Посв. Гущину Н.А.,
моему дедушке
(13.06.1924 — 28.03.2005)
Девушка залезла на кровать и свернулась на ней калачиком, удобно подтянув под себя озябшие ноги. Свет она решила не выключать, несмотря на то, что уже нужно было ложиться спать.
Уже больше месяца прошло с тех пор, как у Али умер дедушка. Сегодня было как раз сорок дней со дня смерти. Он очень долго болел, врачи его усердно лечили и пичкали разнообразными лекарствами. Но проклятая боль в ногах не давала ему спать. В последний год дедушке поставили очень много диагнозов. Аля даже удивлялась — как дедушка еще может улыбаться ей, своей 15-летней внучке, так по-старому тепло и светло? Эта улыбка, конечно, не рассказывала девочке, какая боль, какие страдания прятались за ней. Но Аля успокаивалась, видя дедушку веселым, как ей казалось. Ведь он же был сильным — она помнила его таким всегда. Дедушка был сильным в юности, когда ушел на фронт, был сильным там, на полях сражений под Украиной, когда нужно было бороться за каждый метр советской земли, чтобы не отдать его фашистам... Он был сильным всю жизнь. Аля даже не замечала, как дедушка стареет. Он всегда был ее идеалом — высокий, крепкий, всегда готовый прокатить внучку на велосипеде...
И вот теперь его уже не было. Он умер. Можно даже сказать — угас. Он лег спать вечером, а наутро не смог сказать ни слова. Он оказался парализован... Для Али и ее родных началась черная полоса поездок, бега по врачам и инстанциям, поискам лекарств или каких-нибудь абсолютно любых средств, чтобы спасти дедушку... Предотвратить то, что неумолимо надвигалось...
Но ничего не вышло. Дедушка протянул лишь несколько дней. И в конце марта, когда солнце уже начало робко пригревать снежные покровы, окутывавшие землю, дедушка умер.
Аля как во сне припоминала прошедший месяц. Что в нем было? Слезы, боль... Осознание того, что она никогда больше не увидит дедушку и не услышит его голоса... В последние годы своей жизни он передвигался на инвалидной коляске, так как одна нога была ампутирована. Что ж, теперь Аля уже не услышит и характерного звука колес по линолеуму на полу...
Где же окажется теперь дедушка? Что, недоступное всем нам, живущим, открылось ему после смерти? Сотни вопросов мучили Алю, но главным было рокочущее «Почему?!»
Лампа на потолке несколько раз мигнула желтоватым светом. Аля подняла на нее свои заплаканные глаза, которые и сейчас готовы были исторгнуть из себя слезы.
И девушка затаила дыхание.
Мимо нее проплывала длинная серебристая нить. Аля могла бы вытянуть свою руку и дотронуться до нее. Но девушка не смела пошевелиться, а лишь наблюдала за странной субстанцией.
Нить колыхалась в неподвижном воздухе комнаты. Она светилась, отражая серебряными бликами свет лампы, льющийся сверху. Нить отдаленно напоминала паутинку, но только лишь напоминала... Она была намного плотнее, толще... и, как ни странно, намного невесомее, чем паутина.
Аля едва смогла сделать вдох, так как почувствовала, что воздуха ей уже не достает. Нить резко взвилась... и растворилась дымкой. Как след от угасшей свечи.
Девушка подползла к спинке своей кровати и упала лицом в подушку. Слезы, наконец, хлынули из ее глаз, принося светлое облегчение.
Она знала, что ей пришлось увидеть. Но больше не хотела задаваться вопросами. Сердце Али успокаивалось. Вскоре девушка погрузилась в сон. В нем она видела дедушку. Он был здоров. И, стоя на своих ногах, он приветливо улыбался ей. Всё вокруг было будто из серебра. И светилось ровным, спокойным сиянием...
И Аля тоже улыбалась во сне.
Да, не стоит погружаться в глубокие мудрствования, даже если судьба отнимает у тебя дорогое. Может, это тебе предначертано — терять. Может, это лишь наказание за твой забытый грех. Крепись. Пусть и льются твои слезы, и страдает дух. Молись и очищай свою совесть настоящими поступками. Силой своей души. А если Господь посылает тебе крест физических страданий — прими его. Ведь, возможно, только так твоя душа, серебрящаяся точно лунный луч, с радостью войдет в открытые врата Царствия Небесного.
16 марта 2012 года 20:11