Глава девятая
На следующий день около пяти часов я подошла к клинике. Тучи как-то неожиданно разошлись, и я впервые в этом году вдруг ощутила не просто приближение весны, а самую настоящую весну. Место и время были не совсем подходящими, но, похоже, весна приходит, когда захочет сама, а не когда мы ее ждем. Здание клиники было новым и нарядным, небольшой садик перед ним покрывали заплаты из нерастаявшего снега, но это не мешало ему выглядеть ухоженным, чего нельзя было сказать о соседних домах. Впрочем, вряд ли это надолго, город потихоньку преображался. В последнее время я частенько натыкалась на роскошные здания, которых прежде не замечала из-за их потрепанного вида. Сделав глубокий вдох, я улыбнулась весне и любимому городу, после чего вошла в здание клиники.
По телефону Дмитрий сообщил, что проведенный экспресс-анализ страшных признаков не выявил, но все же врач уговорил его еще несколько дней провести на больничной койке, чтобы оправиться от простуды и сделать дополнительные анализы. Вечером к нему собирались заглянуть друзья, и он считал, что было бы неплохо, если бы они застали меня у него. У меня была и другая причина для визита – я хотела задать ему несколько вопросов.
Накануне мы попытались структурировать расследование и распределили роли. Макс собирался вплотную заняться изучением личности и связей убитого, нам с Милой предстояло продолжить общение с друзьями Дмитрия, впрочем, здесь мне отводилась главная роль. У Милы было отдельное задание – наладить связи с литературным агентством Марины Клёновой. С сегодняшнего дня каждый из нас действовал в своем направлении, но наверняка не обойдется без пересечений.
Войдя в клинику, я разделась в гардеробе и надела бахилы, затем осмотрелась по сторонам и ознакомилась с планом здания. Ведь по нашей версии я здесь уже бывала. Поднявшись на третий этаж, я без труда нашла палату Дмитрия. Это был одноместный люкс, роскошь которого не удалось разрушить даже наличию медицинского оборудования. Дмитрий лежал, прикрыв глаза, к его руке вела тоненькая трубочка, по которой текло лекарство из большого стеклянного флакона. Судя по количеству жидкости в бутылке, капельницу только что поставили. Дмитрий выглядел очень бледным и изможденным, и я подумала, что пришла пора опять прибегнуть к услугам солярия. Меня просто захлестнула жалость к нему. Я в очередной раз решила, что должна, во что бы то ни стало, найти убийцу, чтобы удалить занозу из его сердца. Тогда он быстро поправится.
Я сделала шаг в его сторону, и он сразу открыл глаза и улыбнулся:
- Здравствуй.
- Здравствуй, - ответила я и, придвинув стул поближе к кровати, села.
Некоторое время мы молча созерцали друг друга, потом он глухо произнес:
- Извини меня, я не должен был…
- Да о чем ты говоришь! – перебила я. – Я все равно собиралась тебя навестить, мне нужно задать тебе несколько вопросов.
Я достала из сумки бутылочку со свежевыжатым апельсиновым соком, для чего специально пришлось забежать домой. Максу такая забота точно не понравилась бы.
- Я не об этом, - тихо сказал он и на несколько секунд замолчал. – Я не должен был тебя целовать.
Я вспыхнула:
- Я уже забыла, и тебе советую.
- Зато я не забыл.
Мне стало не по себе, я не знала, что делать.
- Если ты…. Я уйду…
Он меня перебил:
- Ты не так меня поняла. Я имел в виду, что я мог тебя заразить.
О Господи, какая же я дура! Однако его предположение меня напугало.
- Но ведь ты сказал, что экспресс-анализы хорошие…
- Да, скорее всего, у меня банальная простуда, но все же я беспокоюсь. Наверное, тебе стоит пройти обследование.
Если бы я сейчас стояла, то просто рухнула бы на пол.
- В субботу у тебя никакой простуды не было… – пролепетала я. – Когда и где ты мог простудиться?
Дмитрий точно этого не знал, но предполагал, что после банкета. Проводив меня, он вернулся домой, но спать лег далеко не сразу. Разгоряченный и возбужденный событиями вечера, он отправился в свою обсерваторию, и там, воспарив над своим домом вместе с телескопом, как капитан на капитанском мостике долго озирал окрестности и ночное небо.
- Но ты хотя бы надел куртку?
- Нет, я был в рубашке.
- Но как же так…
У меня не нашлось других слов, чтобы выразить недоумение и сожаление по этому поводу. Дмитрий виновато посмотрел на меня и пояснил. Врач еще пару месяцев назад сказал ему, что он полностью излечился от своей болезни (он упорно не желал произносить вслух ее название), и что теперь ему просто предстояло набирать силу и массу. Он действительно с каждым днем чувствовал себя всё лучше, так что немного расслабился. Не в его характере постоянно чего-то опасаться и тревожиться по пустякам. Впрочем, он до сих пор точно не уверен, что именно тогда простудился, так как он решил проветриться именно из-за того, что внутри у него уже бушевал пожар. Я не стала ничего комментировать и попыталась успокоиться.
- Если диагноз окажется неблагоприятным (я тоже не назвала его болезнь по имени), то я пройду обследование, а пока оставим всё, как есть. Предлагаю закрыть эту тему. Лучше расскажи, что тебе известно о сердечных делах Арзамасова.
- Ничего, - быстро ответил он. – Мы таких тем не касались.
- Как же так? – недоумевала я. – Как я поняла, вы часами беседовали на его террасе, при этом потягивая вино…
Дмитрий улыбнулся:
- И не только на его террасе, но и в доме – его и моем… Только мы, мужики, с глупыми вопросами не пристаем, а он сам ни разу не коснулся своих отношений с женщинами. – Вдруг на его губах проскользнула кривая усмешка: - Правда, несколько раз упоминал, как мне повезло с женой, но это так – между прочим. Мы ведь с ним беседовали на различные отвлеченные темы, большей частью, философские, иногда политические, что мне и нравилось. С остальными все разговоры обычно сводились к делам или, кто и как преуспел и почему. Мне он казался очень честным и незамутненным человеком, но, как оказалось, я заблуждался.
- А, может, и не заблуждался! – горячо возразила я. – Почему ты поверил словам какой-то бабки-сплетницы, а не своей интуиции? Знаешь, как-то маловато у тебя было поводов заподозрить, что Ольга тебе изменяла, да еще именно с ним.
После своего пылкого высказывания я смущенно замолчала, а Дмитрий не спешил с ответом. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, затем он прервал молчание:
- Вижу, ты решила вывернуть меня на изнанку. Что ж, придется исповедаться. О некоторых подробностях я ни разу никому не говорил.
Лекарство постепенно вливалось в его вену, и теперь он выглядел не таким бледным, впрочем, возможно просто разволновался из-за разговора. Сейчас, когда организму нужны все силы для борьбы с болезнью, он тратил их на разгадку преступления, о котором многие не то, что говорить, но и вспоминать не хотят. И все-таки, он был нашим клиентом, и мне приходилось продолжать расследование.
Он начал свой рассказ с того момента, когда соседка сообщила ему, что Ольга в его отсутствие частенько навещает Валентина. Тут он подумал о том, что его жена, раньше не особо жалуя недостроенный загородный дом, теперь практически постоянно живет в нем. Поскольку она ему о своих визитах к соседу ничего не рассказывала, это показалось ему подозрительным, он вспылил, наговорил ей кучу гадостей, сильно схватил за руки с известными последствиями, после чего помчался к Валентину. По счастью, того не оказалось дома. Потом он немного остыл, еще раз поговорил с женой, и она заявила, что не рассказывала о своих визитах к Валентину и его просила о них не упоминать, так как знала о его ревности и бешеном нраве и не хотела скандалов.
- Он такой милый, внимательный, всегда выслушает, - плача, характеризовала она Валентина. – И он ей поверил, потому что и сам считал своего друга именно таким.
- Может, он был голубым? – поинтересовалась я.
Дмитрий брезгливо поморщился:
- Нет, он не из таких. Я бы это почувствовал, ведь мы много времени проводили с ним наедине.
Дмитрий пытался загладить свою вину перед женой – делал подарки, пригласил прокатиться на яхте по заливу, она вроде бы оттаяла. В общем, если бы через пару дней, когда они заметили друг друга через разделявшую их участки ограду, Валентин ему, как обычно, приветливо улыбнулся, он бы о том инциденте вообще забыл, но Арзамасов, едва кивнув, тут же удалился.
- Возможно, он осуждал тебя за грубое поведение с Ольгой, - предположила я.
- Возможно, - нехотя признал он, - я такой возможности не исключал, это на него похоже.
Впрочем, он решил этот вопрос больше не поднимать, а Ольге велел забыть о визитах к соседу. Зная ее страсть к нарядам и ресторанам, пригласил ее на деловой ужин, который должен был состояться третьего июня. Однако накануне этого дня кое-что произошло.
- На груди у Ольги я заметил засос, - грубо сказал он, - и это не я оставил на ней свой след.
- И что ты сделал? – едва слышно спросила я.
Мне показалось, что при этом вопросе он еще сильнее вдавился в подушку.
- Ничего, - глухо ответил он. – Впрочем, я конечно, на месте не улежал, вскочил и прошел на балкон, терраса тогда была еще не достроена.
После ссоры они почти неделю спали в разных комнатах, хотя вроде бы помирились, но в ту ночь Дмитрий настоял на своем. Ольга была вынуждена согласиться, но сказала, что плохо себя чувствует и очень хочет спать. Она надела длинную закрытую сорочку и, чмокнув его, повернулась к нему спиной. Но ему не спалось, он не мог понять, в чем дело. Прежде она так себя не вела. Спал он беспокойно и, проснувшись под утро, взглянул на спящую жену. Она лежала на спине, чему-то улыбалась и была очень хороша. Он наклонился к ней, собираясь поцеловать, и тут же отпрянул. Белые ночи были в самом разгаре, шторы не завешены, тесемки на сорочке развязались, и он отчетливо увидел след, оставленный на теле его жены другим мужчиной.
Вот тогда он вскочил и отправился на балкон, где выкурил чуть ли не пачку сигарет, пытаясь принять правильное решение. Он был в нокауте. Да, он собирался с ней развестись, но, тем не менее, женившись, ни разу не изменил ей, даже сам не знает, почему. Зато я знала – он ее любил. Возможно, он ее презирал и даже ненавидел, но он ее и любил и еще неизвестно, развелся бы с ней или нет, если бы не убийство. В тот день ему предстояло множество важных дел, в том числе переговоры и деловой ужин. Весь день был расписан по минутам. Он решил отложить выяснение отношений до вечера, а пока действовать согласно намеченному распорядку. Когда он отправился на работу, Ольга еще спала.
В течение дня он всё время сбивался на мысли об измене жены. Теперь не осталось сомнений в том, что у нее есть любовник, но в том, что это именно Арзамасов, он не был до конца уверен. Во-первых, это совсем не соответствовало его представлениям о Валентине, а во-вторых, в рассказе Ольги о своих визитах к нему он не почувствовал фальши. Дмитрию казалось, что она не настолько умна, чтобы так играть. Когда она отказалась приехать в ресторан, он был вне себя от ярости. Он не привык откладывать трудные разговоры, и ему стоило неимоверных усилий ожидание вечера, теперь же предстояла более долгая отсрочка. Он не хотел устраивать разборки с женой в доме тещи, которую к тому времени не больно жаловал, но узнать имя Ольгиного любовника ему было просто необходимо и как можно скорее. Когда он получил анонимную смс-ку и вспомнил о бое часов во время разговора с женой, то потерял контроль над собой и помчался к дому Арзамасова. О дальнейших событиях он не смог сообщить ничего нового.
После его исповеди я чувствовала себя обессиленной. Что уж говорить о Дмитрии. Казалось, за время разговора он похудел на несколько килограммов. Я взяла его за руку:
- Извини, что затронула эту тему, но ведь именно ты настаиваешь на продолжении расследования, так что без неприятных разговоров не обойтись. Впрочем, можем их отложить до твоего выздоровления.
- Ничего не надо откладывать, - отозвался он. – Мне действительно неприятно кое-что вспоминать, но это всё в прошлом. Просто моя гордость задета, и никто не верит мне, что я не убивал…
- Я верю.
Он крепко сжал мою руку:
- Ты даже представить себе не можешь, как много значит для меня твоя поддержка.
- Макс и Мила тоже верят, - добавила я, чтобы снизить значение его предыдущей фразы. – Мы постараемся добраться до истины, обычно нам это удается.
- Но не всегда.
- К сожалению, не всегда.
Мы еще держались за руки, когда в палату вошел Ярослав Круглов.
- О, наши голубки уже вовсю воркуют! – поприветствовал он нас. – Только вы оба выглядите какими-то кислыми.
- А чему радоваться, если Дима опять на больничной койке? – спросила я.
- Димку голыми руками не возьмешь, так что это ненадолго, - успокоил он меня и выложил на стол пакет с фруктами. – Ешь витамины, рябчиков жуй…
- День твой последний приходит, буржуй, - закончил за него Дмитрий. – Ты именно это хотел сказать?
- Шуток не понимаешь? – пробурчал Ярослав. На мой взгляд, шутка была неудачной, да и не шутка вовсе. – Я хотел сказать, - тем временем продолжал Ярослав: - ешь витамины, рябчиков жуй, с тобой твое счастье, любимый буржуй.
- Вот так-то лучше, - улыбнулся Дмитрий.
Дальше начался ничего не значащий треп – о здоровье, погоде и ближайших планах.
- Куда это ты так вырядился? – спросил Дмитрий.
Ярослав выглядел очень элегантным и даже красивым в темном костюме и белой рубашке с галстуком. Он похлопал по своему пиджаку:
- Это моя униформа, брат, сегодня наш банк дает банкет в честь успешного завершения финансового года. Мои бойцы уже на местах, я проверил, так что у меня выдалась минутка, чтобы заглянуть к тебе. – Он взглянул на часы: - даже не минутка, а целых полчаса.
- Может, подбросишь Нину до дома? – неожиданно предложил Дмитрий. – Не хочу, чтобы она пользовалась общественным транспортом, а такси она не жалует.
- А где ты живешь? – повернулся ко мне Ярослав.
Мне совершенно не хотелось выдавать свое место жительства одному из подозреваемых, так как, узнав это, навести обо мне справки сотруднику службы безопасности проще простого. Пока он знает только мое имя, чего, по моему собственному опыту, маловато.
- Я сейчас не домой, - сказала я, глядя на Дмитрия, - хочу заскочить к Машке.
- И где проживает Машка? – задал очередной вопрос Ярослав.
- На Суворовском проспекте.
- Тогда вперед! В общем, вы тут прощайтесь, - галантно предложил он, - а я подожду Нину возле машины. Черный BMW, номер 507.
Он пожал руку Дмитрию и со словами «Ты тут не залеживайся» удалился. Я сразу напустилась на Дмитрия за его самодеятельность.
- Но ты же хочешь пообщаться с ним наедине? – невозмутимо поинтересовался он.
- Хочу.
- Вот тебе и прекрасный случай. Ты же не сообщила ему свой адрес, я знал, что сообразишь. Твоя подруга действительно живет на Суворовском?
- Нет, в Автово. - Я улыбнулась, признав его правоту и, прощаясь, слегка коснулась его плеча: - Выздоравливай. Если завтра еще кто-то из друзей соберется тебя навестить, звони. Я приеду, помаячу у них перед глазами, глядишь, и кое-какой информацией разживусь.
- Я буду тебя ждать.
Я махнула ему рукой и вышла. Состояние было неприятное. Я вспомнила его тоскливый взгляд, которым он меня проводил, и попыталась представить, что он сейчас чувствует. Признаться, то, что я представила, мне не понравилось. Слишком мрачно и даже… безнадежно. Впрочем, долго размышлять об этом не пришлось, так как я уже подошла к автомобилю Ярослава. Он галантно распахнул передо мной дверцу и поинтересовался, в какой части Суворовского проспекта живет моя подруга.
- Ближе к Невскому, - ответила я, - можешь высадить меня на Невском, дальше пешком дойду.
- Посмотрим по времени, - сказал он и тронулся с места. – Как ты находишь Димку?
- Он старается держаться бодро, но опять оказаться в больнице для него нелегко, да еще он постоянно думает о том убийстве…
Ярослав нахмурился:
- Вроде бы успокоился, а теперь опять всё по новой. Думаю, ты догадываешься, почему он опять вернулся к этой теме?
- Что ты имеешь в виду?
Во время разговора я не отводила глаз от Ярослава, но он ни разу не повернулся в мою сторону, внимательно наблюдая за дорогой. Но вот, он бросил быстрый и не слишком доброжелательный взгляд на меня:
- Он делает это из-за тебя!
- Значит, ты ему не веришь?
Опять быстрый взгляд:
- Не верю, и никто не верит. Больше никому не было нужды убивать этого малохольного.
- О! Значит, ты не питал добрых чувств к убиенному!
- Не питал, - не стал отпираться Ярослав, - но я ничего не имел против того, что Димка с ним общался. Нравится им болтать ни о чем, пусть болтают. Но зачем его навязывать нам? Мало того, что во время наших сборищ в Димкином доме он постоянно присутствовал, так тот стал повсюду таскать его за собой! Это уж слишком!
По словам Ярослава, на этих сборищах Валентин неустанно наблюдал за всеми, время от времени вставляя едкие замечания и давая советы высокомерным и нравоучительным тоном. Я высказала предположение, что если он был таким неприятным типом, то вполне мог довести кого-нибудь до крайности, на что Ярослав возразил: Если бы каждого самовлюбленного зануду убивали, то тюрем не хватило бы, а население сильно поубавилось. Так что это Димкиных рук дело, - заключил он.
- Дима утверждает другое, - настаивала я. – Неужели ты считаешь его лгуном?
- Ни в коем случае, - возразил Ярослав. – Димка парень прямой и честный. Я согласен с Олегом, у него случилась кратковременная амнезия, и эксперты это подтвердили. – Я усмехнулась и, хотя Ярослав смотрел на дорогу, он почувствовал мою усмешку. – Знаю, ты сейчас скажешь «он не впечатлительная институтка» (он повторил слова, сказанные мной Олегу, значит, они уже успели обсудить животрепещущие новости, это кое о чем говорит). Но одно дело убить врага на поле боя, - продолжал он, - и совсем другое – убить своего друга в его доме. Димка, хоть и вспыльчивый, но не злой, вот у него крышу немного и снесло…
Мне были понятны его доводы, более того, они казались вполне убедительными, но я не могла с ними согласиться. Я чувствовала внутреннюю силу Дмитрия. Амнезия – это не про него. Однако высказывания Ярослава о своем друге мне понравились. Несмотря на то, что считал его убийцей, он сумел понять его и простить, чего, по его мнению, не хватало мне.
- Если любишь мужика, принимай его целиком, а не любишь – не морочь ему голову, - сурово сказал он. – Он уже и так настрадался, еще какой-нибудь неудачи он просто не перенесет. Посмотри на него – кожа да кости, а ты всё не можешь угомониться. –
Похоже, я ему не нравилась.
Я решила ему подыграть:
- Я пыталась его уговорить забыть о прошлом, хотя бы на время, - промямлила я, как бы раскаиваясь, - но он и слышать об этом не хочет. Собирается нанять каких-то суперсыщиков, чтобы они добрались до настоящего убийцы.
Руль в руках Ярослава дернулся. Он чертыхнулся, потом бросил косой взгляд на меня:
- Только этого не хватало! Олег говорил, что Димка угрохал целое состояние на эти расследования! Хочет по миру пойти? При его аппетитах и барских замашках на одной автомастерской долго не продержишься.
- Ну, это ему решать, на что тратить свои деньги, - отозвалась я.
- Хочешь сказать, что тебе все равно, если он останется нищим?
Я немного замешкалась. Выставлять себя бессеребренницей было бы глупо, поэтому я нашла другое объяснение:
- Он не может жить с камнем на душе, это плохо сказывается на его здоровье и работе. Если же ему удастся избавиться от этого камня, то он быстро поправится и заработает кучу денег.
Ярослав рассмеялся:
- А ты не дура.
- Спасибо.
Мы уже ехали по Невскому проспекту. Движение было несколько замедленным, но без пробок, так что скоро мы должны были подъехать к пункту назначения. Я хотела использовать оставшееся время с максимальной пользой. Судя по всему, Ярослав хорошо относится к Дмитрию и зла ему не желает, хотя и считает убийцей, зато терпеть не может Валентина. Я решила действовать в этом направлении.
- Ты читал книги Арзамасова?
- Пытался, - нехотя произнес он.
- Неужели не понравилось?
- А что там может понравиться - сопли с сахаром и буйные фантазии импотента?
- Почему ты назвал его импотентом?
- Потому что он был импотентом.
Я была вне себя от изумления. Меня с самого начала смущало то, что в жизни Валентина не было видно женщин. Я его подозревала в скрытности, нетрадиционной ориентации и еще бог знает в чем, но додуматься до самого простого не сумела. Впрочем, вряд ли у Ярослава имелись доказательства столь интимной особенности. Незаметно мы подъехали к площади Восстания, и времени на дальнейшие выяснения не осталось.
- Высади меня здесь, - попросила я, а то потом будет неудобно разворачиваться.
- Нет уж, Димка просил доставить тебя до подруги, так что на полдороге не брошу. Да и время еще есть.
- А где твой банкет?
- Да тут, неподалеку, - неопределенно отозвался он.
Он поинтересовался номером дома на Суворовском проспекте, и я, не отдавая себе отчета, назвала номер дома, где когда-то жил Сеня, мой партнер по бальным танцам. Вскоре мы притормозили у симпатичного особнячка постройки девятнадцатого века. Я поблагодарила добросовестного водителя и махнула на прощанье рукой, давая знак, что он может уезжать, но он не отъехал, видимо решив дождаться, пока я войду в подъезд. Его услужливость меня не радовала. А, может, это не услужливость, а подозрительность? Ведь Дмитрий попросил его довезти меня до дома, значит, считал, что от него я отправлюсь домой. А тут вдруг какая-то подруга появилась. Ярослав, конечно, не сыщик, но сотрудник службы безопасности, так что наверняка привык быть настороже. Уж слишком неожиданно для всех я возникла в Диминой жизни, и тут же начались разговоры о новом расследовании. Уж не я ли являюсь инициатором этого действа? А если я, то зачем мне это нужно?
Дрожащей рукой я набрала на домофоне номер квартиры. Сеня уже давно живет за границей, но его родители остались здесь. Я не знала, что ответить, если они спросят: «Кто?» А если никто не ответит? По счастью, в квартире кто-то был и, не задавая вопросов, впустил меня. Я обернулась и, нервно улыбаясь, махнула Ярославу. Его автомобиль сразу тронулся с места, а я юркнула в подъезд. В гости к Сениным родителям я не собиралась, так что поднялась на лестничную площадку между первым и вторым этажом и подошла к окну. Оно выходило в небольшой двор, который недавно был облагорожен – появилась крохотная детская площадка, пара скамеек и какие-то кустики. На подоконнике стояла жестяная банка, используемая в качестве пепельницы, в которой сиротливо лежал один окурок, так что я с чистой совестью закурила. Мне нужно было как-то убить минут пятнадцать. Я не знала, где сделает разворот Ярослав, и какой маршрут выберет, но решила подстраховаться.
Докурив сигарету, позвонила Дмитрию. Он был в палате один, мне тоже никто не мешал, так что нам удалось спокойно пообщаться. Капельница у него уже закончилась, ему сделали еще пару уколов, так что с лечением на сегодня было покончено. Скоро к нему должен был подойти Олег. Я подробно рассказала о беседе с Ярославом.
- Зачем ты сказала, будто я хочу нанять каких-то суперсыщиков?! – рассердился Дмитрий.
- Хотела посмотреть на его реакцию.
- И какова она?
- Он очень сильно возражает. Правда, я сказала, что ты окончательно еще не решил, и я тебя отговариваю от этого. В общем, имей в виду при общении с Олегом. Будет очень интересно, если Ярослав уже успел ему доложить о нашем разговоре.
На прощанье я пожелала Дмитрию хороших снов и пообещала завтра позвонить, а он в очередной раз заявил, что очень надеется на меня.
Еще немного поизучав в окно обновленный дворик, я позвонила Максу. Он уже направлялся к дому и поинтересовался, где я, чтобы прихватить меня по дороге, но я заверила, что доберусь сама. Мне было необходимо привести в порядок мысли и чувства. Текущее расследование меня беспокоило далеко не в первую очередь, а вот возможность заражения туберкулезом просто приводила в ступор. Зачем он тогда поцеловал меня? Обстоятельства вовсе не требовали столь экстремальных действий. Значит, ему этого просто захотелось. До сих пор я специально не анализировала его поступок, постаралась отбросить как несущественный, но теперь задумалась об этом всерьез. Пришлось признать, что есть все основания предположить, что он относится ко мне не просто, как к сыщику, который занимается его делом, а как к своей близкой подруге. Да, мы решили, что будем изображать любовников перед его друзьями и знакомыми, но он частенько не выходит из образа, когда мы остаемся наедине. Правда, почувствовав мою реакцию, он легко представляет всё самым невинным образом. Игра. Отношения между мужчиной и женщиной в какой-то мере всегда игра, пусть даже неосознанная. Некоторые игры ни к чему не приводят, другие помогают обрести счастье, а третьи рушат судьбы. Мне совсем не хотелось пострадать в такой игре. Но как я объясню Максу, если вдруг придется пройти обследование?
Эти мысли непрерывно терзали меня по дороге к дому. Я шла, не торопясь, но расстояние между мной и домом неумолимо сокращалось, а в голове ничего не прояснялось. Ведь для меня Дмитрий тоже не просто клиент. Я ему сочувствую, переживаю за него, мне даже становится больно, когда он страдает. Вряд ли тут только человеколюбие замешано. Так, что же это? Неужели я тоже заигралась? И как это скажется на моем отношении к Максу?
- А никак не скажется, - тут же решила я. - Рабочий день окончен, я возвращаюсь домой, где меня ждет любящий муж.
Подходя к дому, я уже вполне вошла в роль не только любимой, но и любящей жены, и где-то подспудно промелькнула неприятная мысль: Неужели можно манипулировать не только чужими чувствами, но и своими?
Глава десятая
Обиженно пробурчав «спокойной ночи», Макс удалился в спальню. Мне же было не до сна, так как к завтрашнему дню предстояло сделать нечто такое, чего никогда прежде делать не доводилось – написать философско-психологическую миниатюру. Удобно устроившись за кухонным столом, я напряженно смотрела на экран компьютера, стараясь активизировать мозговую деятельность. Я часто размышляла на различные отвлеченные темы, но мне и в голову не приходило переносить свои мысли на бумагу или, как нынче принято, на электронные носители, а вот теперь придется. На банкете по случаю дня рождения Дмитрия Мила упомянула о моих несуществующих психологических зарисовках, и недавно Олег пристал ко мне с ножом к горлу, упрашивая дать ему хотя бы одну из них почитать. Я, как могла, отнекивалась, но вчера он припер меня к стене, выразив сомнение, что эти зарисовки вообще существуют. Работа сыщика предполагает осторожность и даже некую мнительность. В настойчивости Олега я усмотрела желание меня разоблачить, что я не та, за кого себя выдаю, и что наш интерес к давнему убийству никак не связан с желанием написать детективный роман. В разговорах с другими друзьями Дмитрия тоже проскальзывало желание побольше узнать обо мне. Обострять внимание к себе было не в моих интересах.
Дмитрий уже около недели находился в клинике. Обследование ничего страшного не выявило, но под давлением врача он согласился продолжать лечение в стационаре до полного выздоровления. Я каждый день навещала его, то и дело пересекаясь с его друзьями. Однако общение с ними ничего нового не принесло. Сами они разговоры на интересующие меня темы не заводили, а мне было неудобно проявлять излишнюю активность и настойчивость у постели больного. Я это поняла сразу и хотела вместо бесполезных визитов в клинику вплотную заняться Ольгой и тетушкой Валентина, но наш клиент настоял на том, чтобы я продолжала изображать его девушку. Он был очень гордым и не хотел, чтобы его друзья подумали, будто я его бросила или недостаточно серьезно к нему отношусь.
В общем, время проходило впустую, и не только у меня. Хотя Макс задействовал все свои многочисленные связи, ничего существенного из прошлого Арзамасова обнаружить не удалось. Еще и Мила на время выбыла из строя. Ее передача пока по-прежнему находилась под вопросом, но ей поручили подготовить репортаж для другой программы, и она со свойственным ей энтузиазмом принялась за дело. В футболе, а может и не только в футболе, существует такой термин «вязкая игра», то же самое можно было сказать и о нашем расследовании. Мы вроде бы что-то делали, но никакого результата не было, и оставалось чувство неудовлетворенности и бессмысленности затеянного нами расследования. Мне и перед Дмитрием было неудобно – его деньги тратились совершенно впустую. Я даже как-то прямо сказала ему об этом, на что он ответил, что деньги – это его проблема, а не наша. Нами же он якобы доволен.
Всё же пока надежда на благоприятный исход оставалась – наконец-то удалось договориться о свидании с Пинком, и Макс завтра отправится в Татарстан. Нам предстояла разлука на несколько дней, и Макс собирался провести этот вечер иначе, поэтому не смог скрыть недовольства, удаляясь в спальню в одиночестве. Конечно, он понимал, что для поддержания нашей версии происходящего нужно показать Олегу хоть какие-то плоды моего творчества, поэтому посоветовал найти что-нибудь подходящее в интернете. Поначалу я так и собиралась поступить. Нашла на национальном сервере «проза.ру», где бесчисленное количество непризнанных авторов выкладывало свои труды всевозможной направленности, несколько подходящих миниатюр. В принципе, любую из них можно было использовать, но там были не мои мысли, не мои чувства, и вряд ли я смогла бы долго поддерживать разговор на затронутую тему. Почему-то мне показалось, что и я сумею не хуже справиться с написанием небольшой миниатюры. Даже тема у меня имелась – о спонтанности и заданности чувств.
Последние дни мысли об этом неотвязно крутились в моей голове. Что мы действительно чувствуем интуитивно, а что заставляем себя чувствовать, потому что в нас вбит стереотип о том, что полагается чувствовать в тех или иных обстоятельствах? Где грань между интуитивным и заданным? Но одно дело думать о чем-то, и совсем другое – написать об этом. Тонкие, едва заметные ощущения трудно передать словами, и я билась всего над одной страницей до трех часов ночи. Кое-что мне все-таки удалось, хотя и не в той мере, как я рассчитывала, но в целом, результатом я осталась довольна.
Мое появление в спальне Макс встретил очень бурно, так что наутро он отправился на вокзал невыспавшимся, но довольным, напутствуя и чуть ли не заклиная меня ни в какие авантюры не впутываться, всё согласовывать с ним. У него были основания беспокоиться, так как уже не раз в его отсутствие я оказывалась в опасных ситуациях.
Ни во что впутываться я не собиралась, но и продолжать бесполезные бдения у постели больного тоже было не по мне. Из общения с его друзьями я выжала всё, что возможно. Наверняка они поделились со мной не всеми сведениями, но большего делать явно не собирались, и не в моих силах было их заставить. Я наметила план действий на ближайшие дни и, появившись в назначенное время в клинике, ознакомила с ним Дмитрия.
Наш клиент шел на поправку – посвежел, набрался сил и почти весь день проводил на ногах. Свободный спортивный костюм скрывал его худобу и благодаря высокому росту он выглядел весьма внушительно.
- Завтра выпишусь из больницы, - сказал он. – С обследованиями и капельницами покончено, а уколы можно делать и на дому.
- А я завтра навещу Ольгу.
Мы находились в его палате, он сидел на диване, а я на стуле возле стола. При моих словах Дмитрий нахмурился:
- Думаю, твой визит к ней будет бесполезным, - сказал он. – Вряд ли она вообще станет с тобой разговаривать, а если и станет, то ничего хорошего не скажет. Она меня ненавидит.
- Как знать, - откликнулась я. – Надеюсь, она не будет столь тщательно контролировать себя, как твои друзья, глядишь, что-нибудь полезное и проскользнет. Ты встречался с ней после выхода из тюрьмы?
- Нет, - удивленно протянул он. – Зачем? Последний раз мы виделись на суде. Даже развод оформили, не встречаясь друг с другом, всё за нас сделали наши адвокаты.
- Твои интересы представлял Олег?
- Нет, он специализируется на уголовных делах, так что в то время был занят другим моим делом. Но того адвоката он мне порекомендовал.
Я про себя отметила, что всё, что происходило с Дмитрием, во всяком случае, в последние восемь лет, было под контролем Олега. А в эти восемь лет ничего хорошего в жизни Дмитрия не произошло. Он угодил в тюрьму за преступление, которого не совершал, и расстался с большей частью имущества. Сумел бы другой адвокат справиться с этим лучше? Саня, друг Макса, наводил о нем справки в адвокатской среде. Репутация у Олега была не просто хорошей, а отличной. Его считали компетентным, удачливым и порядочным. Весь вопрос в том, захотел ли он реализовывать свой потенциал ради друга?
Я достала из сумочки листок со своей миниатюрой и протянула Дмитрию:
- Прочитай. Это мое алиби для Олега. До трех часов писала.
Он начал читать, а я сидела ни жива, ни мертва – это был мой первый литературный опыт, а он был моим первым читателем. Я хотела, чтобы первым читателем стал Макс, но не сложилось. Ночью нам было не до того, а утром он рано уехал. Впрочем, Макс человек конкретный и не тяготеет к сложным и высокопарным рассуждениям.
- Каждое мгновение своей жизни мы что-то чувствуем, - тем временем вслух прочитал Дмитрий, - но мы редко бездумно отдаемся своим чувствам, стремимся сформулировать свои ощущения, облекая в слова то, что словам неподвластно. Каким бы обширным ни был словарный запас, слова полностью не отражают наши ощущения, лишь вписывают их в простую схему – радость, печаль, боль, обида… Но как только ярлык навешен, мы уже в плену стереотипов, так что не только ведем себя в соответствии с ними, но так и чувствуем. Где грань между интуитивным (то есть подлинным) и заданным?
Он продолжил чтение молча, воздерживаясь от комментариев, а я, прикрыв глаза, в волнении ждала приговора. Я даже не сразу заметила, когда он закончил читать и перевел взгляд на меня.
- Нина, это очень сильно, - сказал он. – Немного мудрёно, но сильно и очень верно. Всё именно так и происходит, но стоит ли отделять интуитивное от заданного? Зачем препарировать человеческую душу? Такими нас создал Всевышний или кто-то там еще.
Дискуссия была в полном разгаре, когда в палату вошел Олег. Он сразу отметил нашу диспозицию – я на стуле, Дмитрий на диване. Это был наш просчет.
- Что обсуждаем? – спросил он, приветливо кивая мне и пожимая руку Дмитрию.
- Нинину миниатюру «Что мы чувствуем».
Олег улыбнулся:
- Значит, ты все-таки выполнила мою просьбу? – Затем забрал листок у Дмитрия.
- Только прочитаешь потом, - быстро сказала я. – На сегодня с меня достаточно обсуждений.
Олег свернул листок вчетверо и сунул в карман пиджака:
- Как скажешь. Можно и потом обсудить. Сколько у тебя всего миниатюр?
- С десяток, - хрипло ответила я. – Но пока с тебя хватит и одной.
Он усмехнулся:
- Я думал, писатели рады обрести новых читателей.
- Наверное, только я пока не писатель. Вот когда мы с Милой напишем свой роман – другое дело. А так – это просто зарисовки и мысли на различные темы, вроде этюдов. В общем, черновой материал, не для публики.
Олег хмуро посмотрел на меня:
- Значит, ты эту затею не оставила…
- Это я настаиваю, чтобы она продолжала, - перебил его Дмитрий. – Может, удастся придумать новый поворот сюжета. Нина очень глубоко копает. Сам убедишься, когда прочитаешь ее миниатюру.
- Я нисколько не сомневаюсь в Нининых способностях, - пробурчал Олег, - только тебе дополнительное расследование, даже самодеятельное, совершенно ни к чему.
Дмитрий вскочил с места:
- Похоже, ты слишком долго занимался моими делами и решил, что теперь не только можешь мне что-то советовать, но и решать за меня. Я сам знаю, чего хочу! Никакое расследование не может мне навредить, потому что я не виновен!
Олег лучше владел собой, но он тоже поднялся:
- Не кричи на меня! Пора уже научиться держать себя в руках.
Стычка грозила перейти в настоящую ссору, и я решила вмешаться:
- Спокойно, мальчики! Не наговорите лишнего. Слово – не воробей… - Потом поднялась: - Дима, мне пора. Завтра созвонимся.
- Подожди, - откликнулся Олег. – Я сегодня на машине, могу тебя подбросить до дома.
- Нет. Лучше разберитесь со своими проблемами, не хочу вам мешать.
Дмитрий решил проводить меня до выхода из клиники. Лифтом мы не воспользовались и, пока спускались по лестнице, он держал меня за руку, продолжая кипеть от негодования:
- Он решил, что может управлять мной, моей жизнью! Я слишком долго позволял ему во всё вмешиваться. Но с этим покончено!
- Не кипятись. Не руби с плеча и не наломай дров. Наверняка у Олега есть причины противиться расследованию, хотелось бы их узнать. Вот и попытайся их выведать. А для этого необходимо спокойствие, спокойствие и еще раз спокойствие.
Он усмехнулся и крепче сжал мою руку:
- Спокойствие… Это слово не из моего лексикона, но я буду стараться.
Мы подошли к гардеробу. Я сняла бахилы, Дмитрий помог мне надеть пальто, затем порывисто обнял, уткнувшись лицом в мои волосы:
- Не представляю, как бы пережил эту неделю без тебя.
Я осторожно вывернулась из его объятий:
- Не преувеличивай. Ты сильный и будешь жить долго и счастливо.
На обратном пути мне было не по себе, но я не пыталась анализировать свои чувства и давать им названия, чтобы не пустить их по заданному руслу.
Продолжение следует...