10.1
Ёршик
http://www.proza.ru/2011/11/09/1042
В одной речной заводи жил Сом. Он был старый, большой и толстый. Двигался он медленно и очень важно, так как считал, что если он самый старый в заводи, то самый мудрый и умный. К тому же, он был ворчлив, занудлив и очень любил говорить: «Вот в наше время, когда я был ещё молодой, всё было по – другому: и вода была чище, и рыба умнее, и водоросли зеленее. Вот, как сейчас помню...» И начинал своим занудным голосом, что – то вспоминать, на что пожилые рыбы, которые его окружали, ахали и охали, разводили плавниками и кивали головами.
По соседству с Сомом жила семья ершей. Самая обычная семья: мама, папа и много детишек – мальков. Один малёк отличался от своих братьев и сестёр тем, что всюду лез своей любознательной мордочкой. Ему до всего было дело. И звали его Ёршик. Он часто подплывал к дремлющему Сому и просил рассказать, какие живут рыбы в других местах, как они выглядят, на каких рыбьих языках разговаривают. Сом прогонял Ёршика.
- Ну не знаю! – раздражённо прокричал однажды Сом. – Я всю жизнь провёл в этой заводи. Я могу рассказать о ней всё. Спрашивай.
- Не ин – те – рес – но, - сказал Ёршик. – По местному телевидению только и передают истории нашей заводи, а про жизнь в других местах реки ни слова. Я уж не говорю про другие реки. Вот подросту, поплыву далеко – далеко, чтобы посмотреть, как живут другие рыбы.
- Все так говорят, когда молодые, - проворчал Сом, - а вырастут,тут же забывают о своих мечтах.
- Я не забуду!
- Ну,ну, посмотрим, - Сом с трудом развернулся к Ёршику хвостом, показывая, что разговор закончен.
Было обычное утро. Ёршик проснулся рано, но не спешил вылезать из – под тёплого одеяла. Он решил понежиться ещё несколько минут.
« Помогите!... Помогите!»
Ёршик узнал голос их соседки мамы – окунихи. Он тут же сбросил одеяло и выскочил из дома.
- О горе мне, горе мне, - сквозь слёзы шептала мама – окуниха, обхватив голову плавниками, - мои детишки попали в сети... Помогите их освободить... Прошу вас.
Она обращалась к рыбам, которые приплыли на её призыв о помощи.
- Странно, - проговорил Лещ, который слыл в заводи самой информированной рыбой,- люди приняли закон, который запрещает нас ловить сетями.
- А браконьеры, - вставила Плотва, - они что, не люди.
- Люди... Рыбы... Какая разница. У каждого свои «браконьеры» , - проворчал Сом.
- Пока вы говорите, - прокричал Ёршик, - эти... как их...браконьеры могут вытащить сети и детишки – окунишки погибнут... Я знаю, что делать! Я знаю, как их спасти!
Рыбы притихли и повернулись в сторону Ёршика. Даже Сом. Они ждали, что скажет этот малец.
- Все рыбы нашей заводи, - продолжал Ёршик, - должны схватиться зубами за сети и не дать браконьерам вытащить её из воды до тех пор, пока я не приведу раков. А они своими клещами быстро разрежут сети и освободят детишек – окунишек.
- За мной! – закричала мама – окуниха.
- Вперёд! – прохрипет старый Сом и первым поплыл за ней.
Ёршик стремглав бросился звать на помощь раков.
Так, сообща, все рыбы и раки, которые жили в заводи, спасли детишек – окунишек.
После этого случая, в заводи был принят закон, что если у кого беда, помогают все: от мала до велика. И никакие «браконьеры» не могут этому помешать!
А Ёршик, когда подрос, как и обещал старому Сому, уплыл вниз по реке посмотреть какие живут рыбы в других местах, как они выглядят и на каких рыбьих языках разговаривают. И ещё сказать им, что только когда все вместе, можно победить любую беду. Только когда все вместе!
10.2
Сказка про хама
http://www.proza.ru/2012/03/24/1136
Жил – был хам. И друзья у него были хамами, потому что не хамы не хотели с ним дружить. Хамство – понятие нравственное, поэтому хамами могут быть и простые люди, и политики... Наш хам был бизнесмен. Подчинённые его не любили, но побаивались. И это его устраивало. Надо сказать, что к числу подчинённых он относил и жену, и детей, пока они не расстались. Хамами не рождаются. Хамами становятся. Когда он обзавёлся бизнесом, жена говорила ему, что он изменился. На что наш хам ответил, что в бизнесе нельзя быть «гнилым интеллигентом», бизнес требует «твёрдой руки» и не принимает «сюсюканье». Больше всего ему нравилось хамить «гнилым интеллигентам». Он получал удовольствие наблюдать, как на их лицах выступали красные пятна, как терялся дар речи.
«Ничего, - мысленно говорил он себе, - ночью, вместо сна будешь находить нужные слова, чтобы мне возражать и возмущаться, а пока...».
Однажды, возвращаясь домой, он, как обычно, зайдя в подъезд своего элитного дома, направился в сторону комнатки вахтёра. Навстречу ему вышел аккурутно одетый старичок.
- Добрый вечер, Дмитрий Евгениевич, - сказал старичок.
Дмитрий Евгениевич на секунду опешил, огляделся.
- Странно, - сказал он, - в подъезде идеальная чистота... А где Зинка?... Чёрт!... Не с кем даже поругаться!
- Зинаида Трифоновна в больнице. Нервное растройство. Думаю, ваше хамство тому причина.
- Нарушил ты мой распорядок дня, старик.
- Это верно, Дмитрий Евгениевич.
Старик что – то прошептал и дунул в сторону Дмитрия Евгениевича. В голове Дмитрия Евгениевича щёлкнуло.
- Так вы говорите, Зинаида Трифоновна в больнице? Надо проведать!... А вы очень славный...
- Домой зайдёте – не удивляйтесь: жена ваша с детьми вернулась, - сказал старичок.
- Да вы что?!
Дмитрий Евгениевич не стал дожидаться лифта. Он бросился к лестнице. «Спасибо» эхом разнеслось по подъезду.
- Ну что ж, - сказал старичок, - в этом доме с хамством покончено. Так смотришь, лет через сто, совсем о нём забудем. Лишь бы мы, домовые, к тому времени сохранились. Не много нас осталось.