Глава 10. Купание в Кедроне

Вячеслав Вячеславов
Начало: http://www.proza.ru/2012/03/15/369

          Мальчик повел, но не в том направлении, куда хотела вести Снофрет. Мы резко свернули налево по извилистой улице и через час вышли к бугристому пустырю с редкими кустарниками тёрна, жимолости, иерихонской розы, над которыми взлетали, порхали шустрые пичужки.

В заросшей вековыми деревьями тенистой ложбине лениво струился мутноватый Кедрон. Можно спокойно перейти по валунам, не замочив ступней. Сотни жителей за день спускались сюда брать воду.

Запруда была концом речушки. За нею было вади, высохшее такырами русло из растрескавшейся глины, и влажной у запруды, сохранившей на мокрой глине отпечатки лап птиц, пробежавших собак, следы ног мальчишек.

Вода кое-где всё же слабо, каплями просачивалась сквозь уложенные камни, понемногу вымывая частицы быстросохнущей под солнцем глины. Полтора десятка пострелят весело бултыхались в небольшом водоёме.

К раскидистой иве, наклоненной к воде из-за подмыва уже обнажившихся крепких корней, выстроилась очередь из нетерпеливых огольцов, готовых прыгнуть в запруду с толстой нависшей ветки. Спешили, бултыхались, чуть ли не на головы друзьям.

Поверхность запруды бурлила желтой водой разбрызгиваемой шустрыми, восторженно горланящими мальчишками от пяти до двенадцати лет. Они во все времена одинаковы и у всех народов.

Вспомнился читанный в детстве фантастический немного наивный рассказ Айзека Азимова про грудного ребенка неандертальца, которого учёные ради научного эксперимента выкрали из каменного века и переместили в своё время, и воспитывали вместе со своими детьми, учили наукам.

Неандерталец проявил такие же способности, ни в чём не отставал от сверстников. Лишь отличался физической силой, лохматостью, грубыми чертами лица, выступающими надбровными дугами. Этим экспериментом учёные в рассказе доказали, что с древних времён мозг человека нисколько не изменился. Разумным человека делает среда обитания, общение с себе подобными. Вырастает этакий Антимаугли.

Интересно, придет ли у нас кому-нибудь в голову, повторить этот опыт в реальности, чтобы подтвердить знание учёных: геном за миллионы лет сильно изменился и не даст ребёнку неандертальца развиться в разумного человека?

Десятки лет учёными считалось, что они не скрещивались с Homo sapiens, мол, по генетическим причинам появление детей невозможно, и были уничтожены кроманьонцами в борьбе за лучшие места обитания 30 тысяч лет тому назад. Потом, всё же, признали, что гены неандертальцев сильно изменили нас, привили новые способности и болезни.

Об отсутствии эволюции говорит и знаменитый феномен «кембрийского взрыва». В кембрийских слоях окаменелостей найдены миллионы простейших организмов, живших 500 миллионов лет назад. У многих из них уже тогда существовали глаза совершеннейшей и сложнейшей конструкции. Это говорит о том, что у них не было общего предка, возникли одновременно и мгновенно.

Иными словами, всё живое на Земле создано Творцом сразу и практически в конечном виде. Этакий Бог-экспериментатор, бросивший закваску жизни в питательный бульон, или же включивший программу жизнетворчества во вселенский компьютер на подходящей планете. По этому поводу споры не утихают до сих пор.

Я расплатился с проводником серебряным шекелем, и он довольный, вприпрыжку убежал в город, если его так можно было назвать. Большое поселение, в основном из глиняных одноэтажных, покосившихся хибар вдоль узких и кривых улочек, на которых проходила большая часть дневной жизни семитов. Двухэтажных каменных домов очень мало.

— Ты не поместишься среди них, — с сомнением произнесла Снофрет, глядя на ныряющих, визжащих от азарта и удовольствия мальчишек, которые не замечали нас, стоящих на пригорке за пышными кустами можжевельника, резвились розовыми мальками в жёлтой запруде окаймлённой радующей глаза зеленью.

— Мальчики добровольно уступят нам свой водоем, и мы искупаемся. Давно не купался, а день выдался жарким.

Незаметно для девушки навел на группу мальцов излучатель инфразвука на самой маленькой мощности. И мы увидели, как быстро изменилось настроение мальчиков. Они враз замолчали, испуганно заозирались по сторонам, словно в поисках приближающегося страшного зверя из-за кустов, выскочили из воды, натянули через голову, у кого была одежда, и стремглав, не оглядываясь, и не замечая нас, застывших столбами, пробежали мимо, в город.

Нехорошо с моей стороны так поступать, но другого способа искупаться не существовало, подкуп шекелями вызвал бы больше хронологических возмущений из-за многочисленных фигурантов, которые на радостях дома не стали бы молчать.

— Нужно долго ждать, чтобы вода отстоялась после огольцов, а у нас нет времени, — с сожалением сказал я. — Придется купаться в мутной воде.

Снофрет с удивлением смотрела на меня.

— Почему мальчики убежали? Им же было так весело.
— Настала наша очередь поплескаться в запруде. Мальчикам пора домой. Небось, они здесь целый день проводят. Во всём нужна справедливость. Родители не дозовутся. Им пора ужинать.
— Если есть чем, — горько добавила девушка.

По отшлифованным босыми ногами разнокалиберным валунам мы спустились к водоёму с удобным песчаным входом-пляжем от берега, поросшего высокой травой. Кругом вековые ивы, акации, дубы, терпентины, пирамидальные тополя.

С верхней дороги, где росли три невысоких гранатовых дерева, пляжа не видно, лишь жёлтое зеркало запруды примерно в семнадцать квадратных метров. Поверхность воды уже успокоилась, и даже отражала лазурное небо, ослепительное солнце и зеленую листву нависающей акации. Приятная глазу картинка для будущих зрителей.

— Раздевайся и пойдем купаться, смоем пот, освежимся от жары. На моём теле яичницу можно жарить, давно мечтаю окунуться в воду, — предложил я, снимая халат, костюм, ботинки, голубые трусы. — Вода до заката не отстоится, а нас к ужину ждет сам царь Соломон. Должны успеть, иначе подойдём к опустевшим столам. Ты успела проголодаться? А я уже не прочь преломить лепёшку на двоих.

— Мы же недавно сытно поели, — ошеломлённо ответила Снофрет, округлившимися глазами глядя на меня, светлокожего, беззаботно идущего нагишом по вспаханному детскими ногами замусоренному песку к водоёму, — в плавках не помоешься как надо.

Египтянку не воспринимал как достойный объект для собственного смущения. Она, к сожалению, в свои пятнадцать лет многое успела повидать.

— Идём же в воду, Снофрет. Здесь кроме нас никого нет. Мальчишки убежали. Я не смотрю на тебя. Или ты хочешь, чтобы я на тебя посмотрел? Вода — чудо! Ах, как хорошо! Быстрей же!

В жарком сухом воздухе искушение водой слишком соблазнительно. Снофрет облизала сухие губы и оглянулась. Вокруг ни души, водоносы сюда не ходят — чересчур далеко от Иерусалима, лишь чёрные стрижи в бреющем полёте над водой снимали свой урожай насекомых. В небе величаво парил орлан, высматривая голубей.

Девушка нерешительно сняла платье и бросила рядом с моим одеянием на большой валун. Пошла к воде, и я залюбовался, так она была хороша. Венера, входящая в мутные воды Кедрона. Идеальные пропорции, ровная спина, без сутулости, которая приобретается со временем от тяжелого труда и приниженного бедственного положения. Порадовался за будущих зрителей, ценителей эталонной женской красоты.

Мы держались по отдельности. В центре запруды, под нависающей веткой ивы, где я находился, мне было по грудь, прыгая с ветки, мальчики ногами в глине выбили яму, двумя шагами в сторону — намного мельче, до пояса.

Вода приятно освежала разгорячённое тело, успокаивала, снимала напряжение. Снофрет присела на пятки, только так можно было прикрыть торчащие груди с раскрывшимися тёмными сосками от прохладной воды. Увидев, что я не обращаю на неё внимания, осмелела, тоже стала омывать своё тело, распластывала, теребила длинные волосы, пытаясь распутать и, хоть как-то очистить.

Я промыл кожу, интимные места, и лёг на спину, проникаясь расслабленностью и покоем ветхозаветной атмосферы, которая невольно действовала на сознание. Всё почти как на знаменитой картине Иванова.

Не хватало Иоанна Крестителя с высоким посохом, и Христа, мессиански спускающегося с пригорка к группе людей возле такой же речушки как эта. Запрограммированная встреча с далеко идущими последствиями.

Погрузился с головой в воду, сразу приглушив все звуки. Чем не таинство крещения? Снофрет мой обольстительный креститель. Жаль, я неверующий, не могу впасть в экзальтацию от вида священных мест. Вернее, они станут такими через неполных тысячу лет, когда по ним пройдет богочеловек — Иисус Христос.

— Хорошо! Блаженство! До утра бы не выходил на берег. А вода не такая уж и мутная, как я ожидал, быстро оседает. Ты умеешь плавать?
— Конечно! Я же родилась возле воды Меридово озера.
— А как же крокодилы? Не боялась?
— Они нам не мешали. Плавали в стороне. Они сами по себе, мы отдельно.
— Чем же крокодилы питаются в озере?

— Им приносят многочисленные жертвы, кур, поросят. Крокодил у нас в Файюме священное животное. Бог Себек с головой крокодила. Если изредка и нападает на человека, то, значит, он чем-то прогневал бога, сам виноват.

— Ну да, как же может быть иначе? Бога никто не обвинит в жестокости к людям. Ты очень красивая. Египетская Афродита в мутных водах иудейского Кедрона, — произнес я внезапно пересохшими губами, облизнулся, медленно и зачарованно приближаясь к девушке, которая приподнялась навстречу, оголив тугие, остро торчащие груди, покорно опустив руки, и не отводя чуть насмешливого понимающего взгляда.

Она всё знала. Если верить папирусам, египетские матери делятся секретами изготовления косметических средств с ещё совсем юными дочками, пяти-шести лет, передают своё мастерство обольщения мужчин, которых, по-моему, и соблазнять нет необходимости, сами летят мотыльками на привлекательный огонь любви. Любопытно было бы послушать, какие слова они находили. Никакой романтики любви, сплошной практицизм в деле продолжения рода.

— Рада, что ты, наконец, это заметил. Надеюсь, ты больше не станешь отдавать меня другим? — спросила она, не отводя многообещающих глаз от моего пристального, вожделеющего взгляда.

Приник всем воспламенившимся телом, страстно целуя шею, покатые плечи, тугие груди, сжатые, бестрепетные губы. Заметил её недоумевающий взгляд.

Ну да, они же не привыкли столь чувственно выражать свои эмоции, или же у них иные, строгие нравы. Соприкосновения носами — это единственное, на что решались влюблённые. Лишь во времена Позднего царства перейдут к губам.

В Древней Ассирии целующихся прилюдно строго наказывали: женщине отрезали уши, а мужчину лишали верхней губы, без которой поцелуя уже не получится.

В Европе первые упоминания о поцелуе появятся в пятом веке, ещё четыре века нужно ждать. Я опережаю события. Но и этих поцелуев и тесных объятий хватило, чтобы Снофрет смогла немного воспламениться — начала гладить мои плечи, чуть прижимая к себе и шептать милые глупости, от которых кровь начинает стучать в висках.

Взял её за руку, вывел на песчаный берег и стянул обруч со лба, засунув его под платье Снофрет — нечего кому-то нескромно подглядывать за сокровенным таинством. А свой халат широко раскрыл, чтобы песок не вмешивался в интимные дела, был такой опыт на новозеландских островах — всё проклял, пока зверем о двух спинах не докатились до спасительных волн.

За руку притянул девушку вниз. Невесомо опустилась, но взор стыдливо потупила. После непродолжительных обоюдных ласк, слишком велико было моё нетерпение, я с усилием вошел в запретный и уже влажный плод. Она лишь тихо вскрикнула, вдавив ногти в мою спину.

Я не ощущал себя обманщиком, похитившим девичью честь, которая была на кону частью, условием торга, и принадлежала купившему. На моём месте мог быть любой. Да и к чему лицемерие? Неутолённое желание давно требовало выхода, затмевало рассудок, щекотало нервы при виде обнаженного девичьего тела. Да и девушке пришло время стать женщиной, испытать тяжесть мужчины и волнующую страсть своего тела.

Её лицо раскраснелось от внутреннего жара, закусила губу, сдерживая крик восторга. Признательно ответила на мой поцелуй, завершающий сокрушительную сладкую судорогу и долгое воздержание. Я тоже неотвратимо приближался к сокрушительному финалу, как вдруг Снофрет посмотрела в сторону оставленной нами одежды и встревожено вскрикнула:

— Харнам!

Неподалёку, в четырёх метрах, несостоявшийся покупатель рабынь, наклонившись, неторопливо собирал нашу одежду с известкового валуна, злорадно и ехидно усмехаясь своим паскудным мыслям, чуть тревожно оглядывался на нас, чувственно совокупляющихся под ярким солнцем, прекрасно понимая, что в такой момент ни один уважающий себя мужчина не сорвётся с желанного места, гори оно всё, хоть синим пламенем.

На что он надеялся? Затеряться в лачугах города? (Он исходил из собственных реалий и возможностей). Так до них ещё нужно добежать и надёжно спрятаться.

Я, блаженно покачиваясь над плоским животом Снофрет, выждал пока толстячок отойдёт к валунам под горой, и направил на него парализующий луч инфразвука. Он ничком мягко уткнулся лбом в серый камень, а я жадно приник к губам девушки, желая перелиться в неё всем телом, своей вселенной. Потрясающе! Я был без ума от неё.

Даже с Наташкой не испытывал ничего подобного. То ли окружающая обстановка действует на подсознание, то ли прибавившееся количество будущих зрителей — Харнам прихватил и мой обруч с телекамерами, который, не разглядывая, сразу же надел себе на голову. Чтобы не мешался в руках, или видел на мне?

Перевёл дух, успокаиваясь. Я и на сотую долю не утолил своё распалённое желание. Если бы не включённые телекамеры, продолжал бы до полного насыщения столь успешно начатое дело: но стирание информации в полевых условиях не предусмотрено, можно нечаянно уничтожить всю запись. Я с неохотой поднялся, протянул руку, поднимая новоиспечённую женщину с халата.

— Ты его убил? — стеснительно прикрывая груди ладонями, спросила она.
— Нет. Он уснул. Очнется ближе к вечеру. Не обращай на него внимания, он ничего не видит. Но слышит. В следующий раз будет осторожней себя вести. Не столь хамски. Наглецов надо учить. Ещё раз посмеет ко мне приблизиться, и я убью его. Ты понял, скотина?

Едва удержался от желания легонько пнуть ногой под рёбра, хотя бы чисто символически. Атавистическое чувство мести.

Снофрет заметила размазанную кровь на внутренней стороне бёдер, смутилась и направилась к воде, чтобы омыть себя. Я же развернул окоченевшего Харнама, вызволил из его рук нашу одежду, переложил на прежнее место, поместил сверху обруч с телекамерами, как было с самого начала, достал из кармашка костюма флакон с концентрированным шампунем, и тоже пошел в воду, поверхность которой стала заметно чище. Баламуты убежали. Опрыскал голову шампунем.

Снофрет с удивлением смотрела на взбитую белую шапку пены, которую я смыл, погрузившись в воду с головой. Вынырнув, спросил девушку:

— Хочешь испробовать? Это заменитель мыла, отмывает любые грязные и засаленные волосы. Намочи голову. А теперь закрой глаза. Не бойся. Всё хорошо. Вот так. Наклонись. Нет, глаза не открывай, будет щипать.

Я помог ей приноровиться, взбить пену по всей поверхности волос, отмыть густые и длинные пряди, которые после второй апробации и ополаскивания стали шелковистыми.

И снова мы вышли на песчаный берег с узкой влажной кромкой у воды, не больше ступни. Снофрет, одевшаяся первой, долго ли накинуть платье? с изумлением наблюдала за моими комичными попытками сохранить баланс и чистоту ступни.

 Мне пришлось встать на халат, тщательно протереть подошвы от песка, и уже после этого надеть серые носки в чёрную полосочку, костюм и ботинки.

 — Что это? Зачем?
— Ты о носках? Без них неприятно, ботинки натирают ноги.
— Босиком же удобнее!

— Ты права. Я тебе завидую. Славно ступнями чувствовать тепло земли, дорожную пыль, свежую траву. Но мне нужно долго привыкать. Мои подошвы чересчур изнежены, не терпят ни малейших кочек, колючек. Оборотная сторона нашей цивилизации. У нас никто не ходит босиком. Зимой слишком холодно — лёд, снег — это холодное состояние воды. Подойди, помогу расчесать твои волосы. Жаркое у вас солнце, волосы быстро сохнут.

Я достал из кармана расческу и осторожно начал распутывать, расчесывать густые вороные волосы.

— Не больно?
— Нет. Продолжай. Так меня только мама расчесывала в детстве. Ты очень ласковый. Я рада, что стала твоей рабыней. И уже, кажется, не жалею, что отец продал меня номарху. Иначе мы бы не встретились. Как странно всё в этом мире устроено. Нужно упасть на самое дно отчаяния, чтобы потом взлететь и испытать блаженство.

— Снофрет, ты не рабыня. Я уже тебе говорил, — ты свободна в своих поступках. Можешь делать всё, что тебе заблагорассудиться. Я предлагал тебе вольную, но ты почему-то отказалась от неё. Тебе лучше знать, что и как делать. Пока же — ты моя возлюбленная. Прелестней тебя не видел девушек. И мне очень не хочется с тобой разлучаться, но придется. Надеюсь, ты понимаешь, что я здесь временно. Мой уход наступит через три месяца.

— На небо?

— Можно сказать и так…. Из этой вашей жизни. Я живу в другом мире и времени. Впрочем, я тороплю события. Дальше будет видно, что и как? Ты должна знать, что я могу исчезнуть навсегда, а ты останешься без моего покровительства.

— Что ж, я над тобой не властна, — Грустно сказала она, поворачиваясь ко мне лицом, глаза заплыли слезами. Как легко они появляются. — Ты сам решаешь, кого облагодетельствовать, а кого покарать. Но три месяца будут нашими?

— Да. К исходу этого времени тебе нужно будет определиться, где захочешь жить. Я оставлю тебе золото — купишь себе участок земли, небольшой дом. Но на рабов моего золота не хватит. Сама станешь работать, выращивать и собирать продукты.

— Это меня не пугает. Привыкла работать с детства, — кротко отметила она. — Я многое умею, даже ткать полотно, доить коров, делать сыр.

Я закончил расчёсывать, расправил по всей спине чёрную россыпь влажных волос, развернул к себе за плечи и ласково поцеловал девушку в подрагивающие губы, ощущая горечь и несправедливость неведомой судьбы.

Если уж она дала нам возможность встретиться в разной толще времён, то почему разлучает? Представлял, знал, как быстро пролетят три месяца, со скоростью экспресса, только успеваешь взглядом проводить мелькающие серебристые вагоны.

— Зачем ты это делаешь? — Снофрет дотронулась до своих чуть припухших губ.
— Тебе неприятно?
— Нет. Но у нас никто так не поступает. Лишь касаются носами.
— Я знаю. Вы ещё не научились. Как и многому другому. Вечером покажу.
— И это будет так же хорошо?
— Намного лучше.

— С нетерпением буду ждать вечера.
— Я тоже.

Мы брезгливо обошли лежащего ничком под солнцем Харнама, который всё же решился отомстить за несостоявшуюся сделку, выследил нас. Мне надо было насторожиться ещё во дворе Соломона, когда увидел его. Моё очередное упущение. Не рассчитал возможного коварства. Привык общаться с порядочными людьми.

При подъёме из ложбины на очередной высокий валун, протянул руку Снофрет, помогая, и радуясь очередному прикосновению и предлогу, обнять и страстно поцеловать. Она ласково отвечала, прикасаясь сомкнутыми губами к моим жадным губам, и, руками обнимая за мои плечи. Я глубоко вздохнул. И так всегда: сотни препятствий на пути к исполнению наших желаний. Ненавижу ждать!

— Поспешим, чтобы не опоздать к ужину. Как тебе понравился Соломон?
— Он должен мне понравиться? — с легким недоумением спросила девушка, накидывая на голову зелёный платок.

— Нет. Извини, неправильно выразился. Такими словами у нас спрашивают, когда хотят узнать о впечатлении произведенным каким-то человеком. Проверяем собственное мнение, которое часто может быть ошибочным. Человека трудно понять с первого взгляда. Ну да, на всё это нужен опыт, а ты лишь в начале пути. Когда-нибудь научишься разбираться в людях. Ты фараона Суссакима когда-нибудь видела?

— Нет. К нам он не заплывал. Хотя говорят, что у него есть большой корабль с сотнями гребцов в восемь ярусов. Увидеть фараона и его семью — большое счастье.
— Почему?

— Фараон — воплощение бога. Он и супруга, их дети, появляются перед народом лишь в большие праздники. Но я даже в Фивах никогда не была — феллахи не меняют мест проживания, не могут путешествовать по своему желанию. У нашего номарха больше спеси, чем у Соломона, если ты об этом спрашиваешь. Надеюсь, что Элаа и Амине у него будет хорошо. Нам сильно повезло, что боги вывели тебя на торг рабов, а не мимо по площади. В толпе ты мог бы нас и не заметить.

— Мало того, я, по приказу своих начальников, был обязан пройти мимо и ни во что не вмешиваться.
— Почему же вмешался? — произнесла чуть обиженным тоном.
— Это и для меня загадка.

продолжение следует: http://proza.ru/2012/03/15/362