-----------------------------
Вот и начался для нас двухмесячный курс молодого бойца.
По сравнению с тем, что довелось пережить в детстве и отрочестве, служба в армии казалась мне детскими играми в солдатиков. Здесь на койках, всегда было чистое постельное белье, в столовой - своевременное трехразовое питание, а строевые занятия обременительными не казались.
Поэтому, я весело смотрел на те, повседневные трудности, о которых говорили некоторые ребята по роте, во время перекура – мне они были не в тягость.
С неприязнью я относился к тем из своих сослуживцев, которые унизительно заискивали и старались понравиться нашим младшим командирам. Им стало известно, что от них зависело распределение новобранцев по воинским частям и многие хотели остаться здесь, т.к. неизвестность настораживала.
Все сержанты служили в Пинской части, и в свободное от занятий время, нахваливали своё подразделение, чтобы выявить и выбрать в свою часть новобранцев-спортсменов, новобранцев, имеющих специальности, которые можно использовать в части, чтобы потом сократить время на подготовку военспецов. Видимо командованием части было дано такое указание.
Я не искал встреч с сержантами, вне строевых занятий, и не старался им понравиться. Почему-то я был уверен, что всё у меня будет хорошо, куда бы меня ни отправили!
По сравнению с теми условиями работы и быта, с которыми мне пришлось столкнуться в детстве, и в самом начале ранней трудовой деятельности, мне казалось, что здесь труднее не будет...
Около сержантов Манштейна, Виноградова и Бочкарёва, постоянно, в свободное от занятий время, «увивались» несколько солдатиков из Электростали. Видимо докладывали, кто и как себя ведет, заискивая и выслуживаясь перед начальством.
Среди них выделялся высокий, худой очкарик с комсомольским значком на груди. Что-то они, наверное, наговорили про меня, имея в виду спетую мной частушку в поезде, и мнимую принадлежность мою к криминальному миру.
Однажды, при построении Бочкарев что-то объяснял, а я внимательно слушал его, т.к. говорил он негромко, и вдруг он назвал мою фамилию:
- Что вы так смотрите на меня? – Я вас не боюсь!
- Я вас просто внимательно слушал, товарищ сержант,- правдиво ответил я.
Справедливости ради, следует сказать, что и позднее я не раз слышал подобные вопросы от других людей. Видимо, в моих глазах сохранился отпечаток той жизни в лесу, когда приходилось выживать в жестких условиях враждебных взаимоотношений в семье.
Недоброжелательное, мягко выражаясь, отношение мачехи заставляло меня постоянно напрягаться и быть весьма осторожным в своих поступках. Все это, в целом, не прошло стороной и оставило неизгладимый след в моих поступках и взгляде.
Упреки Бочкарева, в отношении меня, послужила для его прихлебателей, как команда «Фас!» для собак. Как-то после отбоя, я ощутил, что на меня навалились какие-то тяжелые существа и стали молотить по моему телу. Мне ничего не оставалось делать, кроме как барахтаться и брыкаться.
Освободив ноги, я двинул правой ногой наугад, и мне показалось, что попал во что-то твердое, но податливое. Тотчас кто-то приглушенно взвыл, а тело мое почувствовало облегчение. До меня донеслись чьи-то негромкие матерные причитания, заскрипели кровати, где-то совсем близко от меня, а потом всё стихло.
Секунд через десять был включен свет, и прозвучала грозная команда, голосом Манштейна:
-Рота, подъём! - выходи строиться…
Сорок секунд давалась нам на сборы и построение. Если кто-то не успевал и опаздывал в строй, то звучала обратная команда «Отбой!», и все повторялось сначала.
Эти упражнения продолжались до тех пор, пока вся сотня вчерашних мальчишек, успевала вскочить с кроватей, одеться, выбежать во двор и встать в строй.
Некоторые ребята, при повторных командах «отбой» пытались ложиться в постель, не раздеваясь до конца, зная о том, что последует очередная команда «подъём!».
Сержанты бдительно следили за тем, чтобы все солдаты выполняли команды и таких «мудрецов» ждало неотвратимое наказание, в виде дополнительного наряда на кухню.
Вот и на этот раз, двое солдатиков спросонок, не успели встать в строй, и в результате этого прозвучала команда: «Отбой!»
Подождав, когда все улеглись в кровати, и, проверив, аккуратно ли уложены вещи на табуретках и заправлены ли портянки на сапогах, Манштейн, опять скомандовал:
- Рота, подъем!
Перед выстроившейся ротой, сержант неторопливо шел, внимательно вглядываясь в лица солдат, и остановился напротив «очкарика».
- Что у вас с лицом? - полюбопытствовал он.
- Упал, ударился о тумбочку, - заикаясь, объяснил «очкарик»
- И часто вы падаете?- уточнил сержант.
- Бывает,- сконфуженно ответил тот.
- Никто не хочет мне что-нибудь сказать?- спросил сержант.
В ответ тишина…
- Всё ясно... Внимание, рота, отбой!- скомандовал Манштейн,- и… чтобы тихо у меня!- прикрикнул он, глядя на свои наручные часы…
Нужно заметить, что отдельная комната для сержантов, находилась в конце нашей казармы, около выходной двери. Поэтому малейшие звуки, которые исходили из нашего блока, были слышны у них хорошо, и дежуривший сержант моментально реагировал на них. Вероятно, стены комнаты сержантов были сделаны специально из тонкой фанеры, чтобы им было слышно всё, что делается в солдатском отсеке…
Утром после подъема, зарядки и завтрака, роту выстроили перед казармами.
Лейтенант Матяшев появился перед нашим строем утром с хорошим настроением, а, увидев синеглазого «очкарика», помрачнел:
- В чем дело, сержант, почему у вас люди с синяками в строю? – грозно спросило начальство.
- Да, вот не повезло товарищу – упал во сне, с верхней койки,- попытался оправдаться Манштейн.
- Так поместите его, на нижнюю койку!- досадливо, тоном, не терпящим возражений, заявил лейтенант. – Странно, что вам приходится напоминать о таких простейших вещах, связанных с выполнением ваших прямых обязанностей.
-Так он уже…, - замялся сержант, вспомнив, что «очкарик» и так спит на нижней койке, и верхняя часть у всех тумбочек, возвышается над нижними кроватями и, естественно, упасть и удариться об нижнюю тумбочку, он не мог…
- Сделаем, товарищ лейтенант!- озабоченно закончил он, не забыв откозырять начальнику.
Мне стало ясно, что сержанты вольно или невольно, но скрыли ночное происшествие от вышестоящего начальства. Ожидать, когда это ночное нападение повториться я не стал, и решил, что пора предупредить ночных визитеров, чтобы не думали о повторном мероприятии. В курилке я подсел к «очкарику».
- Не повезло тебе с тумбочкой – жестковатая попалось,- съязвил я.
Очкарик молчал, понимая, что, возможно еще не все закончено в этой истории, и не исключен дальнейший разбор «полетов».
Сообразив, что не этот человек был инициатором ночного происшествия – он, на мой взгляд, по своему характеру, определенно не был лидером, я решил оставить его в покое и подождать, как будут развиваться дальнейшие события.
- Смотри, осторожней с полётами, а то одними синяками больше не отделаешься,- закончил я общение с «очкариком» и, бросив окурок в урну, пошел в казарму. Сидящие в курилке ребята переглянулись, но ничего не сказали.
Мне показалось, что «очкарик» с благодарностью посмотрел на меня, предположив, что продолжения этой истории не будет. Но он ошибся. Вечером Манштейн вызвал его в сержантскую комнату…
------------------------------------------