Она всего лишь третья. Третья по высоте. После китайской в Гуанчжоу и канадской в городе Монреале, но она по прежнему первая в Европе и останется такой ещё долгое время. Она властвует над столичным небом и, если вы даже не видите её тростниково-металличесского тельца, удочкой повисшего над небесным водоёмом и аккуратно вылавливающего перистые и кучевые облака, она всё равно будет возвышаться над вами и вашими мыслями, управляя, контролируя их и транслируя во все стороны света.
Мне удалось покорить Останкинскую башню лишь с третьей попытки. В первый раз мои друзья оказались настолько нерасторопными, что мой поезд в буквальном смысле ушёл, а я поспешил за ним вдогонку. Когда я во второй раз собрался на проспект Королева, где расположена О.б., за несколько недель до этого я с ужасом увидел в новостях, как красавица-башня посылает всему миру свои позывные о помощи, а дым, который от неё шёл, напоминал дым от проснувшегося вулкана где-нибудь в далёкой Исландии или у нас на Камчатке.
Третьего августа 2011 года моя нога в очередной раз ступила на холёный асфальт Комсомольской площади. Солнце , как будто испугавшись , спряталось за слегка взъерошенные восточным ветром облака и так в течении дня и не показывалось. Я, ваш покорный слуга, и мадам Афутина, Ирочка для простоты произношения и правописания, с волнением решали как убить время. До вечернего киевского поезда оставалось ещё семь часов и надо было это время потратить так, чтобы не было мучительно больно за бездарно использованный отпуск.
Ирочка, истинная шатенка, спешно перебирала в голове номера телефонов своих московских приятелей, я же поискал в небе заветный магнитный полюс и безоговорочно произнёс: «Мы едем покорять воздух!» Ирочка для приличия слегка потаращила глаза, поправила непослушную чёлку, погладила свой таинственный медальон, обычно ярко переливающийся на солнце, а сегодня потухший и какой-то скукожившийся, и согласилась.
Башню, не смотря на её рост и величие , мы искали по карте и, не доходя до неё несколько сот метров, в тихом скверике, как будто специально созданном для одиноко торчащих пенсионеров и выгуливающих собак, мы обратились к фундаментальному старичку, расположившемуся с тросточкой на зелёной скамейке, с наивным вопросом: «А где здесь башня?» Старичок минуту нервно подёргался и просиял: «Да вон там за кустом!» Должно быть, он решил, что его разыгрывают, потому как не видеть пятьсот сорока метрового гиганта, а именно такова точная высота Останкинской телебашни, находясь возле него, это либо признак полного слабоумия и потери ориентации в пространстве, либо «они это сделали нарочно, чтобы мне было что вспоминать!»
По-видимому, в нашем с Ирочкой случае был первый вариант, поскольку башню мы воспринимали как некую путеводную звезду и почти мифическое сооружение, являющееся одним из чудес света, и потому, как это обычно бывает со всеми обывателями, не видели то, что росло прямо у нас перед глазами.
Пробравшись через кусты, мы действительно обнаружили то, к чему стремились. Вблизи башня напоминала не столько перевёрнутую лилию, которую во сне увидел инженер Никитин, а гигантского, серого в чёрную полоску динозавра, вытянувшего свою длинную шею и пытающегося там, в близлежащих слоях атмосферы, чего вкусного попробовать и чего как перекусить.
У кассы выяснилось, что сегодня звёзды нам благоволили. Две пластиковые карточки с нашими персональными данными позволяли нам вознестись вверх на высоту чуть больше 300 метров над уровнем моря и ощутить то, что испытывает человек, впервые оказавшийся в свободном полёте. Парашюты нам, правда, не выдавали, но строжайший инструктаж по пользованию лифтами и спасательными жилетами пройти пришлось.
Ирочка своими большими, как крылья бабочки, глазами хлопала и как будто ничего не понимала. «Мы будем скоро… там?!» - спрашивала она, слегка жалея о потраченных деньгах и усердно тыкала пальцем в небо. Я её всячески подбадривал, советуя забыть про цветные бумажки и скорее посмотреть на Москву глазами невинного парашютиста. Точнее, парашютистки.
Чтобы попасть на О.б. , нам пришлось пройти спецконтроль. Нас раздевали почти до трусов, заставляли вынимать из карманов мельчайшие (подозрительные) предметы. Сумки сканировались, а одежда прощупывалась. «Должно быть, так же на израильской таможне» - предположил я, когда наконец, пройдя все врата ада тире рая, смог ущипнуть Ирочку за правую ягодицу. «А что ты думал?!» - яростно набросилась она на меня. «О.б. – важный стратегический объект. Если вдруг какой-нибудь хмырь, типа тебя, чего-нибудь учудит, то ведь полстраны без эфира останется.» Я согласно замычал и сразу же вспомнил про бутылку Советского шампанского, оставленную в гардеробе и которую я планировал с Ирочкой распить на космическо-блаженной высоте.
Лифт понёсся стремительно и вроде как обыденно. Разница была лишь в том, что вместо двузначных цифр стали мелькать трехзначные, а уши заложило как в самолёте. «Скорость семь метров в секунду» - спокойно сообщила лифтёрша, пропуская нас на смотровую площадку.
Я думаю, что любой человек, оказавшийся на большой высоте, становится немного Богом. Никто, конечно, не претендует на Божественное, но когда ты видишь, как мир всего за одну минуту становится с одной стороны игрушечным (Москва в миниатюре), а с другой неимоверно, нереально увеличивается, разрастается в своих размерах, хочется воскликнуть: «Яко Бог!» Релаксация в сочетании с элементами практической картографии - вот что такое Останкинская башня. Человек уподобляется птице, сидящей на ветке трёхсотметрового баобаба и решает в какую сторону полететь. По прошествии получаса, насладившись видами Москвы, а точнее игрушечными домиками, машинками, поездами и зелёными парками, так красиво функционирующими и так замечательно устроенными, птица принимает одно единственное решение – никуда не лететь, а сидеть здесь как в гнезде и наслаждаться окружающим миром дальше.
Воздух приобретает на такой птичьей высоте материальное, видимое воплощение. Он щекочет, целует, насилует в конце концов. И он даёт власть. Ощущение власти над землёй. Не случайно Зевс-громовержец устроил свою резиденцию на грозовой туче, а ангелы всегда резвятся в окружении бархатистых, ватных облачков. Не случайно, что миллионер покупает пентхаус на последнем этаже гигантского небоскрёба и сквозь глянцевые стёкла с печалью смотрит на утопленный в масляные краски кровавый закат.
Человек на высоте соприкасается с невидимым воздухом, который становится видимым. Покорение высоты, таким образом, есть визуальная реализация воздушной мечты, которая живёт в каждом из нас. Даже если вы страдаете акрофобией, боязнью высоты.
«Иди сюда! Смотри, какая прелесть!» - прервала Ирочка мои философские размышления, фотографируя на автопилоте очередное Лефортово, Измайлово, Домодедово. Под Ирой был стеклянный пол и казалось, что она ходит по самому воздуху так же, как в своё время Христос ходил по воде. «Да уж… а Ирочка акрофобией точно не страдает» - подумал я и с душещипательным удовольствием прошёлся по воздушному паркету. Проверяя наличие силы тяжести в действии, я даже пару раз подпрыгнул. Всё правильно, так и есть: на Останкинской башне, как и на любой другой башне, сила тяжести значения не имеет !
Вдруг зычный голос экскурсовода предупредил нас, что через пять минут мы должны погрузиться в лифт и вернуться на грешную землю. Путешествие в рай, а судя по охране, которая нас сюда пропустила, так оно и было, закончилось. Мы с Ирочкой вышли, слегка покачиваясь и пропуская мимо себя очередную группу покорителей воздуха. Ира полезла в сумку и начала там что-то искать. «Представляешь, Костя, чехол от фотоаппарата куда-то делся. Неужели на башне забыла?» Чехол мы так и не нашли, зато через пятнадцать минут после нашего возвращения металлический баобаб соприкоснулся с грозовой тучей и то ли из-за этого соприкосновения, то ли кто-то, кто в этот момент находился на Высоте, так захотел, но пошёл мелкий августовский дождь.
_______________________
Послесловие: В 2012году О.б. уже четвёртая по высоте.Авт