http://proza.ru/2012/03/13/2002 (предыдущая глава)
Глава 12. Неожиданная находка
Озадачив Валентину поиском возможного любовника Корнеевой, я решил переключиться на отработку новой версии и допросить Берсенева. Незадолго до убийства, в марте-апреле, в квартире Корнеевых он укладывал ламинат. Почти месяц ламинатчик находился рядом с Корнеевым и мог получить информацию о готовящейся сделке и наличии у Корнеева крупной суммы денег. Поэтому вполне мог оказаться причастным к убийству.
Наверное, как писателю, чтобы написать один хороший рассказ, надо написать десять неудачных, так и следователю – выход на нужный след предполагает плутание по десяти ложным. При этом ложный след имеет все признаки верного пути. Тут можно увидеть всё: и скрытый интерес подозреваемого, и его хитрую, искусную маскировку, и попытки направить следствие по ложному пути. А если немного пережать в своём усердии, то можно даже получить и явку с повинной. Десять направлений и по каждому – своя явка с повинной.
И каждый раз, когда следователь ступает на этот новый след, сердце его немного замирает – а вдруг это есть, то самое настоящее! Тот самый, единственно верный путь! Как у грибника, разрывающего кочку и уже видящего своим внутренним взглядом под ворохом прелой листвы крепкую грибную шляпку. Или как у азартного игрока, открывающего карту.
Самое главное, надо ступить на этот путь и пройти его.
И раньше я пытался позвонить Берсенёву по номеру сотового телефона, который дала Корнеева. Однако абонент постоянно оказывался недоступен. Наконец в строительной фирме удалось получить информацию о том, что плотник Берсенев работает в Сысертском районе. Как заверил меня руководитель строительной фирмы, село Никольское, где находился сейчас строитель, всего лишь в часе езды от Екатеринбурга.
На своей застоявшейся «десятке» в Никольское доехал за сорок минут, с ветерком. Благо трасса была отличная. Когда оказался на месте, то почувствовал, что поездка хотя бы в одном своей цели достигла – я от быстрой езды немного воодушевился и, как говорится, воспрял духом, компенсируя некоторое тревожное состояние из-за весьма скромных достижений в расследовании.
Село мне понравилось. Раскинувшееся на старом Челябинском тракте, вдоль необыкновенно красивого озера, оно было населено, судя по всему, умелыми рыбаками. То у одного, то у другого дома можно было увидеть искусно вырезанного из фанеры окуня, леща, щуку. На любой вкус. Это означало, что у хозяев можно при желании разжиться рыбкой.
Противоположный берег озера густо порос лесом, источавшим многочисленные чистые, профильтрованные лесным болотом, ручейки, которые и питали это озеро. Лес поднимался в живописные синие горы. Здесь, ближе к югу, горы уже не казались дикими, как на севере области, где я как-то был недавно в командировке. Там горы пугали своей непокорённостью, непроходимыми болотами, полусгнившими березами и поваленными соснами. Тут лес радовал, успокаивал сказочным видом, светлым отражением в озере, уместившим в себе и прозрачное весеннее небо и голубые горы.
Берсенёва я нашёл быстро. Увидев меня, он не удивился, словно давно ждал следователя. Занятия своего мастер, однако, не бросил, продолжал подколачивать свежевыструганную доску.
«Ишь, какой умелый и расторопный плотник!» – насмешливо покачал головой Корнеев. На этот раз он не плелся за мной как обычно, а чуть-ли не оленем скакал впереди меня, словно ведомый предчувствием скорой развязки. – «У меня так три недели ламинат стелил! Ровно неделю на одну комнату! С бесконечными перекурами, да опозданиями! Всё вынюхивал чего-то у меня, да приглядывался. Да он просто, господин следователь, боится посмотреть вам в глаза! Вот и не отрывается от работы! Шуганите-ка его, да допросите-ка с пристрастием! Чую, рыльце-то у него в пушку!
Однако, я не спешил отрывать Берсенёва от работы. Задавая вопросы, я внимательно следил за ним. Человек производил, или ловко пытался произвести, впечатление хорошего плотника. На моих глазах, отвечая на вопросы, он мимоходом установил на недавно выстроенной веранде красивые перила из желтой, как только что взбитое масло, липы. Аромат свежей древесины напомнил детство. Взгляд невольно остановился на валявшейся скрученной стружке. Волнующий, как хорошие женские духи, тонкий запах древесины пробудил вдруг во мне желание поднять с земли стружку и спрятать в кармане.
Берсенёв перехватил мой взгляд и замолчал.
«Вы заметили?» – воскликнул обрадовано Корнеев. – «Стоило вам спросить его про деньги, как он тут же замолк, сбился. Тот ещё ловчила! А денежки-то как любит! За свой ламинат втридорога содрал с нас! »
Тем не менее, плотник, если и прерывался в работе, отвечая на очередной вопрос, то потом неизменно точно к ней возвращался. Я даже позавидовал этой точности, лаконичности, как в рабочих, плотницких движениях, так и в словах.
– На тему денег я с Корнеевым не общался, – пояснял Берсенёв. – Все денежные расчеты по работе производятся на фирме. Так что о деньгах я с ним вообще никакого разговора не вёл. Отношений, тем более конфликтов каких-то, между нами не было. К работе моей он, при всем желании, подкопаться бы не смог. И дело свое и цену себе я знаю. Мы с ним, можно сказать, совсем не общались. Смотрела и принимала работу его супруга. А сам Корнеев появлялся дома редко. Практически, я его не видел. Обратил внимание, если он и появлялся, то затем только, чтобы из квартиры что-нибудь забрать. Приходил и уходил всегда с шумом. Никогда не раздевался и не разувался. Так, прямо в обуви по новым полам ходил из комнаты в комнату, рылся в мебели и груде вещей, ругался с женой и уходил. Моего присутствия даже и не замечал, словно я неодушевленный предмет. Складывалось впечатление, что жену свою он обижал. Противостоять ему она не могла. Да он никого и не слушал. Думаю, у них все было уже решено. Запомнились его слова: «И еще на коттедж претендуешь!» Его грубость меня поразила. Без всякой причины вдруг сказал как-то жене: «Голову тебе оторву – на раз. Вот лучше ты меня не зли!»
«Обычный приём, господин следователь»! Корнеев, словно он не призрак, а новомодный экстрасенс, стал делать руками какие-то пассы над головой Берсенёва. «Не верьте ему! Вы еще увидите его подлинное лицо! Без этой маски работяги-простачка!
Я пригласил Берсенёва в стоящий неподалёку дом, оформил протокол допроса и вскоре поехал обратно.
Выводы делать было рановато. Пока никто из проверяемых не дал повода работать с ним вплотную и интенсивнее.
Берсенев не вызвал никакого подозрения. Честный работяга, без какой-либо хитрецы. Так же и владелец автосалона Смольянов, по большому счету, тоже оставался для меня вне подозрений. Хотя складывалось впечатление, что ему известно больше, чем он сказал.
Так и не допрошенный Бекетов, другой товарищ пострадавшего Корнеева, показался мне конченым человеком, ни на что неспособным. Но то, как он ловко ушел от общения со мной, все-таки настораживало.
Логичным и обоснованным было поведение челябинского компаньона Корнеева.
А водитель Корнеева Калабошкин – хотя и скользкий тип, но какой-то уж явно ограниченный и тупой. Такой способен в своей машине придушить человека и неделю ездить с трупом на заднем сиденье. Но вряд ли его хватит на продуманное и дерзкое нападение.
А месть со стороны родственников убитого Корнеевым таджика? В принципе, это возможно. Но пусть эту версию Валентина проверяет. Мне она кажется маловероятной. Всё-таки версия о семейных разборках предпочтительнее. Уж больно жесткой женщиной Корнеева мне показалась. Да еще, возможно, неохваченные связи её мужа что-то могут дать…
Ровное, с гладким асфальтом, полотно дороги от Никольского до Челябинской трассы, в живописном сосновом лесу, лентой разворачивающееся в причудливых, но плавных изгибах, спусках и подъемах, заставило меня увлечься скоростью. И уже не думая над деталями дела, я придавливал педаль газа до пола, изредка бросая взгляды на стрелку спидометра. Когда вдруг, совсем неожиданно, появился поворот на новую Челябинскую трассу, стало жалко, что снова придётся вливаться в общий поток.
Сегодня мне предстояло ещё одно следственное действие.
Оперативники никак не могли доставить в следственное управление Бекетова. Дверь в его квартиру всегда была на замке. Складывалось впечатление, что в прошлый визит на Вторчермет увидеться с ним удалось чисто случайно.
На этот раз я решил приехать к Бекетову с понятыми, при необходимости вскрыть квартиру и произвести там обыск.
Так все и вышло. Бекетова дома не оказалось. Пришлось вызывать из ЖЭУ слесаря, который, пытаясь отжать ригель замка, стал возиться с дверью неожиданно долго. Кончилось тем, что один из оперативников с силой пнул ногой дверь, выбив замок, и мы все прошли в квартиру. Я приступил к обыску, методично, от входа и по часовой стрелке. Понятые растерянно оглядывались – присаживаться здесь было негде, а чем дольше здесь находишься на ногах, тем больше было шансов попасть рукавом в кастрюлю с прокисшим супом или наступить на, валявшиеся прямо на полу слякотные огрызки огурцов. По встревоженным лицам понятым было видно, что они опасаются, не извлечёт ли сейчас следователь из-под кровати покойника.
Из-под кровати я, однако, извлёк не труп, хотя по сгустившемуся в квартире аромату гниения, можно было допустить и такой вариант, а черный пластмассовый дипломат. Повеселевшие оперативники, поманив пальцем понятых, сгрудились вокруг меня. Сто пятьдесят тысяч рублей насчитал я в дипломате! Сто пятьдесят тысяч в ровных, аккуратно перевязанных бумажными лентами пачках.
– Оп-паньки… – произнес вполголоса кто-то из милиционеров. Кажется, Федосеев, самый старый в Центральном райотделе оперативник.
Все присутствующие такому исходу следственного действия явно обрадовались и закурили вдруг разом, зашумели. Даже пожилые понятые качали головами и возбужденно обменивались впечатлениями от находки.
Дрожащими от волнениями пальцами я снова стал пересчитывать деньги. Сто пятьдесят тысяч, конечно, не девятьсот, но все равно, это означало, что убийца Корнеева найден!
http://proza.ru/2012/03/18/1002 (продолжение)