Наследство

Дмитрий Ромашевский
      Старый поэт собрался умирать. Это желание начало посещать его сравнительно недавно, после смерти его жены: он вдруг остро почувствовал нарастающую слабость, а главное – они с сыном перестали понимать друг друга. Сочувствие осталось; но интересы, оценка событий, отношение сына к серьёзной музыке и литературе, – всё это огорчало и оскорбляло его. Сначала, не будучи готовым к этому, не веря в серьёзность его взглядов,  он кипятился, пытался спорить; но, когда понял,  что сорокалетний сын – уже не подросток, на которого можно  повлиять,  а сформировавшийся  человек, старика всё чаще стало посещать отвращение к жизни.   "Что там, за той чертой, откуда не возвращаются?" - задавал он себе вопрос, на который не мог ответить. Однажды ему приснилась мать: он бежал к ней навстречу ещё маленьким и почему-то плакал.
   Однако надо подумать и о наследстве. Две квартиры, дача. Как сын сумеет распорядиться всем этим? С женой он уже находился на грани развода, и она, взяв внука, ушла от него. Теперь внука старик почти не видел. Невестка перестала считаться с ним, вероятно, перенеся на него какую-то обиду от мужа.
   Он собрался и поехал на другой конец Москвы, где она жила теперь с ребёнком.
    У мальчика была температура, он сидел в кровати с завязанным горлом и вяло перебирал игрушки.
 – Ну, как ты, дружок? Головка болит? – спросил он, погладив его.
 – Нет, не болит,  – ответил малыш, – давай играть.
Старик расставил на шахматной доске фигуры и стал объяснять:
 – Это – король. Это – королева, её называют «ферзь». Она может больше, чем король; но, если король погибает, война проиграна. Это – офицеры, охрана короля и королевы. Их называют слонами…
  Малыш внимательно слушал. «Каким ты станешь, маленький мой? – думал старик, – Как сложится твоя судьба? Запомнишь ли ты меня?  Может быть, ты станешь моим главным наследником?» Последняя мысль наполнила его теплом.
  По дороге  домой, вспомнилась ему горькая история, связанная с печальной кончиной приятельницы его семьи. Она писала хорошие стихи; но их не печатали, и дети, считая это несерьёзным увлечением, относились к ней насмешливо. Перед смертью она попросила его жену взять её тетради, когда её не станет.
  Они пришли на Девять дней. Стол был шикарно накрыт. Когда жена спросила о стихах покойной, молодая семья, смутившись, поискала их и не нашла.
 – Они всё выбросили в помойку, - шепнула жене сидящая рядом соседка.
– Как!? Не может быть, – в ужасе прошептала жена.
  Квартира была убрана. Стало чище, светлее и просторнее. С полок исчезли журналы «Новый мир» и «Знамя».
  «Наследство! – думал старик,  – Стихи – вот моё наследство! Что будет с ним? Или не надо об этом думать?» Но думалось,  думалось…