Теперь в прихожей твоего дома висит портрет девушки в сиреневой накидке. Я не понимаю твоих родственников: разве присутствие этой незнакомки с картины не оскорбляет память о тебе? Живой, настоящей…
На портрете ты стоишь, прислонившись к перилам лестницы, и смотришь (на меня?) наивно-безразличным взглядом.
И все же – ты волнуешься: тонкая рука, похожая на стебель цветка, прижата к груди, глаза будто ищут что-то, недоступное всем остальным. Пожалуй, даже не знавший всей истории догадается, что тебя уже нет в этом мире…
Дурацкий портрет! Да, ты выбросилась из окна, но… Впрочем, разве сейчас это важно?
Вспоминая тебя, я вижу пустой класс. Когда все наши друзья уходили на перемену, мы оставались там одни.
- Открыть окно? Тебе точно не будет холодно? – спрашивал я.
Ты лишь насмешливо пожимала плечами, словно бы говоря: «Стоит ли так беспокоиться о моем здоровье?»
Я садился рядом с тобой и рассказывал какую-нибудь ерунду, чтобы только слышать твой смех. Твоя грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию…
Особенно хорошо мне запомнился один такой день. Ветер играл занавесками, весеннее небо за окном отливало чистой голубизной.
Ты задумчиво глядела куда-то в пустоту. И, наконец, сказала, будто бы в ответ своим мыслям:
- Наверное, это нехорошо…
- Что – это?
Ты вздрогнула и посмотрела на меня:
- Все сложно… Вот ты хочешь быть хакером, да? А я знаю лишь одно – я живу ради счастья, счастья несмотря ни на что. Федя, ты знаешь, что люди с такой целью кончают жизнь наркоманами, пьяницами или за решеткой?
До твоей смерти я был далек от высоких материй и потому только спросил:
- В каком смысле – счастья?
- Мы же бываем счастливы – минуты, часы, дни… Не более. Счастье как феникс – когда сгорает, кажется, что ничего не осталось. Но только каждый раз возрождается из пепла. Вновь и вновь. А я хочу большего: вечного счастья, на всю жизнь, - ты ненадолго задумалась и продолжила, - Нельзя ли хотя бы избегать самых очевидных несчастий: быть отвергнутой, несвободной, некрасивой…
Ты пожала плечами и погрузилась в чтении учебника: «О романе «Герой нашего времени».
Тогда я сказал тебе, что Лина Кузнецова никогда не будет отвергнутой, потому что я люблю ее.
Не, поднимая глаз от учебника, ты улыбнулась:
- Думаешь?
Через несколько дней, когда мы ехали домой, ты протянула мне плеер:
- Хочешь послушать песню?
Ты любила грустные баллады о любви. Не то, чтобы я разделял твои увлечения, но как же мне нравилось быть связанным с тобой одной нитью наушников…
- Группа Benefit «Sex sells»! – звонко объявила ты.
Из наушников раздался наивно-кокетливый голос, на разные лады повторяющий эту вечную истину.
- Реклама проституции? – пошутил я.
- Какая пошлость! – скривилась ты, - Это про женскую долю. О том, что хорошо отдаться кому-то, если этот кто-то будет любить тебя, исполнять все твои желания… Я, пожалуй, могла бы поступить так.
Ты улыбнулась дерзко и насмешливо и через мгновение спрыгнула на асфальт:
- До завтра!
Знала ли ты в тот момент, что для тебя уже не будет завтра?..
Твоя глупая сестра верит, что ты умерла из-за несчастной любви. Мол, год назад тебя бросил какой-то друг. Неужели никто кроме меня не понимает, что тебе было нужно нечто гораздо большее, чем любовь?
Я смотрю на твой портрет и ненавижу мир, который не смог тебе дать счастья, жизнь, которая так и не открыла тебе свой смысл… И я слышу твой голос: «Не стоит беспокоиться».
Ты знаешь, что навсегда останешься моей подругой. В каждом окне я буду видеть твое отражение…