Глава третья.
После приземления, паспортного, таможенного, биосанитарного и прочих контролей, усталые и раздражённые, Андрей с Моором вошли в громадный зал столичного космопорта.
Учёному показалось, что они угодили в титаническую оранжерею, нарядную, с идеальной чистотой, словно генеральную уборку здесь проводили через каждый час. Форуна - солнце местной системы, сквозь прозрачные стены и крышу, заливало бело-голубым сиянием вычурные сидения, кабинки космосвязи, продуктовые автоматы, буйную зелень тропических растений и огромные авариумы с экзотическими гадами, то ли рыбами, то ли рептилиями, далёкий от зоологии археолог не разобрал. Отовсюду свисали, поднимались, кружились в водовороте искусственного водопада, благоухающие цветы. Подобно разноцветным облакам, над ними порхали стайки бабочек, отражая солнечные блики перламутром крылышек. Над этой райской идилией вздымался под потолок гигантский портрет пожилой женщины, с полным, немного одутловатым лицом, носом-пуговкой, реденькими белесыми волосами, зачёсанными в пучёк над хитрыми серо-зелёными глазками. Она, на манер Моны Лизы, загадочно улыбалась, не без нахальства, словно говоря: ''Ну и кто в конце концов победил?''.
- Приветствуем вас именем Матери Сущего! - торжественно, нараспев произнесли две миниатюрные дамы в пёстрых туниках, обсыпанных искорками стразов.
- Да будет благословенно лоно Её! - не менее напыщенно ответил инспектор, сгибая ноги в нелепом риверансе.
- Анна, Солнечный дар, - легонько присев, представилась дама с волосами, стянутыми в такой тугой жгут, что они казались нарисованными.
- Хелена, Ночная фиалка, - вторая дама также опустилась в лёгком полупоклоне, едва прикоснувшись к подолу длинными золотистыми ноготками.
''На бабах эта одёжка сидит много лучше, чем на инспекторе'' - решил Андрей, любуясь кукольно-прекрасными собеседницами.
- Мы правительственные консультантки по культурным связям, рады приветствовать вас на Вельде, планете, одухотворённой Совершенным Электронным Присутствием и Лучами Сознания Великой Матери! Да пребудут Покрова Её распростёрты над Вселенной.
- Да будет так! - Моор набожно похлопал себя ладонью по пузу.
Жест, символизирующий готовность ''проявить благой Свет Мироздания'' через деторождение, в исполнении лысого мужичка преклонного возраста, вышел настолько нелепым, что Андрей не выдержал и рассмеялся.
К смущению учёного, дамы благосклонно кивнули Моору, сурово окинув архелога настороженными взглядами из-под пушистых ресниц.
Моор легонько надавил носком сапога на ногу учёному, поднимая брови.
''Да, не хорошо, стою, как столб,'' - мысленно согласился Андрей, наморщил лоб, вспоминая подходящие обороты Пракритиализма. В его голове навязчиво крутилась формула: ''Именем Лучезарной Матери'', но произносить её имела право только женщина, причём, посвящённая жрица, и только в суде, вынося обвинительный приговор. Так и не приповнив ничего соответсвующего моменту, он по-просту представился:
- Андрей Степанович Вишерин, профессор археологии Межгалоктической академии наук.
Густой бас учёного, звериным рыком прокатился по хрустальным балкам. Сидевшие на ветках полусонные попугаи, с перепуганным гомоном взвились под потолок, оставляя за собой шлейф потерянных перьев, умчались прочь. Где-то, за стеной из цветущих орхидей, несколько младенцев подняли рёв. Покрасневший от стыда инспектор, подступил к Андрею, махая холёными ручками, словно успокаивая разъярённого пса:
- Тише, тише! Ах, как нехорошо получилось, неделикатно! Где ваша вежливость? Интеллегентность, наконец!
- Извините! - смущённо произнёс археолог.
В поднявшейся суматохе ему показалось, что он и правда, выкинул нечто, из ряда вон. Андрей осторожно отступил на шаг... С оглушительным воем, поджав оттдавленную лапку, прочь кинулся зверёк, напоминающий пушистый колобок на тоненьких ножках. Анна с Хеленой, зажимая ладошками уши, округлили от негодования рты.
Услышав за спиной странный шелестящий звук, учёный обернулся и на мгновение застыл. Прямо на него неслась здоровенная мускулистая баба на роликовых коньках, в синих шортах и топике, с маленькой золочёной бляхой на массивной груди. Уворачиваясь от столкновения, Андрей отступил вбок, инстинктивно поддал агрессорше коленом под туго обтянутый зад. Она врезалась в взвизгнувших правительственных консультанток, сталкивая в густые кусты колючих роз. Дамы завопили, взяв такие высокие ноты, что под силу лишь оперным певицам.
На шум примчался пограничный спецназ - тяжеловооружённые воительницы с чёрными палками парализаторов в руках.
Их защита состояла из узких, обшитых кевларовыми пластинками трусиков, надетых поверх чёрных, форменных лосин, наколенников и бронированных бюстгалтеров. Судя по всему, им полагались ещё и шлемы, но, чтобы не портить причёску, каждая держала свой в свободной руке. Приближались спецназовки не очень быстро, в высоких гламурных сапогах на шпильках особо не набегаешь.
- Именем Матери Всего Сущего - сдавайся! - крикнули они тоненькими голосами.
- Сдавайся! - эхом повторил Моор, из-под скамейки, где укрылся от неприятностей.
- Сдаюсь. - сокрушённо пожал плечами Андрей, поднимая руки. Неправильно истолковав это движение спецназовки перепуганно вскрикнули и пальнули из парализаторов. Учёный потчас завалился на бок, больно хряпнувшись лбом о чистейший мозаичный пол. В него ещё несколько раз стрельнули для верности, теряя сознание, он услышал наставления инспектора:
- Я ведь предупреждал! Требовалось - немного толерантности. Угодили теперь на каторгу. Не печальтесь. Здесь больше тридцати лет не присуждают. И помните: политкорректность! Прежде всего, политкорректность!