Иное измерение
Проснулся рано. Ночь проспал как младенец, без снов. Не хочется вылезать из уютного тепла спального мешка. Приятно просто полежать и слушать ровный шум речки. То ли хорошо отоспался, то ли нервы за ночь успокоились, на душе спокойно и нет никаких мыслей. Не надо никуда торопиться, ни каких проблем и суеты. Все осталось там, по ту сторону гор.
Солнце, выглянувшее меж холмов, осветило бок палатки как экран. На нем проецируются тени высоких трав, разыгрывающих немую сцену природы – на перегонки колышутся от легкого дуновения ветерка.
Последние дни все отчетливее стал чувствовать, что силы на исходе. Сразу столько навалилось: неурядицы в семье, проблемы на работе. День ото дня, наслаиваясь, превратился в кошмарный клубок. Нервный срыв, или еще хуже, могу свалится от какой то болезни, точащий изнутри. Вчера, после обеда, плюнул на все и быстро собрав походный рюкзак, уехал в горы – в спасительное уединение, в другое измерение. Домашним сказал: еду в командировку. На работе ни слова.
Раздевшись по поясь, с наслаждением умылся в ручейке,. Этот ручеек, как сказали геологи, течет из радонового источника, расположенного выше по ущелью. Я осмотрел это место, источника не видно. Увидел только незрелые угольные пласты, из под которых вытекает этот ручек. Так или нет, но вода приятно освежает. Только вот к употреблению сказали не пригодна. Это не проблема, так река рядом. Чистая, удивительная на вкус, течет прямо из ледников, по пути собирая воды сотен малых и больших родников. Почувствовал приятный мятный аромат, которым пропиталась одежда. Их здесь много, растут по берегам этого ручейка. У них более терпкий запах, чем садовые. Здесь и воздух особый – смесь хвои, запаха луговых цветов, запаха меда, источаемые крупными лопухами в белых цветочках. Но это почувствуешь только через пару дней, когда твои рецепторы очистятся от городской гари и пыли.
Завтрак будет особый. Вчера, еще по приезду, договорился с хозяином юрты. Он пастух, в этом урочище пасет колхозных лошадей. Имеет план по сдаче кумыса – особого напитка, изготавливаемого из кобыльего молока. Да и своих кобыл держит. Они у него стоят на привязи, недалеко от юрты. Утром пригнали из ночного выпаса. Его жена, Патма, только начала их доить. Ох, трудное это дело – дойка кобыл. Хлопотное дело. Кобылы ведь норовистые, не нравится им отдавать молоко, когда жеребенок недалеко ржет на привязи. Его подпускают на миг к соскам, чтобы задобрить кобылу. Еще и ногу подвяжут особым способом, что бы стояла на трех ногах. Лягаться не сможет, без опоры то. За раз кобыла дает четыреста – пятьсот граммов молока, а доит надо каждые два часа. Кобыл то с десяток, вот и Патма с утра до вечера этим занята. Тут и семье готовить надо, лепешек испечь, корову и коз надоить, кислого молока наготовить. Хорошо у нее в помощниках двое дочерей - подростков.
- Салам алейкум, Бог в помощь! – поздоровался с хозяином. Он уже ждал меня недалеко от юрты. Вчерашний чайный сервиз с двумя большими чайниками и десятком пиал, пришелся ему по душе. Имея опыт в таких делах, я по пути им заготовил особый подарок. Здесь вдалеке от цивилизации в таких вещах у них есть нужда. Детей много, фарфор вещь хрупкая, часто бьется.
- Ваалейкум салам, как отдохнул? – Мамат ака, так зовут хозяина, откинул полог юрты, пропуская меня во внутрь. – Проходи на верх, будь как дома. Эй дети, несите достархан, - громко начал отдавать приказы. Старшая дочка проворно вытащила скатерть из сундука, обитого цветным железом и настелила на кошму, на пол. Оттуда же достала четыре большие сдобные лепешки. Мамат ака по хозяйски сел на тушак подогнув ноги и начал ломать лепешки. Сразу запахло свежим хлебом. – Сегодня утром испекла Патма, что бы гостью свежее подать. Недельку говоришь, будешь тут. Хорошо надумал. Не хуже курорта, отдохнешь, кумыса попьешь, - между делом говорил хозяин.
Юрта большая и светлая. Свет ниспадет из большого верхнего отверстия. Пол застелен большим самодельным шерстяным войлоком. Внутренние стены юрты обвешаны расшитыми матерчатыми одеялами. Вдоль стенки стоят три сундука. На них высокой стопкой сложены ватные одеяла – тушаки. На крючках висит одежда детей, хозяйский тулуп. По кыргызскому обычаю, на видном месте висит плеть – камча, с полированной ручкой, сплетенная в тугую косу. Недалеко от входа висят два бурдюка – специальные кожаные мешки, изготовленные из целой шкуры козла или молодого бычка. Они сшиты особым способом, прокопчены и изнутри намазаны топленным жиром. В них то и наливают кобылье молоко. Из мешка торчит деревянная ручка болтушки. Каждый раз, хозяйка, наливая молоко, долго молотит напиток. Как сказал Мамат ака, в кумыс для крепости бросают куски бараньего курдючного жира. Один из бурдюков наполнен на четверть. Значит, есть отстоявшийся готовый кумыс. Поэтому и чувствуется особый запах – смесь запаха кислого молока и лошадиного пота.
В большой чашке подали топленный жир. Он коричнево - желтого цвета, вес зернистый. Прямо на скатерть побросали пышные ромбики жаренного теста – боурсак. Мед оказался очень душистым.
- Бери, не стесняйся, здесь пища сама растворяется в желудке, через пару часов опять голодный будешь, - пригласил к трапезе хозяин. Не дожидаясь повторного приглашения, я начал уминать в обе щеки. Смесь топленного жира с медом на свежем хлебе – это нечто особое. Вскоре подали горячее – курут. Это отвар измельченного высушенного кислого молока с добавлением муки. Подают с топленым жиром и черным молотым перцем. Накрошишь в нее лепешки или положишь боурсаки и вперед. Очень сытная и полезная пища. Завершил завтрак конечно большая пиалка кумыса.
- Мамат ака, за мясом приду попозже, а за завтрак спасибо, было очень вкусно, - поблагодарил хозяев.
- Да, я скажу старшему сыну Турдали, он из отары поймает молодого барашка и притащит сюда. Я разделаю его, а дети позовут тебя, - показал в сторону арчового пролеска расположенного на склоне высокого холма.
- Для полного счастья мне нужно будет ваша большая кастрюля. В него засолю мясо и положу в воду, что бы не протухло, - уточнил я. – На недельку мне хватит.
- Дам, конечно, ты только сверху положи тяжелый камень. А то собаки утащат твое мясо, - добродушно посмеялся Мамат ака, покачивая головой. Мне его ирония понятна: они всей семьей барана скушают за один присест, включая голову и съедобные внутренности.
Вроде житейские проблемы решены. Пойду, из палатки возьму спальный мешок и постелю в тени вон той роскошной арчы. Оттуда пойма реки видна как на ладони. Не спеша поднялся на пригорок, привалился прямо на траву и задумался. Иной мир, иные проблемы. Смотрю вот на эту семью: живут эти люди в дали от всех мелочных проблем. Живут просто, каждым днем. Ни света, ни телевизора – вываливающего на тебя проблемы всего мира, ни политики. Вот Мамат ака – ему уже под шестьдесят. На гору бегом поднимается. Главное – добрые. Ни злобы, ни зависти. А мы все вертимся, вертимся. Загнали себя в колесо, а много ли человеку нужно?....
______
Питер, 03. 2012 г.