Доброта

Юлия Комарова
     Лёлька часто путает буквы, получается смешно очень. Вот и сейчас - жалеет Ульку, гладит её по голове и себя хвалит:
- Я бодрая такая - Улю гладю!
Она, конечно, хотела сказать: "добрая". Только по-настоящему вовсе она и не добрая. Вот когда я с лестницы упал, она как хохотала! А мне было очень даже обидно, так что я собирался её стукнуть, но мама не дала. Она считает, что девочек бить нельзя. Это что же? пусть тогда девчонки над нами смеются, а мы будем молчать? Ну нет! Обойдутся! Вот если бы я не был так занят, я бы ей показал, как над чужим горем смеяться. Но мне некогда, потому что мы собираемся репетировать спектакль к Рождеству.
     Вечера зимние такие долгие, что мы успеем его «прогнать сто раз», как говорит Катя. Это она сценарий написала, она и режиссёр. А я, конечно, главный герой. Лев старца Герасима. Старец тоже почти главный, но ведь история так и называется: «Лев старца Герасима». Ясно же, что я главнее. Значит, на мне лежит вся ответственность. Это Катя так сказала, и все посмотрели на меня с уважением, даже Лёлька. Вот пусть знает! Я и стараюсь. Очень натурально у меня получается огорчение, когда старец наказывает меня из-за ослика, и я должен возить воду в обитель на себе. И рычу я на караванщика, который ослика украл, так грозно, что даже мама приходит узнавать, что случилось. 
      Ослик у нас ужасно бестолковый. Его играет Улька, а она ещё маленькая – всё время идёт, куда не надо и «иакает» невпопад. Приходится мне её за шкирку таскать, но это ничего: так даже смешнее. Вообще-то мне очень нравится репетировать: всё время случаются смешные моменты, так что мы все хохочем до упаду. Например, Катя-погонщик убегает от меня и сбивает с ног старца-Тиму, а Герка-послушник спрашивает, как будто по сценарию: "Старец, что с Вами?". Или я веду ослика старцу, а Герка говорит: "Смотрите: осёл ведёт какого-то льва!"- это он всё перепутал, надо было наоборот сказать. А Лёлька так звонко хлопает мне в ладоши, что я даже перестаю на неё обижаться - ну что с неё взять, маленькая ещё. И девчонка к тому же. И единственный наш зритель пока.
    Но в конце мне становится так грустно, что в носу начинает щипать – это когда Лев умирает на могиле Старца. Я знаю, что такое и с собаками случается, когда их хозяин умирает. И это не даёт мне покоя: как так выходит, что звери добрее и вернее, чем люди? Может, так и должно быть на самом деле? От чего зависит звериная доброта?
        Я, конечно, мог бы спросить у старших, но я не хочу. Тимыч сразу поднимет на смех, Герка, хоть и объяснит, но потом дразнить будет, а Катя скажет обязательно, что в моём возрасте она всё это давно знала. Я уже хотел пойти к папе, но потом подумал, что папа начнёт долго-долго рассказывать, с самого начала, как мир сотворился, а у меня сегодня времени совсем нет: надо рисунок про зиму на выставку в класс принести и снежинки вырезать на школьную Ёлку. И поэтому я рисую, а сам думаю, думаю. Может, я и сам всё пойму?
       Вот Катя говорит, что у нас львы не водятся, зато к батюшке Серафиму медведь ходил. И он его хлебушком кормил. Я даже икону такую видел. И ещё я видел в зоопарке живого медведя, настоящего. Он такой здоровенный, страшный. Я бы побоялся кормить его хлебом с руки… или вытаскивать занозу из львиной лапы. Страшно же! И старцы, наверное, тоже боялись, но им очень жалко было зверей, жальче, чем страх… Вот и Айболит – не святой, но ведь и он зверей лечил, и никто его не обижал. Тимка говорит, что был такой настоящий звериный доктор,даже фамилия у него английская, только я её забыл - так вот он всех зверей по-настоящему бесплатно лечил. Очень добрый…
       И тут я понимаю! Если ты очень-очень любишь зверей и сильно-сильно хочешь им помочь, то они тебя не обидят, а будут добрые.
      Завтра, когда пойду в школу, понесу что-нибудь поесть той бездомной собаке, что всегда лает на меня возле старого дома.