Ударило в середине марта под -37, так у нас бывает, но не часто. Да еще и ветер. Американский погодный сайт выдал мне: "-37. С учетом ветра -48". Вот тебе и весна.
- Итак, - лектор поправил очки и, невидящим взглядом окинув аудиторию, взял в руки куцую пачку распечаток, - вы все специалисты, очевидные вещи объяснять не буду. Нормирование потерь осуществляется...
Лекция тянулась долго и нудно. Я не слушал, да и не особо хотел - по графику меня записали сюда в конце предыдущего года, а в марте мне осталось две недели до увольнения, поэтому и смысла-то что-то слушать не было. Надоело мне ворочать виртуальными цифрами и заезженными мероприятиями, хотелось обратно на производство, работать руками - во время такой работы я даже отдыхал. На курсы ходил для проформы, рисовал в тетради закорючки и понимающе кивал головой, когда лектор все-таки обращался к аудитории. Жаль, конечно, четыре выброшенные на учебу субботы, ну да ладно, все равно делать было нечего.
Рядом со мной сидела девушка из отдела тремя этажами ниже. Миниатюрная, с русыми волосами, собранными в хвостик и торчащими из них ручкой и карандашом. Она прилежно писала, слушала, но явно без интереса. Не понимает или не хочет понимать, да что греха таить - большая часть персонала ходила на курсы галочки ради.
Звали ее Светланой, и я частенько украдкой смотрел в ее лицо. Чуть косые глаза, симпатичное лицо. Руки ухоженные, но не с фанатизмом, как любили всякие мымры, а так, по-домашнему. На левой руке два кольца: на указательном и среднем пальцах. В одном ухе у нее было аж восемь колечек. Я изредка встречал ее на работе, когда выходил курить, и знал, что летом она носила тяжелые ботинки по типу популярных когда-то "Камелотов", потертые, видавшие виды. Странно они смотрелись на этой маленькой девушке. Было у меня ощущение, что мы где-то когда-то виделись, но в упор не мог вспомнить. Судя по ботинкам, скорее всего на толкинистских сходках, коими я когда-то (как же давно это было!) увлекался.
Я практически не слышал ее голоса, но говорила она уверенно, порой витиевато и с шутками, которые далеко не все понимали. С первого взгляда создавалось обманчивое впечатление, что она не от мира сего, но это было не так.
Было что-то в ней такое ускользающе милое, родное, и я не мог отвести глаз, порой, даже когда она замечала мой взгляд. Мы здоровались при встрече, ну и все. Дальше общаться почему-то никак не получалось. Она, видимо, не особо и хотела, а я на работе все время соскакивал на мысли о зависших над головой отчетах и срочных письмах и иногда вместо людей видел ходячие таблицы Excel. Поэтому и курил с остервенением, пытался отвлечься, но не получалось. Так и проходили мы бок о бок почти год, не обмениваясь и парой слов. Вот только ее ответный взгляд, взгляд ее умных, проницательных глаз не давал мне теперь покоя.
- Ну и весна, - поежился я, закуривая. Света посмотрела на меня снизу вверх, и мы стояли несколько секунд, глядя друг на друга.
- Да, - ответила наконец она, чуть прищуриваясь при затяжке.
- А вроде бы потеплело, я было и подумал, что уже все, можно расслабиться, - попытался я завязать разговор и улыбнулся, но получилось виновато. Света молча смотрела на меня.
- Я тоже, - только и ответила.
Я любил молоть языком. Я болтал без умолку, особенно когда выпивал, любил травить байки и реальные истории, для красного словца выдавал такую витиеватую фразу, что сам переставал понимать, о чем говорю. Не вкладывал в свои слова особого смысла, в споре действовал по обстоятельствам, давя опонента ошибками в его высказываниях и придираясь к словам, так как терял свою линию - и, тем не менее, частенько выходил победителем.
А тут встал и стоял как баран. Ветер утих, холодный воздух не двигался, довольно густой туман накрыл дома и людей, и поднимающееся солнце едва было видно сквозь дымку. Мы курили молча, потупив головы. Она чего-то ждала? Может быть, но я совсем этого по ней не замечал. Нет, я неплохо ладил с женщинами, женщины любят ушами, а тут я давал десять очков форы практически любому - а сейчас стоял и молчал. Ну не о чем было нам разговаривать, как же так? Я вдруг понял, насколько она умнее меня, и сник внутри.
- Совсем скоро потеплеет, - вдруг сказала Света, не поднимая головы, - Будет и у нас весна на Севере.
- Подснежники зацветут, - как-то не к месту ляпнул я.
Мы поболтали в таком ключе еще несколько минут, давно выкинув сигареты, и пошли учиться дальше. На лектора я теперь вообще внимания не обращал - я сидел и ждал следующий перекур...
Может, это неправильно, но я, как человек одинокий, при встрече с симпатичной мне девушкой невольно начинал представлять мою предстоящую (но, разумеется, далеко не вероятную) совместную жизнь. Как буду называть ее "милая" или "родная", как будем заниматься домашней рутиной, делая из нее что-то интересное и занятное, как будем планировать свою жизнь дальше... Начинал - и с силой тормозил сам себя. Гасил в себе эти безумные образы и заставлял переключаться на другое. Так же и тут, стоило мне выскочить вслед за Светой покурить, как я уже представлял, видел, словно совершенно реальное, яркое в подробностях - и с трудом останавливался.
Курсы закончились, люди побежали по домам, а у меня была еще куча дел. Прошло воскресенье, наполненное бездельем, а в понедельник ударила оттепель. Солнце светило нещадно, поплыл местами снег, воробьи неистово ликовали, стаями носясь в воздухе и чирикая как ненормальные. Я вышел покурить, и смотрел вверх, щурясь солнцу. Вышла Света. Она закурила, встав в стороне и повернувшись спиной к солнцу, и у меня возникло ощущение, будто она что-то знает такое в жизни, что даже я, посмотревший на изнанку нашего мира, возможно, куда более жизнерадостен.
- Я бы не рекомендовал там стоять, - обратился я к ней. Света вопросительно на меня посмотрела, - Снег с крыши съедет, будет неприятно.
Я указал пальцем на край кровли, и Света проследила взглядом. Чуть улыбнулась, подошла ближе ко мне.
- Года два назад снег с крыши упал и прямо на одну тетеньку.
Света чуть улыбаясь смотрела на меня.
- И насмерть, - я взмахнул рукой, - нашли только две недели спустя, когда снег стаял.
- Да прям, - шире улыбнулась Света.
- Да, - улыбнулся я в ответ.
Она затянулась, чуть щурясь, и на безымянном пальце правой руки у нее я заметил серебряное колечко. Не сказать, чтоб я сильно удивился, - в нашем возрасте сложно встретить симпатичную одинокую девушку, - но солнце как-то перестало греть спину. Я смотрел на это колечко и молчал. Света тоже молчала.
- Завтра в отпуск, - я затушил сигарету, умолчав, что с последующим увольнением, и бросил окурок в урну, - наконец-то.
- Со вторника?
- Да, так бывает, - я улыбнулся, развернулся на каблуках и зашагал на рабочее место. Смотрела ли она мне вслед? Едва ли.
Вещи собирать не стал, все-таки отпуск и еще будет время убраться на рабочем столе. Рабочий день закончился, я попрощался с коллегами и вышел. Закурил, сел в машину, прогревая, и заметил Свету. Она неспешной походкой, сунув руки в карманы и понурив голову, шла прочь от работы. Я некоторое время смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. Магнитола играла Where is the end от Within Temptation, и я, как-то не вслушиваясь в слова, подумал, что песенка попалась удачно.
Песня кончилась, но я перемотал ее на начало. От окурка закурил новую и все смотрел на угол, за которым исчезла Света. Мы с ней теперь не встретимся. Так бывает в моей жизни.
Я включил передачу и поехал. Потяжелевший снег хрустел под колесами, солнце отражалось от стекол домов и машин, и я нацепил очки и влился в поток, заметив Свету, стоящую на остановке. Заметил, но не испытал при этом каких-то особенных чувств.