Глава седьмая
В воскресенье мы навестили маму с дядей Гришей. Погода оставалась пасмурной, но сухой, так что после вкусного и продолжительного обеда мы немного прогулялись по их поселку, лениво обсуждая состоявшееся накануне мероприятие. Наши личные проблемы, привкус от которых еще ощущался, мешали объективно оценивать ситуацию. А ведь две недели, которые Макс сам себе выделил на изучение перспектив дела, истекли, и завтра предстояло ответить клиенту, есть ли смысл продолжать расследование. Я решила ответственность за принятие решения полностью переложить на Макса. Конечно, кое-какие зацепки появились. Информация, полученная от Немчука, свидетельствовала о том, что кто-то пытался подстроить несчастный случай, а Валентин, по словам Натальи Якушевой, собирался кого-то разоблачить. Если одно связано с другим, то вполне возможно, что кто-то расправился с Валентином вовсе не из-за амурных дел. Вчера я была так расстроена из-за поведения Макса, что забыла обсудить это с Дмитрием. А ведь было еще упоминание Натальи о Волкове… Он завидовал Дмитрию, пытался приударить за его женой, а тот, ко всему прочему, собирался вывести его из дела. Зависть и корысть – чем не мотив для преступления? Конечно, у него на время убийства стопроцентное алиби, но ведь он мог кого-то нанять…
Макс и Мила вчера тоже даром времени не теряли и со многими пообщались. Макс взял на себя роль скептика, в разговорах с собеседниками утверждал, что наше самодеятельное расследование ни к чему не приведет, ведь через столько лет вряд ли кто-то что-то вспомнит. Однако девушка Волкова Настя рассказала кое-что новенькое. Перед тем как пригласить в гости к Дмитрию, Леша посвятил ее в трагическую историю своего друга. По ее словам, он считает, что роковую смс-ку послала Дмитрию жена Якушева, Наталья. Она была неравнодушна к Диме, к тому же вся такая правильная. А потом, когда всё произошло, у нее случился нервный срыв, и она долго лечилась. Меня эта информация очень впечатлила. Вспомнив наш вчерашний разговор и ее явную заинтересованность в судьбе Дмитрия, я решила, что это может быть правдой. Но тогда выходит, что никто ничего не подстраивал! Получив смс-ку, Дмитрий в ярости помчался к Валентину и убил его! Всё так просто и очевидно.
У Милы улов был не столь впечатляющим, но добавлял небольшой штришок к портрету убитого. Перед ее напористостью даже глава службы безопасности Ярослав Круглов не устоял и сказал, что Валентин вовсе не был таким милым и безобидным, каким многим казался. Однако никаких доказательств своему утверждению не привел. Тут и Мила оказалась бессильна.
В общем, появившиеся зацепки были не очень внятными и противоречивыми, так что открывшиеся перед нами просторы в расследовании не давали уверенности в его перспективности. Макс пребывал в нерешительности. Его знакомому удалось установить местонахождение Пинка. Немного побыв на свободе, тот опять оказался в колонии, на этот раз где-то в Татарстане. Чтобы устроить свидание с ним, требовались время и деньги. Тут должен был Дмитрий решать, стоит ли так тратиться. Я вдруг подумала, что наш клиент и правда не всё нам рассказывает. Он уже год на свободе, лечился и продолжает лечиться в лучших клиниках, достраивает дом и вообще живет на широкую ногу. Неужели небольшая авторемонтная мастерская дает такой доход? Или же средства, выведенные им в свое время из оборота, были столь внушительными? Что-то тут не связывалось. Я сразу же себя одернула, так как обещала помочь найти убийцу, а не подвергать постоянным подозрениям нашего клиента. Затем вспомнила, с какой яростью и болью он вчера утверждал, что не причастен к убийству, и почувствовала свою вину перед ним. То, откуда у него деньги, не наша забота. Мы расследуем вполне конкретное дело, а остальное нас не касается.
После визита к родителям на душе стало легче, мы с Максом будто опять стали ближе, так что в понедельник явились на работу в полном согласии друг с другом. В двенадцать часов появился Климов, а вслед за ним и Мила, после чего началось очередное совещание. Климов выглядел спокойным и уверенным в себе, пылких взглядов на меня не бросал, отчего Макс успокоился, а я вопреки здравому смыслу ощутила легкое разочарование. Мила же не считала нужным скрывать свою симпатию к Максу, откровенно кокетничая с ним, а меня почти не замечала, что меня, естественно, ужасно раздражало. Однако я держалась так, будто не придавала ее поведению никакого значения, хотя в этом, и без того очень сложном и запутанном деле, такие дополнительные напряги были совершенно ни к чему.
Мы обсудили информацию, полученную в ходе субботнего банкета. Характеристику Волкова, которую ему дала Наталья, Дмитрий посчитал правдоподобной, но, по его мнению, тому не хватило бы ума и изобретательности задумать столь хитроумное преступление – подстроить убийство Арзамасова для того, чтобы устранить его. В то, что роковую смс-ку послала Наталья, он не верил, ведь та была послана с краденого телефона, а заподозрить Наталью еще и в краже телефона он не мог. В общем, ничего существенного к тому, о чем нам уже было известно, добавить не удалось, и перспективы выглядели неутешительно. Макс именно так описал сложившуюся ситуацию, но Дмитрий считал, что следует продолжить расследование, и дал «добро» на посещение Пинка в татарской колонии. Макс, похоже, этому не слишком обрадовался. Да и вообще, это дело могло подпортить нашу статистику. Однако, раз расследование решили продолжить, наметили план ближайших действий.
Нам с Милой предстояло встретиться с друзьями Дмитрия, чтобы более конкретно обсудить события восьмилетней давности. С Верой Степановной Арзамасовой и Ольгой я собиралась пообщаться без Милы, считая, что ее мощный напор при общении с этими женщинами может только навредить. Ей, само собой, это не понравилось, и она обиженно надула губы. Впрочем, для нее имелось индивидуальное задание – найти выход на издательство, где печатался Валентин, и попытаться раздобыть информацию и о самом писателе, и о его окружении.
Совещание получилось не слишком долгим и сугубо деловым, так что мы обошлись без совместных чаепитий и обедов. Мила убежала первой, торопясь на какую-то встречу, а затем и Климов, взглянув на часы, сказал, что ему пора. Когда дверь за ним закрылась, мы облегченно перевели дух.
- Ох, не нравится мне это дело, - вздохнул Макс.
- Почему тогда не отказался от него? Сегодня как раз был подходящий случай.
- Но ведь перспективы есть, - хмуро признал он. – Пусть не очень радужные, но есть. Значит, придется продолжать. Если бы Дмитрий сам отказался, я бы не стал настаивать, а так…
Пока Макс наводил мосты для поездки в Татарстан, я решила поближе познакомиться с друзьями Дмитрия и, прежде всего, с Олегом. У нас с ним на банкете кое-какой контакт наладился, и мне было проще общаться с ним, чем с остальными. Не откладывая в долгий ящик, я позвонила ему. Похоже, он ждал моего звонка, так что на встречу согласился сразу, но заявил, что Милы при нашей встрече быть не должно. Он считал, что ее, в отличие от меня, эта история интересует только из-за будущего романа, а он не собирался удовлетворять праздное любопытство. Однако обещал ответить на все мои вопросы. Мы договорились встретиться в семь часов на Петроградской. Прежде чем проинструктировать меня, Макс заявил, что это последнее дело, в котором я выполняю обязанности оперативника. Я лишь усмехнулась, удивляясь, что он не сказал этого еще в субботу вечером.
В назначенное время я была в условленном месте, а Олег на несколько минут опоздал и долго извинялся.
- Ты потратил на извинения ровно столько же времени, на сколько опоздал, - улыбнулась я. – Я рада, что твое опоздание составило всего пять минут.
Он рассмеялся, я взяла его под руку, и мы двинулись по Каменноостровскому проспекту в сторону Невы.
- Здесь неподалеку есть симпатичный ресторан, - сказал он.
- Пирамида?
- Точно. С Димкой там была? – Я кивнула. – Этот ресторан показал ему я, - с гордостью произнес он. – Это был его первый выход в свет после тюрьмы и больницы. Он был еще очень слаб, но по достоинству оценил их кухню и обслуживание.
- Надеюсь, мы встретились не для того, чтобы обсуждать гастрономические изыски шеф-повара? – подала я голос. – Ты обещал ответить на мои вопросы.
Похоже, у него были свои планы на сей счет. Он внимательно посмотрел на меня и заметил, что мы с Димой очень похожи, сразу берем быка за рога. Всему свое время, сказал он, поговорим обо всем за столом, в уютной обстановке, а не на ходу. Нужно показать тебе полную картину, а не какие-то обрывки его жизни, чтобы ты лучше могла понять его и нас, его друзей.
Разместившись за угловым столиком и сделав заказ, мы уставились друг на друга.
- Пора начинать, - сказала я, потянувшись за сигаретой.
Олег последовал моему примеру, затягивая и без того долгую паузу, будто собираясь с мыслями. Однако свою речь он начал довольно банально:
- Я дружу с Димкой с детства, - сказал он, - а дружить с ним интересно, хотя и непросто, это все равно, что ходить по натянутой проволоке над ямой с крокодилами.
- Да ты экстремал! – не удержалась я.
Он попросил не перебивать, пояснив, что экскурс в историю необходим для того, чтобы понять дальнейшее. Итак, четверо друзей – Дмитрий Климов, Олег Антипенко, Александр Якушев и Ярослав Круглов подружились еще в детстве в живописном поселке на Карельском перешейке. Дима и Ярослав были местными жителями, родители Олега снимали там дачу, а у Саши в поселке жила бабушка. Они примерно одного возраста, так что быстро нашли совместные занятия. Заводилой был Дима. Лидерские качества, бесстрашие и полное пренебрежение опасностью проявлялись уже тогда. Время от времени у Димы с Ярославом возникали конфликты за право первенства, но верх всегда одерживал Дима. В общем, он у них был кем-то вроде атамана. Иногда у них случались стычки с другими «шайками», и тогда Дима был беспощаден до жестокости. Дважды за нанесенные в драках увечья он чуть не угодил в колонию. Выручали хвалебные характеристики из школы, где Дима был чуть ли ни круглым отличником.
В общем, подростковый возраст они миновали без больших потерь, после чего поступили в разные ВУЗы. Олег выбрал юридический, Саша экономический, Дима технический, а Ярослав поступил в военное училище. Первые годы студенчества они мало общались, но однажды Дима собрал их и предложил совместно организовать кооператив по производству и продаже пластиковой посуды для закусочных, которых тогда развелось видимо-невидимо. У Димы было всё продумано до мелочей и подготовлено, но не хватало денег, а у Олега и Саши родители были достаточно состоятельными. Ярослав тоже вложил небольшую сумму, хотя непосредственного участия в деятельности кооператива почти не принимал, так как жил в казарме. Дело закрутилось, появились деньги. Однако они не бросали учебу и своевременно получили дипломы, что просто удивительно, если вспомнить, какую жизнь они тогда вели. Всем верховодил Дима, он умел договориться и с партнерами, и с милицией, и с бандитами. Они были за ним, как за каменной стеной. Бизнес процветал, они подсчитывали барыши и радовались жизни.
В это время Дмитрий вдруг заявил, что выходит из бизнеса, так как решил пойти в армию. Этого никто не понимал. Олег подозревал, что он просто не хотел хоть в чем-то уступить Ярославу. Тот высокомерно называл их торговцами, хотя и сам имел долю от доходов, а он, мол, настоящий мужчина. Вслед за Димой вышел из бизнеса и Ярослав, которого отправили служить далеко за Урал. Какое-то время всё по инерции функционировало, но потом дела пошли хуже, и Олег понял, что никакой он не бизнесмен, и сосредоточился на адвокатской практике. Якушев к тому времени обзавелся семьей – женой и сыном, да еще разваливающийся бизнес оказался на его плечах, так что крутился, как белка в колесе. В это время вернулся из армии Дима. Присоединяться к совместному бизнесу он не захотел, но другу помог – нашел подходящего партнера, разрулил проблемы с бандитами, так что ситуация наладилась, и дальше Саша уже сам справлялся.
Оказывается, изъяв перед армией свою долю из оборота, Дмитрий вложил ее в автотранспортное предприятие, где совместно с новыми партнерами ему удалось выйти на более высокий уровень. Постепенно он выдавливал своих партнеров из бизнеса, то же самое собирался сделать и с Волковым, но не успел.
- Это то, что касается бизнеса, - подвел промежуточный итог Олег. – Теперь о личном. Я знаю, что многим рискую, - сказал он, внимательно глядя на меня. – Дима может расценить это как предательство, а он такого не прощает. Но и я не прощу себе, если не предупрежу тебя.
- Звучит довольно зловеще. Ты уверен, что поступаешь по-дружески? Я слышу уже второе предупреждение. Выходит, ты считаешь Диму воплощением Зла. Почему тогда не разорвешь отношения с ним?
- Это довольно сложно объяснить, но, думаю, ты всё поймешь, если дослушаешь до конца.
После армии Дмитрий очень переменился. Если раньше он был просто вспыльчивым, то теперь стал по-настоящему злым и мстительным. Впрочем, эти вновь приобретенные качества на старых друзей не распространялись, он всегда им помогал и был готов за них жизнь отдать, что подкупало и подкупает до сих пор. Зато его врагам или тем, кого он мог посчитать врагами, следовало остерегаться. Если раньше Дмитрий действовал импульсивно, то теперь мог затаиться и выждать, а потом нанести неожиданный удар.
- Я приведу тебе один пример, а выводы можешь делать сама, - сказал он.
Через несколько лет после армии, еще до женитьбы на Ольге, у Димы возникли проблемы с партнером Костей Фирсовым. Тот за его спиной и спинами других партнеров провернул какую-то аферу. Дмитрий был в бешенстве, предложил тому выйти из бизнеса, причем, оценил его долю смехотворно низко. Разумеется, Костя отказался, более того, в разговоре с Дмитрием держался нагло. Прежний Дима сразу бы отвесил ему оплеуху, а уж потом стал бы разбираться, что делать дальше, но новый промолчал. Через неделю Фирсова жестоко избили в темном переулке. На следующий день тот подписал необходимые бумаги. Впрочем, некоторое время спустя Костя немного пришел в себя и подал заявление в милицию, обвиняя Дмитрия в избиении и принуждении к отказу от бизнеса. Дмитрий всё отрицал, и дело дошло бы до суда, если бы не вмешался Олег. Они договорились об отступных, и Костя переехал в другой город.
- А доля остальных партнеров в автотранспортном предприятии, в том числе и Димкина, увеличилась, - между делом заметил Олег. – Хорошо, что эту историю не раскопали во время следствия. Тогда вряд ли удалось бы квалифицировать убийство как совершенное в состоянии аффекта.
Мне стало не по себе. Выходит, зря мы ввязались в это расследование. Дмитрий не только имел мотив и возможность совершить убийство, но и совершил его. Теперь заступничество Немчука, основанное на оценке характера Дмитрия, не имело большого значения – Дмитрий умел выжидать, а уж потом наносить удар. Я чувствовала себя подавленной, так что не было нужды притворяться, что меня расстроила эта информация. Она действительно меня расстроила.
- Мне очень жаль, - пробормотал Олег, - но ты должна это знать, чтобы с открытыми глазами принять решение о дальнейшей жизни. Я понял, что у вас серьезные отношения.
Да, актерская игра Дмитрия на всех произвела впечатление. Затем Олег высказал предположение, что, возможно, сейчас Дима и впрямь изменился и сможет держать себя в руках хотя бы затем, чтобы меня не потерять. Я же, оправившись от шока, решила кое-что уточнить.
- Говоришь, Дмитрий не признал, что он подослал бандитов к Фирсову? – Олег кивнул. – Так, может, он их и не подсылал? Что он тебе сказал, как собирался разобраться с нечестным партнером?
- Сказал, что окончательно не решил и вместе с другими партнерами обсуждал этот вопрос. Но ведь ОН был генеральным директором! И именно ОН всегда брал на себя разруливание всяких сложных ситуаций!
- Ты больше похож на прокурора, а не на адвоката, - сказала я. – Быстро предъявляешь обвинение, а заодно выносишь приговор. – Подобные случаи еще были?
- Столь очевидных, нет.
Я немного приободрилась. Возможно, кто-то использовал репутацию Дмитрия в своих целях. Ведь эпизодов, когда он решал проблемы с помощью кулаков, имелось в избытке. Я задала еще один вопрос:
- Почему ты решил, что возвращение дела на доследование было не в его интересах?
Затягивая ответ, Олег опять закурил, я последовала его примеру. Некоторое время мы молчали, потихоньку потягивая прекрасное сухое вино, которое заказали к ужину. Он выглядел невозмутимым, но я чувствовала, как напряженно бьется его мысль. Мне же было непонятно, почему он поставил под удар многолетнюю дружбу, которой, судя по всему, очень дорожил. Неужели судьба малознакомой женщины для него важнее? И какая опасность, по его мнению, мне грозит? Наконец, он собрался с мыслями и сказал, что ни у кого, кроме Дмитрия, не было причин убивать Валентина. Именно это исследовали нанятые им частные сыщики. И никого не было в непосредственной близости от дома убитого в интересующий период, это установлено точно, во всяком случае, по горячим следам доказать обратное не удалось, а потом и подавно.
- Единственное, что могло установить дополнительное расследование, - веско произнес он, - так это дополнительные примеры Димкиной склонности к насилию. Если бы раскопали случай с Фирсовым и нашли продавца ножа, ставшего орудием убийства, то предъявили бы обвинение по другой статье, тогда бы он восемью годами не ограничился, могли бы приговорить к пожизненному заключению. А так – какие-то сомнения у суда были, и приговор оказался относительно мягким.
- Конечно, восемь лет за убийство, которого не совершал, весьма гуманно, - саркастически заметила я.
Олег выглядел расстроенным.
- Значит, ни в чем я тебя не убедил. Но, поверь, именно Димка убил Валентина! Больше ни у кого не было ни причин, ни возможности это сделать! Что же еще тебе нужно – Царицу Доказательств?
- Что ты имеешь в виду?
- Признание. В сталинские времена многие обвинения основывались именно на признаниях, которые выбивались силой, а доказательствами особо не занимались. Здесь же всё наоборот – доказательства есть, а признания нет. Лично я больше доверяю второму варианту.
- А если предположить, что Дима этого не делал, - тихо произнесла я, - то кто настолько его ненавидел, что мог задумать столь подлую подставу?
Олег недовольно посмотрел на меня:
- Интересуешься его врагами? Что-что, а наживать врагов он всегда умел. Думаю, их немало – тут и бывшие партнеры, и случайные люди, и обманутые мужья. Женщины липли к Димке, как мухи. Он вроде бы ничего специально не делал, но их внимание было ему гарантировано всегда и везде.
- А поконкретнее?
- Я такого учета не вел, - недовольно отрезал он, давая понять, что продолжать эту тему не собирается. – Он виновен и больше тут нечего обсуждать!
Чтобы немного его успокоить, я признала, что он укрепил во мне сомнения, так что теперь больше, чем прежде, мне хочется установить истину и либо оправдать Дмитрия, либо признать, что он не только убийца, но и лжец. Олег пытался уговорить меня пересмотреть свой взгляд на ситуацию. Ты сама подталкиваешь его ко лжи, говорил он. Почему ты не можешь просто отпустить ему прошлые грехи, за которые он и так жестоко поплатился, и жить дальше?
- Слишком далеко зашло, - сказала я. – Если человек так убедительно лжет, вряд ли стоит связывать с ним свою жизнь. Так что теперь дело принципа довести наше с Милой расследование до конца. – Олег лишь тяжело вздохнул в ответ.
На обратном пути к метро мы почти не разговаривали, но враждебности в этом молчании не было, просто каждый остался при своем мнении. Олега, как я понимала, тревожили последствия его откровенности.
- Димка знает о нашей сегодняшней встрече? – спросил он.
- Знает, но можешь не беспокоиться, я не собираюсь разрушать вашу странную дружбу. Ничего нового ты мне не сказал. О том, что считаешь Диму виновным в убийстве, было и раньше известно.
- Почему ты назвала нашу дружбу странной?
- Ну, мне кажется, настоящие друзья должны больше доверять друг другу.
Глава восьмая
Встреча с Олегом меня разочаровала. Новых зацепок не появилось, зато добавилось еще одно свидетельство жестокого нрава нашего клиента. Вряд ли встречи с остальными его друзьями окажутся более продуктивными. Я стала искать другие подходы к решению проблемы. Если Дмитрия подставили, то это сделал кто-то из его ближайшего окружения, уж слишком хорошо всё было просчитано, так что его друзья детства и бывшие партнеры – первые в списке подозреваемых. Но для того, чтобы провернуть такое сложное дело, нужно не просто быть информированным и изобретательным, но и иметь веский мотив. Я попыталась представить, что могло толкнуть человека на столь тяжкое преступление – ненависть, месть, зависть, ревность, корысть? Пожалуй, любое из этих чувств или их сочетание могло стать мотивом. Так, кто же испытывал, а может, и продолжает испытывать к Дмитрию эти чувства? На банкете все вели себя благожелательно, но это ничего не значит, мы все умеем притворяться. Придется копнуть прошлое этой компании.
Я решила начать с фотографий. Любой семейный фотоальбом хранит массу всевозможной информации. Мгновения жизни, запечатленные на фотобумаге, бывают подчас красноречивее любых слов. Я позвонила Дмитрию и попросила привезти в офис весь свой фотоархив.
- Я немного приболел, - хрипло сказал он. – Могу, конечно, прислать фотографии с кем-нибудь из рабочих, но ведь нужны комментарии, так что ты приезжай. Плату за такси вставь в мой счет.
Голос у него и впрямь был больным, и мне стало за него тревожно. Неужели его страшная болезнь возвращается? Зря он затеял это расследование. Нужно было поехать куда-нибудь в теплые края и восстанавливать здоровье, а не переживать заново ужасные события восьмилетней давности. Именно с этого я и начала наш разговор, когда появилась в его доме. Он был безукоризненно одет, опять обошелся без стоптанных тапочек, но в глаза сразу бросался нездоровый румянец на его щеках.
- У тебя температура? – обеспокоенно поинтересовалась я прямо с порога. Он кивнул. – Тебе нужно забыть о прошлом, бросить расследование и уехать в теплые края!
Дмитрий улыбнулся и взял меня за руку. Рука у него была сухой и горячей.
- Не беспокойся за меня. Я выживу, но окончательно поправлюсь только тогда, когда в этом деле будет поставлена точка.
Мы прошли в гостиную. На одном из столиков лежала тоненькая стопочка фотографий.
- И это всё? – удивленно спросила я.
- Всё.
- А где же свадебные фотографии? – не унималась я, перебирая жалкую коллекцию.
- Их у меня нет. Наверное, Ольга забрала, а может, просто выбросила.
- А у твоих родителей были фотографии со свадьбы?
Его лицо исказила непонятная гримаса:
- Были, но теперь тоже нет, сгорели вместе с домом.
Похоже, потерю отчего дома Дмитрий так до конца и не пережил. Мне вдруг стало больно за него. Сколько же несчастий выпало на его долю!
После смерти отца дом по наследству перешел к Дмитрию. Олег всё должным образом оформил, а потом дом заколотили, чтобы он в таком состоянии ждал возвращения нового хозяина из тюрьмы. Еще в девяностые годы их поселок опустел. Всё трудоспособное население подалось в город, остались старики, старухи, да всякий деклассированный элемент. Поселок оживал только летом, когда появлялись дачники. А дом сгорел зимой. У соседских старушек даже телефона не было, чтобы вызвать пожарных. Все-таки кто-то их вызвал, но когда они приехали, от дома осталось только пепелище. Предположили, что там поселились бомжи, а когда начался пожар, они сбежали. Во всяком случае, никто не погиб.
- Когда сгорел дом? – насторожилась я.
Дмитрий ненадолго задумался и сказал, что года через полтора после смерти отца.
- Перед твоим условно-досрочным освобождением?
Он усмехнулся:
- За несколько месяцев до моего несостоявшегося УДО. Только какая связь между этими двумя событиями?
- Пока не знаю, - хмуро ответила я. – Может, ее и нет.
Однако на душе стало еще тревожнее. Если сгоревший дом – звено в зловещей цепи, опутывающей Дмитрия, то у него очень жестокий враг. Он настолько жесток, что не желает ему мгновенной смерти, а обрушивает на его голову всё новые несчастья, наслаждаясь видом его страданий. Возможно, у меня просто фантазия разыгралась, но мне казалось, что всё именно так и было. Тем временем Роза принесла кофе и печенье, и мы переместились за другой столик, чтобы не закапать фотографии, которые я пока толком не посмотрела. Похоже, Дмитрий очень аккуратный и бережно относится к своему имуществу.
- Кто следил за этим домом, пока ты был в тюрьме? – поинтересовалась я.
- Сосед.
Дмитрий, опять же через Олега, предложил соседскому парню пожить в его доме. Поскольку тот с женой и двумя детьми ютился у родителей, то с удовольствием согласился выполнять обязанности сторожа. Дмитрий не только не требовал платы за жилье, но и немного ему доплачивал. Тот с обязанностями справился, правда, кухню и те комнаты, в которых они жили, потом пришлось заново ремонтировать.
- А были попытки ограбить твой дом или как-то повредить его? – поинтересовалась я.
Оказывается, попытки проникновения были, но весьма неудачные, так как у сторожа имелись две злобные псины, наводившие страх на всю округу, к тому же, его жена нигде не работала и всегда была на посту. Теперь бригада рабочих живет здесь, так что дом никогда не остается без присмотра.
- Не ищи в этом злой умысел, - сказал он, - в таких поселках кражи не редкость, а бывает, что просто кто-то вламывается в нежилой дом, чтобы скоротать там ночь-другую. Да и дома не так уж редко горят, - добавил он после небольшой паузы.
Затем поинтересовался результатами моей встречи с Олегом. Никаких результатов нет, ответила я, ничего нового он не сказал. Это было не совсем так, но мне не хотелось расстраивать больного человека. Наконец, мы приступили к изучению фотографий. Это были любительские снимки десятилетней и еще большей давности. На одном из них Дмитрий был запечатлен вместе с армейским другом – оба в военной форме и голубых беретах, с одинаково серьезными лицами.
- Кто это? – спросила я, указывая на его друга.
- Матвей Крошин, - коротко ответил он.
Я попросила рассказать о нем. Дмитрий считал, что вряд ли это пригодится для расследования, но кое-что все-таки рассказал. Они с Матвеем были в армии не разлей вода, и первые годы после окончания службы довольно тесно общались. Правда, жизнь у них шла по-разному. Дмитрий занялся новым бизнесом, а Матвей ни специальности, ни образования не имел и ни на какой работе подолгу не задерживался. Дмитрий дважды устраивал его к себе – сначала в охрану на транспортное предприятие, затем в авторемонтную мастерскую помощником механика, но Матвею нигде не нравилось. Дмитрий вспылил, и они поссорились. Матвей был родом из Псковской области, так что подался туда. Некоторое время он ничего о нем не слышал, но как раз перед свадьбой тот объявился, и Дмитрий пригласил его на торжественное мероприятие. Там же, прямо на банкете, они опять поссорились. Матвей, ничуть не стыдясь, сообщил другу, что работает на известного бандита. Свадьбу отмечали в роскошном пригородном ресторане, и тот разговор состоялся в небольшом парке, примыкавшем к нему. Чуть до драки не дошло. Появившиеся друзья их разняли, однако всяких гадостей они успели друг другу наговорить. С тех пор они не виделись, и где сейчас Матвей и чем занимается, Дмитрий понятия не имеет.
- Говорят, многие участники войны потом не могут найти себя в мирной жизни, - задумчиво сказала я.
- Отговорки слабаков, - не согласился Дмитрий. – Всегда можно найти себе достойное занятие. Я говорил ему: если тебе так нравится воевать, оставайся на сверхсрочную или оформи контракт. Но ведь там нужно соблюдать дисциплину, что ему тоже не нравилось! Он хотел бы стать офицером, но образования не было, а учиться не хотел, вот и оказался у бандитов. Я, занимаясь бизнесом, на эту мразь насмотрелся, так что у меня к ним свой счет.
Я перебирала фотографии, с интересом рассматривая знакомые лица. На одной из них четверо друзей сидели вокруг костра на берегу озера.
- Это мы на нашей малой родине за неделю до моей женитьбы, мальчишник - пояснил Дмитрий. – От поселка до озера меньше километра.
Одиннадцать лет назад все они выглядели еще парнями, а не умудренными жизнью мужчинами, как сейчас. И все, за исключением Олега, внешне были весьма привлекательны, даже трудно было отдать кому-то из троих предпочтение. Но, по словам Олега, наибольшим успехом у женщин пользовался Дима. Помимо привлекательной внешности в нем чувствовалась сила, уверенность в себе и бешеный темперамент. Еще одна фотография привлекла мое внимание. Опять берег того же озера. На заднем плане видны головы купающихся – Саши Якушева, Ярослава и какой-то белокурой девушки. На переднем – другая девушка чистит картошку, а Дима опускает ведро с водой рядом с ней. Они смотрят друг на друга смеющимися и счастливыми глазами. На девушке весьма откровенный купальник, на Дмитрии только плавки. Они молоды и очень красивы.
- Кто это? – спросила я, указывая на девушку.
Дмитрий усмехнулся:
- Не узнала? Это Наташка Якушева. Она сильно изменилась. – Я лишь сокрушенно покачала головой, жалея женщину, к которой время оказалось столь немилосердно.
- У вас был роман?
Дмитрий немного замялся, но я не спускала с него настойчивого взгляда, и он ответил, что романа как такового не было, но они симпатизировали друг другу и несколько раз целовались, и только. Он не хотел разрушать семью друга, тем более что серьезных намерений относительно Натальи у него не было. Я задала еще несколько вопросов, но ни на один не получила вразумительного ответа. Дмитрий понятия не имел, знал ли кто-то об их симпатии или нет, да и вообще, сказал он, это было так давно… Однако признал, что Саша очень любил и до сих пор любит свою жену, так что вряд ли ему понравилось бы, если бы он застукал их с Натальей за поцелуем. Но таких эпизодов не было. Он даже стал сторониться Натальи, но та иногда вела себя несколько навязчиво, отчего его симпатия к ней со временем улетучилась. Сейчас она вызывает у него жалость, так как с головой у нее не всё в порядке. Она давно нигде не работает, постоянно общается с психологами и обустраивает дом в соответствии с фен-шуем. Саша во всем ей потакает и хранит верность, несмотря ни на что. Я поинтересовалась, кто сделал эту фотографию. Оказывается, их сфотографировал местный парень, загоравший поблизости со своей девушкой, белокурую головку которой я заметила среди купающихся. Дмитрий не знал, есть ли такая фотография еще у кого-то из друзей. Кажется, снимок был сделан на фотоаппарат Натальи, и она его вручила ему. Он же не любил и до сих пор не любит фотографироваться, хотя кое-какой фотоархив у него все же имелся. Однако после выхода из тюрьмы остались лишь какие-то крохи. Похоже, Ольга хорошо всё подчистила.
- А ее фотографии у тебя сохранились?
Он отрицательно покачал головой и прикрыл глаза. Я заметила, что румянец на его щеках стал еще ярче, и поднялась.
- Пожалуй, пойду, тебе надо вызвать врача и отдохнуть.
- Врач уже был, - откликнулся он. – Завтра придется лечь на несколько дней в клинику, чтобы определить, что со мной – обычная простуда или что похуже.
С его разрешения я взяла несколько фотографий с собой и направилась к двери. На пороге он меня задержал и схватил за руку. Я ощутила сильный жар, исходящий от него, но руку не вырвала.
- Нина, я очень надеюсь на тебя!
Сказав это, он закашлялся и поднес ко рту носовой платок, затем взглянул на него. У меня от ужаса перехватило дыхание.
- Не надо делать такие круглые глаза, - усмехнулся он. – Пока ничего страшного, крови нет, - и продемонстрировал белоснежный платок. – И вообще, куда ты торопишься? Сейчас я вызову тебе такси.
Такси должно было подъехать через двадцать минут, и мы, вернувшись на прежнее место, продолжили разговор. Его светлые глаза, обычно казавшиеся очень яркими на фоне загорелого лица, несколько потускнели и покраснели, и он не отводил их от меня.
- Нина, я очень надеюсь на тебя! – повторил он.
- Над этим делом мы работаем втроем, - пробормотала я, - так что лучше тебе надеяться на всю нашу компанию, может, что и получится. Пока расскажи о своих врагах.
Он переместил взгляд на противоположную стену.
- Врагах? Я думаю, их немало, хотя и не считал. Бизнес в белых перчатках не построишь, да и характер у меня поганый. Только не вижу смысла их перечислять. Никто из них не способен на такую замысловатую каверзу.
- Ты не прав. Кто-то оказался способен.
Он назвал несколько фамилий, давая краткие пояснения, среди них назвал и фамилию Фирсова.
- Ты действительно подослал к нему бандитов?
- Да нет же! Я никогда не действовал чужими руками, свои никогда не подводили. Может, впервые в жизни собирался поступить цивилизованно. Ума не приложу, кто бы мог это сделать.
Даже очень умные люди часто неправильно оценивают близких и их отношение к себе.
- Ты назвал врагов, нажитых тобой в бизнесе, - сказала я, - а как с амурными делами? Вдруг обманутый муж или любовник решил поквитаться с тобой?
Его взгляд продолжал сверлить ничем не примечательную точку на противоположной стене.
- Вряд ли такие страсти-мордасти возможны в наше время, - наконец, высказался он.
- Разве не эти страсти-мордасти заставили тебя, сломя голову помчаться к Арзамасову? – напомнила я.
Он криво усмехнулся:
- Других таких психов не знаю. К тому же, после женитьбы я вел себя вполне прилично. Неужели кто-то выжидал три года?
В это время по телефону сообщили, что такси ждет возле дома. Я поднялась, он опять взял меня за руку, и мы обменялись взглядами, которые наверняка не понравились бы Максу. В прихожей он подал мне пальто.
- Нина…, - начал он, но я его перебила:
- Позвони завтра. Я хочу знать, что скажет врач, - и со словами «Береги себя» скрылась за дверью.
На обратном пути меня немного лихорадило. Наши отношения с Дмитрием не укладывались в рамки деловых. На банкете понятно, он играл роль, но к чему сегодня такие взгляды? Я не маленькая девочка и прекрасно понимаю, что они означают. Неужели опять игра? Но зачем? И что чувствую я? Непонятно, но определенно что-то чувствую. Это меня не просто смущало, а по-настоящему беспокоило. Звонок Максу я отложила до возвращения в контору, но и, оказавшись там, сразу его не сделала, продолжая испытывать смятение. Сначала покурила, потом попила чаю. Тут он и сам объявился:
- Милая, как дела?
Макс все чаще использует это обращение, но я не уверена, что мне это нравится. Сама таких слов никогда не употребляю. Не люблю всяких сюсюканий, особенно в рабочее время и по телефону. Я рассказала о своей поездке в Горюново.
- Значит, у нас появилась еще парочка подозреваемых – чета Якушевых, - подытожил он мой рассказ.
- Да, у нас нет недостатка в версиях и кандидатах на роль злоумышленников, - согласилась я.
Подозрения относительно Якушевых были довольны зыбкими, но то, что у Натальи вскоре после осуждения Дмитрия случился нервный срыв, наводит на размышления – либо она просто переживала за любимого, либо раскаивалась в содеянном. Саша вряд ли к этому причастен. Я бы могла заподозрить его в покушении на Дмитрия, если бы оно состоялось после того, как его любимая жена оказалась в психушке, а тогда у него вроде бы не было таких причин. Хотя пообщаться с ним, пожалуй, стоит.
У Макса новости были неутешительными. Человек, который мог бы помочь ему устроить свидание с Пинком, сейчас был в отпуске и находился где-то на Северном Урале в компании с другими любителями экстремальных путешествий, так что связи с ним нет. Вернуться в Питер он собирался только через неделю. Правда, Максу, наконец, удалось встретиться с владельцем «Фемиды», но об этом он обещал рассказать вечером. Я связалась с Милой и поинтересовалась, как у нее дела. Она недовольно заметила, что собиралась позвонить Максу позднее, так как у нее через полчаса свидание с бывшим редактором Арзамасова.
- Сможешь подъехать в нашу контору к шести? – спросила я.
- А Макс там будет? – последовал встречный вопрос.
- Будет, - процедила я, - но ты об этом не беспокойся, мы с ним вполне взаимозаменяемы.
- Не во всём, - быстро ответила она.
- Смотря, что ты имеешь в виду, - вырвалось у меня.
- К шести буду, - бросила она и повесила трубку.
Наглость этой девчонки меня не просто возмущала, а приводила в бешенство. Мне очень хотелось отлучить ее и от расследования, и от Макса, но я понимала, что ее помощь может оказаться очень полезной. Однако, несмотря ни на какие доводы, я еще долго не могла успокоиться и строила планы, как бы поставить на место эту нахалку, и решила, что лучшим оружием против нее будет моя полная невозмутимость, будто не принимаю ее всерьез как соперницу. И Максу ни в коем случае нельзя показывать, что ревную. Эти решения казались единственно верными, но я была не уверена, что у меня хватит выдержки и артистизма воплотить их в жизнь.
Макс появился в офисе в половине шестого. К этому времени я успела привести себя в порядок – нанесла легкий макияж, распустила волосы, повязала голубой шарфик из натурального шелка и подушилась. Предстоящая «схватка» с наглой девчонкой меня взбудоражила, во мне кипела энергия, глаза сияли, разве что искры от меня не летели. Макс застыл на пороге приемной:
- Милая, я сам себе никак не могу поверить, что ты моя жена, - хрипло произнес он.
Я улыбнулась и пошла ему навстречу. Он меня обнял, и мы стали целоваться. Эта сцена было мной расчетливо подготовлена, но я и не заметила, как увлеклась. В жизни часто невозможно определить, где начинается и где кончается игра, всё перемешано.
- Не пора ли заняться изгнанием бесов? – прошептал он. – Как у тебя с ними?
- Коплю потихоньку, - рассмеялась я и отстранилась. – Пора возвращаться в рабочее состояние, скоро Мила придет.
- Какого черта ей здесь нужно? – проворчал он, неохотно отпуская меня.
Я объяснила и пошла ставить чайник, а он удалился в ванную, чтобы умыться и привести себя в порядок. У меня же промелькнула неприятная мысль, что теперь и я научилась манипулировать людьми, но решила на этой мысли не зацикливаться, опасаясь, как бы анализ моего поступка не сбил у меня боевой настрой. Тяжело вздыхая, Макс вошел в кухню и обнял меня. Мне было так хорошо, что уже не имело значения, где игра, а где жизнь. Может, в жизни всегда должен присутствовать элемент игры? Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, когда сигнал домофона возвестил о приходе Милы.
Наша беседа за чаем прошла именно так, как и было мной задумано. Кокетливые взгляды Милы пролетали мимо цели, Макс общался с ней по-деловому, время от времени посылая пылкие взгляды мне. Я же держалась невозмутимо, благожелательно задавала Миле вопросы и одобрительно отзывалась о ее достижениях. А ей и впрямь удалось узнать немало интересного.
Редактором Валентина Арзамасова была женщина пенсионного возраста Маргарита Ивановна Веригина, именно она дала ему путевку в жизнь. Первый роман, который прислал Валентин, никого не заинтересовал. Мало того, что синопсис был составлен слишком сумбурно, где невозможно было просмотреть сюжетную линию, так и язык повествования оставлял желать лучшего. В общем, в издательстве даже не сочли нужным ответить ему. Но Валентин оказался настойчивым, вышел на Веригину и упросил ее прочитать его роман. Поначалу она с трудом пробиралась через дебри его корявых выражений, а потом увлеклась. Однако в таком виде роман всё равно никуда не годился, и она написала подробную рецензию, где изложила все его недостатки, а в ходе нескольких бесед объяснила, как их устранить. Валентин оказался очень способным учеником и через два месяца принес переработанную рукопись. Роман было не узнать, он не только соответствовал требованиям издательства, но даже превышал их. Маргарита Ивановна помогла ему с публикацией, став его персональным редактором, затем посоветовала обзавестись литературным агентом и познакомила его с Мариной Клёновой. Их сотрудничество было очень плодотворным, вышли еще два романа и начались съемки сериала по одному из них. Гибель Арзамасова повергла всех в шок, в фойе издательства по случаю кончины перспективного автора повесили некролог с большой фотографией, некрологи разместили и в местных газетах. Это привлекло к автору повышенное внимание, так что дополнительный тираж его книг разошелся мгновенно. Почему не были экранизированы другие его романы, Маргарита Ивановна не знает, так как такие планы имелись.
От Веригиной Мила кое-что узнала и о Марине Клёновой. Они с Валентином были ровесниками, так что быстро нашли общий язык и подружились. Насколько близкой была эта дружба, Маргарита Ивановна не знала, во всяком случае, об их конфликтах, что не такая уж редкость между автором и его агентом, ей слышать не доводилось. Сейчас у Марины преуспевающее литературное агентство, и она нередко предлагает издательству интересные рукописи и новых авторов. Одного из них курирует именно Маргарита Ивановна.
Информация, полученная от Милы, нас впечатлила, и Макс заявил, что по окончании расследования выплатит ей гонорар. Похоже, это обещание вызвало у нее прилив энтузиазма, и она пообещала в ближайшее время найти подходы к литературному агентству Клёновой. Затем Макс рассказал о встрече с главой детективного агентства «Фемида» Виктором Кравченко.
Кравченко было далеко за сорок, выглядел он не лучшим образом, так как за версту было видно, что он злоупотребляет алкоголем. Однако сыщиком он был неплохим, так как в свое время проделал весьма сложную и большую работу, выяснив все связи Арзамасова, начиная со школьного возраста. В деле имелись его фотографии, теперь и мы увидели, как выглядел человек, о котором столько слышали. Фотографий было несколько и сделаны они были в разных местах – на улице, в кафе и даже в троллейбусе, так что можно было дать весьма объективную оценку его внешности. Это был привлекательный парень – худощавый, стройный, с непокорной светлой шевелюрой. Одна прядь частенько свешивалась на лоб, что в сочетании с несколько рассеянным взглядом делало его облик довольно романтичным. Эти фотографии сыщик позаимствовал в офисе литературного агента Марины Клёновой, куда ему удалось забраться однажды ночью. Он здорово рисковал, но всё обошлось.
По мнению Кравченко, и Макс с ним был полностью согласен, эти снимки были сделаны частным сыщиком и, судя по ним, кто-то наблюдал за Арзамасовым примерно в течение двух недель. Похоже, Клёнову что-то смущало в поведении клиента, и она решила это прояснить. Почему, спустя пять лет, эти фотографии она продолжала держать в офисе, непонятно, никаких записей, комментирующих их, найти не удалось.
На одном снимке Валентин был в компании с молодой коротко стриженой брюнеткой. Кравченко установил, что этой брюнеткой являлась сама Клёнова. Тогда я присмотрелась к фотографии более внимательно. Они сидели за столиком в кафе боком к фотографу. Качество фотографии было хорошим, так что определить их состояние во время встречи было несложно. Марина была чем-то возмущена, ее глаза метали молнии, Валентин усмехался, причем, усмешка была довольно неприятной – некий хищный оскал. Что же произошло между партнерами?
Кравченко навел справки о школьных друзьях Валентина и однокурсниках. Первоначально казалось, что он давно порвал все связи, но на деле всё обстояло не так. В этом помогли украденные фотографии. На одной из них Валентин входит в подъезд дома на Сампсониевском проспекте, а именно в этом доме проживала его бывшая одноклассница Лера Васильева. Девушка была тяжело больна и перемещалась в инвалидной коляске. Как удалось выяснить, она повредила позвоночник на уроке физкультуры, когда училась в выпускном классе.
Лера жила вместе с матерью в двухкомнатной квартире на первом этаже. Соседи рассказали, что несколько лет назад частенько на прогулки ее сопровождал симпатичный молодой человек, они даже радовались за Леру, но потом он пропал. Кравченко встретился с Лерой, причем, решил не обманывать больную девушку, сказал, что расследует обстоятельства смерти Валентина и попросил помочь ему в этом. К удивлению сыщика, Лера не проявила интереса к расследованию, заявив, что тот получил по заслугам. С большим трудом ему удалось ее разговорить. Оказалось, что в школе они были влюблены друг в друга, но потом несчастье, случившееся с ней, их развело. Ему нужна здоровая и красивая девка, зло сказала она, а не инвалид. Лера выглядела очень хрупкой и блеклой, почти бестелесной, поэтому сыщика ничуть не удивила такая позиция молодого писателя.
- Но все же он вас частенько навещал, - напомнил Кравченко.
Лера немного замялась, потом сказала, что тому просто нравилось выглядеть благородным. В общем, понять девушку-инвалида несложно, но все же что-то в этой информации меня зацепило.
Кравченко пообщался и с бывшими однокурсниками Валентина. В университете у него была репутация милого парня, очень приятного в общении, но несколько замкнутого. Он ни с кем близко не сходился. Девушкам он нравился, но ни одна из них не покорила его сердца. В этом направлении вообще было очень пустынно, что довольно странно для молодого и симпатичного парня. Возможно, у него был роман с Мариной Клёновой, но сыщику не удалось это выяснить. Непосредственно пообщаться с Мариной он не отважился, так как позаимствовал в ее офисе фотографии, и она легко сложила бы два плюс два. Наведался Кравченко и в архив, где работал Валентин. Там его хорошо помнили и гордились, взахлеб читали его книги, отмечая скрупулезную точность в деталях при описании быта дворянства и интеллигенции в девятнадцатом веке. Но сотрудникам архива почти ничего не было известно о его личной жизни. Вроде бы он был довольно общительным, интересовался проблемами других, но о себе не распространялся.
Информация, скрупулезно собранная Кравченко, никаких новых зацепок не давала, так как не выявила ни одного не то что врага, а просто недоброжелателя Валентина. Девушка-инвалид не в счет, вряд ли ей захотелось бы убивать своего приятеля, который пусть и из жалости, но все же навещал ее. Да и как бы она это сделала? Единственный вывод, к которому мы пришли, состоял в том, что либо Валентин был довольно загадочной личностью и тщательно скрывал свои связи, либо таких связей просто не существовало, и второе мне казалось более странным, чем первое.
Наше расследование велось в двух направлениях, так как пока было непонятно, кто являлся мишенью преступления – убитый Валентин или попавший в тюрьму Дмитрий. В любом случае, того кто замыслил эту гнусную каверзу, побочные жертвы не смущали. Значит, это не просто мстительный, но и очень жестокий и циничный человек. Какая-никакая, но все-таки черточка к психологическому портрету преступника.
Продолжение следует...