По телевизору шел футбол, но какой-то несерьезный, никого по-настоящему не трогавший. Комментатор неразборчиво бубнел и шум трибун казался шепотом далекого прибоя. У стойки бара, осторожно обнимая пивные кружки, скучали две девицы с пустыми и сонными глазами и плешивый тип в потертой кожаной куртке вяло пытался поддерживать с ними разговор. В углу, под рекламой Гиннеса, молча общались четверо крупных темнокожих мужчин. Над окном вывеска с зелеными буквами сообщала, что до дня Святого Патрика осталось 78 дней.
Под вывеской сидели двое.
Высокие и худощавые, они казались братьями, хоть и отличались друг от друга разительно. Один, с короткими темными волосами, кабинетной бледностью и печальным взглядом мягких карих глаз, с элегантной небрежностью носил приличный костюм, расстегнув ворот белоснежной рубашки и засунув в карман шелковый галстук. Другой, с длинной гривой выгоревших добела волос, был одет в мешковатый свитер крупной вязки и карго штаны с растянутыми карманами. В его ноздре мерцал довольно крупный бриллиант, два не менее заметных переливались в мочке уха. Так же холодно блестели его глаза, очень светлые на темном загорелом лице. Сходство блондина и брюнета заключалось в одинаковой осанке, в пластике музыкальных движений, в общем выражении надменной скуки на тонких правильных лицах.
Одна из девиц сползла с высокого стула и, сосредоточенно виляя бедрами, подошла к похожим мужчинам.
"Что-то я вас не знаю... - начала она томно. Реакции не последовало и она положила поношенную руку на спинку свободного стула. - Разрешите даме присесть?"
Блондин подавил вздох и демонстративно оглядел полу-пустой зал бара. Брюнет сделал ладонью неопределенное движение. Девица приняла его за приглашение и, выгнувшись под опасным углом, опустилась на стул.
"Что это вы пьете?" - она протянула руку к стакану брюнета.
"Виски," - ответил тот тихо и неожиданно мелодично.
"Уже ничего," - одновременно со своим спутником холодно бросил блондин.
"Ну вот, вас двое и нас двое, - прозрачно намекнула девица, пригубив жидкости в стакане. - А то этот жлоб достал уже. Давайте я подружку свою позову, она такая смешная, дурочка правда, из Канады, представляете..."
Брюнет неожиданно быстрым и точным движением запустил руку в волосы блондина и, притянув его к себе жестом собственника, крепко поцеловал в губы.
Девица моргнула, деликатно сдержала отрыжку и поднялась с достоинством императрицы. Возвращаясь к стойке, она забыла вилять бедрами.
Блондин вытер рот ладонью.
"Ты скотина, Тариэл, - проговорил он без особого гнева. - В следующий раз я дам тебе по морде."
"Ну, так дай сейчас, Эвенир, - вздохнул тот. - А серьезно, давай подеремся? Скукотища-то какая, а? И в клубе тоска была зеленая, и на концерте... Теперь эта помойка... Зачем мы сюда забрели? И вообще, как нас угораздило попасть в такое гнусное время и в такое тупое место? Ведь здесь ничего не происходит!
Н И Ч Е Г О!"
"Я ведь предлагал тебе встретиться у меня, на Амазонке. Знаешь, там бывает забавно. Я там пророком, уже больше ста лет."
"Ты - пророк? - фыркнул Тариэл. - Это, друг мой, не только скучно. Это еще и пошло."
"А ты, что же, вполне удовлетворен? - ехидно прищурился Эвенир. - Тебе не надоело еще издеваться над убожеством несовершенных созданий и видеть, как каждый плод твоего труда превращается в дубину дикаря, которая только на то и годится, чтобы сломать ее о голову себе подобного?"
"Да, друг, теперь я вижу отчего ты стал пророком..." - сдержал зевок Тариэл.
"Голубцы... " - донеслось от стойки.
Тариел послал другу воздушный поцелуй. Эвенир брезгливо передернул плечами.
Когда живешь на свете достаточно долго, все рано или поздно случается. Особенно если "долго" исчисляется тысячелетиями. Особенно в жизни эльфов Хрустального Озера, известных необычайно гибкими моральными принципами и любовью к рискованным экспериментам. Короткий и сумбурный роман Тариэла и Эвенира случился во время Галльской кампании Цезаря. Впрочем, его тогда и Цезарем никто не называл... Но нравы в его легионе царили суровые и толерантность не входила в число римских добродетелей, и оттого пришлось нашим друзьям в спешке покинуть службу и даже на некоторое время укрыться в тиши Хрустального Озера, где время течет по-другому, срастаются поломанные кости и, как круги на воде, тают заботы. Очень скоро любовники охладели не только друг к другу, но и к идее однополой страсти, и всерьез пожалели, что странная блажь лишила их возможности постоять рядом с диктатором над нешироким Рубиконом и увидеть цивилизованный мир на коленях.
Впрочем, повоевать им еще пришлось. В мелких стычках и исторических баталиях, скуки ради и в результате личных привязанностей, в кольчугах крестоносцев и в лохмотьях крестьянских вождей, рисковали они своим бессмертием, почти таким же хрупким, как и человеческая недолгая жизнь. Случалось им прикрывать друг друга щитом и вытаскивать с поля боя, но иной раз становились они под разные знамена. И однажды произошло неизбежное: на Можайском шоссе русский князь Тарельский вышиб из седла шевалье де Венира, при этом отрубив оному ухо. Ухо, конечно, отросло, и быстро, всего за каких-то лет тридцать, но обида осталась. А когда друзьям удалось помириться, решили они расстаться с военными забавами и посвятить себя мирным трудам. Тариэл увлекся наукой и технологией, Эвенир занялся социальными опытами. В успех друг друга эльфы не верили. К своим собственным перспективам относились довольно скептически
Когда живешь на свете достаточно долго, приедается все. Даже скука.
"А женщины в твоей секте есть?" - поинтересовался Тариэл.
"Зря ты называешь нас сектой, Тариэл, - отозвался Эвенир. - У нас целая коммуна, сотни мужчин, женщин, детей, стариков. В основном, конечно, аборигены, но есть и европейцы, американцы... Мы принимаем любого человека, которому не нашлось места в мире твоей огненной воды и силиконовых бус. Впрочем, огненную воду мы свою гоним."
"Серьезно? - оживился Тариэл. - И что же, берет?"
Эвенир рассмеялся. "Это же Амазонка. Там такое растет, что даже я не рискну попробовать. А змеи, а пауки? Мы выделяем такие субстанции, что твои Пифии просто с тоски бы..."
Темная фигура, отделившаяся от мрачной компании за угловым столиком, нависла над скучающими эльфами. Эвенир взглянул на незнакомца с раздражением, Тариэл - почти с надеждой.
"Мы знаем кто вы такие," - пророкотал массивный тип.
"Очень сомневаюсь," - заметил вежливый Тариэл.
"Вали отсюда," - предложил Эвенир.
"Знаешь, что мы здесь делаем с переодетыми копами?" - продолжил незваный гость.
"Переодеваете?" - охотно подсказал Тариэл.
"Нам какое дело?" - презрительно бросил Эвенир.
"Так. Шутки кончились. Щас тихо встаем и топаем за мной. Не рыпайтесь и никто вас не тронет."
Смех блестел в темных глазах Тариэла и подрагивал в его голосе, когда он обратился к Эвениру с жалобным: "Пойдем, а? Ну, пророк?"
Верзила по-своему понял просительные интонации предполагаемой жертвы:
"Не ссы, легаш, не замочим. Так, поговорим о жизни. Давай, потопали."
Эвенир поднялся, не спеша достал купюру из потертого кошелька, бросил ее на стол, кивнул: "Веди, командир." Тариэл встал рядом с другом.
Повинуясь жесту темнокожего командира, озерные эльфы направились к неприметной двери сбоку от стойки, прошли по узкому коридору с осыпавшейся штукатуркой и нервно дрожащим люменисцентным светом, и оказались на набережной, где влажный прохладный ветер принес запах ила и старой помойки. На набережной было темно, но эльфы без труда заметили две молчаливые тени, вставшие у них на пути.
Человеческое ухо не смогло бы различить тихий механический щелчок за спиной пленников. Эвенир легко повернулся вокруг своей оси и его неприятель даже не успел удивиться, когда его рука с оружием оказалась зажатой в прочном захвате. Дважды хлопнул глушитель и темные человеческие тени тяжело ударились о мостовую. Захваченная рука с хрустом выгнулась под неестественным углом и крик захлебнулся в негромком звуке выстрела.
Носком весьма консервативной туфли Тариэл прижал к мостовой вздрагивающую руку неудавшегося командира.
"Какой же ты мудак, Эвенир, - проговорил он с обидой. - Вечер только начал налаживаться, а ты влез и все испортил."
"Ты слишком долго жил среди людей, Тариэл, - заметил пророк, стирая что-то липкое с рукава. - Ты заразился их нелепой жаждой дешевых зрелищ. Давай, берись за ноги."
"Сам берись за ноги! - огрызнулся Тариэл. - Твоя работа!"
Покончив с неприятной задачей, друзья еще постояли над щербатым парапетом, поглядели, как черная вода залива неспешно расправляла масляные складки. Ветер лениво перебирал обрывки газет у их ног и, запинаясь, катил по мостовой банку из-под пива.
"Ну что, пойдем? - предложил Эвенир. - Ты что-то про женщин говорил? Мы могли бы..."
"Ну уж нет! - перебил Тариэл. - Ты мне все здесь испортил, но есть еще те гориллы в баре! Можешь идти к своим шлюхам, а я должен засвидетельствовать свое почтение друзьям покойного."
Эвенир вскинул руки молчаливым жестом примирения. Свет неяркого фонаря вспыхнул в его бриллиантах, когда он, неодобрительно качая головой, поплелся за другом к бару.
Дверь черного хода, через которую эльфы вышли из бара, оказалась запертой, и пришлось им обойти пол-квартала, вдоль набережной, мимо зарешеченных дверей и заколоченных фанерой окон, чтобы снова войти в бар через центральный вход.
Между тем в баре произошло оживление. За угловым столиком трое друзей покойного принимали гостя: почтенного вида пожилого седобородого мужчину в чалме. Его сопровождали два типа в одинаковых черных костюмах, делающих их похожими на сотрудников скромного похоронного бюро. Старший из них, рассеянно поглаживая густую щетку чернобурковых усов, скользил внимательным взглядом по пустынному залу бара. Увидев озерных эльфов, он настороженно выпрямился и спрятал руки под стол. Его бледный и поджарый младший товарищ между тем говорил:
"... Не стоит волноваться. Мы передаем в ваше распоряжение специалиста, наблюдающего за этим проектом со дня его становления. У него большой опыт как раз в таких акциях. Он передаст вам товар в любом месте, на ваш выбор. Почтенный Омар Ибн Хаттаб..."
Его перебил один из темнокожих: "Да это ж развод! Чтоб мы такое бабло отдали за какого-то чурку..."
Он заметил спокойно шагавших мимо стойки Тариэла и Эвенира, и речь его иссякла. В наступившей тишине послышалось ритмичное постукивание: почтенный старец играл зажатой между пальцами пачкой сигарет.
"Легавые!" - неожиданно пронзительный голос прозвучал, как команда, которую каждый понял по-своему: темнокожие полезли из-за стола, мужчина в чалме, напротив, начал сползать со стула, его молодой спутник кинулся к запасному выходу. Возле самой заветной двери его настигла мраморная пепельница, удачно брошенная ленивым Эвениром. Пепельница при этом раскололась, ее жертва медленно опустилась на пол. Усатый товарищ господина в чалме грохнулся на пол с завидной скоростью, ладно покатился по заплеванному паркету, короткоствольный "глок" прыгнул в его руку.
Загремели выстрелы, посыпалось разбитое стекло, девицы у стойки дружно повалились на пол, одинаковым жестом закрывая руками головы, их ухажер неожиданно ловко, рыбкой, нырнул за стойку. Эльфы немного замешкались. Эвенир подхватил с бильярда перемазанный мелом кий.
"Только попробуй, пророк, - мрачно предупредил его Тариэл. - Только попробуй влезть."
"Ни за что, светлейший князь, - тихо отозвался Эвенир. - Только по твоему приказу."
Тариэл поровнялся с усатым стрелком, когда тот менял обойму, но на пути у эльфа встал один из темнокожих. Тариэл успел нырнуть под руку с "кольтом", отключить врага ударом головой в подбородок и перехватить оружие. Массивное тело обрушилось на усатого, а Тариэл уже оказался за спиной другого скорбящего родственника, как раз в позиции "Журавля Ступающего по Кувшинкам", как будто лишь вчера он учил этому приему первых последователей мудрого принца Гуатамы! Прием удался не вполне, поверх правой почки предполагаемой жертвы Журавля оказался запасной ствол, пришлось добить страдальца прикладом "кольта" по темени, не изящно, но эффективно. Снова грохнули выстрелы, почти в упор, почти в цель, Тариэл повернулся и пуля обожгла ткань его рукава. Сизый пороховой дым собирался под потолком, он так любил этот запах, ведь он придумал порох для фейерверков! Пышные огненные хризантемы расцветали в небе над императорским дворцом, а внизу, на темной земле, стонали в восторге люди, на мгновение забыв о боли, нужде, голоде, страхе. С какой радостью носились за ним веселые мальчишки, когда он запускал для них петарды, синие, красные, зеленые звезды настоящего живого чуда, просто так, ни за что, в подарок! Тебе, ему, всем! Где теперь эта радость, где звезды? Выросли дети и умерли, все изменилось и все осталось прежним...
Тариэл ударил ногой тяжелый дубовый стол, его угол попал последнему из противников в пах, мощный мужчина нежно мяукнул и грузно осел на пол. Тариэл повернулся туда, где подозрительно притих примятый свалившимся на него телом усатый, когда четкий и профессионально громкий голос зазвенел за его спиной:
"Эл Ай Пи Ди! Всем оставаться на своих местах! Бросить оружие!"
Обернувшись, Тариэл увидел дуло стандартного полицейского .38, глядевшее ему в лоб. Глаза девицы, взявшей его на мушку, уже не были ни сонными, ни пустыми. Ее подруга держала под прицелом Эвенира, плешивый ухажер вынимал из заднего кармана наручники.
"Не лезь," - снова предупредил Тариэл. Эвенир ответил кривой ухмылкой. Тяжелый "кольт" Тариэла упал на пол глухо, кий Эвенира - звонко.
Мелкий дождь дохнул запахом городского перегара, когда Эвенир с Тариэлом снова показались на набережной. Тариэл шагал ссутулившись, засунув руки в карманы, с прежним выражением скуки на лице, помеченном красной ссадиной на скуле. Эвенир спросил:
"Слушай, я не хочу лезть в твои дела, но все же... Что там с этими? С полицейскими?"
"Да ничего особенного! - скривился Тариэл, коснувшись разбитой скулы. - Сотрясение, может быть, пара поломанных ребер. Поправятся, как миленькие. Да не бойся, пророк, я зла на них не держу. Работа у них такая. Они ведь не виноваты, что живут в таком тупом времени и месте, где ничего, ничего не происходит!"
С досадой он подфутболил мятую пачку сигарет, лежавшую на мостовой. Описав пологую дугу над парапетом, пачка пропала в темноте. Послышался тихий всплеск.
"Силы света, что за тоска..." - простонал Тариэл.
"Слушай, давай все же ко мне на Амазонку," - с поддельным воодушевлением подхватил Эвенир. - Знаешь, там у меня есть один странный тип... Я подозреваю в нем древнюю кровь, демоническую, быть может..."
Влажный ветер унес обрывок его фразы и плюнул вслед друзьям брызгами несвежего дождя.
Едва затихли легкие шаги озерных эльфов, на набережную вышли двое. Они торопливо оглядывались по сторонам, перебрасываясь короткими напряженными фразами.
"Вероятно где-то здесь... - неуверенно проговорил старец в чалме. - Когда мы бежали, я споткнулся и с трудом удержался на ногах. Впрочем, может быть вон там, ближе к берегу..."
"Да здесь же мусору-то скока навалено! Темно к тому же! Здесь же ж ничего не найдешь!" - возмутился второй, нервно приглаживая черные с проседью усы. - Не мог ты что покрупнее придумать! Коробку какую, ящик, что ли!"
"Ящик? - возмутился старец. - Ну, знаете ли... Как бы я провез ящик через все границы? Меня уже и так в каждом аэропорту на досмотр ведут. Будто раз в чалме и с бородой, то неприменно террорист! Путешествовать все труднее делается, право, игра не стоит свеч. Я, видите ли, могу уйти в отставку в любое время."
"Ладно, Ибн как там тебя, - решился усатый. - Эдак мы вовек не найдем, а вот-вот легаши заявятся. Пальба такая стояла, неприменно кто-то да звякнул в ментуру. Давай, превращай назад!"
"Как, прямо здесь?" - ахнул старец.
"Нет, там! - рявкнул усач. - Там, где ты ее выронил, руки-крюки, мать твою..."
Почтенный господин в чалме грозно сверкнул глазами и выпрямился во весь свой скромный рост. Привычным жестом он дернул себя за бороду и заунывно пропел несколько фраз. Ничего не произошло. Мужчины молча оглянулись по сторонам, затем уставились друг на друга. Ветер откуда-то принес листовку и прилепил ее усатому на голень. Листовка призывала: "Найди Бога в себе!"
"Ну, - грозно рявкнул усатый. - Где?"
"Где?" - торжествующе переспросил почтенный старец и звучно, с выражением выругался. Он снова дернул себя за бороду, пробормотал несколько быстрых слов и исчез. Его спутник беспомощно развел руками: "Ну, мля... Ну, пипец..." В ответ на его невнятные жалобы где-то не слишком далеко завыла полицейская сирена.
Набережная опустела, лишь ветер махал листовкой и расходились круги на глади залива, на илистом дне которого исчезла пачка сигарет, а вместо нее появилась клеенчатая спортивная сумка с надписью "Мальборо", слегка раздутая двадцатью килограммовыми пакетами кокаина, аккуратно уложенными в два ряда.