ВЕСНА СВЯЩЕННАЯ
(ХАБАРОВ)
- Боже, помилуй меня, я так невыносимо стар, так невыразимо мудр и так невообразимо измотан, но всё так же непревзойденно ветрен!
Ветер, не переставая трепал, рвал, чесал и ерошил ежистую зелень хвойной поросли мрачного, скалистого острова. Это было в порядке принятых здесь вещей и продолжалось несчетное количество веков подряд без каких-то существенных изменений, но однажды волны вынесли на грунт того полуживого полу-мертвеца
Странно, но никогда раньше море не отрыгивало из своих глубин на этот берег ни одно подобное существо. Земля острова пришла в негодование от такой выходки моря. Она сотрясалась от злобы, брезгливости и чувства своей внезапной нечистоты.
- Подлая падаль! Боже, за что?!
Полуголое, полумертвое тело в полузабытьи, полу-сознании, полу-надежде, полу-счастье, полу-отчаянии лежало на (не оскверненном доселе никем и ничем подобным) береге острова.
- Боже, я, кажется, больше не принадлежу волнам. Я всё еще будто бы чувствую их головокружительное колыхание под собой, но я уже не в их власти. Неужели я в милосердных дланях земли?
- Мерзкая мертвечина! Боже, зачем море, так долго и мирно лизавшее края моей шишкастой выпуклости, вытолкнуло на нее своим синюшным пенящимся языком этакую мерзкую полудохлую тварь?
Море устало колыхалось и пенилось, судорожно рябилось и ворсилось ершисто. Морщинисто щурясь и угловато щетинясь, оно, по-прежнему, окаймляло своими склизкими водяными соленостями бугристо-скалистый сгусток земли, прыщаво топорщащийся посреди его бескрайнего морского одеяла.
- Боже, долго ли осталось ждать до окончательного повышения уровня моих вод?
Краб, вылупив близорукие глаза, с чрезвычайной осторожностью пробирался в сторону лежащего на берегу человека.
- Боже, спаси и сохрани! Боже! Дай мне сил в этом бою под флагом земного гадливого каприза! Не покинь меня!
Он чуял призывное и гневное гудение острова, приказывающее ему прикончить это израненное, исхудалое, изнеможенное, странное и страшное существо. Краб боялся его не меньше, чем каменистого гнева земли, но семенил своими лапками (этими узкими хитиновыми женскими пальцами с длинными остро отточенными ногтями) в его сторону, воинственно растопырив толстые, массивные, клыкастые клешни.
- Боже, дай мне силы, чтобы выжить! Силы оставили меня. Я недвижим и немощен, но я уже на суше! Слава тебе, Боже! Боже, Ты так велик и так милостив ко мне!
Ветер гудел, выл и бесслезно рыдал от сознания своей смехотворности и беспомощности, в который раз пытаясь пристроить на ночь свое непослушное аморфное тело в небольшом ущелье.
- Боже, прости мне мою извечную скептичность, спонтанность и строптивость! Я так несобран и беспорядочен! Научи меня владеть собой! Научи меня искусству смирения!
Краб мелкими скрежещущими шажками приблизился к цели. Он уже отчетливо видел своего неподвижно лежащего (и оттого еще более устрашающего) противника и пытался придумать наивернейший способ справиться с ним.
- Боже, дай мне сил и уверенности в победе!
- Боже, дай мне сил, чтобы выжить!
- Боже!
- Боже!
- Да Боже, же!
Земля содрогнулась от жгущего ее изнутри злостного нетерпения, тошнотворного протеста и гневного нежелания присутствия на ее теле живого уродливого морского выблевка.
- Боже, я чувствую, как сотрясается подо мной земля! Что это?
Своим внезапным взбрыкиванием земля столкнула с высокого валуна краба, не решающегося прыгнуть вниз на своего противника.
- Боже! Спаси меня от гнева земного!
Со всей силой страха, охватившего его и перешедшего в иступленную апоплексическую жестокость, краб впился клешнями в открытые раны человека и, остервенело вгрызаясь и раздирая его внутренности, стал всецело зарываться в его плоть.
- Боже, пусть же он сдохнет, обернется в прах, возвратится в черное чрево предательского моря!
- Боже, какая невыносимая, нестерпимая боль!
- Боже, когда же ты низвергнешь с небес достаточно капель, чтобы окончательно наполнить ими мою плоть?
- Боже, научи меня спокойствию и кротости нрава!
- Боже, какая жуткая жгучая тьма!
- Боже, какая густая, вязкая кровь повсюду!
- Боже!
Грохотало.
- Боже!
Шептало.
- Боже!
Гудело.
- Боже!
Кричало.
- Боже!
Молчало.
- Боже!
Со всех сторон. Звенело. Скрежетало. Шипело. Булькало. Умерло. То, что не давало покоя бесконечно тянущуюся вереницу бесконечно длинных секунд и мгновений.
- Боже, как легко!
Обезумевший краб своими цепкими клешнями привычно ворошил разлагающиеся потроха трупа человека, выброшенного морской волной на голый, мрачный, скалистый берег острова с хвойной порослью, которая волновалась под сердитыми порывами северного ветра.
Вот уже несколько дней подряд шел дождь.
****
(март 2012)