Замуж Мария Снегирева вышла через два месяца, после того, как получила от Сергея разрешение. Несмотря на то , что он был не против свадьбы, тон письма был довольно сдержанным. Казалось, что писал его не подросток, четырнадцати лет от роду, а взрослый , повидавший жизнь человек. Она даже засомневалась, что так мог написать ее собственный сын. Это-то и пугало! Наверняка, ему стоило больших усилий, чтоб совладать с собой.
Если честно, к своему браку она относилась неоднозначно и сама. С одной стороны, выйти замуж очень хотелось, перспектива дальнейшего одиночества её сильно пугала. Женская красота ж не вечна, со временем она начнет увядать, и мужчины перестанут обращать на неё внимание. Да и ребенка родить будет сложно. А что за семья без детей? Если супругов ничего не связывает, то их брак обречен. Но и решиться на столь серьезный шаг, тоже было непросто. Это могло испортить отношения с сыном. Он и так жил в другом городе, а потому особенно в ней не нуждался. Свадьба же могла их отдалить еще больше.
Но и тянуть дальше, тоже было нельзя. Отношения зашли слишком уж далеко. Еще месяц, другой и её беременность станет заметна для окружающих. В маленьком городке, где каждый у всех на виду, только ленивый не будет тыкать пальцем, и говорить в след не очень лестные слова. Завистников и без того хватало. Многие, даже, перестали здороваться с ней, проходили мимо, будто её и не было вовсе. Но мысли о том, чтобы сделать аборт, не было и в помине. В тридцать пять, это, возможно, последний шанс, чтобы вновь стать счастливой. Глупо им не воспользоваться. А отказаться от любящего тебя мужа, отца своего будущего ребенка, и растить его одной, было бы еще глупее. В том, что директор её по-настоящему любит, она не сомневалась. Такие чувства невозможно подделать. Но вот, брать его фамилию или нет, она еще не решила. Как это будет выглядеть - она Одинцова, а сын Снегирев? Поймут ли люди?
- Ну, кого ты так боишься? – не понимал он её озабоченности. – Кому мы чего плохого сделали?
- Некому, - соглашалась она. – Но все равно, давай не будем устраивать пышного торжества. Скромно распишемся в загсе, и всё!
- Почему?
- Ну, какие из нас жених и невеста? Обоим под сорок уже! Да и женимся, мы не в первый раз.
- Зато, надеюсь, в последний! Да и потом, скромно расписаться, все равно не получится. Будет много гостей. Где мы их всех посадим? Хочешь, не хочешь, ресторан придется заказывать.
- Какие гости? – смутилась она, представив себя в белом платье. – С моей стороны только соседка, Люба, будет, её сын и несколько подруг с комбината.
- С моей, тоже не больше, – кивнул он. – Но помимо этого, все равно придется приглашать руководство города и членов горкома. Должность директора обязывает.
- Зачем? Без них, нельзя что ли? Это же наш праздник!
- Хотелось бы, но не выйдет. Они не поймут, если я собственную свадьбу от них утаю.
- Я просто, боюсь, что не смогу соответствовать такой официальной обстановке и долго за столом просидеть.
- То есть? – встревожено спросил он. – Ты заболела? Может, надо к каким врачам на прием попасть. Если их нет у нас, то в Москве специалистов найти можно.
- Я беременна…, – заметно покраснела она, отведя глаза в сторону. О том, что у них будет общий ребенок, Одинцов еще не знал, не было подходящего случая. – Меня, вообще, от еды тошнит, в последнее время.
- Беременна? – удивленно уставился он. – И давно?
- Десять недель почти…
- А кто? Мальчик или девочка?
- Откуда мне знать? – пожала плечами Мария. – Кто не родится, все равно наш.
- И то, верно, - улыбнулся директор, прижимая её к себе. – Какая нам разница, кто будет… Только, фамилию мою возьми.
Щукина они разыскали в местном кафе. Тот спокойно сидел за отдельным столиком и ел сытный обед.
- Ну, нашли что-нибудь ? – спросил он, с трудом оторвавшись от тарелки с супом.
От такой наглости, Лена чуть не потеряла дар речи. Пока они , с Сергеем, усердно рылись в мусоре, их шеф, без всякого угрызения совести, принимал пищу.
- Вижу, что возмущены, - догадался важняк о том, что её мучило. – Но это зря! Я, между прочим, выяснил, что согласно записям на проходной, крупные поставки бытовой техники в «ТрансКом», были в январе и марте этого года.
- Ну и что? – не поняла Быстрицкая.
- Как что? – уставился близоруким взглядом на неё следователь. – Когда ты говорила, в районном ОБЭПе, уголовные дела по факту контрафакта возбуждены были?
- В тот период, кажется, и возбуждались, - начала припоминать она.
- Вот, именно! Не думаю, что это простое совпадение.
- Вы полагаете, - догадался Снегирев, куда тот клонит, – «ТрансКом» торговал, изъятым у других фирм товаром?
- Это только версия, пока, - не стал спешить с выводами Щукин. – Её еще предстоит проверить. А у вас, что?
- Мы нашли мешок с документами. – коротко доложила Быстрицкая. -Правда, что там к чему, разобраться еще не успели.
- Вот этим, и займитесь! – согласно кивнул шеф. – Да, и переодеться не забудьте, а то от вас , обоих, такой запах идет…
Как следовало из уголовного дела, директора комбината убили летом девяносто четвертого года. Его служебную «Волгу», подрезала другая машина и двое неизвестных преступников, судя по обнаруженным на месте происшествия гильзам, стрелявших было двое, расстреляли всех, кто там находился – жену, ребенка и самого директора. Преступников так и не нашли.
«Теперь, понятно, что делали здесь Аверьянов с Уваровым,» - устало подумал Геннадий. – « Как там, их товарищ сказал : «Заказ поступил из вне…». Значит, и заказчика искать требовалось в другом городе. Интересно, в Москве или в Питере? А может, еще где-нибудь? Пойми этих бандитов, как они тогда между собой были связаны?»
Несмотря на множество томов, складывалось впечатление, что расследовать это преступление никто в серьез не собирался. Основная версия - завладение комбинатом, практически не отрабатывалась. Похоже, Левченко, а именно он и был тем следователем, кто возбуждал и вел его с самого начала, специально спустил все на тормоза. Без чьего-то приказа сверху, вряд ли он на это осмелился. Дураку ж ясно, в каком направлении следовало искать. Тот, кто, в конечном счете, приобрел комбинат, тот заказчик и есть, или во всяком случаи, как-то с ним связан. Жаль только жену и шестилетнюю дочку директора, они-то в чем виноваты? Эксцесс исполнителя? Возможно? Или комбинат Одинцов уже успел приватизировать? Тогда, специально зачистили и их, чтоб наследников не осталось.
Впрочем, насколько было известно Геннадию, в те годы такие убийства были не редкостью. Страну просто залило кровью, стреляли везде и всюду, от Калининграда до Петропавловска-Камчатского. И практически все эти убийства оставались нераскрытыми. А может большие чины, просто не хотели, чтобы их расследовали. Даже сейчас, по прошествию стольких лет, никто не хочет в них ковыряться. Боятся, что эффективных собственников не останется и экономика под откос пойдет? Президент же прямо так и сказал, что итоги приватизации пересматривать не будем! Кто хапнул общую собственность, тот пусть ею и владеют, а народ на них горбатится за копейки. Хорошая позиция власти, воров и убийц защищать!