Утро нетерпеливо вплывало в комнату быстро светлеющим синим квадратом окна, в котором качалась ветка с раскрывшимися розоватыми почками. Это бабушкина липа. Бабушка говорит, что почки на деревьях лопаются в тот момент, когда Волшебница Весна дотрагивается до них своей зеленой палочкой. Надо сбегать и посмотреть, до каких деревьев она уже успела дотронуться.
Вчера, когда Вика ехала к бабушке, она уснула в машине, и смутно помнит, как папа принес ее в дом, а мама с бабушкой уложили в постель. Зато теперь Вике не терпится выбежать и посмотреть, что творится снаружи, откуда доносилось в дом заливистое пение птиц и другие звуки, которых не услышишь в городе.
Вика соскочила с высокой кровати, и тут же заскрипела входная дверь. Значит, бабушка уже проснулась, в деревне ведь рано встают.
– А, вот и выспалась наша красавица! С добрым утречком! Сейчас молочка парного попьешь, я только что Зорьку подоила. А мама с папой уже уехали, так что мы с тобой одни тут хозяйничать будем.
– Баб, а можно погулять?
– Еще как можно! Где же и гулять, как не здесь! Небось, не терпится посмотреть, как весна в наших краях поживает? Сбегай, сбегай.
Выбежав из дома, Вика сейчас же почувствовала, как ее подхватил и закружил упоительный воздух. Он лился прямо оттуда, где плыло и манило за собой круглое розовое облако, потом, впитывая запахи земли, молодой зелени и всего цветущего, превращался в какую-то пьянящую смесь, которой нет описания. Эх, обняться бы с ветром и лететь, лететь над вершинами этих звенящих птичьими голосами деревьев, над этой широкой поляной...
Вика шла вдоль ручья, где желтели цветы калужницы. А вот кочка, обильно заросшая кустиками этих цветов и, пожалуй, похожая на остров папуасов из книжки про Миклухо-Маклая. Там, в тени ширких листьев прячутся хижины... Но если разбежаться и прыгнуть туда, островок развалится, а вода в ручье холодная... Ладно, пусть живут, может, они и дикие потому, что туда трудно добраться.
Вика и не заметила, что ручей заманил ее далеко в лес. Вот где твой дом, Волшебница Весна! Вика присела на камень у высокой березы и, запрокинув голову, пробежала взглядом по белому стволу до утопающей высоко в небе и насквозь пронизанной солнцем верхушки дерева. Как здорово!
Прилетела бабочка и уселась на какой-то маленький цветочек так близко, что сначала даже захотелось ее схватить, но потом Вика засмотрелась на крылышки, которыми та медленно помахивала, то их соединяя, то раскрывая, и решила не портить бабочке настроение. Даже не верится, что эта бабочка всю зиму стыла куколкой в какой-то темной щели, зато теперь, наверное, не нарадуется, что летать умеет. Похоже, весну приветствовали все, кто как мог. Весь мир пел, жужжал, стрекотал и порхал.
Вика уже собиралась подняться и продолжить прогулку, как вдруг... Качнулась ветка куста и, прежде чем стремительно исчезнуть, на Вику взглянули такие глаза, в которых она успела за долю секунды утонуть, а потом, когда пятнистая спина косули молниеносно мелькнула и исчезла в зарослях, еще долго-долго всплывать... Что это были за глаза! Как будто сама весна заглянула прямо в душу!
В тот памятный день, когда Вика впервые в жизни по-настоящему почувствовала радость пробуждения природы и навсегда породнилась с весной. А еще Вика видела головастиков в лесной луже и рыбу-угря в ручье, стадо коз, жадно щипавших молодую травку, кота, ловившего пчелу, скворца, который, оказывается, уже давно справил новоселье в маленьком домишке, прибитом к столбику над соседским двором, и много-много других весенних чудес. О них так приятно думалось, лежа в постели, где даже простыни почему-то пахли майским душистым ветром! И несмотря на то, что чуть-чуть горело лицо, на котором всего за один день солнце нарисовало так много веснушек, Вику ласково баюкал зеленый-зеленый сон, ведь сегодня она побывала в самой сердцевине весны.