- Через минуту ваш выход.
Маргарет еле заметно кивнула.
Шурша платьем, бархатной походкой, коснулась подушечками наманикюренных пальчиков зеркала, подсвеченного маленькими софитами, затем внимательно посмотрела на свое приторно-безупречное отражение в зеркале. Маргарет испугалась – глаза её были тусклыми и блеклыми.
Это все внутри её.
Гримерка благоухала огромными и неприлично роскошными букетами от поклонников, весь стол был завален письмами, маленькими записочками и яркими посланиями. Вся эта пышность, в которой она жила уже столько времени, которая засасывала, затягивала её, словно болото, медленно разрушала её жизнь.
Слава рушит твое восприятие мира целиком и полностью. Все кажется абсолютно иным, и ты сам меняешься, даже не замечая того, что эти изменения чернят твою душу. Слава – это огромная ложка дегтя в бочке твоей медовой души.
Маргарет мяла в руках махонький носовой платочек.
Как не хочется выходить ко всем этим людям, которые ждут от неё чего-то волшебно-идеального и невообразимого. Маргарет заплакала.
Она не хотела, чтобы её считали богиней образца подражания. Она просто хотела делать то, что ей нравилось, просто хотела доносить до людей смысл мелодий. Мелодий, которые она пропускала через свое сердце.
Сцена тянула её всегда, тянула своей магической таинственностью, своим покровительством над нею, когда она, все так же с благоговейным страхом, спустя уже много лет, поднималась на его подмостки и с трясущимися поджилками выходила к зрителям. Эта страшная сцена - когда стоишь за кулисами и крестишься, задумываться о чем-то, кроме холодной сцены трудно.
Маргарет знала.
Еще пять лет назад она не могла представить, что сумеет так лгать, причем лгать в первую очередь самой себе – носить в своем медовом бочонке, который иногда так больно щемил изнутри, несметное количество масок, таких ярких и впечатляющих.
Но это были не её маски.
Маргарет постучала каблучками по коридору, торопливо и спешно, хлопая дверями, пробиралась к кулисам. Нервно накручивала прядь волос на палец, кусала пухлые губы.
Скоро все это закончится.
Натянув дежурную улыбку на лицо, ей казалось, что кожа её трескается, ломается и осыпается, как старая фреска на гниющей стене – она почти кричала от боли. Но маска стягивала кожу, и надо было улыбаться.
«Ничего» - подумала она, - «еще разок, и все».
Вспышки фотокамер, яркий свет софитов – она слепла, задыхалась, но улыбалась – голос Маргарет, казалось, звучал отдельно от неё.
Это были круги ада.
***
18 мая 1949 года Маргарет Лоуренс была найдена в своей гримерной, повесившейся на старом крюке от люстры. Накануне она потеряла любимого человека, погибшего от рук бандита, узнав об этом только из утренних газет.
Она в тот вечер должна была быть с ним, но не смогла.
Это была роковая ошибка её дегтярной души.