Глава 1.
Тата чувствовала, что от духоты тело покрывается липким потом. Ткань неприятно пристала к влажной коже, не давая доступа воздуху. Она сорвала с себя всё и сразу ощутила облегчение – каждая клеточка жадно задышала.
Она опаздывала на поезд. И это уже не первый раз – видеть хвост отъезжающего поезда, спотыкаясь, бежать за ним и на ходу заскакивать в последний вагон. Вот и сейчас – она переходит из вагона в вагон, мелькают лица, некоторые из них кажутся смутно знакомыми. Девушка пытается вспомнить, куда она направляется и что ищет, и с ужасом понимает, что не может этого сделать. Зачем и куда она едет?
Теперь по телу пробежал озноб. Руки непроизвольно ищут, что натянуть на себя, чтобы согреться. Что-то тяжёлое давит на грудь… Тата пытается убрать эту тяжесть – и просыпается…
В голове ещё стучали остатки сна – духота, качающиеся вагоны, мелькающие лица… Девушка с благодарностью погладила шелковистую шерсть кота Леона, улегшегося на груди. Тот охотно замурчал, передавая свои вибрации хозяйке. Вибромассажёр! Нет, ультразвуковой прибор с вибрациями! Кот почувствовал, что хозяйке плохо, и пришёл, чтобы помочь, разбудил.
- Умничка ты моя! Лапушка!
Сердце переполняла благодарность к четвероногому другу.
Протянув руку, Тата взяла будильник. На работу ей вставать полседьмого, темнота уже рассеивается, значит, скоро прозвенит зуммер. Ого, уже седьмой час! В это время обычно светлее! Аккуратно переложив кота в сторону, Тата поднялась и подошла к окну. Что-то там, за окном, было не так. Виднеется шоссе, по нему, как обычно, освещая путь фарами, едут автомобили. А вокруг – тьма! Ни одного огонька, не горят фонари вдоль дорог, не светится ни одно окошко!.. Вот почему такой необычный сумрак.
- Свет отключили! Надолго, интересно?
Была возможность поваляться в постели ещё немного, но девушка решила, что это лишнее, и направилась в ванную, чтобы умыться. На щелчок выключателя светлее не стало. Тата на ощупь нашла кран и повернула барашек. Раздался шипящий звук воздуха. Воды не было!
- Вот неудача! Идти на работу неумытой? На кухне в чайнике должна остаться вода.
Глаза привыкли к полумраку, и на кухне девушка быстро нашла кружку, налила в неё воды, немного подумав, сходила за пастой и зубной щёткой и умылась над мойкой.
Под ногами крутился Леон, выпрашивая законный завтрак. Тата насыпала ему в миску сухого корма.
- Тебе хорошо, а я без утреннего кофе себя человеком не чувствую. А придётся сегодня обойтись без него, плита в доме электрическая, воду не вскипятишь, да и воды тоже нет.
Девушка открыла холодильник и нащупала в нём пакет молока. Хорошо, хоть такая жидкость имеется, с куском булки и за завтрак сойдёт.
Непривычно было бродить по квартире в потёмках. А чтобы одеться, нужно всё же видеть, во что, а то заявишься пугалом и рассмешишь народ в своей конторе. Тата отыскала мобильник и, подсвечивая им, собрала на стул нужную одежду, ругая себя за то, что так и не научилась всё готовить с вечера. Надолго ли хватит заряда? Глянув на экран телефона, она увидела, что уровень заряда где-то на половине, а вот уровень доступности связи – равен нулю. Не было связи!
- Леон! Мне это что-то не нравится! Ладно, нет электричества, а со связью-то что могло случиться?
В тишине стали слышны шумы, производимые соседями. По интонациям можно было догадаться, что они тоже не в восторге от ожидавшего их сюрприза.
Тата оделась, причесала волосы и подошла к окну, чтобы взглянуть, нет ли изменений на улице. Ночь отступила, небо на востоке уже начало наливаться светом. До восхода солнца ещё далеко, но было чувство, что его лучи уже окрасили облака в той части неба во все цвета радуги. Цвета эти были очень слабо выражены, как бы размазаны по облакам и слегка дрожали. Девушка протёрла глаза, подумав, что это что-то с ними не в порядке. Но картина не изменилась – на востоке будто играло в небе северное сияние! И это в средних широтах, где такого никогда не было!
- Леон! Что ты на это скажешь? – спросила она у кота, который сидел тут же на подоконнике и с интересом выглядывал на улицу.
- Мяу!
- Ну почему я не понимаю, о чём ты мне говоришь? Уверена, что иногда очень умные вещи!
Тата в свои двадцать пять лет могла собой гордиться. Она была вполне самостоятельной. В посёлке, где девушка родилась, получила образование и первый жизненный опыт, не было особенных перспектив. Зная, что высшее образование для неё будет получить проблематично, Тата ещё в средних классах школы решила, что станет бухгалтером. Её мать работала по этой специальности на местной ферме, поэтому девушка была в курсе, что из себя профессия представляет. Главное – можно её получить, а в дальнейшем иметь приличный заработок. Поэтому в школе она налегала на математику, а сразу после выпускного отправилась в районный город и сдала документы в профессионально техническое училище на курсы бухгалтеров. Её приняли сразу, так как оценки в аттестате были более чем приличные. И место в общежитии выделили.
Она закончила курсы на отлично, и была направлена на местный молокозавод. Там ей предоставили жильё и хорошую зарплату, так что через пять лет она смогла купить себе однокомнатную квартирку, небольшую, на четырнадцатом этаже (под самой крышей), но это было её родное гнёздышко. А семь месяцев назад в этом гнёздышке появился ещё один равноправный жилец. Она возвращалась из магазина, когда услышала из кустов жалобный писк. Только что прошёл дождь, трава и кусты были усыпаны каплями, в которых искрилось выглянувшее солнце. У девушки было отличное настроение, она очень любила дожди, особенно такие – грибные. А тут кому-то плохо! Промочив ноги, стряхнув на себя все кусты, она нашла источник стонов – малюсенький дрожащий комочек.
- Как ты сюда попал? Вот, чудо! Теперь придётся тебя брать домой!
Вот так в её жизни появился Леон. Из комочка он превратился в шикарного ангорского кота с рыжими спиной и хвостом и белоснежными лапами и животом. Он стал хозяином в квартире, девушка ощущала это. Мужчина! Она позволяла ему быть хозяином!
Тата посмотрела на часы. Ещё полчаса до выхода, время как будто замедлило свой ход. Раньше его катастрофически не хватало, из квартиры она всегда вылетала пулей, опаздывая на автобус. А сейчас минуты тянулись, как резиновые. Тата решила выйти пораньше, чтобы по ходу выяснить, что же всё-таки произошло с электричеством.
Насыпав коту корма и вылив в его миску остатки воды из чайника, девушка натянула курточку и сапоги и вышла за дверь. Пришлось опять воспользоваться мобильником, чтобы запереть замки. В полумраке лестничного пролёта гулко раздавались голоса соседей по дому и шум шагов. Люди были растеряны, происшедшее выбило их из привычной колеи. Слышался детский плач: какого-то испуганного ребёнка насильно тащили в детский садик.
Тата шла вниз, в полумраке здороваясь с соседями. В замкнутом пространстве лестничных пролётов физически ощущалось напряжение. Голодные, неумытые люди спускались в темноте по бесконечным ступеням, придерживаясь за грязные стены и перила, которые в ответ издавали недовольный металлический скрежет. В некоторых пролётах перила были согнуты или оторваны. Кому надо было таким способом силу свою мерить?
Спуск отнял много времени и нервов. Свежий воздух улицы принёс облегчение. Во дворе кучками стояли жильцы дома, обсуждая ситуацию. В руках многие держали пустые пластиковые бутыли: люди решали, куда податься за водой.
- Эх! Надо было мне взять пустую бутылку, может на обратном пути водой бы разжилась!.. Кто знает, когда аварию устранят.
Мысленно ругая себя за допущенную промашку, девушка направилась к автобусной остановке. Идти было недалеко – миновать три дома и завернуть за угол. Но уже на подходе к повороту девушка поняла, что уехать на автобусе ей вряд ли удастся. Остановка напоминала небольшой митинг, к которому со всех сторон стекались струйки людей. Многие из отчаявшихся дождаться общественный транспорт пытались остановить редко проезжающие легковые автомобили, кидаясь под колёса с поднятыми руками. Водители били по тормозам, но брать попутчиков не спешили – медленно, как речку вброд, пересекая людскую толпу.
- Хорошо, что вышла пораньше! – похвалила себя Тата. До молокозавода, который находился за чертой города, можно добраться пешком. На автобусе это занимало чуть больше десяти минут, у неё в запасе полчаса, должна успеть! И девушка поспешила в нужном направлении – навстречу разгорающемуся востоку.
В полчаса уложиться не удалось. Она почти бежала, опаздывая уже на десять минут. По пути обогнала несколько пожилых работниц, которых видела в цехе. Оказывается, зря спешила. Проходная завода представляла ту же картину, что и автобусная остановка. Она стояла запрудой на пути людского потока. На территорию не пускали. Был слышен голос мужчины, который пытался перекричать гул толпы:
- Граждане работники! Пока не включат электричество, на предприятие никого не пустят. Ждите!
- Сколько ждать-то? – спросила Тата стоящего рядом знакомого парня, который работал наладчиком оборудования.
- Кто бы знал?
Прошло около трёх часов. Сильно хотелось пить. Толпа голодных и озабоченных людей была переполнена негативом. Тата отошла в сторонку. Вдоль бетонной ограды, окружающей территорию завода, виднелись остатки влажного слежавшегося снега, он был ужасного грязно-серого цвета, но ещё немного – и девушка не устоит перед искушением взять его в рот.
Чтобы согреть застывшие ноги, Тата решила сделать круг вдоль ограждения и скоро похвалила себя за удачную идею – в углублениях бетонной ограды можно было найти небольшие прозрачные сосульки. Теперь её путешествие стало вдвойне приятным: толпа недовольных осталась позади, она же наслаждалась тёплым мартовским днём, хорошо пригревающим солнышком, дзиньканьем синичек и леденцами из сосулек.
Через полчаса Тата вернулась к проходной с другой стороны. Картина не изменилась. Только толпа несколько поредела – часть людей ушли. Девушка достала мобильник, чтобы посмотреть на время.
- Ого! Скоро обед!
Связь по-прежнему отсутствовала.
- Дзынь-дзынь! – кончился заряд аккумуляторной батареи. Теперь эта игрушка вообще ни на что ни годна.
- Граждане! Расходитесь по домам! Сегодня завод работать не будет! До завтра! – мужчина у ворот проходной сейчас кричал в рупор. Руководство предприятия время даром не теряло – наверняка послали гонца в соседнее ГБДД, там этого добра много, у каждого гаишника свой «матюгальник».
Такого суматошного дня в жизни девушки давно не было. Оказалось, что пока они бездельничали у ворот своего предприятия, жители города времени зря не теряли. Так как возможности что-нибудь приготовить лишились все (газ в квартиры также не поступал), торговые точки, которые рискнули торговать при фонарях и свечах, были вычищены под чистую. На их полках и витринах сиротливо лежали пакетики со специями, баночки с горчицей, хреном и дорогие ликёры, в общем, то, чем голод и жажду не утолить.
Тата знала, что без еды человек, худо-бедно, но около месяца протянет. А вот без воды?.. Остро встал вопрос, где же взять воду и во что её налить. Выручила соседка Таисия – дала пустую пятилитровую бутыль в обмен на обещание, что девушка составит компанию в походе на родник. Допив уже начавшее подкисать молоко с куском подсохшего хлеба, подтерев пол около разморозившегося холодильника, погладив сонного кота, Тата отправилась на добычу воды.
Родник в городе был один и находился в городском парке. Это не очень далеко, и в обычное время около неспешно текущей струйки всё время стояла очередь из нескольких человек. Сейчас же к этому источнику жизненно необходимой влаги устремился весь город. Оказалось, что воды нет ни в одном доме, и колонки также были пусты.
Парк походил на большой потревоженный улей, только заполненный не пчёлами, а людьми. Дело доходило до драк, громких выяснений, кто где стоял, кто за кем занимал, сколько воды наливать в «одни руки». Утренняя растерянность сменилась злобой и раздражением. Что же произошло, почему люди поставлены в такую ситуацию?.. Никто не мог дать ответ.
Очередь до Таты и Таисии дошла, когда начали сгущаться сумерки. Возвращались они, с трудом разбирая дорогу. Окрестности быстро поглощала кромешная тьма. Свет падал только от разожженных людьми костров. Мужчины ломали ветки деревьев, лавочки, летние павильоны, беседки – всё, что могло гореть.
Во дворе домов люди тоже развели костры, пытаясь приготовить хоть какую-нибудь пищу. Послышались предложения, обменять воду на что-нибудь съедобное. Девушка поспешила отказаться – её ждал Леон, да и добытую с таким трудом воду она не отдаст ни за какие сокровища.
Если бы не Таисия, она, наверное, не добралась бы до своей квартиры. У соседки был фонарик: он тускло, но хоть как освещал тёмный подъезд и ступени. Не первый раз за день девушка пожалела, что живёт так высоко. Сил практически не осталось, организму требовалось питание: за весь день было съедено два куска хлеба и выпито пол-литра молока. Все полученные калории давно израсходованы. На каждом этаже приходилось делать остановку, чтобы передохнуть
Когда они, наконец, поднялись до своего этажа, то услышали кошачьи стенания: Леон громко жаловался на свою жизнь. Таисия помогла девушке отпереть замки и попрощалась – дома её ждали престарелые родители и муж. Открыв дверь, Тата не ощутила облегчения. Атмосфера её гнёздышка больше напоминала склеп – темнота, холод и тишина. Только мурлычет кот, путаясь под ногами.
Девушка на ощупь прошла на кухню, насыпала корм коту, долила ему немного воды. Отыскала в хлебнице корку хлеба и сгрызла её, запивая водой. Плохая всё-таки из неё хозяйка, нет никаких запасов пропитания. Только немного крупы, макарон, соль и сахар. Где-то была банка джема, в темноте сейчас не найдёшь. Нет ни спичек, ни свечек…
Тата сидела на табурете, гладила шелковистую шкурку своего любимца, а по щекам её катились горячие слёзы. Она чувствовала себя ужасно одинокой и беззащитной. Куда делась вся её самоуверенность и деловитость?
- Сейчас надо идти отдыхать. Этот ужас обязательно прекратится, чуть-чуть потерпеть… - уговаривала себя девушка, - хорошо, что кровать так и осталась не убранной, теперь только бы до неё добраться…
Она ещё долго лежала, обнимая тёплого пушистого друга и обдумывая положение дел. Как жить дальше, если ничего не изменится? Она выдержит ещё день, не больше. На улице слышался оживлённый разговор, крики и даже песни. Люди, кто как мог, снимали напряжение. Она же от внутренней тревоги не могла заставить себя уснуть. Отдыхало тело, но не разум. Наконец пришло решение – если ситуация не изменится, она забирает Леона и отправляется в свой родной посёлок. В сельской местности нет проблем с водой и с теплом. У многих во дворах выкопаны личные колодцы, и печи у многих есть. У её родителей была буржуйка в бане, можно её в дом перетащить… И идти всего километров семьдесят…
С такими мыслями девушка не заметила, как уснула.
Глава 2.
В эту ночь Тата снов не видела, а может просто их не запомнила. Проснулась она от резкого звука. Небо, заглядывающее прямо в окно, было затянуто свинцовыми тучами, по откосу окна стучали капли дождя.
- Этого только и не доставало! В квартире холодно, так теперь и на улице не лучше… - девушка с замираньем сердца надавила на выключатель настольной лампы, находящейся в изголовье – без результата, света так и не было.
Опять раздался резкий звук, очень похожий на выстрел. Затем человеческие крики.
- Всё, Леон, собираемся скорей и уходим отсюда. К маме хочу…
Тата решила, что много вещей брать с собой не будет. В небольшой рюкзак она положила документы, пару белья, куртку, носки. В белье спрятала все наличные, которые были в квартире, и свои украшения. Денег было немного, все скромные сбережения хранились на банковской карточке, но в силу понятных причин, сейчас находились в недоступности. Поверх вещей она засунула остатки кошачьего корма. Есть хотелось ужасно, девушка не удержалась и сгрызла несколько комочков.
- Леон, а вкусно! Поделишься?
Схрумкав целую пригоршню звёздочек и колечек, запив это чашкой родниковой воды, Тата ощутила прилив сил. Взглянув на бутыль, задумалась: всю воду ей не унести. Пришлось опять обратиться к Таисии, поменять пятилитровую бутыль с водой на меньшую. Заодно отнесла к ней горшок с геранью, жаль оставлять цветок на верную погибель. Женщина одобрила решение девушки отправится в отчий дом. В сложное время семья должна быть вместе.
Тата надела просторную зимнюю куртку, сапоги на низком каблуке, закинула на плечи рюкзак, взяла на руки Леона и оглянулась:
- До свидания, моё гнёздышко! Надеюсь, расстаёмся ненадолго!
Улица встретила зловещей серостью. Серая земля, серое небо, серые фасады мокрых от дождя домов. Люди тоже казались серыми. Ни одного приветливого лица, в глазах – непонимание и озабоченность. Никто явно не был готов к такому жизненному повороту.
Вдоль дома обычно была выстроена шеренга из автомобилей. Сейчас же здесь сиротливо стояли две машины на спущенных колёсах.
- Не одной мне пришла мысль податься в бега! – сказала Тата коту, заталкивая его под куртку, - Не упирайся, мне тебя всю дорогу в руках тащить неудобно. А так буду как беременная… котом…
Девушка улыбнулась своей шутке, затянула потуже пояс, раскрыла зонтик и отправилась в путь.
Чтобы выйти на нужное шоссе, ей пришлось пройти через весь город. Она очень любила свой небольшой городок. Он славился своим уютом, чистотой. Но сейчас его вид был ужасен – разбитые окна магазинов, сломанные скамейки, на стенах домов – крупно написаны призывы к грабежам и убийствам… На фоне серых туч видны столбы дыма – где-то были пожары. В воздухе пахло жжёной резиной. И всё это произошло за сутки? В голове не укладывалось! Что же делает наша доблестная полиция?
В ответ на свой вопрос Тата увидела, что навстречу ей с гуганьем мчится толпа подвыпивших подростков, а за ними - запыхавшийся полицейский. Видно было, что ситуация явно не в его пользу.
Загородное шоссе напоминало улицу с односторонним движением. По обочине брели нагруженные люди под разноцветными зонтами, их обгоняли автомобили. Оба потока двигались в одну сторону. Скоро стали попадаться пустые автомобили: хозяева, оставив своих железных коней, дальше пошли пешком. На ближайшей автозаправке Тата поняла причину – бензина не было!
Скоро дождь прекратился. Тата шла, с удовольствием разглядывая окрестности. По сторонам шоссе простирался лесной массив. Под пологом деревьев ещё кое-где лежал снег. Слышались голоса птиц, стук дятла, треск веток. Она видела пару белок, которые играли в ветвях. Там, в лесу, ничего не изменилось. Так хотелось углубиться в его спокойную атмосферу!.. Но чтобы пробраться в лес, надо было проявить сноровку и отыскать переправу через наполненные водой канавы, отделяющие его от полотна дороги. Именно по этой причине свои нужды люди справляли за автобусными остановками, которые время от времени попадались на пути.
Дорога проходила через посёлок. Он давно был газифицирован, но над всем поселением поднимались струйки дыма, и чудесно пахло чем-то съестным: запасливые сельские жители отыскали старые буржуйки или просто соорудили очаги на улице. У калитки одного дома Тату окликнула старушка, укутанная в шаль:
- Дочка! Что там случилось? Ни тепла, ни света?.. Война что ли?
- Бабушка! Я сама не знаю, что случилось. Никто ничего сказать не может… Войны вроде нет, об этом весть быстро бы разнеслась. Что-то поломалось, наверное…
- Ну, и слава Богу, что не война! Остальное переживём! А что у тебя под курткой шевелится? Я сперва, сослепу, решила, что ты на сносях!
- Это Леон! Засиделся, размяться хочет! – Тата вытащила из-за пазухи своего любимца.
- Красавец! Оставь его мне, тебе в дороге с ним не сподручно!
- Это пусть он сам решит!
Тата вошла в калитку и поставила кота на землю. Тот с интересом оглянулся и пошёл изучать окрестности.
- Видишь? Он не против! Если что – заберёшь потом, когда обратно пойдёшь. А он у меня пока мышей погоняет. Замучили мыши…
- Обратно я не скоро буду, далеко ещё идти.
- Лови кота, пойдём в избу. Я тебя хоть чем угощу…
Тата пробыла у доброй старушки около получаса, съев несколько изумительно вкусных печёных картофелин с квашеной капустой и запив всё это великолепие морсом. Поцеловав на прощание друга и пообещав ему, что обязательно заберёт, Тата опять вышла на дорогу, чтобы продолжить свой долгий путь к отчему дому.
Без ноши за пазухой шагалось легче, сытый желудок также довольно помалкивал. Скорость передвижения значительно возросла, теперь она обгоняла более медлительных странников. Дорога, миновав ещё несколько селений, наконец влилась в шоссе, идущее от мегаполиса. Здесь движение стало намного оживлённее, а пустых машин на обочинах прибавилось. Люди шли тёмной, напряжённой вереницей: уставшие, голодные, обессиленные. Многие несли на руках маленьких детей, дети постарше шагали рядом, цепляясь за одежду родителей. Разговоров не было слышно, лишь изредка раздавался плач. Тата почувствовала, что чувство тревоги начинает подниматься откуда-то снизу и заполнять её целиком, раньше она такого не ощущала. Может Леон отгонял от неё плохие мысли?
- О, боже, я забыла оставить корм! – спохватилась девушка, - придётся ему самому добывать себе пропитание… да, баба Зина за ним присмотрит! – успокоила она себя.
Даже мысли о коте подействовали успокаивающе.
Теперь дорога проходила в основном через посёлки, которые следовали один за другим. Местных жителей не было видно: они сидели по домам, скрываясь от постоянных просьб подать воды или пищи. Их можно понять – всех не накормишь.
Стало смеркаться, надо было думать о ночлеге. Ночами температура опускалась ниже нуля, и это было проблемой. Она видела, что все возможные поляны заполняются народом, мужчины ломают сухостой и ближайшие загородки, разводят костры. Некоторые, наиболее отчаянные, вскрывают стоящие вдоль обочин машины, чтобы забраться в них. Но в ледяных железных коробках было не лучше, чем на улице.
Какое-то шестое чувство подсказывало Тате – двигайся вперёд. И она шла, пока были силы. По пути догнала семейную чету – молодые родители вели за руки двух дочерей восьми – девяти лет. В сгущающихся сумерках оставаться одной было жутко, и она присоединилась к ним. Оказалось, семья ехала из столицы к родителям мужа в городок, который находился по пути к посёлку Таты. Бензин закончился около часа назад, и они пошли пешком. Узнав, что Тата шагает с самого утра, посочувствовали ей.
Они приближались к следующему населённому пункту, и здесь мужчине пришла мысль: углубиться по тропинке и пройти задворками, может там присмотрят место для ночлега. Оказалось, что его идея была очень удачной. За домами находилось поле, а на нём хорошо просматривались в темноте несколько копёшек с соломой (как оказалось при ближайшем рассмотрении). Они выбрали копёшку побольше, руками разворошили слежавшуюся солому, добравшись до сухих пластов, и устроили себе лежбище. Тата слышала, как мать кормит девочек бутербродами и чем-то поит. Девушка достала из рюкзака горсть корма и, вспоминая своего любимца, стала рассасывать его во рту, запивая водой.
- Спасибо, Леон! Для поддержки сил хватит.
Закопавшись в солому с головой, девушка пыталась уснуть. Михаил (так звали мужчину) принёс несколько охапок соломы из соседних копёшек, укрывая своё семейство. Заодно бросил одну охапку на Тату. Она лежала, наслаждаясь ароматом сухой травы и тишиной. Звуки от шоссе сюда не доходили. Лишь иногда был слышен лай собак, да в соломе кто-то шуршал.
- Мыши, наверное!.. – подумала девушка, засыпая.
Утром девушку разбудили голоса. Семья уже проснулась и была занята вопросами гигиены, насколько это было возможно. Светлана (так звали маму) заплетала дочерям косы, а на земле валялись гигиенические салфетки – по-видимому, ими протёрли лица и руки.
- Ну вот, Леон! А у меня даже такой ерунды нет! Придётся идти неумытой,.. – по привычке обратилась Тата к своему любимцу. Вспомнив, что друга рядом нет, она ощутила внутри себя щемящее чувство пустоты, - пора бы привыкнуть к потерям, не маленькая!
Девушка выбралась из-под сена. Утро было чудесное! На раскидистых деревьях (очень похожих на яблони) весело щебетали птицы, радуясь весне. Небо было ясное, и на востоке величественно всходило солнце, окружённое мерцающим разноцветным ореолом. Такую красоту девушка видела впервые. Солнце играло! Её попутчики тоже любовались замечательным пейзажем.
- В городе я такого никогда не видела! Там и солнышко видно, только когда оно уже высоко, а как оно просыпается – не видно! – младшая девочка восторженно делилась впечатлениями.
Сбегав по нужде за ближайшую копёшку и умывшись в небольшой луже чистой холодной воды, Тата привычно позавтракала горсточкой кошачьего корма, на ощупь прикинув, насколько его хватит. Оставалось около шести горстей.
- Вполне достаточно, чтобы добраться до дома! – успокоила она себя, - Воды может не хватить, но впереди деревни и колодцы, где-нибудь разживусь…
Когда проторенной тропкой они вернулись на шоссе, увиденная картина их неприятно удивила. Если раньше люди шли не очень густой вереницей, то теперь они двигались полноводным ручьём. Все обочины были заставлены автомобилями, многие из которых зияли разбитыми стёклами и вскрытыми багажниками. Под ногами валялся всевозможный мусор – обёртки, пустые упаковки, бутылки…
Впереди возник затор – оказалось, люди толпятся у колодца, в надежде получить хоть глоток воды. Крики, ругань, более сильные и ловкие лезли, чуть ли не по головам. Кто-то пытался толпу пристыдить, но его никто не слушал. В людях просыпались звериные инстинкты – выживают сильнейшие.
Обойдя толпу, наши путники направились дальше. У них запас воды ещё не иссяк, но страшно представить, что было бы, если бы им пришлось участвовать в этой давке…
- Мы свернём с шоссе, когда вода закончится. В дальних деревнях, которые находятся в стороне, не может быть такого столпотворения, - здраво рассудил Михаил, - а сейчас прибавим шаг.
Они бодро зашагали, по пути обгоняя тех, кто шёл медленнее. А таких было много: во-первых – пожилые люди; во-вторых – часть путников хромали (с непривычки к дальним переходам ноги или стёрли, или они болели от переутомления); в-третьих, были дамы на высоких каблуках и в дорогой одежде (эти явно не доехали, где-то авто кинули), те просто не могли идти быстро. Слышались грубые разговоры, ругань, мат. Как будто огромная пёстрая шипящая змея ползла вдоль дороги, такой угрожающе-удручённый вид имело это шествие.
Было решено – каждые три часа делать небольшой привал. Девочки героически выдерживали испытание. Они постоянно обсуждали между собой увиденное. Для них всё происходящее было увлекательным приключением. Взрослые же угрюмо молчали.
Чем дальше – тем картина становилась тягостнее. Машин на обочинах стало меньше, зато теперь там всё чаще можно было увидеть сидящих обессиленных людей, которые не могли идти дальше. Попались даже несколько лежащих, причём один был накрыт с головой. А на придорожных деревьях стаями стали собираться вороны, которые перелетали с ветки на ветку и громко каркали.
После третьего привала Михаил решил, что пора свернуть на ближайшую просёлочную дорогу и пополнить запасы воды. Да и запасы пищи у семьи подходили к концу. Тата тактично не стала говорить, чем всё это время питалась она.
Пройдя около километра, они вошли в небольшую деревеньку с очень поэтическим названием «Вязёмки». Оказалось, что бедствие докатилось и сюда: местные жители не желали идти на контакт и на настойчивые призывы к калиткам не выходили. По деревне уже бродили несколько компаний. Причём, настроены они были решительно и громко кричали угрозы в адрес местных, что всех спалят, если им не дадут пищи и воды. Несколько парней палками забивали какую-то дворнягу. Было не понятно, то ли та посмела их облаять, то ли парни решили ею перекусить.
Тата и семья постарались пройти по деревне, не привлекая к себе внимания. В самом последнем, очень невзрачном и покосившемся заборе, вдруг приоткрылась калитка, и старый беззубый дед махнул рукой, указывая на тропку, идущую вдоль его участка. Завернув за угол и скрывшись из поля зрения остальных бедолаг, они вскоре увидели в заборе большую прореху. Тропинка привела прямо к ней. Около прорехи их уже поджидал дед.
- Пожалею вас с детками. Могу пустить на ночь. Токо дорого. И покушать могу дать. Тоже недаром.
Мы переглянулись. Делать было нечего. Других вариантов может не подвернуться, и мы согласились.
- Тогда заходи. Меня звать Егор. Бабку мою – Сима. Щас вас до баньки провожу. Там тепло, и водичка есть. И нужник рядом. Со всеми, значит, удобствами. Вас пятеро – пять тысяч клади за ночку. А картошка, грибки солёные и чай – ещё (он задумался и бросил взгляд, прикидывая нашу платёжеспособность) две с половиной, пожалуй. Значится всего семь пятьсот. Правильно я счёл?
- Верно, дед Егор. Будут деньги, веди в баню, - Михаил поторопил говорливого «благодетеля».
Баня оказалась тесным помещением, где-то три на три метра. В углу стояла железная печурка. На полу около неё – большая фляга, в которых в колхозах хранили молоко, на стене на гвоздях висело корыто и шайка. Вдоль одной стены были сделаны нары – широкая скамья. Причём в крохотное окошко проникало очень мало света.
- Давайте деньги, пойду бабку потороплю насчёт обеда!
Тата достала свой схрон и отсчитала полторы тысячи. Михаил добавил свои и протянул деду. Тот бегло пересчитал купюры, засунул их куда-то за пазуху и посеменил к избе.
- Ну, дедок даёт! Бизнес устроил! Я уверен, у него уже и дом сдан кому-нибудь, - Михаил заглянул в бидон, - воды здесь – на донышке, во, делец…
- Господи! Это нам повезло, что дед попался неробкий. Другие носа не кажут, - устало ответила ему Светлана.
Пока ждали деда, было решено, что девочек уложат на нары, а сами лягут на полу. Пол был сделан из добротных, широких досок, почерневших от времени и влаги. Сейчас доски были сухие и заманчиво тёплые.
Скоро послышались шаркающие шаги, и в баню вошёл Егор. В руках он нёс небольшую кастрюльку с горячей картошкой, сваренной прямо в очистках. Поставив кастрюльку на нары, вытащил из кармана пакет с солёными огурцами.
- Извиняйте! Меню поменялась! Грибов боле нет, кушайте огурчики.
- А хлеба… - робко спросила Светлана.
- Этого я вам не обещал. Чай щас принесу, токмо сахару по два куска на каждого, и кружек боюсь не найду на всех…
Он опять удалился. Картофелин оказалось десять штук, каждому по две. И по одному пупырчатому огурцу. Тата держала горячие кругляши в ладонях, впитывая через кожу их приятное тепло. Светлана начала чистить картофель для девочек. Аромат заполнил весь небольшой объём бани. Девушка не утерпела и стала кусать рассыпчатый корнеплод вместе с кожурой. Опять её спасает от голода картошка. Это, наверное, обычная еда для наших деревень.
Когда вернулся дед, было уже совсем темно. Он притащил закопчённый чайник с кипятком и бумажный кулёк с кусочками рафинада. В карманах грязной фуфайки были распиханы три большие керамические чашки, одна из них без ручки. Хорошо, что было темно – не видно в каком состоянии находилась эта посуда.
- Бабка чай в чайник бросила, не сумневайтесь, - он протянул кружку без ручки Тате, а две остальные – семье. Этот неграмотный деревенский житель явно обладал деловой хваткой и чутьём.
- Чаёвничайте. Утром уходите, нас с бабкой не беспокойте. Да, не вздумайте печь трогать – угорите в усмерть, что я с вами делать буду?
- Ступай, дед! Не беспокойся, трогать ничего не будем. Спасибо тебе за доброту!
Дед явно был польщён такими словами. Немного помявшись, он вышел, но через несколько минут вернулся.
- Вот вам фуфайки, подстелите под себя!
Он бросил на пол груду чего-то тёмного. Оказалось, это были старые ватники, которые накопились в хозяйстве за все прожитые годы. Местами ткань на ощупь больше напоминала кожу, да и запах от них исходил соответствующий, очень похожий на запах какого-то животного – козы или барана.
Ватников оказалось четыре, один достался девушке. Тата расстелила его у стены, находящейся за печкой, оставив в распоряжении семьи основное пространство, и улеглась.
- Какая это по счёту ночь будет? Третья… - подсчитала девушка, погружаясь в дремоту.
Глава 3.
Проснулась Тата от голосов. Муж с женой обсуждали, что за шум они слышали ночью. Заметив, что девушка открыла глаза, задали ей тот же вопрос. Тата созналась, что спала, как убитая и ничего не слышала.
Подняв девочек, по очереди сбегали в нужник. Затем разлили остатки «чая» и перекусили, кто чем смог. Девочкам Светлана вручила по картофелине, Тата же зачерпнула горсть из заветного пакета «привет от Леона» и с благодарными мыслями о своём питомце захрумкала, пережёвывая звёздочки и колечки.
Михаил тем временем занялся водой. Он нашёл ковш и аккуратно, чтобы не поднять со дна осадок, стал черпать воду из фляги и разливать по бутылкам. Наполнив свои, попросил Татину. Та протянула пустую пластиковую бутылку, про себя думая, что вся муть теперь достанется ей. Потом, так же мысленно, она одёрнула себя – нельзя так, она осуждала людей, когда те, пытаясь получить глоток воды, лезли по головам. Ещё немного, сама станет такой же…
- Девочки! Здесь ещё немного осталось! Давайте умоемся!
Михаил заставил дочерей сделать руки лодочками и влил в них немного воды. Потом тоже самое сделали Светлана и Тата. Самая мутная вода досталась ему.
- Всё! Пошли! Чем быстрее отправимся, тем быстрее доберёмся до места.
Когда они направились к прорехе в заборе, то увидели, что на крыльцо избы выходила пожилая интеллигентная пара, а сзади них суетился дед Егор, провожая гостей.
- Я был прав! Дед и хату свою сдавал! – сказал Михаил восхищённо.
Улица деревни за ночь изменилась. Прямо посреди дороги было большое кострище, а в ближайших загородках зияли бреши. Вокруг кострища валялся мусор, среди которого угадывались большие кости (не бедной ли дворняги, но при ближайшем рассмотрении среди костей Тата увидела рога), вся земля была густо усеяна перьями.
Оказалось, ночью, обезумев от голода, люди забрались в чей-то хлев, утащили оттуда козу и несколько кур. Потом они разожгли огромный костёр, как смогли – забили бедных животных, нанизали их на колья и стали жарить над огнём. Что уж у них там получилось – неизвестно, но запивали они всё это водкой, (или самогоном разжились у местных). Всё это им рассказала женщина, которая пыталась залатать брешь в своей изгороди.
- Недавно ушли, всё песни горланили! Господи, что же за напасть такая на нас напала. И не враги ведь… От своих беду теперь ждём…
Когда они вышли на шоссе, то увиденная картина привела в ужас. В воздухе пахло гарью. На месте нескольких домов осталось только пепелище, лишь кое-где тлели головешки. Все деревянные загородки в селе были поломаны. Посреди проезжей части – следы нескольких костров. На асфальте можно было увидеть большие бурые пятна, девушка догадалась, что это следы крови. Рядом лежали отрубленные головы животных. Тата увидела среди них несколько кошачьих и собачьих и почувствовала, что ей становится дурно: голова закружилась, а к горлу подступил рвотный комок. Пришлось закрыть глаза и досчитать до десяти.
Они влились в человеческий поток, стараясь не вглядываться в то, что обильно валялось вдоль дороги. Но если глаза ещё можно было отвести в сторону, то смердящий запах говорил обо всём откровенно. И это был не только запах человеческих нечистот, местами сильно пахло трупными разложениями.
Дети перестали воспринимать происходящее, как приключение, и теперь постоянно ныли, что больше не могут идти пешком и хотят домой. Родители понимали, что окружающая обстановка угнетающе действует на детскую психику, и пытались отвлечь их разговорами. Это мало помогало. На ближайшем привале младшей Анютке стало совсем плохо. Её вырвало, а следом начался жуткий понос. Родители растерялись, не зная, чем помочь бедному ребёнку. Тата тоже была в этом не помощница. Михаил принял решение: опять сойти с основной трассы и уйти вглубь, может повезёт и найдётся добрая душа, которая приютит их, пока дочь не выздоровеет.
Вновь Тата осталась одна. Она поставила целью – добраться за текущий день до городка, в который направлялась семья. От него до её посёлка останется идти километров семь, это часа полтора – два, и она будет дома!
Скоро она поняла, что, идя одна, сильно рискует. К ней несколько раз приставали какие-то отморозки с откровенными предложениями уединиться в одной из стоящих на обочине машин. Пока Тате удавалось отбиваться. На помощь со стороны рядом идущих, рассчитывать нельзя – всем дело было только до себя. На одном из привалов девушке пришла удачная мысль. Она сняла куртку, повесила на грудь рюкзак, потом надела куртку и застегнулась. Получился симпатичный животик, только буграми торчали зонтик и бутылка. Бутылку она оставила, а зонтик вынула. Теперь было не подкопаться – беременная женщина с бутылкой за пазухой, причём на большом сроке.
В таком виде она уже не вызывала интереса у озабоченных самцов. Правда, солнце припекло по-весеннему, и в застёгнутой наглухо зимней куртке стало жарко, но приходилось терпеть. Скоро пришлось замотать лицо и нос шарфом – запах разложения от солнечного тепла усилился. Теперь мужчины в её сторону вообще перестали смотреть.
Когда солнце снизилось к самому горизонту, по уцелевшему указателю Тата увидела, что до городка осталось пять километров.
- Успею до темноты! Последний марш-бросок!
Если бы она знала, что ждёт её в городке, ещё подумала бы – стоит ли делать этот марш-бросок. Город был мёртв, от трупного запаха не спасал повязанный шарф. Дома чернели пустыми проёмами – все деревянные двери люди сорвали для костров, а металлические были просто распахнуты настежь. В окнах практически не было целых стёкол, зато ими густо усеяна земля. Такие же, как она, бедолаги бродили по улицам, не зная, куда им приткнуться. Здесь, похоже, уже сожгли всё, что могли. Кругом стояла мёртвая тишина, слышен был только хруст стёкол под собственными ногами. Тата вздрогнула от неожиданности, когда услышала человеческую речь.
- Тётя! Могу помочь с ночлегом за цацки. Цацки есть? – Худой грязный подросток появился из неоткуда.
- Господи, скажу – есть, ведь убьёт и отнимет. Что делать-то? – подумала девушка.
Слова парня услышали ещё несколько человек (в тишине голос раздавался далеко) и подтянулись к ним. Полная женщина средних лет сразу вступила в разговор:
- Парень, найду цацки, с себя всё сниму – покажи, где можно голову приклонить.
- Э, беру только золото. С каждого по кольцу. У кого нет – отвалите сразу. У меня начальник строгий, навешает и мне, и вам.
Несколько мужчин растерянно пожали плечами и стали отходить в сторону. Осталась только Тата, толстуха и невзрачная худая женщина неопределённого возраста.
- Господи, куда он нас поведёт? С нами там могут что угодно сделать, - в голове у Таты сразу представились страшные картины, как их бьют, обирают и насилуют.
- Мужчины, стойте! – крикнула она уходящим, - у меня два кольца, могу кому-нибудь дать.
Правильно поняв ход её мыслей, толстуха присоединилась:
- Ещё за двоих я заплачу. Парень, а за цепку поселишь ещё одного, хорошая цепка, двух колец стоит.
- Ладно, пошли, только не отставать.
Парень зашагал по кривым улочкам городка, минуя многоэтажные дома. Минут через двадцать они достигли окраины, застроенной частными домами. Сумерки сгустились настолько, что дорога различалась с трудом. Небо было ясное, но узкий серп луны света не давал. Вдруг над головой ярко вспыхнул огонь. Все остановились и заворожёно посмотрели наверх – оранжевый горящий шар медленно пересекал небосвод, за ним тянулся светящийся шлейф. Только успели проводить взглядом один шар, как в небе вспыхнули ещё три, поменьше, и также медленно пролетели над их головами.
- Никогда не видела ничего подобного! – нарушила тишину толстуха.
- Я боюсь, что никто ёще такого не видал, - вставил свою реплику интеллигентный мужчина, - я, кажется, догадываюсь, откуда эти метеоры взялись.
- Народ, не расслабляться! – подал голос подросток, - мне вас ещё распределить надо.
- Нас бы в одно место,- подала голос Тата, - не надо нас распределять.
- Да уж, я на распределение не договаривалась. Я оплачиваю мужчин, которые рядом будут! – поддержала девушку толстуха. Худая женщина, похожая на монашку, молчала. Тата вообще ещё не слышала её голоса.
- Ладно, если Колян своих клиентов не подогнал, будете в одном месте. Тогда шевелите булками, чтобы нас не опередили.
Через пять минут они заходили во двор одного дома. Парень приказал всем стоять, а сам вошёл внутрь. Через пару минут вернулся:
- Гоните плату, договорился – вместе будете.
- Э, нет! Ты сначала нас до места доставь. Думаешь – на дураков напал? Сейчас золотишко возьмёшь, а сам в кусты, только мы тебя и видели! – толстуха взяла инициативу в свои руки. По её интонациям и поведению Тата предположила, что женщина явно связана с торговлей.
- Ладно, пошли! – парень опять вывел их на дорогу, они перешли на противоположную сторону улицы и, миновав пару домов, свернули на тропку, ведущую к темневшей на фоне звёздного неба избе.
- Осторожно идите, друг за другом. Здесь по краям канавы, можете ноги сломать! – предупредил проводник.
- Не совсем ещё сердцем очерствел, - подумала Тата, шагая за широкой спиной толстухи.
Парень зашёл на крыльцо, повозился с замком и вошёл внутрь. Через минуту он вышел, держа зажженный огарок свечи.
- Быстро, заходите. Там две комнаты и две койки. Располагайтесь, кто как хочет. С вас семь цацек.
Тата уже держала в кулаке заранее приготовленные колечки. Одно ей подарили родители на восемнадцатилетие, второе она купила сама. Она долго копила на него деньги, откладывая с зарплаты. Потом ходила по ювелирным магазинам и выбирала. Сколько было радости, когда наконец одела его на палец… Немного жаль расставаться с ними,.. совсем чуть-чуть,.. да нет, совсем не жаль, – девушка протянула колечки парню. Тот, собрав плату, отдал огарок в руки интеллигентному мужчине, шагнул на тропку и скрылся в темноте.
- Да, утром чтобы никого здесь не было, проверю! – раздался оттуда его голос.
- Эх, мужчина! Что застыли, сейчас свеча догорит, и что – на ощупь будем по незнакомой избе ползать? – толстуха опять взяла инициативу в свои энергичные руки. Она забрала огарок у интеллигента и смело направилась в избу. Все потянулись за ней.
Внутри они обнаружили две комнаты и крохотную кухню. В первой комнате стоял раздвинутый диван-книжка с потёртой обивкой и выпирающими пружинами. В углу отразился огонёк горящей свечи – на тумбочке стоял телевизор, около него располагался кухонный стол и два табурета.
Следующая комната была ещё меньше. Полкомнаты занимала большая кровать, на которой лежала спрессованная перина. Кроме кровати там был тёмный комод, а в углу виднелся большой горшок с торчащей в нём палкой. Оказалось, что когда-то это был фикус, его большие засохшие листья валялись на полу.
- Так значит. Я оплатила больше половины за этот номер люкс, мне и решать, как мы здесь размещаемся, - продолжала командовать толстуха.
«Ну и характер! Здесь круче, чем торговка! Бери выше – генеральша!» – подумала Тата.
- Свечи хватит ещё на несколько минут. Решаю быстро! Я и трое, мной оплаченных, располагаемся в той комнате на перине. Остальные здесь, у телевизора. Греть меня будете, мальчики. Номер-то не отапливается, хы-хы-хы! – хрипло засмеялась над своей шуткой «генеральша».
- С вашего позволения, я останусь в этой комнате, - подал голос интеллигент.
- Да, пожалуйста! Остальные – за мной! Свечу я забираю!
Посмеиваясь, компания скрылась за занавесками. Дверей в этой избе не предусматривалось, проёмы были завешены какой-то тканью. Тата, «монашка» и интеллигент остались в передней (так в посёлке Таты называли первую комнату, в которую попадаешь, заходя в избу, но там они были намного просторнее).
- Эти две комнаты, скорее всего не вся изба, а часть её. Таких крохотных изб просто быть не может, - произнесла девушка, чтобы затеять разговор. Она сделала два шага и села на диван. Тот громко заскрипел в ответ.
- Давайте познакомимся! Надо знать, к кому обращаются. Меня зовут Вадим, - продолжил беседу интеллигент.
- Очень приятно! Тата! А ваше как имя? – обратилась девушка к тихой «монашке».
- Антонина я. Господи, это нам за грехи наши наказание. Молитесь все, чтобы души в ад не попали. Пришёл на землю Спаситель, чтобы от скверны очистить, - запричитала с подвываниями до сих пор молчащая женщина.
- Тише ты там, людям отдохнуть надо. Молись молча, если желаешь. Я со своей душой как-нибудь сама разберусь! – раздался голос «генеральши» из смежной комнаты.
Антонина замолчала, громко всхлипнув. По-видимому, молчаливость её и объяснялась тем, что на другие темы она говорить сейчас не могла, а за подобные речи не раз была наказана неблагодарными слушателями.
- Антонина, голубушка! Вы успокойтесь! Прилягте на диван, что вы там стоите тенью,- обратился к «монашке» Вадим.
Тата тоже видела тёмный силуэт посреди комнаты. Оказалось, что чернота ночи слегка разбавлена светом из небольшого занавешенного окошка. Девушка встала, опять скрипнув ржавыми пружинами, подошла к источнику света и раздвинула занавески. На фоне тёмных изб было видно зарево от пожаров. Городок горел.
В соседней комнате слышалась откровенная возня и смешки: судя по бульканью и глоткам, генеральша угощала свою компанию спиртным.
- Вы говорили, что догадываетесь, откуда те кометы! – обратилась девушка к Вадиму.
- Это длинный рассказ. Я боюсь, мы помешаем отдыхающим.
- Но я теперь не усну от любопытства! Пойдёмте на крыльцо, чтобы никому не мешать.
Они вышли на крыльцо. Ночь была чудесной, тихой, безветренной. Всё небо было усыпано сотнями звёзд. Так много звёзд девушка видела только в планетарии.
- Хорошо, что нет ветра. Этот ужасный запах, от него можно сойти с ума, - сказала Тата, усаживаясь на ступеньке.
- Таточка, а где же ваш муж? Вы в таком положении и совершенно одна, - вопрос Вадима привёл девушку в недоумение, но, поняв в чём дело, она не смогла сдержать смеха.
- Вы о животе? Это бутафория, чтобы не приставали с неприличными предложениями! Ну, рассказывайте, что вы знаете обо всём происходящем!
- Так случилось, - начал рассказ мужчина, усаживаясь рядом, - что, дожив до сорока лет, я всё ещё один. Несколько месяцев назад схоронил мать. Жизнь стала совсем пустой. Вечерами хоть вой от тоски. И увлёкся я Интернетом. До этого осуждал молодёжь, которая сутками напролёт в сети проводила, а вот сам втянулся. Вы знаете, я по виду деятельности с компьютерами связан, и раньше мне хватало восьми часов на службе, от монитора глаза уставали и голова болела. А когда матери не стало, пришлось обратиться в сеть за советами. Она меня баловала, знаете ли, жил на всём готовом, только и мог себе чай вскипятить, да ещё яичницу или пельмени приготовить. Но от такой однообразной еды проблемы начались с пищеварением.
«Ясно, почему до сих пор один, - подумала Тата, - маменькин сынок, да ещё и зануда редкостная». Сбивчивый рассказ обещал затянуться. Спешить было некуда, и девушка решила рассказчика не перебивать.
- Так, листая разные файлы, я случайно наткнулся на тему грядущего апокалипсиса. Сам не заметил, как эта тема меня увлекла. Вы, наверное, слышали о предсказании Майя и Нострадамуса? По их мнению, мы уже на пороге конца света. Есть несколько вариантов развития событий. Один из них – в скором времени Земля столкнётся с планетой Нибиру. По другой версии – из-за озоновых дыр поднимется температура атмосферы, растает Антарктида и Гренландия, повысится уровень океана, и большинство суши уйдёт под воду. На самом деле, сейчас температура не повышается, а понижается. Из-за аварии на нефтяной скважине в Мексиканском заливе остановился и остывает Гольфстрим. А это печка для Европы и Северной Америки. Уже в эту зиму Европа замерзала в снегу. А будет ещё хуже. К холодным зимам добавятся неурожаи и голод. Изменившейся климат изменит всю жизнь в Северном полушарии… О чём это я?
- Да, вы хотели мне про наш случай рассказать. Почему такое у нас случилось? Меня сейчас это больше волнует, чем замерзающая Америка и Европа.
- Простите! Вы такая хорошая слушательница! А мне давно хотелось с кем-нибудь поделиться. Дома вот с котом общался, да он сбежал от меня, когда я его на улицу вынес.
«От такого сбежишь», - подумала Тата, а вслух сказала, - у меня тоже кот был! Я его на сохранение у одной бабушки оставила. Я так по нему скучаю!
- О! Приятно встретить человека, близкого по увлечениям. Кстати, про кошек я тоже много интересного знаю. Я бы вам с удовольствием рассказал о них. Это удивительные животные, есть предположение, что они неземного происхождения…
- Ой, Вадим, вы чудесный рассказчик. Я с удовольствием про кошек послушаю, но позже! Вы мне сначала расскажите, что обещали.
- Да, да… Так вот, наткнулся я в сети на статью, где рассказывалось о нашем Солнце и его роли в жизни человечества. Оказалось, что Солнце как бы дышит, и происходит это циклами. Через определённые промежутки времени происходит выброс в космос солнечной плазмы. То, что на Солнце бывают вспышки, вы конечно знаете. Раз в одиннадцать лет случается год повышенной активности, их ещё в народе магнитными бурями называют. И знаете, почему? Это ещё в средние века моряки заметили, что бывают дни, когда стрелка компаса как бы сходила с ума и просто вращалась. А стрелки, как известно, намагничены. Вот моряки и стали звать такие дни «магнитными» бурями. Ещё и не знали, что в эти дни на солнце был всплеск активности. Опять отвлёкся… Вы, голубушка, меня останавливайте, не стесняйтесь… Так вот, существуют более длительные циклы солнечной активности – двести, шестьсот и более лет. А самый сильный всплеск происходит раз в одиннадцать тысяч четыреста лет. И сейчас как раз пик этого цикла. Солнце выбросило столько плазмы, что на Земле вышла из строя вся электроника, сплавились аккумуляторы на подстанциях, да ещё много каких бед приключилось. Человечество само загнало себя в ловушку, допустив, что их жизнь полностью зависит от электронных устройств и приборов. Мы не можем без компьютера, связи, да и в быту мы без электричества никуда.
- Да, вы правы, в квартире без электричества жизни нет. А что с газом, с водой?
- Это всё подаётся в дома насосами. А насосы встали. Конец света, в прямом и в переносном смысле…
- Не может быть, что такая картина повсюду. Раньше люди как-то жили, обходились без электричества!
- А знаете, наша беда, что мы живём в окружении крупных городов. Из одной столицы одиннадцать миллионов в разные стороны растекаются, как гной из нарыва. В глубинках, я уверен, легче к новым условиям приспособиться. И ведь вся беда ещё впереди – начнутся эпидемии от такой антисанитарии. Представляете, что будет. Сейчас от запаха плохо, а это умерли слабые и больные. А будут умирать тысячи, десятки тысяч…
- Господи, что же делать?
- Пока я вижу выход в одном – идти как можно дальше и как можно быстрее на восток, навстречу восходящему солнцу. И, права Антонина – молиться о спасении своей души.
- Не может быть, что на всей Земле подобная картина!
- Это точно. Некоторые племена и не заметили происшедшего. А мировая элита давно к такому коллапсу готова и сидит по бункерам – пережидает. У них на много лет вперёд и продовольствия, и топлива, и всего, что для жизни нормальной нужно, заготовлено. Только я им не завидую – сидеть годами под землёй! Уж лучше здесь, под звёздным небом прожить, сколько тебе отведено…
- А вы мне так и не сказали – что сегодня в небе пролетело?
- А ты (уж извини, буду тебя на ты называть) не догадалась ещё сама?
- На ты – называйте, только я вас буду звать на вы. Нет, не догадалась. От голода, наверное, уже мозг не работает.
- Мы ещё не раз подобное увидим. Я удивляюсь, что, пока мы здесь беседуем, ничего не пролетело. Это падают с орбиты спутники и станции, которые там летали. У них-то электроника в первую очередь пострадала. Стали неуправляемыми…
Как бы иллюстрируя рассказ Вадима, в небе загорелся и прочертил большую дугу огненный шар.
- Ну, вот и подтверждение. Пошли, голубушка, спать. Нам ещё идти и идти…
- Угощайтесь! Это вам за рассказ интересный, привет от моего Леона, - Тата протянула собеседнику горсть кошачьего корма. Тот принял с благодарностью и захрумкал, даже не вспомнив о проблемах с пищеварением.
В избе было тихо, слышалось сопение и всхрапывание спящих. На диване у самой стенки темнело тело Антонины. Тате пришлось снять свой бутафорский живот, чтобы использовать его как подушку. Да и удобнее было просто накрыться курткой, а не спать в ней. Она расположилась по центру, а Вадим улёгся с краю. Пока они укладывались, диван громко скрипел, протестуя и жалуясь на свою судьбу. Но от его стонов никто не проснулся.
- Четвёртая ночь! Господи, как там родители? Докатилась ли до них эта гнойная волна? Неужели завтра я их увижу?
Тата пригрелась, зажатая между телами, и не заметила, как погрузилась в сон.
Глава 4.
Она вновь идёт по вагонам, слышится перестук колёс, мелькают фигуры людей, незнакомые лица… Душно, нечем дышать…
Тата проснулась с чувством, что это уже с ней было. Потянулась, чтобы погладить Леона… и наткнулась на холодную кожу. Вздрогнула от ужаса – что с котом? И тут вспомнила, где она, и что произошло. Холодной кожей оказался рукав куртки Вадима, который во сне забросил свою руку на грудь девушки. Под её тяжестью она и ощутила удушье. Осторожно, чтобы никого не разбудить, она сняла руку и задним ходом выползла со своего спального места. Несмотря на скрип пружин, её соседи по дивану не проснулись.
В избе был полумрак. В смежной комнате тоже ещё спали, издавая носами различные звуковые переборы. Девушка подошла к окну и выглянула на улицу. Небо на востоке начинало светлеть. Организм стал настойчиво просить обратить внимание на его нужды. Если ночью все дружно сделали свои дела за углом избы, то сейчас девушка решила прогуляться и найти соответствующее этому делу заведение. Она приспособила обратно свой импровизированный живот (кроме Вадима никто не в курсе о её обмане, пусть остаются в неведении), надела куртку, за пазуху сунула свою бутылку, в которой оставалось немного воды, и вышла на улицу.
Ночь была холодной, вся земля покрылась инеем. В палисаднике росли какие-то кусты, скорее всего вишня, так как на стволах виднелись наплавы из тёмно-коричневой смолы. Девушка отковырнула самый большой из них и засунула в рот. Ещё маленькой девчонкой она любила жевать такую смоляную «жвачку», вреда от неё точно не будет.
Тата зашла за дом, где нашла нужное заведение. Там же располагался небольшой огород. Она оказалась права – изба и участок были поделены на двух хозяев. На соседнем участке женщина в шали и телогрейке подрезала ягодные кусты. Увидев Тату, женщина запричитала:
- Эх. Прохор, креста на нём нет! Что удумал – в чужие избы за деньги постояльцев пускать.
Тата подошла к загородке.
- Здравствуйте! Вы не в курсе, где здесь хозяева воду брали?
- Как не в курсе? Та часть избы брата моего Игната. После смерти матери поделили хозяйство пополам. Игнат у меня мужик видный, нашёл молодку в дальнем городе, там и живёт теперь. Сюда приезжают в отпуск летом. А Прохор – дядя мой. Вот хозяйничает, уж не знаю, с ведома или без. А за водой брат ко мне ходил, на моём участке колодец-то. Сейчас принесу водички, не жаль…
- Ой, вот бутылку налейте, пожалуйста, - Тата поспешно умылась остатками воды и протянула женщине пустую бутылку.
- Что ж деется? Нету людям покою, никак жизнь не наладится… На, утрись, - протянула она Тате большой лоскут ветоши, - Не брезгуй, чистая тряпица.
Женщина взяла бутылку и удалилась, бормоча под нос:
- Всё маемся, маемся, всю жизнь маемся, и конца не видно…
Вернулась она через несколько минут, в одной руке несла полною бутылку ледяной воды, в другой – два белых куриных яйца.
- На, девонька. Не звери всё ж, люди, помогать надо, тебе ещё дитё рожать. Сырые, осторожно, не раздави.
Тата взяла бутылку и яйца. От чувства благодарности и неловкости за свой обман у неё перехватило дыхание, она не сразу смогла промолвить:
- Спасибо вам за доброту. Дай вам Бог здоровья.
- А кто его знает, нужно ли то здоровье. По нонешним временам легче быть больному, чтобы меньше мучиться. А ты дырочку в яйце проколупай и пей так. Не сумневайся, свежие, по весне курочки занеслись, каждый день у меня штук пять - шесть яичек, нам с дедом хватает. А бутылку холодную за пазуху не суй, застудишься. В тряпицу замотай, вот и сгодилась… Куда идёшь то?
- К родителям в Балабиху, недалеко отсюда. Слышали?
- Слыхала, как не слыхать, сегодня уж и доберёшься. С Богом, Ангела-хранителя в дорогу!
- Спасибо вам!
Тата вернулась к крыльцу, немного постояла, подумала, что делать дальше. Возвращаться в избу, ждать, когда проснуться остальные? У неё не было сил смотреть в голодные и растерянные глаза (самой ей посчастливилось утолить голод). Она пальцем написала на заиндевелом фундаменте: «Я ушла. Спасибо всем. Тата» и поспешила к калитке. Чем быстрее в путь отправится, тем быстрее в родительский дом попадёт!
Городок был небольшой. Девушка безошибочно вышла кривыми переулочками на центральную улицу, ориентируясь на пятиэтажные здания. Чем ближе к центру, тем сильнее становился запах разложения. Здесь очень кстати пригодилась тряпица, подаренная женщиной. Ею девушка замотала нос и рот, вспоминая рассказ Вадима о возможных эпидемиях. Тряпка лучше, чем вязаный шарф, фильтровала воздух.
Улицы были пусты, рассвет только-только занимался. Небо на востоке играло разноцветными всполохами. Красиво, конечно, но обидно, что от такой красоты столько бед.
Тата шагала и думала: может зря поторопилась, надо было Вадиму предложить пойти с ней? Занудный тип, конечно, но рассказчик хороший, столько интересного ей рассказал, да и было бы не так жутко… Только вот посёлок, куда она держала путь, на юге находится, а Вадиму надо спешить на восток. Пусть остаётся всё как есть, теперь каждый сам за себя.
Она вышла на автовокзал. Когда-то уютная площадь была завалена мусором. Поднявшийся ветер гонял по земле бумажки и пакеты. Около билетных касс был разложен костёр, вокруг вповалку лежали люди. Костёр уже давно прогорел, даже не дымился. Как можно ночевать под открытым небом? Проходя мимо, девушка увидела, что человек, лежавший у самого костра, был очень бледен. Таких бледных лиц она ещё никогда не видела. Вдруг она вздрогнула, с ужасом поняв, откуда эта бледность – лицо человека было покрыто инеем. Она взглянула на другие лица, которые можно было различить в поваленных в беспорядке телах. Все они тоже были в инее. Около самого кострища валялись несколько пустых бутылок. Такую же бутылку сжимал в окоченевшей руке тот, кто испугал девушку первым.
- Быстрее, вон, это не город, а морг какой-то! – девушка чуть не бегом устремилась в нужном ей направлении. Она и пришла на автовокзал, чтобы это направление уточнить, так как раньше приезжала в городок на автобусе. Теперь она знала, куда ей двигаться.
Тата уже выходила из городка, когда ей стали попадаться первые прохожие. Они выползали из щелей, как тараканы. Помятые, грязные, злые. Неужели и она такая же? И это всего за несколько дней! Как, как это могло произойти? Почему так быстро вымер этот чудесный городок? Она сама не сможет найти ответы на эти вопросы. Здесь бы помог Вадим со своим интеллектом, может ответ где-то на поверхности, а она его не видит…
В родной посёлок Таты вела второстепенная дорога, поэтому на ней не было такого интенсивного движения, как на основном шоссе. Люди шли небольшими группами. Но следы, что здесь до этого уже прошёл поток из беженцев, имелись: заваленные мусором обочины и сама дорога, поломанные загородки, кострища, следы пиршеств со следами крови и костями. А почему кости не растаскивают собаки? Девушка вспомнила, что последних собак она видела в той деревне, где ночевала у деда Егора. Животные так же, как люди, куда-то ушли!
Деревни, через которые пролегал путь, были в ужасном состоянии. Многие избы сожжены, а уцелевшие выглядели заброшенными. Куда подалось местное население? Вопросы, вопросы…
Через пару часов пути девушка сделала привал. С трудом отыскав чистое и сухое место, она села прямо на землю. Солнце пригревало не на шутку. В зимней куртке было жарко, но по известной причине снять или просто расстегнуть её она не могла. От пота начинало чесаться всё тело. А ноги? Когда она последний раз меняла носки? Ужас! Тата нащупала в рюкзаке за пазухой запасные носки. Сейчас этим и займёмся!
Она сняла сапоги, стянули прилипшие к телу носки. Кожа благодарно задышала. Девушка не стала сразу переобуваться, а вытянула ноги, чтобы они отдохнули. Солнце грело голые ступни, тепло мурашками поднималось вверх. Девушка закрыла глаза и повернула лицо под тёплые ласковые лучи.
- Ну, вот что ты натворило? Как теперь с этим разбираться? – мысленно обратилась она к источнику света и тепла.
Запахи разложения сюда не долетали, ветерок слегка гладил открытые части тела. Какие-то птички весело дзинькали. Девушка не заметила, как задремала. Она проспала совсем чуть-чуть, когда открыла глаза, положение солнца на небе не изменилось. Но кое-что изменилось – рядом не было сапог.
- Здорово! И кому они потребовались? И как теперь быть? Хорошо, до дома совсем немного идти осталось!
Девушка надела чистые носки, поверх натянула грязные, которые недавно сняла.
- Отлично, что дождя нет! А под ноги теперь придётся более тщательно смотреть, чтобы во что-нибудь не вляпаться.
Асфальт был прогрет, и идти оказалось даже легче, чем в сапогах.
- Ничего! Добегу! – Тата двинулась в путь с максимально возможной скоростью.
До её посёлка оставалось совсем немного, когда она ощутила, что носки можно снимать – они протёрлись до дыр и ступни ощущали шершавость асфальта. По пути она догнала группу из нескольких человек, и один сердобольный мужчина, увидев, что она босая, предложил снять обувку с какого-нибудь тела, которые нет-нет да попадались на обочинах. Тата в ужасе отшатнулась от него и, не отвечая, ускорила шаг.
Наконец Тата добралась до развилки, которая вела в Балабиху. Обойдя фуру, перегородившую путь, с замиранием сердца девушка свернула на такую родную дорожку. Ещё метров триста подняться в горку и…
Тата остановилась как вкопанная. Посёлка не было. Только кое-где торчали вверх трубы печей, а сами печи стояли среди головешек закопчёнными памятниками. Издалека она видела пепелище своего дома. В области сердца защемило, из глаз потекли слёзы. Девушка обессилено опустилась на землю.
- Господи, за что? За что ты так наказываешь? Больше нет сил! Легче умереть, чем видеть всё это.
Вдруг кто-то коснулся плеча. Подняв голову, Тата увидела ужасно грязного человека, сразу было не понять – мужчина это или женщина.
- Татка! Ты?
- Господи! Никита? Не может быть!
Это был друг её детства, вместе с которым она росла. Чёрный от копоти, он сейчас представился ей светлым спасителем.
- Кит, ты мне расскажешь, что здесь случилось? Где все?
- Два дня назад ночью всё сгорело. Ветер был сильный, тушить нечем. Так один дом за другим и занялись. Многие в избах своих погибли, часть ушли куда-то. Насчёт твоих не знаю. С центра гореть начало, ваш дом близко был… Это беженцы всё в избы рвались, угрожали – поджечь, может они и подожгли… А может у кого от буржуйки изба занялась. Сейчас не узнаешь.
- А ты где обитаешь?
- Нашёл погреб, разгрёб, натаскал туда всякий хлам, что не сгорел. Но надо тоже куда-нибудь уходить. Мои то все сгорели, точно. Я в окно выскочил, а на них крыша горящая рухнула. Вчера весь день пепелище разбирал, нашёл останки. С утра вот хоронил в саду.
Тата поняла, почему на щеках её друга нарисованы две более светлые полосы. Сейчас по ним, как по проторенной дорожке, скатились две крупные слезы.
- Сейчас в дорогу поздно отправляться. Давай, завтра с утра. Рано поднимемся и пойдём. У меня, честно, сил нет.
Она встала с земли.
- Понятно, почему устала. Когда рожать-то?
- Кит, не знаю когда. Может лет через пять кого и рожу.
- Ты что? Шутишь или серьёзно?
Никита смотрел на неё сочувственно, разглядывая подругу с головы до голых ступней.
- Кит, да не сошла я с ума. Это не живот, вещи там мои, так сохраннее. Видишь – сапоги не уберегла. На минуту разулась, чтобы ноги отдохнули, они и ушли…
- Ну тебя, Татка, шутишь всё! А ведь как беременная! Помнишь, яблоки за пазухой таскали с сада у деда Митяя? Тоже беременные были!.. Пошли ко мне в гости, что ли! Будем думать, что дальше делать.
Глава 5.
- Татка, давай я тебя отнесу до места. Жуть берёт смотреть на тебя босую. Земля ещё стылая!
- Кит, ты бы видел себя, прежде чем такое предлагать. Вылитый чёрт, весь в саже. Вымажешь меня всю. Я, когда тебя увидела, подумала, что негр в наших краях завёлся. Одни зубы да белки глаз светятся…
- Посиди здесь на солнцепёке, я сейчас мигом.
Никита сорвался и убежал. Его не было минут десять, зато пришёл он умытый и притащил большие чёрные валенки.
- Уж извини, твоего размера не нашёл!
Тата всунула ноги внутрь.
- Отлично, Кит! Велики – не малы. Это когда жмут – плохо, а так – даже хорошо, свободно! Спасибо тебе! Веди в свои хоромы!
Погреб, который облюбовал Никита, находился во дворе его соседей. Обычно погреба пристраивали к избам, чтобы легче было спускаться в них за продуктами. После пожара вход в такие кладовые основательно завалило обрушившимися стенами и крышами. Несколько лет назад сосед выкопал дополнительный погреб, так как прежний был очень тесен и не вмещал всех заготовок. Новый погреб находился поодаль и от пожара не пострадал. О том, куда подевались его хозяева, Тата старалась не думать.
Дверь была гостеприимно распахнута настежь.
- Зябко всё же внутри, на солнце прогреваю, - пояснил Никита.
Тата заглянула внутрь. В темноте были видны большие деревянные бочки.
- Ой, а что там?
- Прости, забыл, что ты с дороги. Там от прежних хозяев остались запасы: немного капусты, огурцов и яблок мочёных. Ты что будешь?
- Яблоки! Как я мечтала о мочёных яблоках! Ты бы знал! Они мне ночью иногда снились…
- Вообще то, тебе положено огурцы есть!
- Издеваешься?
Тата сняла куртку и скинула рюкзак.
- Знал бы ты, как этот прикид меня в пути выручал. Если бы не он, я бы сюда не добралась… Господи, даже не знаю, что лучше, если бы я сюда не дошла, не увидела бы всего этого, - она сделала жест рукой, указывая на пожарища.
Никита спустился по лестнице вниз и вернулся с тремя крупными жёлтыми яблоками. Два протянул Тате, одним захрустел сам.
- Антоновка! – Девушка поднесла душистый плод к самому носу.
- Знал бы ты, Кит, что моему бедному носу пришлось вытерпеть, какие ужасные запахи меня в пути преследовали?
- Уверяю, здесь запахов тоже было достаточно. Ты ешь, не вспоминай. Забыть надо весь этот ужас быстрей.
- Ужас тот ещё только начинается. Я тебе чуть позже расскажу, что случилось. Меня один очень умный человек просветил.
Тата впилась зубами в мякоть фрукта и зажмурилась от удовольствия.
- Знаешь, на кого мы сейчас похожи? – спросил Никита, - на Еву и Адама, вкушающих запретные плоды!
- Ты смеёшься, а я благодарю Бога, что мы встретились. Мне было очень трудно одной… И сейчас… - она немного помолчала, - неизвестно, что стало с родителями? Может они отправились к брату в Жлобинку за речку? Буду думать, что так. Это десять километров… А у меня уже нет сил, Кит. Только сейчас я поняла, как устала…
- Давай сделаем сутки отдыха! Здесь не так и плохо. Одному – жутко, а вдвоём?.. Мы же с тобой команда! – предложил парень.
- То, что здесь есть пища и вода – это большой плюс, по пути я видела, что люди ели собак и кошек, а за глоток воды давили друг друга. Сама я питалась… стыдно признаться, чем. Вот, угощайся, ещё чуть-чуть осталось! – она протянула другу пригоршню корма.
- Фи, что за гадость!
- Эта «гадость» мне жизнь спасла! Не хочешь, как хочешь. Сама съем.
Так, в дружеской беседе, Тата чувствовала, что постепенно большая чёрная дыра внутри её начала заполняться светом и теплом. С другом детства было связано столько приятных воспоминаний!
Никита рассказывал о себе, о том, что после школы уехал к дяде в город за двести километров отсюда, там выучился на техника и работал на заводе. Даже женился, но через полгода благополучно развёлся (не сошлись характерами). К родителям приезжал иногда в отпуск и жаль, что ни разу не пересёкся с Татой. Отпуск на заводе давали по строгому графику, значит, не совпали их отпуска.
- Вот сейчас, например, я здесь отпуск свой отгуливаю…
Тата слушала рассказ, приклонив голову на плечо друга. Солнце пригревало, и если закрыть глаза – было чувство, что ничего не произошло: нет этого ужаса, а есть весна, свежий ветерок, тёплое солнце… Только запах пожарищ в эту идиллию не вписывался.
Потом Никита уложил девушку на ватник, накрыл курткой, а сам «убежал по хозяйству». Когда Тата проснулась, была приятно удивлена – перед их землянкой горел костерок, над ним закипал закопчённый чайник. Никита даже отыскал две чашки и банку варенья. В сторонке стоял тазик с водой.
- Дама, мойте руки и пожалуйте к столу! Вот с заваркой проблема, не смог найти, и ложек нет!
Они пили обжигающий кипяток, который и без заварки был изумительно вкусный, макали в варенье пальцы и со смехом, смотря друг на друга, облизывали их, как в далёком-далёком детстве.
- А я никуда отсюда не пойду! Здесь всё знакомо, где мы лучше найдём?
- Поживём – увидим. Сейчас буду ночёвку организовывать, ты пока погуляй!
Тата пошла в сады. Их село во всей округе славилось своими вишнёвыми и яблоневыми садами. За огородами раскинулся большой общий сад. Он, конечно, был поделён на хозяев, но загородок не имел. Были прокопаны канавки, отделяющие один участок от другого, чтобы хозяева знали, за какими деревьями они должны ухаживать и где урожай собирать. Детвора же лазала по всему саду, не разбирая границ.
Если пересечь сад, то попадёшь на «бугор», как его звали местные между собой. Вообще Балабиха располагалась на холме, возвышаясь над местностью. Сады заканчивались на краю обрыва – внизу протекала небольшая речка, заросшая ивняком, а за речкой простирались поля (когда-то колхозные), вдали темнела полоска леса.
Тата шла через сад, трогая пальцами набухающие почки. В ветвях кипела жизнь – птицы строили себе гнёзда. Вдруг в кустах мелькнула рыжая шкурка.
- Леон! – радостно крикнула девушка, - да что я, как он мог сюда попасть? Это чей-то чужой кот!
Выйдя на обрыв, Тата глянула вниз… и обомлела. Всё дальнее поле было однородного свинцового цвета. Она помнила, что в это время поля неравномерно белые, с проплешинами оттаявшей земли.
- Это что? Господи, какие ещё испытания нам приготовлены?
Когда она вернулась, Никита уже приготовил всё для ночлега. На земляной пол погреба он настелил доски и фанеру, поверх них набросал всё, что до этого натаскал сюда, перед этим тщательно вытряхнув. Сделал даже подобие столика, на котором чадила лампадка (в стеклянную бутылку с каким-то маслом парень опустил конец бечёвки, пропустив её через отверстие в крышке).
- Класс! Кит, ты такой хозяйственный!
Прежде чем лечь спать, Никита забаррикадировал дверь.
- Всякое возможно. Зверь какой, или человек непрошенный… Сейчас люди хуже зверей стали. Так спокойнее, - оправдывался он перед девушкой.
Тата решила пока не говорить другу о том, что увидела на бугре. Чувство надвигающейся опасности, которое перед этим слегка успокоилось, опять начало разрастаться в груди. Чтобы как-то отвлечься, она рассказала Никите историю своей жизни и о последних дорожных приключениях. Пересказала всё, что ей поведал Вадим. Немного обсудив тему солнечной активности, замолчали. Никита нащупал руки девушки, зажал её ладошки в своих шершавых ладонях.
- Не боись, Татка! Прорвёмся!
Они так и уснули, держась за руки.
На следующий день Тата повела Никиту на обрыв. Свинцовое серое поле приблизилось и было уже совсем рядом – сразу за речкой.
- Татка! Это вода!
Девушка и сама поняла, что весь горизонт залит водой, покрытой мелкой рябью. Она взглянула в глаза друга и горько зарыдала, уткнувшись ему в грудь. Парень гладил её взлохмаченные волосы и тихо говорил:
- Держись, Татка, держись, это ещё не конец!
Так пара друзей оказалась на острове. Каждый день они ходили на край обрыва, надеясь, что картина изменится в лучшую сторону, но вода только прибывала. Море плескалось внизу, облизывая подножие холма, поднимаясь всё выше и выше. Чернеющая кромка леса скоро скрылась под водой. Они обошли всё пространство, оставшееся в распоряжении. Со стороны дороги ещё можно было видеть макушки самых высоких деревьев, в чьих ветвях застряло что-то пёстрое. Остальной мусор медленно проплывал в юго-восточном направлении. Дорожка из бывшего села вела прямо в глубину этого грязного моря. Никита спустился и попробовал – вода была солёная.
- Это море… или океан сюда разлились. Твой Вадим рассказывал – тают льды Антарктики и Арктики.
На случай, если вода поднимется выше и затопит их остров, Никита сколотил большой плот. На нём он сделал что-то наподобие шалаша и закрепил запасы воды и пищи. Находился этот спасательный плот в двух шагах от землянки, чтобы в любой момент можно было им воспользоваться.
Вода их не залила, остановилась в метре от края обрыва. Во время сильного ветра на море поднимались высокие волны, и они захлёстывали на берег. Из землянки пришлось выбраться наверх, так как на полу появилась вода. Собрав со всего села подходящие доски, Никита сколотил летнюю времянку. Он постоянно был чем-то занят: разобрал все пожарища; схоронил найденные останки; сделал беседку на обрыве, где можно было сидеть на лавочке и наблюдать за горизонтом. Кто мог предположить, что их родное село окажется на берегу моря?
Лето было жарким, поэтому ходили почти голышом, а Тата и босиком. Она любила сидеть в беседке и любоваться горизонтом. Особенно хороши были закаты. Солнце увеличивалось в размере, становилось похоже на большой апельсин и медленно погружалось в воду, рисуя на ней золотую дорожку. Иногда вокруг него в небе играли радужные всполохи. Когда на небе были облака, солнце как бы цеплялось за них лучами, подсвечивая изнутри: или хотело подольше остаться здесь, ухватившись за тучки, или, наоборот, утащить за собой своих попутчиков.
Скоро девушка обратила внимание, что вопрос пропитания не стал таким острым. Иногда они забывали поесть, вспоминая об этом перед сном или даже на следующий день. Что удивительно – сокращение рациона не сказывалось на состояние здоровья. Они будто научились питаться энергией солнца. А когда обнаружилось, что вода в колодцах стала солёной, пришлось сократить и количество воды. Никита соорудил водосбор, собирая дождевую воду с крыши их времянки. Этой воды было вполне достаточно.
Да, тот рыжий кот, которого Тата приняла за Леона, оказался кошкой. Это выяснилось, когда она привела к времянке свой выводок. Причём, еда семейству была не нужна (остров изобиловал мышами и крысами). Котята лоснились и выглядели очаровательными пушистыми шариками. Наверное, мама вспомнила, что когда-то дружила с людьми и решила эту традицию возобновить. Тате стоило много усилий, чтобы приручить шаловливых очаровашек. Маму кошку она назвала Солнышком (за рыжий цвет), со временем имя сократилось до Соньки. Сонька ходила за девушкой как привязанная, и также любила любоваться закатами и восходами. А Тата, гладя её шелковистую шерсть, иногда вздыхала, вспоминая Леона, и думала:
- Как жаль, что Вадим не успел мне рассказать ваш секрет. Теперь уже я никогда не узнаю, как кошки связаны с инопланетными цивилизациями?
Тата и Никита были уверены, что на Земле много подобных островков, где уцелели люди. Когда-нибудь они обязательно встретятся, чтобы начать строительство новой жизни. Что странно, ненависти к Солнцу, устроившему всю эту историю, молодые люди не испытывали. Солнце не виновато, оно живёт в этом мире по своим законам, причём установленным задолго до появления людей. Это человечество, возомнив себя царём природы, забыло о том, что существуют силы более могущественные, и теперь расплачивается за своё высокомерие.
11.03.12.