С каким запасом знаний скудных,
Тот древний грек на мир смотрел,
Вся жизнь казалась многотрудной,
И ненадёжным – самострел.
Назвал он время самым мудрым,
И открывающим суть дел.
Когда-то было оно мудрым,
И к людям вроде бы добрей,
Но стал двадцатый век абсурдным,
Пещерных выведя зверей.
И мы, в припадке суеверий,
Крича вовсю: «А с нами Бог!»,
Мы оказались все у двери,
Черта за нею. И – порог.
И время нам не открывает,
А закрывает и таит
Колеблет все опоры, сваи,
Род человеческий и вид.
А если время входит в вечность,
То та безвидна и пуста,
И цель её – бесчеловечность,
Уже практически видна.