесенку рядом с сестрой или братом, а сам на мгновение прислонился к щеке жены. С четвертого этажа мимику разглядеть было трудно, но в целом эта сценка производила сильное впечатление. У меня почему-то защемило сердце. Может, мама права – пора заканчивать играть в сыщиков и подумать о семье в ее полноценном воплощении?
Мои мысли переключились на Макса, и тут же раздался его звонок:
- Милая, как дела?
- Сегодня встречалась с Лерой.
- Я не о том. Как твои дела? Часто меня вспоминаешь?
- Три раза в день.
Макс хохотнул:
- А я вспоминаю тебя один раз в день, зато непрерывно. - Я тоже рассмеялась, потом все-таки поведала о встрече с Лерой.
- Надо бы уточнить, что приключилось с той девушкой, - задумчиво произнес Макс. - Почему она утонула? Вдруг кто-то из ее родственников, узнав о причастности Арзамасова к ее смерти, решил с ним расправиться?
- Спустя тринадцать лет? – усомнилась я. (Столько времени прошло со дня гибели Тани на тот момент).
- Почему бы и нет? Для мести нет срока давности.
В это время раздался громкий женский голос, кокетливый и немного хрипловатый:
- Макс, ты скоро? Мы тебя уже заждались.
- Я занят, с женой разговариваю, - весело отозвался Макс. – Присоединюсь к следующему тосту.
- О, ты времени даром не теряешь! – выдохнула я.
Макс тут же меня перебил и сказал, что сейчас находится в помещении местного РУВД, где отмечают день рождения одного из сотрудников. Его уже успели свозить на рыбалку, на местную речушку, облачив в какие-то обноски и дав в руки удочку. Ему даже удалось поймать пару рыбешек. Теперь вот пригласили на день рождения. Он согласился, ведь все равно нечего делать, но напиваться не собирается, так что я могу спать спокойно.
- Я и так спокойно сплю.
- Зато я почти не сплю, - тихо сказал он. – Беспокоюсь за тебя и… очень скучаю.
В общем, разговор закончился на возвышенной ноте, после чего Макс отправился праздновать чей-то день рождения, а я прошла в гостиную и включила телевизор. Однако, как это часто случается, ничто меня не заинтересовало. Я не трудоголик, но когда ведется сложное расследование, все мои мысли сосредоточиваются на нем. Вот и сейчас, несмотря на сегодняшнее открытие, мои мысли возвращались то к Центру семьи и ребенка, то к разговору с Лерой. Макс считал, что следует копнуть историю с утонувшей девушкой. Мне же не хотелось заниматься археологическими раскопками, ведь с момента ее смерти прошло больше двадцати лет. Да и нужно ли? Гораздо интереснее и злободневнее было бы узнать, зачем Дмитрий обращался в психологическую службу. Вдруг он не имеет никакого отношения к той группе тяжких преступлений? Может, они с Роксаной обращались к семейному психологу? Это предположение меня воодушевило, и я стала думать, как лучше прояснить ситуацию. Ведь зацепка была – Роксана.
Я уже почти полностью утратила связи с бывшими однокурсницами. Правда, с Алей Поповой мы встречались в прошлом году. Она сама мне позвонила и ужасно смущалась, передавая предостережение некой прорицательницы Евдокии о грозящей мне опасности. Евдокия оказалась права, я едва не погибла, и «плохой человек» был рядом со мной, но теперь всё в прошлом.
Я посмотрела на часы: половина десятого. Еще не слишком поздно звонить Але. Насколько мне известно, она часто задерживается на работе. В отличие от меня Аля серьезно занимается своим образованием – учится в аспирантуре и работает над диссертацией. Она постоянно появляется на нашем факультете и со многими общается. Аля именно тот человек, который мне нужен, чтобы хоть что-то узнать о Роксане. Я набрала ее номер.
- Нина, привет! – удивленно протянула она. – Какими судьбами? Надеюсь, предсказание Евдокии не сбылось?
- Сбылось, еще как сбылось, - ответила я. – Правда, я уцелела, но звоню по другому поводу.
- Догадываюсь, что по поводу. Просто поболтать ты никогда не звонишь, впрочем, как и я. Ты не очень торопишься? Можно я перезвоню тебе минут через десять? А то только что ввалилась в квартиру, хочу переодеться и хоть что-то засунуть себе в рот.
- Переодевайся, подкрепляйся, я подожду, - улыбаясь, отозвалась я.
Опять я поймала себя на том, что мне приятно общаться с Алей, надеюсь, как и ей со мной. В то же время я прекрасно понимала, что как только мой вопрос будет решен, мы опять расстанемся на неопределенное время, чтобы когда-нибудь встретиться, случайно или по делу, и обрадоваться друг другу. Через пятнадцать минут она перезвонила:
- Я вся внимание, - сразу сказала она.
Я тоже не стала ходить вокруг да около.
- Помнишь, на первом курсе с нами училась Роксана - красотка и всё такое? Забыла ее фамилию.
- Никифорова, - подала голос Аля. – И чем тебе досадило это Чудное Виденье?
По ее тону я догадалась, что Аля не испытывает к ней особой симпатии.
- Не мне, а моей подруге, - соврала я. – Они пересеклись по одному делу. Только это не моя тайна, поэтому не могу сказать подробнее. Просто я увидела их вместе и удивилась. Подруга сказала, что у нее другое имя, - самозабвенно врала я, - но я уверена, что не ошиблась.
- Конечно, не ошиблась, внешне она мало изменилась. А вот имена она часто меняет, насколько мне известно.
Я потрясенно замолчала. Я ведь ляпнула насчет другого имени наугад, чтобы объяснить придуманную ситуацию. Неужели попала в точку? Постепенно Аля всё мне рассказала. После первого курса Роксана перешла на дневное отделение на клиническую психологию, куда после нее через два года последовала и Аля, так что последние годы они учились в одной группе. Роксана была очень красива и не только знала об этом, но и умела пользоваться своей красотой. О ее романах с преподавателями было много сплетен, правда, доподлинно ничего известно не было. Она была не без способностей, но звезд с неба не хватала, а вот амбиции были большими. Она хотела сделать карьеру и выйти замуж не просто за богатого человека, а за ученого с мировым именем. Предполагалось, что ученый такого масштаба само собой не может быть бедным.
Поставив цель, Роксана шла к ней напролом. Однако первая попытка вышла неудачной. Молодой кандидат наук оказался не таким перспективным, как она думала, да и с богатством было негусто, так что надежд не оправдал, разве что помог ей поступить в аспирантуру. А, может, дело и в другом – в это время на факультете появился новый персонаж, который соответствовал всем ее требованиям. Сорокалетний профессор, имеющий степень доктора, как в психологии, так и в психиатрии, к тому же, десять лет проработавший за границей – в Америке и в Германии.
- И с чего его потянуло на Родину? – спросила я.
- Так у них принято. Он ведь и оттуда не увольнялся, месяц там, месяц сям. Он свободно говорит по-английски и по-немецки. Говорят, у него собственный дом в Америке, насчет Германии не знаю, но в Питере он уже обзавелся престижным жильем.
В общем, Роксана быстро смекнула, что к чему, и, подкорректировав тему диссертации, подъехала к новому профессору. Он стал ее научным руководителем, а она теперь у него на подхвате.
- На чем специализируется этот профессор и дважды доктор?
- Криминальная психология, - пояснила Аля. – Что-то насчет посттравматического синдрома у жертв тяжких преступлений и у самих преступников. Лечение групповой психотерапией, объединив противоположные полюса.
- А какова роль Роксаны? Зачем ей менять имена?
- Ты представляешь эту компанию? Например, сидят рядом – насильник и жертва изнасилования. Как думаешь, у них получится диалог? Вряд ли. Вот тут-то на сцене и появляется Роксана - Прекрасное Виденье с жалостливой историей. Она начинает говорить о себе, втягивает в обсуждение других. Коветковский тоже не дремлет, он ловкий манипулятор. И вот, в аудитории уже нет врагов, они одна дружная семья, сочувствующая и переживающая за Прекрасную Жертву. Жертва отвечает им взаимностью, интересуется их делами, и дело пошло… Все секреты выплывают на поверхность.
- Значит, фамилия вашего гения Коветковский? – с замиранием сердца уточнила я.
- Коветковский Владимир Васильевич, - дала развернутый ответ Аля.
Еще меня интересовало, как он набирает свои группы. Тут выяснилась одна интересная подробность. Никаких объявлений в интернете или еще где профессор не дает. К нему записываются по рекомендации, либо врачей, либо адвокатов.
- А причем здесь адвокаты? – удивилась я.
Аля знала ответ и на этот вопрос. Коветковский уже полтора года практикует в Питере и за это время обзавелся многочисленными связями. К нему обращаются для всевозможных консультаций. Например, он может порекомендовать, в каком ключе следует преподносить на суде ту или иную информацию, или как вести себя обвиняемому, чтобы произвести наилучшее впечатление на судью и присяжных.
- Но это же незаконно! – возмущенно воскликнула я.
- Всё вполне законно, - возразила Аля. – Прокурор делает то же самое, только с противоположным знаком. Пытается представить обвиняемого в невыгодном свете, преподнести улики, сопроводив предвзятыми комментариями. Немного подумав, добавила: - Частенько наш гений оказывает помощь, помогая выйти из стресса, преодолеть последствия тяжелого судебного процесса, причем, весьма успешно, так что адвокаты стоят к нему в очередь и в сложных ситуациях рекомендуют своим клиентам обращаться к нему.
- Ты так хорошо информирована, - восхитилась я, - просто удивительно.
- Ничего удивительного нет, - отозвалась Аля, - мы много лет на одной кафедре толчемся. У нас все всё друг про друга знают. Шпионство поставлено на широкую ногу. Залезть в чужой стол или компьютер – практически норма. В общем, соперничество и зависть идут рука об руку.
Я просто не знала, как отблагодарить Алю за столь исчерпывающую информацию.
- Не переживай, - сказала она. – Свои люди – сочтемся.
- Если тебе что-то понадобится, звони в любое время! – горячо заверила я.
Аля усмехнулась:
- Ты теперь не имеешь отношения к психологии, так что вряд ли мне понадобятся твои услуги, но всё равно спасибо. Может, позвоню когда-нибудь, мне нравится с тобой общаться.
Сегодня определенно было информационное пиршество. Столько дней, и даже недель, мы собирали сведения по крупице, сегодня они хлынули мощным потоком. Но есть ли в этом смысл? Через некоторое время поняла, что смысл всё же есть. Теперь, зная роль Роксаны в психологическом тренинге, ее тесные отношения с Дмитрием кажутся подозрительными. Вряд ли она раскрыла перед ним свое инкогнито. Это поставило бы под удар ее работу и отношения с Коветковским. Значит, она обманывает его! Неизвестно, какую историю наплела Роксана, но наверняка Дмитрий считает, что у них схожие проблемы, что их и сближает. Но это ложь! А вдруг он в нее по-настоящему влюбился? Тогда его ждет смертельный удар. Теперь мне стало понятно, почему он не познакомил ее со своими друзьями – она этого не хочет. Когда занятия группы закончатся, она исчезнет. Ему будет трудно пережить такое. Неужели Роксана этого не понимает? Наверняка понимает. Тогда зачем? Если она действительно такая корыстная, как утверждает Аля, Дмитрий вряд ли мог ее заинтересовать. У него судимость, расстроенное здоровье и неясные перспективы. Нет, здесь какой-то другой интерес. Как вообще он угодил в эту странную группу?
И тут всё встало на свои места. На занятия к Коветковскому с улицы не попадают. Пациентов рекомендуют врачи и адвокаты. Сомнительно, что Дмитрий обратился к психиатру, значит, его туда направил адвокат. Олег! Именно он явно и неявно руководит жизнью Дмитрия в последние годы. Мне стало тревожно, будто я оказалась у какой-то опасной черты. Наш клиент, который, судя по всему, водит нас за нос, сам оказался жертвой непонятных интриг. Нужно его спасать. Как это сделать, я не знала, поэтому сразу потянулась к телефону, чтобы позвонить Максу. Позднее время меня не остановило, и я набрала номер мужа. Но он не ответил, похоже, закутил. Я неприязненно подумала: С какой стати его там встречают, как принца – возят на рыбалку, приглашают на вечеринки… ? Впервые за время замужества во мне закопошилось недоверие.
С самого утра, недовольная и Максом, и ходом расследования, я отправилась в офис, решив навести справки об утонувшей девушке. Что бы я сейчас ни думала о своем муже, в профессионализме ему не откажешь. Если он считает, что в том направлении могут быть перспективы, надо проверить. Теперь отказ от расследования не казался мне столь обоснованным, как накануне. Сам Олег, или кто-то другой через него, пытается оказывать на Дмитрия давление. Это очевидно. Конечно, есть вероятность, что всё вполне невинно. Если Олег действительно на сто процентов уверен в виновности Дмитрия, он мог с самыми лучшими намерениями отправить его к психологу, чтобы тот помог другу избавиться от заблуждений. Но вот личные отношения Роксаны и Дмитрия в эту невинную картинку не вписываются. Да и о других подозрительных эпизодах нельзя забывать. Я надеялась, что хоть что-то прояснится после разговора с Пинком. Не то чтобы с энтузиазмом, но с некоторым воодушевлением я приступила к работе.
Мне было известно название лагеря и, вычислив год, когда Арзамасов там отдыхал, я сделала несколько звонков, чтобы навести справки о несчастном случае с девушкой Таней. На быстрый ответ надеяться не приходилось. Было неизвестно, какому ведомству принадлежал лагерь, а поскольку те времена были смутными, документация могла и не уцелеть. Более того, я не уточнила у Леры, где именно располагался лагерь. Хорошо, если в Ленинградской области, но ведь и в Псковской, и в Новгородской областях есть прекрасные озера и вполне возможно, что тот лагерь располагался на берегу одного из них. Впрочем, на данный момент я сделала всё от меня зависящее, и с чистой совестью переключилась на Коветковского, прибегнув к помощи интернета. Количество ссылок на него просто зашкаливало. Он был не только известным ученым, но и очень плодовитым. Его статьи, статьи о нем, стенограммы его выступлений на различных конференциях и семинарах… От обилия информации голова шла кругом. Публикаций на английском языке было еще больше.
Я ознакомилась лишь с одной небольшой статьей на русском языке. Меня привлекло ее название «Вина и ответственность». Она была написана для популярного журнала, так что замысловатая терминология отсутствовала, и в ней всё излагалось доступным языком. Суть ее была очень простой и немного отдавала религией. Если ты совершил нечто ужасное, утверждалось в статье, это еще не значит, что жизнь закончилась. Ты должен осознать то, что совершил, и попытаться понять, почему это сделал. Если понял, значит, ты на полпути к победе. О раскаянии впрямую не говорилось, но как бы подразумевалось. Итак, первая часть тернистого пути – осознание вины, а вторая – осознание ответственности за содеянное не только перед другими, но и перед собой. Вторую часть Коветковский считал более трудной и предлагал преодолеть ее в сопровождении опытного психолога. Он не упоминал об епитимьи и самобичевании, но предлагаемые им меры духовного врачевания очень их напоминали. Большой разницы между религиозными обрядами и психотерапией я не видела, но статья почему-то произвела на меня неоднозначное впечатление, и некоторое время я пребывала в задумчивости.
Макс объявился только в двенадцать:
- Милая, я только что проснулся и увидел, что ты мне ночью звонила. – Он сделал паузу, но я молчала. – Прости! Я вчера немного перебрал, не помню, как до гостиницы добрался…
- Чего еще ты не помнишь? – подала голос я.
- Ниночка, родная, о чем ты! Разумеется, я всё помню, только конец как-то смутно… но не думаешь же ты, что я…!
- Ничего ТАКОГО я не думаю, просто пытаюсь оценить размеры морального ущерба. Кстати, а что у вас на сегодня намечено - свадьба, поминки, а может, крестины?
- Ничего не намечено. Хотя… Костя говорил, что его друг открывает собственный ресторан. Думаю, это не ресторан, а какая-нибудь забегаловка. Но я туда не пойду! – яростно воскликнул он.
При этом в его голосе проскользнуло явное отвращение к подобным мероприятиям, что однако не произвело на меня должного впечатления.
- Да иди ты, куда хочешь. – Эти слова вырвались сами собой, и я ужаснулась. Я вела себя, как типичная сварливая жена с полувековым стажем, поэтому примирительно добавила: - Только веди себя прилично.
Макс был не в форме, поэтому тонкие оттенки были ему неподвластны, зато суть он уловил правильно.
- Ты и правда не возражаешь?
- Не возражаю. Надеюсь, два дня подряд ты не станешь наступать на одни и те же грабли.
Макс в восторженном тоне объяснил мне, какая я хорошая и понимающая, и что он это очень ценит и никогда не подведет меня. Мне еле удалось вставить несколько слов о работе. Я сообщила, что раскинула сети, чтобы хоть что-то узнать о девушке, утонувшей уже двадцать один год назад. Он мои действия одобрил, но новых поручений не дал и даже велел расслабиться и отдохнуть, чтобы быть в полной боевой готовности к его возвращению.
После разговора с ним, невесело усмехнувшись, я уставилась в окно. Мое внимание привлекло необычное многолюдие. Примерно тридцать туристов, судя по виду, иностранцев, что-то громко обсуждали и пялились по сторонам. В нашем переулке не было никаких архитектурных шедевров и, несмотря на близость к Невскому проспекту, туристы сюда редко заглядывали. Я заинтересовалась и открыла окно. Слышался громкий голос экскурсовода. Похоже, он говорил по-шведски. Мое появление в окне не осталось незамеченным, какой-то мощный дядька под два метра ростом весело замахал мне рукой. Я ответно помахала, затем уже вся группа, радостно улыбаясь и гомоня, замахала мне чуть ли не всеми конечностями. Выглядело это довольно комично. Я послала туристам воздушный поцелуй, вызвав восторженную реакцию, затем закрыла окно и, на всякий случай, опустила жалюзи.
Эта забавная сценка некоторое время удерживала мое внимание. Что понадобилось здесь туристам? Возможно, осмотр достопримечательностей стал казаться слишком банальным, и теперь проводят экскурсии типа «Как жил и где обитал рабочий люд»? Или «Типовая застройка такого-то века»? Вполне возможно. А, может, тут все-таки притаились какие-то шедевры, которых я не замечаю? Что я вообще знаю? Я поняла, что я мало чего знаю, а понимаю и того меньше. Эти мысли неизбежно вернули меня к расследованию. У меня имелась куча сведений о нашем клиенте и его окружении. Но разве сейчас я понимаю больше в этом запутанном деле, чем в самом начале расследования? Ничуть. Единственно, что изменилось, так это мое настроение. От оптимизма ничего не осталось, зато возникло ощущение опасности. Вчера я это отчетливо ощутила, когда додумалась до того, что Олег послал Дмитрия к психологу с какими-то тайными целями.
И ведь что обидно. Сегодня я была настроена всё рассказать Максу и спросить у него совета, но он оказался к этому не готов. Что же делать - выжидать? Впрочем, у меня на плечах тоже имеется голова, а не кочан капусты, так что как-нибудь управлюсь.
Мои самонадеянные рассуждения прервал звонок Дмитрия:
- Здравствуй, Нина, - сдержанно поздоровался он.
- Здравствуй.
- Надо поговорить.
- Я тебя слушаю.
- Не по телефону.
- Что-то случилось?
- Да.
Наш разговор больше напоминал обмен смс-ками.
- Хоть намекни, - взмолилась я.
- Не по телефону. Где ты сейчас?
- В своей конторе.
- Я сейчас подъеду.
Я опять вдруг почувствовала приближение опасности и предложила встретиться на нейтральной территории.
- Хорошо. Ресторан «Классика» на Жуковского. Через полчаса.
- Через сорок минут, - внесла я уточнение.
Закончив разговор, я почувствовала, что тревога усилилась. Казалось, всей кожей я ощущала притаившуюся рядом опасность. И она исходила не от Дмитрия. В последние дни я много куда сунула свой нос и, возможно, кому-то стало об этом известно и явно не понравилось. Этот «кто-то» наверняка из окружения Дмитрия. Что ему известно обо мне? Только имя, ну и, конечно, как я выгляжу. Этого мало, чтобы делать какие-то выводы, значит, они захотят за мной проследить, довести до дома, а дальше – вопрос техники. Через несколько часов они будут знать обо мне слишком много. Значит, нельзя допустить, чтобы они сели мне на хвост. В последние дни мы с Дмитрием не встречались, и у них не было ко мне никаких подходов, но сегодня они вполне могут начать за мной слежку после нашей встречи. Как этого избежать?
Я выключила компьютер, выкурила сигарету, подкрасилась, только потом отправилась на встречу. Шла я не торопясь, так как еще не решила, демонстрировать ли ему свою осведомленность о его занятиях с психологом. С одной стороны, Роксана не просто так возле него крутится, против него явно что-то замышляют. С другой – нельзя показывать, что я ему не доверяю. Тут дело не в его чувствах и переживаниях, а в интересах дальнейшего расследования. Конечно, неизвестно, какой сюрприз он мне сегодня приготовил, но этот вопрос я должна решить заранее. Мои спонтанные действия часто бывают неадекватны, а вот когда я всё хорошо продумаю, обычно получается, как надо. В общем, к ресторану я подошла, решив, что ни при каких обстоятельствах не упомяну Роксану и то, что с ней связано.
Глава четырнадцатая
Я появилась в ресторане несколько позднее, чем обещала, так что Дмитрий был уже там и занял угловой столик. Неужели запомнил, что я предпочитаю сидеть в углу? Приветствуя меня, он поднялся с места и отодвинул стул, но не улыбнулся, как обычно. Я его поблагодарила и села за стол. Передо мной стоял бокал мартини, перед ним стакан с водой.
- Предполагается, что я буду пить в одиночестве? – спросила я, пытаясь разрядить обстановку.
- С удовольствием бы тебя поддержал, - откликнулся Дмитрий, - но я за рулем. Ты обедала?
- Не успела.
- Очень хорошо. Я заказал обед на двоих. Надеюсь, тебе понравится мой выбор.
- Не сомневаюсь.
Мне это пустословие надоело, и я спросила:
- Дима, что случилось?
Он в упор смотрел на меня своими удивительно светлыми и выразительными глазами. Видимо, недавно воспользовался солярием, так что на фоне загорелого лица глаза казались особенно яркими.
- В чем я провинился? – спросил он. – Почему ты вчера разговаривала со мной, как с куском дерьма?
Я опешила:
- Дима, откуда взялся этот бред? Я с тобой нормально разговаривала! По-деловому!
Он как бы передразнил меня:
- У нас чисто деловые отношения. Ты себя слышала, когда это произносила? Будто я несмышленыш какой или паскудный щенок. Я знаю, что ты замужем, и веду себя соответственно. Да, у нас деловые отношения, но не чисто деловые. Не верю, что ты хотя бы на мгновение не почувствовала ко мне нечто большее, чем положено деловым партнерам.
Я была в замешательстве и не знала, что делать. Подняться и уйти? Бросить его на произвол судьбы со всеми его проблемами? Наверное, так и следовало поступить, но почему-то для меня было важно, что с ним происходит и что он чувствует. Я выдержала его взгляд и так же прямо ответила:
- Почувствовала, но как ты верно заметил, всего лишь на одно мгновение.
Он как будто расслабился и даже улыбнулся:
- Когда?
- Там, наверху, под северным ветром, когда ты испортил мою прическу.
Мы замолчали. Наверное, надо было что-то сказать о том, что если он будет сводить наши отношения к личным, мы прекратим расследование, но я этого не сделала, так как была уверена, что он всё прекрасно понимает, и не стала его тыкать носом в дерьмо, как «паскудного щенка». Пауза затягивалась, и я позволила себе улыбнуться:
- Ты только для этого хотел со мной встретиться?
- Не только, но, прежде всего, для этого. После встречи с Ольгой ты ко мне переменилась, не спорь. Что она тебе обо мне наболтала?
- Ничего особенного, чего бы я не знала прежде. Разве что… Даже не знаю, стоит ли об этом говорить.
- Говори, если начала.
- Мне кажется, она до сих пор любит тебя.
Я внимательно следила за ним, но ни один мускул на его лице не дрогнул.
- Теперь это не имеет никакого значения. Наша женитьба была ошибкой. Я не понимал ее, она не понимала меня…
- Ты был к ней жесток.
- Жесток? – удивился он. – Самое жестокое, что я сделал по отношению к ней, так это слишком сильно схватил ее за руки и оставил синяки. Признаю, не рассчитал силу и очень о том сожалею. Но такое случилось единственный раз.
- Я имею в виду другое. Ты был ее мужем, жил с ней, но в то же время презирал. Это унизительно для женщины. Может, поэтому у нее и появился любовник?
Дмитрий досадливо передернул плечами:
- Теперь причины не важны. Главное установить, кто был тем любовником.
А ведь он любил ее, подумала я, и она была важна для него, а теперь она для него если и существует, то лишь как досадная помеха. Женщины иначе устроены, у них еще долго тлеют угольки. Во всяком случае, именно так происходит со мной. Нам принесли закуски и горячее. Блюда были очень красиво оформлены и наверняка отличались изысканным вкусом, но у меня аппетит совершенно пропал. Накануне я с огромным удовольствием уплетала магазинные пельмени, теперь же при виде всех этих яств ощущала дурноту. Дмитрий заметил, с каким видом я ковыряюсь в тарелке, и предложил заказать что-нибудь другое.
- Всё вкусно, просто аппетита нет, - пояснила я. – Со мной такое бывает.
Он отложил столовые приборы и придвинулся ко мне:
- Я тебя так сильно расстроил?
- Нет, не в этом дело. Просто в последние время мы, вернее я, приблизилась к чему-то важному, пока сама не пойму, к чему именно. Но кого-то моя активность сильно встревожила, и я каждой клеточкой чувствую опасность.
- Ты серьезно? – ошеломленно спросил он.
- Конечно. Такими вещами не шутят. А тут, как назло, Макса нет, он в таких вопросах лучше ориентируется. Я ему даже ничего не сказала об этом. У него завтра встреча с Пинком, но если я сообщу ему о своих предчувствиях, он тут же примчится.
- Я могу тебя защитить, - неожиданно предложил он.
Я рассмеялась:
- Что это за сыщик, если клиент вынужден его защищать!
Дмитрий меня поправил:
- У тебя закралась неточность. Не клиент защищает сыщика, а мужчина защищает женщину.
Опять мы вернулись к тому, с чего начали. Я отвела глаза и уперлась взглядом в мужчину, которого прежде не замечала. Он сидел почти у самой двери. Перед ним стояла только чашка кофе. Перехватив мой взгляд, он лениво зевнул, обнажив крупные выпирающие зубы. Мне он кого-то напомнил, но я не стала пялиться на него, а перевела взгляд на Дмитрия:
- Ты вроде бы еще что-то хотел мне сказать, - напомнила я.
- Да, есть кое-что. Завтра Олег устраивает вечеринку по случаю успешного завершения долгого и сложного процесса. Пригласил нас с тобой к себе. Сейчас принято подобные мероприятия проводить в ресторане, но мы предпочитаем собираться дома, по старинке, в узком кругу. – Он усмехнулся: - Прежде чем передать тебе его приглашение, я и решил прояснить кое-какие моменты насчет наших отношений. Вроде бы прояснил. Ну как, принимаешь приглашение?
- Принимаю. Когда и где?
- В восемь, у него дома, на Кронверкском проспекте.
Из-под полуопущенных ресниц я посмотрела на столик у двери, но подозрительный мужчина уже ушел, и официантка убирала со стола. Я облегченно перевела дух и немного повеселела. Всё же решила не рисковать и попросила Дмитрия довезти меня до какого-нибудь крупного магазина, где бы я смогла оторваться от преследователя, если бы таковой имелся.
- Мне было бы спокойнее, если бы я довез тебя до дома, - сказал он.
- А я не могу допустить, чтобы меня вычислили.
Покончив с обедом, мы забрали свою одежду из гардероба и вышли на улицу. День был в самом разгаре, солнце ярко светило, в очередной раз напомнив о весне, и все мои страхи вдруг показались мне просто приступом паранойи, вызванной обилием противоречивой информации, а также ответственностью за принятие решений и отсутствием мужа, на которого можно было бы всё это переложить. Только я успела об этом подумать, как заметила на противоположной стороне улицы долговязую фигуру. Это был тот мужчина, что сидел в ресторане за столом у двери. Небольшой фургон, до этого скрывавший его, отъехал, и он оказался, как на ладони. Он тут же повернулся и скрылся в ближайшей подворотне. Этот эпизод меня обеспокоил, и опять показалось, что загадочный мужчина кого-то мне напоминает. Мы перешли на другую сторону улицы и сели в машину.
- Куда едем? – спросил Дмитрий.
- Давай выберемся на Невский, а там посмотрим.
Похоже, за нами следят, подумала я. Но где же я видела это лицо с крупными выдвинутыми вперед зубами и внушительным носом с горбинкой? И тут я вспомнила! В это время мы как раз проезжали мимо подворотни, в которой скрылся незнакомец, и моя голова опустилась Дмитрию на плечо. Он отреагировал мгновенно: не отводя глаз от дороги, поцеловал меня в висок.
- Не знаю, что это означает, - хрипло сказал он, - но мне понравилось.
- За нами следят, - пояснила я, выпрямляясь.
Затем рассказала о преследователе и, главное, о том, что вспомнила. Возвращаясь домой из Сиверской, я воспользовалась метро. Тогда тоже хватало новостей и эмоций, я задумалась и чуть не проехала мимо своей станции. Спохватилась в последний момент, так что только успела выскочить, как двери за мной захлопнулись, едва не прищемив мне пальто. Я обернулась, проверяя, не случилось ли этого, и увидела за окном электрички мужчину. Он пытался вручную раздвинуть двери, но ему это не удавалось. От напряжения он раскрыл рот, но и это не помогло. Я посчитала его таким же зазевавшимся, как и я, и помахала ему рукой в знак солидарности. Поезд уже трогался с места, но заметив мое внимание, он резко отвернулся, едва не свернув себе шею.
- Дима, за мной начали следить с Сиверской, - почти прошептала я, - но мне удалось оторваться. Совсем случайно, тогда я о слежке не думала.
Он скосил на меня глаза:
- Похоже на то. Что ты собираешься делать?
Я промолчала, так как ответить было нечего, у меня не было планов. Старые не годились, а новые не успела построить. Я напряженно думала, как им удалось прихватить меня в Сиверской, почему именно там? Неужели просто предположили, что я рано или поздно появлюсь в доме Ольги? Или…? Я обессиленно откинулась в кресле и прикрыла глаза. Дмитрий взял меня за руку:
- Еще что-нибудь?
Я кивнула и неожиданно всхлипнула:
- Есть одна версия.
- Похоже, в версиях у тебя никогда нет недостатка.
- Их всегда слишком много, - согласилась я, продолжая всхлипывать.
Тем временем мы пересекли Невский проспект и выехали на улицу Марата, где вскоре Дмитрий съехал к обочине.
- Выкладывай свою версию. Почему она тебя так расстроила?
Я опять всхлипнула, на этот раз слишком громко и неэстетично.
- Меня хотели убить, - выдохнула я.
Дмитрий обнял меня за плечи, и я, привалившись к его плечу, сформулировала свою версию. Когда Ольга удалилась за вином, то отсутствовала достаточно долго для того, чтобы успеть позвонить кому-то и сообщить о моем приезде. Я провела в ее доме шесть часов, за это время можно было приехать не только из Питера, но и из Москвы. Ольга видела, как я подошла к дому со стороны реки, так что могла предположить, что таким же путем я вернусь на станцию. И… на обратном пути меня ждала засада. Теперь упавший с обрыва камень не казался проделкой подростков. Те бы наверняка как-то себя выдали – шумом, хихиканьем или же высунулись бы, чтобы взглянуть на перепуганную жертву. Но ничего подобного не было. Конечно, нужно было туда подняться и посмотреть, что к чему. Там должны были остаться следы. Такой камень не под силу поднять в одиночку, его наверняка подкатили. Но я тогда об этом не подумала.
Дмитрий выглядел потрясенным:
- Ты не должна так рисковать! Можешь пожить в моем доме, пока Макс не вернется. Это заодно успокоит их подозрения. – Я не удостоила его ответом, лишь укоризненно посмотрела. – Понимаю, твоему мужу это не понравится, - горячо говорил Дмитрий, - но еще меньше ему понравится, если с тобой что-то случится.
Я уже потихоньку приходила в себя и, поблагодарив его за приглашение, сказала, что есть другой вариант. Достав из сумочки телефон, я позвонила Машке.
- Машунь, привет! Денис дома?
- С каких пор ты интересуешься моим мужем? – с подозрением осведомилась она.
- Так, он дома?
- Нет, в командировке.
Я облегченно перевела дух:
- Отлично!
- Чего ж тут отличного? – обиделась подруга. – Он только сегодня уехал, а я уже скучаю.
- Мне нужно где-то перекантоваться пару дней. Пустишь?
- Еще спрашиваешь! У тебя ведь есть мои ключи?
- Храню, как зеницу ока.
Я пообещала скоро приехать и повесила трубку.
- Вопрос решен. Теперь, если они даже проследят до Машкиного дома, то замучаются, вычисляя, в какой квартире я якобы живу. В Машкином доме двенадцать этажей, и на каждом этаже по пять квартир, возможно, в какой-то и живет какая-то Нина, но это не я.
- Как же завтрашний визит к Олегу? Ты собираешься сидеть в квартире подруги до возвращения Макса? – Дмитрию явно такая перспектива не нравилась.
- Завтра всё по плану, - уверенно заявила я. - Мы встретимся без двадцати восемь на станции метро «Горьковская», а потом ты проводишь меня до Машкиного дома.
Шок от осознания того, что меня хотели убить, прошел, и я вернулась в рабочее состояние. Затем подумала, что с камнем вполне могла выйти случайность, да и насчет слежки не все ясно. Я ведь даже не знала, кто из нас раньше появился в ресторане. Возможно, тот мужик тоже мучился, пытаясь вспомнить, где меня видел. Обнаружив, что я заметила его, смутился и скрылся в ближайшей подворотне. Да, у меня всегда много версий, даже слишком, порой взаимоисключающих. Это плохо, я распыляюсь и упускаю главное. Но какие бы версии я ни выдвигала, об осторожности забывать нельзя.
- Дима, посматривай в зеркало заднего вида, вдруг у нас будут сопровождающие, - попросила я.
По дороге мы говорили об Олеге. До сих пор как-то не получалось обсудить размолвку, что произошла между друзьями в больнице. Впрочем, та стычка закончилась примирением. Олег признал, что иногда ведет себя слишком напористо, но это лишь потому, что сильно переживает за Дмитрия, и все его проблемы принимает близко к сердцу. В общем, ничего нового.
- Возможно, я неблагодарная скотина, - сказал Дмитрий, - но иногда он меня своей заботой здорово бесит.
После его высказывания я не могла не коснуться интересующей меня темы:
- Ты когда-нибудь обращался к психологу, чтобы научиться контролировать вспышки ярости?
Дмитрий помедлил с ответом, а потом сквозь зубы процедил:
- Нет.
- Но это многим помогает, - непринужденно продолжала я, будто не замечая его реакции. – Я училась на психологическом факультете, у меня куча знакомых. Могу навести справки, чтобы найти хорошего специалиста.
Дмитрий с трудом контролировал себя, но все же контролировал:
- Не строй из себя мою мамочку. С меня и Олега хватит с его заботами.
- Извини, - пробурчала я, сделав вид, что обиделась.
Дмитрий не хотел со мной ссориться, поэтому, предварительно глубоко вздохнув, примирительно сказал:
- Я работаю над собой. Результаты уже есть. - Я кивнула, принимая к сведению его заявление.
Мы ехали по проспекту Стачек, и я следила за дорогой, чтобы показать, где нужно сворачивать.
- Кажется, у нас все-таки есть сопровождение, - произнес Дмитрий. – Синий фольксваген. Может, стоит хорошенько тряхнуть этого сукиного сына и выбить из него имя заказчика?
- А если он ничего не скажет? Ты, что, пытать его будешь? А вдруг это просто попутчик? – Опять куча версий.
- Я заметил его еще на Обводном канале. Если он вслед за нами и во двор свернет…
Машкин дом располагался во дворе. Он был панельным, построенным больше двадцати лет назад, но убогим не выглядел, скорее, этаким крепышом. Мы подъехали к крайнему подъезду и остановились. На скамейке возле него сидело несколько пожилых женщин, подложив под себя картонки. Солнечный день они решили использовать на полную катушку. Мы не спешили выходить из автомобиля и вскоре заметили синий фольксваген, который медленно подъехал к соседнему дому и остановился возле него. Водитель тоже не спешил покидать свой автомобиль. Мы переглянулись.
- Нас пасут. Теперь это очевидно, - вынес вердикт Дмитрий. Я была с ним согласна.
- Зато хоть что-то прояснилось, - стараясь казаться бодрой, сказала я. – Не люблю неопределенности. Врага надо знать в лицо. Ладно, пора разбегаться. Потом позвони мне и скажи, он последовал за тобой или остался меня караулить.
Дмитрий вышел из машины и распахнул передо мной дверцу. Кивнув старушкам, мы подошли к двери, и я полезла в сумочку за ключами. Неожиданно он развернул меня к себе и поцеловал. Я опешила и не сразу среагировала, однако глубокого проникновения не допустила, но всё равно поцелуй получился очень страстным.
- Ты… зачем? – задыхаясь, спросила я.
- Для конспирации, - прошептал он, опять приникая к моим губам. – За нами наблюдают.
Я была зла на него и на себя, так что, вырвавшись из его объятий, быстро скрылась в подъезде, где еще несколько минут приходила в себя. Что он себе позволяет? Причем здесь конспирация? Только отвязные юнцы ТАК целуются среди белого дня на глазах у почтенных старушек. Мог бы чмокнуть меня в щеку. Я пребывала в смятении. Мало того, что моя жизнь подвергается опасности, так он еще покушается на мою нравственность! А если бы Макс это увидел? Я старалась не думать, что чувствую сама кроме злости. Сейчас злость перекрывала всё остальное. Глубоко вздохнув, я стала подниматься на второй этаж, где располагалась Машкина квартира.
Подруга ждала меня, стоя в открытой двери.
- Ну, мать, ты даешь! – выдохнула она, втягивая меня в прихожую. – Мужик, конечно, классный, просто отпад! И тачка у него крутая. Но ты случайно не забыла, что замужем?
- Машка, тут ничего ТАКОГО нет! – возмутилась я. – Он наш клиент!
Машка ехидно уставилась на меня:
- После того, что я видела в окно, слово «клиент» звучит двусмысленно. Но ты ведь не в публичном доме работаешь?
Моя злость сменилась нервным смехом, и вскоре мы уже обе хохотали, как сумасшедшие, держась за животы. Кое-как раздевшись между приступами хохота, я прошла в комнату и плюхнулась на диван.
- Вечер перестает быть томным, - изрекла Машка. – Сейчас ты мне всё расскажешь. На этот раз не приму твою дурацкую фразу «Без комментариев». Меня просто распирает от любопытства. Давай выпьем. Давненько мы с тобой не устраивали посиделок.
Мы переместились на кухню. У Машки в хозяйстве царил идеальный порядок, всё блестело, и каждая вещь лежала на своем месте. У меня так не получается, как ни стараюсь, просто нет такого таланта. Машка тем временем уже разогрела голубцы, нарезала салат и сделала бутерброды с икрой.
- Вообще-то я только что из ресторана, - сказала я.
- Значит, будешь смотреть на то, как я буду есть.
- Не выйдет, перед твоими голубцами я не устою. А с чего вдруг икра?
Машка пояснила, что у них с Денисом вчера был маленький банкет по случаю его отъезда. Раньше он любил командировки, но теперь не хочет расставаться с ней и подумывает о том, чтобы сменить работу.
- Но обо мне потом, - прервала себя Машка, - расскажи об этом мужике. Он произвел на меня сильное впечатление – высокий, поджарый, стильный. – Она неожиданно хихикнула: - А у моего Дини пузико появилось.
Пока Машка накрывала на стол и доставала бутылки, я подошла к окну. Но из него соседний дом не просматривался, и оставалось только гадать, где сейчас синий фольксваген. Конечно, можно послать на разведку Машку, но я решила дождаться звонка Дмитрия. При мысли о нем я ощутила некоторую тревогу, что мне совсем не понравилось. Мартини у Машки не оказалось, так что мы пили коньяк, и уже приканчивали вторую рюмку, когда Дмитрий позвонил:
- Похоже, наш преследователь остался караулить тебя. У него, видимо, нет полной уверенности, что ты там живешь, так как меня туда не пустила, и он будет ждать, куда ты направишься после визита.
Я сказала, что сегодня никуда направляться не собираюсь, так что горе-сыщику придется ночевать возле Машкиного дома, а к утру я что-нибудь придумаю. Во время разговора я переместилась в комнату, оставив Машку мучиться от любопытства.
- Могу утром за тобой заехать и отвезти, куда скажешь, - предложил Дмитрий. Я довольно резко отвергла его предложение. – Ты сердишься на меня?
- Да! Конспирация была ни при чем! – Он молчал. – Я не понимаю, какую игру ты затеял, но не хочу в ней участвовать!
- Это не игра.
- Тогда, что же?
- Не игра.
Мое возмущение усиливалось:
- В общем, если ты будешь продолжать в том же духе, я устранюсь от расследования! Только не говори потом, что я опять каким-то не тем тоном разговариваю, ты сам напросился!
- Ты действительно разговариваешь не тем тоном, - холодно произнес он, - но я понимаю, почему ты так поступаешь. Приношу свои извинения за несдержанность.
- Извинения приняты, - хмуро сказала я.
Подтвердив договоренность встретиться завтра вечером на «Горьковской», мы довольно прохладно распрощались. В кухню я вернулась во взвинченном состоянии и сразу закурила. Изнывающая от нетерпения Машка заставила меня продолжить рассказ, и я продолжила, впервые за время работы в детективном агентстве раскрывая перед ней все тайны и подробности расследуемого дела. Обычно на ее вопросы я отвечала бесившей ее стандартной фразой «Без комментариев».
Машка слушала меня, раскрыв рот, даже почти не перебивала, а когда рассказ был окончен, выдохнула:
- Вот это да! Такой триллер – закачаешься!
После эмоциональных возгласов она, как и положено учителю математики со стажем, стала рассуждать логически. Зачем они следят за тобой – подозревают, что ты не та, за кого себя выдаешь? Почему это пришло им в голову – ваши отношения выглядят неубедительно или твой интерес к убийству им не нравится? Я слушала ее с интересом, надеясь, что она ответит на поставленные ей самой вопросы. Но, оказывается, вопросы еще не закончились. Зачем им тебя убивать? – намекнула она на упавший с обрыва камень. Ведь они, как я понимаю, пока не знают, что ты сыщик.
- Задавать вопросы и я умею, - не выдержала я. – Хотелось бы услышать ответы.
Впрямую на свои вопросы Машка не ответила, но кое-какие выводы сделала. Она считала, что, прежде всего, внимание неизвестного или неизвестных привлек мой необузданный интерес к давнему убийству, а уж потом он или они стали присматриваться к нашему с Дмитрием поведению. Возможно, мы не такие хорошие артисты, как нам кажется, хотя эпизод с поцелуем у подъезда и выглядел весьма убедительно. Они не отцепятся, пока всё про тебя не узнают. Но убийство?! Это уж слишком. Не паникуй! Зачем это им?
- Нет человека, нет проблемы, - процитировала я Сталина.
Наше обсуждение прервал звонок Макса:
- Милая, я только что проснулся…
- Кажется, я сегодня это уже слышала, - недовольно проворчала я.
- Так я второй раз проснулся, - пояснил Макс. – После первого разговора с тобой сходил перекусить, а потом опять уснул.
- Как же очередной банкет?
- Чур меня! Завтра утром свидание с Пинком, я должен быть в форме. Я бы и сейчас спал, но Мила меня разбудила. Она тебе не звонила?
- Нет. Она предпочитает общаться с тобой.
- Я ей сказал, чтобы позвонила тебе, у нее есть какие-то новости о Марине Клёновой.
- Какие именно?
- Не вникал. Мозги ворочаются с жутким скрипом.
- Слышу.
- Что ты слышишь?
- Скрип.
Макс рассмеялся:
- Милая, а чем ты занимаешься?
- В гостях у Машки. Денис в командировке, так что мы пьем коньяк и перемываем косточки мужьям.
- То-то мои косточки так болят!
- Бедные твои косточки! Мне их жаль.
- Милая, я хочу к тебе…
Я прервала его лирические излияния и сообщила, что завтра иду с Дмитрием на вечеринку к Олегу. Максу это очень не понравилось, он окончательно проснулся и сказал, что это в последний раз. Ему не нравится, какими глазами смотрит на меня наш клиент, и пора придумать, как вывести меня из игры без ущерба для расследования.
- Без ущерба вряд ли получится, но тебе не о чем беспокоиться, - не слишком уверенно заявила я.
Мы еще немного пообсуждали дела и, пожелав друг другу спокойной ночи, распрощались, после чего я сразу отправилась спать. У Машки однокомнатная квартира, так что всего два спальных места – огромный диван и кресло-кровать, на котором она мне постелила. Кресло было довольно узким и, беспокойно ворочаясь во сне, я то и дело упиралась лбом в деревянную боковину. В какой-то момент мне даже показалось, будто я лежу в гробу.
Продолжение следует...