Самые яркие события моего детства связаны с бабушкой Таней, подружкой Люськой, речкой Сал и хутором Бакланники. Заводских, как тогда говорили, игрушек у меня было не густо, но мы с подружкой и без них обходились. Кукол или шили сами, или делали их из картона, из початков молодой кукурузы. Собирали обертки от конфет, крышки от бутылок и играли ими. Особенно нравилось играть с пеночками. Пеночки – это осколки фаянсовой, фарфоровой и глиняной посуды. Чем больше на пеночке было узоров или цветочков – тем она была ценнее. На красивую пеночку можно было выменять несколько пеночек попроще. В играх с куклами пеночки заменяли нам сервизы. Иногда мы устраивали дни рождения кукол. Тогда на «стол» , а точнее на фанерку выставлялись самые лучшие пеночки с угощением. Изыски кулинарии: цветы акации – кашка, розовые и желтые майские розы, столбики укропа, тютина белая и черная возлежали на осколках прежних тарелок и блюдец. И нам казалось, что нет ничего вкуснее и красивей, чем такой стол. И если твоей кукле принесли в подарок пеночку, тщательно завернутую в кусок газеты и перевязанную ленточкой или цветной ниткой мулине – то радости не было предела. Такой богатый подарок!
Добывали пеночки по разному: выкапывали из мусорных куч, доставали из реки (видимо туда смывался мусор весенним половодьем), собирали разбитую посуду дома, а она билась почему-то редко.
У моей подружки Люськи был старинный чайный сервиз Кузнецовской работы. Конечно, сервиз был не Люськин, а ее бабки, а той достался в приданное от ее матери. Ой, какой сервиз: чашечки тоненькие, почти прозрачные, невесомые. А какие там были краски: фиолетовый медленно переходил в нежно-малиновый и по всей чашечке - тоненькие золотые завиточки, а по ним меленькие светлые цветочки. Не сервиз, а сказка. Пользовались им редко, он хранился в шкафчике под замком. Но каждый входящий в дом мог им полюбоваться через стеклянную дверцу шкафа. Дожидаться, пока чашка или блюдце разобьются сами - было невмоготу. Уж очень нам хотелось стать обладателями таких пеночек. Но, видя алчное выражение наших рожиц, мама Люськи взяла с нас честное слово, что мы не будем специально бить сервиз. А слово дав, мы его всегда выполняли. Но из любого тупика есть выход. Бабушка Люськи была очень старенькая, парализованная. Она лежала в отдельной комнатке и, когда взрослые уходили, Люськиной обязанностью было: подать воды бабушке, накормить. И однажды мама Люськи забыла запереть шкафчик с сервизом, точнее, забыла вынуть ключ из замочка. И мы решили напоить бабушку компотом из сервизной чашечки. У бабушки тряслись руки и мы очень надеялись, что она уронит чашку и та разобьется. Бабушка чашку и в самом деле уронила, но не удачно, чашка упала на кровать. Мы хотели разбить ее при мытье, но потом вспомнили об обещании. Самим бить было нельзя. Зачем мы только слово давали? И, главное, обе. Хоть бы одна промолчала. Соблазн в виде умопомрачительных пеночек был не преодолим. И мы придумали, как их заполучить. Мы поставили чашечку на край табуретки и стали прыгать возле него. Пол трясся, чашка тоже, но не разбивалась. Тогда мы сдвинули ее на самый кончик табурета, а сами влезли на диван и дружно сиганули с него на пол. Табурет подпрыгнул, чашечка упала с певучим звуком и от нее отлетел кусок вместе с тоненькой ручкой. Наконец-то свершилось!..
Перед приходом Люськиной мамы мы пытались расплакаться, изобразить горе, но ничего не получалось. Слюни и вода, которыми мы пытались подменить слезы, быстро высыхали. И тогда Люська принесла лук. Мы натерли им щеки, подавили соку в запас. И когда услышали шаги за дверью – из глаз у нас бежали натуральные слезы. Мы с честными лицами убедили маму, ЧТО ОНА САМА РАЗБИЛАСЬ. Ведь она и в самом деле сама упала, мы к ней не прикасались. А на вопрос:»Зачем вы ее брали?» мы сказали, что хотели бабушке праздник устроить, чтоб развеселить ее.
В тот день нам повезло: нас не наказали, так только - хлопнули газеткой пару раз и все. А за то какие у нас были пеночки, во всем хуторе, да что там хутор, во всем районе таких точно ни у кого не было. Мы залезли в укромный уголок, положили останки чашечки в газетку и половинкой кирпича увеличили количество осколков. Потом по-братски их разделили. Я боялась, что Люська передумает и отберет мои пеночки и поэтому сразу понеслась домой, бережно прижимая к груди осколки чашки, завернутые в подол платья. В своем дворе я спряталась за кусты смородины, достала самую красивую банку из-под монпасье, подстелила лоскутик шелка(тоже одно из сокровищ) и, уложив туда пеночки. зарыла жестянку на огороде. Чтобы никто: ни младшие братья, ни Люська не могли их найти. Не смогла найти их и я. Потому что бабушка рано утром прополола грядки и взрыхлила везде землю. Какое это было горе, передать трудно. Я даже заболела. Так и лежат где-то мои зарытые сокровища. А у Люськи до сих пор хранятся три чашечки и два блюдца – остатки из того сервиза на шесть персон.