Вы видели когда-нибудь рассвет? Только рассвет не городской, пыльный и душащий вас. А тот, который как резкий толчок в грудь, сначала на миг вас обескураживает, а потом дарует силы для чего-то нового, для чего-то меняющего и стоящего. Видели?
Было это 1977 года, 7 месяца 7 дня, и не поверите ровно в 7 часов и 7 минут, на свет родился малыш, имя которому дали в честь деда – Дмитрий, далее просто Дима. Когда он родился, он совсем не рыдал, пока врач не сделал контрольный шлепок, и тут палату заполнил отчаянный крик новорожденного, с первой секунды жизни, он узнал всю несправедливость и боль существования и вовремя издал крик о помощи. И к большой горечи, а быть может и счастью, это был последний звук, который от него слышали.
Шли года, времена года, как и века до этого менялись, мир куда-то торопился и все без толку. Сегодня Диме было семь, а он все по-прежнему молчал. Его возили по всем врачам мира, а те лишь беспомощно разводили руками, мол мальчик здоров, вы терпите и ждите. От отца, коренного француза по имени Жульен, он получил голубые глаза и кудрявые светлые волосы. Он был так же мил и загадочно обаятелен. Добрая улыбка, от матери – Катерины, эмигрантки с союза. Первые семь лет Дима прожил в небольшом городке с странным названием Шалон-сюр-Сон. Окна его дома выходили прямо к реке, на берегу которой он прогуливался с матерью дважды в день. Сначала после полдника, на который обычно он получал йогурт, потом после обеда, во время которого он отказывался есть. Совсем обезумив от своего горя, родители его делали все что могли. Димин домашний зоопарк был настолько велик, что у того была особая комната, с большой разрисованной дверью «животных не будить». Мартышка, два пингвина Бруклин и Филин, хомячья семья, кот Феликс и кошка Дорота, аквариум 32 рыбки в нем, а так же пес Джек, которого отец называл Ром. Дважды в год в комнате сына делали ремонт, все, что он хотел все, что рисовал все, что не мог сказать.
Последний год тянулся слишком медленно, слишком неважно. От заката до рассвета время совершенно не ускорялась, как будто бы между ними была пропасть…вечность. Каждую ночь Дима слышал сквозь тонкие узорчатые стены скандалы. Каждую ночь мать его рыдала и ему хотелось утешить ее, что-то решить, но он не мог, он должен был начатое завершить. Каждое утро выработанная схема – отец в костюме, с чашкой кофе в руке, мать в спешке завязывает галстук, поправляет, тяжко вздыхает и по ее щеке снова слеза. Жульен ее обнимает, потом лицо ее ладонью погладит и тихо, когда в висок будет целовать, на ухо произнесет «tout ira bien»… «все будет хорошо» - едва слышно вдогонку она ему скажет, потом оботрет рукою щеку, заварит молока и пойдет будить уже проснувшегося сына. Дима это видел, раз за разом видел, все чувствовал и понимал, но дальше молчал. Они почти не смеялся, еще меньше рыдал. Он был сильным, и всю свою жизнь как будто чего-то ждал. Все продолжал смотреть на все понимающе и слегка улыбался. Вечером он приходил на колени к отцу, садился, руками обводил контуры усталых глаз, потом целовал и снова понимающе улыбался. Так было каждый вечер. Пока сын у отца на руках слушал очередную историю, мать за углом едва ли сдерживала слезы. Потом его снова улаживали спать. И снова ночные слезы, скандалы, а главное грезы. Когда в доме становилось совсем уж тихо, когда все замирало, и слышалось лишь дыхания эхо, тогда можно было заглянуть в чудеса их сна. Жульен видел сны крайне редко, и обычно это что-то да значило. Однажды ему приснился летящий сквозь небо красный автомобиль, а спустя два дня он попал в аварию, слетев с моста. Бы еще менее опасная кошка, всего-навсего предупреждающая о пополни в семействе котов, 7 котят: Жан, Поль, Бель, Мон, До и Семь – именно так назвал их Дима, фильмы именно этого француза заставляли его так редко, но все же смеяться. Давно уже Жульен не видел прекраснее сна, чем однажды перед рождением сына. Тогда ему приснилась жена, тогда еще молода, слишком, дитя. Ведь знакомы они были еще со школы, с 7 класса. Сидели вместе за партой, она учила его драться. И именно тот сон-воспоминание, о далеком первом поцелую на почти свидании ему приснилось тогда. Катерине же, уже нескончаемое количество ночей снился один и тот же сон, вызывавший полуночные рыдания. Все начиналось с того почти свидания, потом поцелуй, свадьба, летящий в воздухе букет, испачкавшее платье морожено брикет в день когда она узнала Божьем даровании, она вспомнила первый его крик, а следом забывала все. Ей не снились бессонные ночи и неспокойные дни, в постоянном ожидании и мыслях «ну же заговори». Ей снилась совершенно другая жизнь, как будто Диме не было и года, когда он сказал свое первое слово, а потом пошло и поехало, его уже было совсем не остановить. Он бегал, смеялся, учился любить. А этой осенью он пошел бы в школу, она провожала его на занятия, и махнув рукой горько бы заплакала, так как маленький ее кудрявоволосый сынок, так быстро вырос и теперь от нее так далек. На этом моменте она всегда начинала рыдать, сквозь сон прорывались слезы, горькие слезы каждую ночь выходили понемногу забирая силы, и как она надеялась - рано или поздно они унесут и боль.
А что же творилось в голове вечно молчащего мальчика. Вы только представьте себе, сколько всего можно прочувствовать, пронести сквозь себя, если не с кем не делиться, если не слова не сказать, а просто молча жить с тем или иным чувством. Ночью он видел сны, самые живые и красочные сны. Он мечтал и летал, так как это положено детям. Он представлял как справлялся с злыми колдунами, с огромными драконами и всякого рода другой нечестью. Каждую ночь он шаг за шагом боролся со своими страхами, в одиночку, смело и героически боролся. А под самое утро ему так же всегда снилась одна и та же мечта. С каждым новым рассветом он приближался к самому важному дню в своей жизни. И каждый рассвет был как знак, как определенный луч надежды. Ему снился белокурый мальчишка, еще толком не умеющий даже сидеть. Он был усажен подушки, напротив лежала необычайной красоты женщина, с глубокими зелеными глазами, под глазами у нее были веснушки и поскольку свет из окна падал прямо на ее светлые волосы, она казалась ему солнцем. Иногда к ним подбегал высокий и худой, этим слегка забавный парень, в руках он постоянно держал что-то новое, и постоянно мелькал этим перед глазами. В этот момент этот мальчишка – Дима, морщил лицо, изображая, как умел, недовольство и непонимание. И вдруг всю комнату заполнял смех этих двух, сравнительно ему великанов, от этого он тоже улыбался. В тот день ему показали кубики, на каждом из которых было что-то красочное и захватывающее. Он поднял куб, на одной стороне которого была огромная красная семерка, а вокруг непонятные ему рисунки. Как выяснилось позже это так званые «Чудеса света». Двое взрослых, до этого лежащие онемевшие вскочили и стали свистать, хлопать и что-то кричать. Ребенок же крутил в руках этот куб, пытаясь разгадать его секрет, которого как такового и нет. Это и было вторым разочарованием Димы в этом мире – слишком часто в этом мире встречается пустое, и как бы мы не старались это лишь наше горе. Как он не старался как не вертел, понять кубик так и не сумел. А обезумившие от счастья родители уже гадали, кем же будет в будущем их сын – «Скорее всего археологом» - гордо утверждал Жульен, а Катерина лишь улыбалась, слегка качнув головой, отвечала «Нет, он точно будет кем-то более великим. Он откроет целому миру другие чудеса, а быть может и станет подобным чудом сам». Они даже не подозревали насколько будут правы, ведь для их жизни Дмитрий стал сами что не на есть чудом. Они вертелись вокруг сына прося его произнести, бесконечно повторяя «Ну же милый скажи же ты – Семь…семь…семь». И вот он малыш придумал себе загадку, придумал секрет только для себя. Он скажет для них их заветное семь, но вот только тогда когда семь займет в его жизни нужное место. И придумав для себя эту цель, он улыбнулся, взглянул на родителей и отбросил кубик в сторону.
Шли года, теплое лето во всю распустило свои объятья. Новое утро, свежее кофе, выглажен галстук и новый стоящий в клетке подарок. Это были три попугая, в последнее время Дима слишком часто их рисовал. А в ночь накануне Жульену приснились они, точь-в-точь как в клетке, даже сидели в том же порядке, слева направо Марсель, Пингвин и Крекер. Последнего так назвали за пачку крекеров, съеденную по дороге домой. Марсель был столь грациозен и мил, что больше походил на мелкого, серого павлина, чем на попугая. А Пингвин, он просто Пингвин. И на этот подарок не было никакой особой причины, просто увидев сон Жульен вскочил среди ночи и помчался по городу искать птиц. Он смотрел на знаки, рекламные щиты, он даже успел посидеть в парке, покормить голубей, надеясь, что именно они дадут ему ответ. Которого, увы как и большинства в этой жизни нет. И вот он сидел на берегу реки, ощутив тот самый рассвет, когда перед глазами больше ничего нет. Его сердце на миг остановилось и все тело сковало, а потом забилось в бешеном ритме танца. Он вскочил, помчался в соседний город, купил там этих птиц и поспел, когда еще и не было семи. Катерина ставила чай, что-то шепотом себе говорила. Жульен ворвался в квартиру, как будто от чего-то неистово сбегал. Он подбежал к ней, подхватил и закружил. С ее ног слетели тапки и она, впервые за долго время, засмеялась. Ее звонкий смех разбудил мальчика, вернее не разбудил, а вырвал из пучины мыслей. Ведь он так давно ждал этот день, что ему было вовсе не до сна. Он как зачарованный смотрел на стрелки часов, которые медленно двигались по кругу. И казалось, чем тяжелее ему дышать, чем реже он сглатывает, тем медленнее двигается упрямая стрелка. Небесно-голубые глаза Димы посмотрели на дверь, и прям сквозь щель. В соседней комнате отец уже не крутил мать, он опустил ее на пол, все так же, по старой традиции, держал в руках ее лицо, но вот только теперь он не шепотом, он громко, смотря ей в глаза, сказал «tout ira bien», «все будет хорошо» - повторила она. И тут Дима снова посмотрел на часы, все семерки в его жизни нашли свое место, секрет был раскрыт, а загадка разгадана, и в доме зазвучал не смех и не слезы, а детский счастливый крик: « Мама, ну вот наконец и семь».