КАРТИНА ПЕРВАЯ
Ангелина сидела у окна и ела черешню. Начало лета, когда дышится так легко, и еще нет изнуряющего зноя, всегда было ее любимым временем года. Всегда – это значит те десять лет, что она помнит себя. Сейчас ей четырнадцать, а с четырех она напрочь влюбилась в жизнь, и была совершенно ослеплена этой любовью.
Девочку мало трогали проблемы взрослых, которые смотрели на нее с состраданием. В этот момент их лица складывались в противную гримасу, и хотелось закричать, что есть мочи или даже ударить любого из этих «сострадальцев». Но все эти страсти бушевали внутри, а внешне она оставалась красивой и спокойной девочкой, которой было суждено провести жизнь в инвалидном кресле.
Впрочем, Ангелина не задумывалась об этом, особенно сейчас, когда она полностью отдалась такому увлекательному занятию. Сочные ягоды черешни брызгали соком во все стороны, но она была аккуратной. К тому же, девочку больше интересовали косточки, которые она не просто выбрасывала в окошко, а делала это по заранее продуманному сценарию. Каждая косточка, проделав невидимую дугу над подоконником, должна была попасть точно в цель – небольшую лунку, выкопанную на пустыре перед домом. Ее почему-то не удивлял тот факт, что она видит эти ямки – их вчера выкопал сосед Петька - и с легкостью забрасывает в них косточки. Ничего странного, она и не такое умеет.
Например, две недели назад ей стоило только посмотреть на дядю Гошу, чтобы понять, что он на этом свете не заживется. Гость смеялся, травил анекдоты, а Ангелина знала: через четыре дня он попадет под поезд. Предупреждать было бесполезно. Во-первых, нет смысла – все решено, во-вторых, взрослые снова начнут корчить сострадальческие рожи. Мол, что взять с больного ребенка.
Она знала, что отец изменяет матери и эту черешню передала его любовница – тетя Марина. Эти знания приходили откуда-то, складывались в картинки, и так же неожиданно исчезали, оставляя след в душе. Ангелина любила жизнь, потому что знала, что проживет ее интересно, и умрет в этом доме старой и счастливой. Вопреки судьбе и прогнозам докторов.
Впрочем, она утомилась, ведь сажать таким образом плодовый сад еще никто не пробовал. Целая миска черешни ушла на то, чтобы он когда-то появился. Умиротворенная, Ангелина спала, откинувшись на спинку кресла.
КАРТИНА ВТОРАЯ
- Геля, ты опять не хочешь меня слышать, - укоризненно сказал молодой мужчина своей спутнице. – Нельзя есть столько мороженого, можно ангину подхватить.
- Какой же ты зануда, Петька. Противней тебя только касторка или левомецитин, - ответила девушка смеясь. - Я же с детства без проблем могу съесть дюжину порций, но раньше тебя это не волновало.
- Прости, но тогда я не был врачом и уж никак не рассчитывал стать твоим мужем, хотя влюблен был по уши. А сейчас я просто обязан беречь здоровье любимой женушки.
Все, кто встречал эту чету, улыбались вслед. Ослепительная белокурая красавица и обаятельный недотепа, но оба молодые, загорелые, подтянутые и хорошо одетые. Не пара, а картинка из модного журнала.
- Сегодня мне приснился странный сон. Как будто мне лет тринадцать, я сижу у окна нашего старого дома и бросаю в окно косточки от черешни. А главное – ягоды такие большие, насыщенного винного цвета.
- Еще раз наешься на ночь, не такое приснится, - ответил муж. – Сегодня останешься без ужина.
- Тиран, у меня фигура фотомодели.
- Пока, пока, моя дорогая.
Ну что было делать. Оставалось только выпить кефира и лечь спать. После дневной духоты легкий ветерок был так приятен, он словно убаюкивал, напевая колыбельную на ушко.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
- Ангелина Павловна, совсем себя не жалеете. Петр Михайлович за порог, а вы за старое. Зачем вам нужно было лезть на эту стремянку.
- До чего же противный фальцет у этого доктора, - подумала Ангелина. – Да ей всего-то сорок, а он как со старухой обращается. Друзья сына и то ведут себя лучше.
При виде роскошной Ангелины Павловны доктор тоже терял голову, и специально вел себя так, чтобы не вызвать подозрений. Она вошла в тот возраст, который мужчины-остряки называют зенитом. Еще лет пять, и покатится под откос ее женская судьба. Впрочем, может и десяток лет продержится снежная красота Ангелины, кто знает.
Судьба выдалась у нее на редкость счастливая. Сегодняшнее падение – не в счет. Муж не просто уважаемый человек, а ею любимый. Ну, а в том, что он ее боготворит, сомнений не было. Прекрасные дети, карьера сложилась, друзья. Сплошное воплощение счастья. Правда, если бы ни странные сны: в них она долго болеет и мучительно умирает совсем еще юной девушкой.
Причем этот повторяющийся кошмар всегда становился преамбулой к основному сну, который, как правило оказывался вещим. Из липких объятий Морфия она всегда вырывалась с трудом, потом ужасно болела голова, и Ангелина с ужасом ждала известий. Они приходили с телефонными звонками и телеграммами, и всегда были ужасны.
Так ей приснилась гибель ее отца и смерть матери. Молодая женщина отчетливо видела, как он падает, пораженный ударом тока, а она бьется в агонии, хватаясь руками за горло, и затихает на больничной кровати. Тромбоэмболия. Непредсказуемая вещь.
Ангелину всегда ужасал тот факт, что она видит картину неизбежного, когда уже горе нельзя предотвратить. Ее сны его предсказывали, и никогда не снились к чему-то радостному.
К счастью, в основном она видела что-то невнятное и размытое. И только несколько раз ей снились вещуны, которые сбывались в течение дня. Они сами выбирали, когда прийти – днем или ночью. И, прокрадываясь в сознание женщины, ранили душу еще до того, как случалось горестное событие.
Вот и сегодня, пребывая в приподнятом настроении после ухода доктора, женщина решила немного вздремнуть. Вывихнутая нога уже не беспокоила, а до прихода мужа еще было время для отдыха. Она окунулась в приятную дрему…
Сначала дыхание спящей было ровным, но потом она начала метаться по дивану, пытаясь проснуться. Ей нужно было, чтобы кто-то разбудил. Но дом был пуст и тих. Он заодно с кошмаром.
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
- Это твой пятый и последний сон, - сказала ей девочка в инвалидном кресле. – Ты и так прожила больше, чем заслуживаешь.
- Кто ты и почему мучаешь меня?
- Я – это ты? Разве не помнишь?
- Помню, но откуда это кресло?
- Ты прожила чужую жизнь, прибрала к рукам моего Петьку, родила моих детей, и еще спрашиваешь? Инвалидка несчастная! Ненавижу. Ведьма.
- Да я книги по черной магии никогда в руках не держала, ни одного заклинания не знаю, да и не верю во всю эту чертовщину.
- Знаешь, веришь и умеешь и зелье варить, и порчу насылать. За что тебя ребята избили так, что ноги отнялись, а? За то, что Ваську убила. Он тебя обижал, ну ты и крикнула как-то в сердцах: «Чтоб ты сдох, подавился своими словами обидными». Он и подавился за обедом. И трех часов с твоего проклятья не прошло. Дальше – больше. Уже в кресле сидела, а тетю Марину со света сжила. Она влетела на машине в обрыв через пять часов после того, как ты сказала, что дорога ее скоро оборвется.
- Но я совсем другое имела в виду. Мне казалось, что тетя Марина неравнодушна к отцу. Вот и предупредила, чтобы дорогу в наш дом забыла.
- Казалось ей! Не прикидывайся. Ты точно знала, что она любовница твоего отца, и убила несчастную женщину. А потом ты в Петьку влюбилась, и мне пришлось отпустить тебя, чтобы и его ты не убила.
- Это бред, бред, который закончится, как только я проснусь.
- Ты не проснешься, вернее, очнешься в другой реальности, которую больше заслужила.
- Но почему нас двое. Мы одинаковые и такие разные. Как это получилось?
- Я отпустила тебя. Вошла в транс, сознание раздвоилось, и ты – ушла. Так что живой человек ты только благодаря мне. Долгие годы так было лучше для всех, но сегодня твое время истекло.
Ангелина вздрогнула, инстинктивно глотнула воздуха и затихла. Казалось, что она мирно спит.
ЭПИЛОГ
…В старом доме у окна сидела старуха. Всю жизнь она провела в этом ненавистном инвалидном кресле и состарилась до срока. Ее одиночество скрашивал черешневый сад, старый и заброшенный, как она сама. Глядя на него, она молодела… Никому не нужная, одинокая, несчастная, калека, от которой все отвернулись. Впрочем, сегодня она встретила день в приподнятом настроении, и виновник этого торжества – сон. Только во сне она всегда молодая и здоровая, сильная, любимая. Она смотрела свои сны всю жизнь как сериал, и теперь готова была умереть, досмотрев последнюю серию. Муж, дети, карьера, самый расцвет красоты. Хэппи энд, и не нужно другого финала.
И ей не было дела до объявления в газете, скучной, как ее жизнь. Это был некролог, в котором говорилось о смерти молодой красавицы из высшего света. Не знала старуха и о том, что смерть этой женщины вызвала кривотолки, потому что ее причину так и не удалось установить. Кто-то просто «выключил» ее жизнь. Но что до этого одинокой калеке, которая смотрит задумчиво на черешневый сад.