Бродяга сидит на занятиях по «военке» и с безразличным видом смотрит в окно. Ему скучно и он откровенно страдает от вынужденного бездействия. Преподаватель -- полковник Полисад никуда не спеша, монотонно и убаюкивающее рассказывает студентам, словно внукам, сказки про войну. При этом он размеренно раскачивается взад-вперёд словно еврей на молитве.. Многих ему уже удалось усыпить своими преданиями. Особенным гипнотическим воздействием обладает подробный рассказ о том, как именно следует разворачивать военно-полевой госпиталь во время военных действий. Однако наивные девушки, мужественно борясь со сном, прилежно записывают. Они искренне полагают, что эти знания круто пригодятся на каком-то важном жизненном этапе. Парни беспечно играют в морской бой, разгадывают кроссворды, а Федя Кравец, сидящий рядом с Бродягой, спит безмятежным сном праведника. Время от времени он настороженно подымает заспанное лицо и с тревогой спрашивает: «Грыжу ещё не утюжил?» Дело в том, что полковник пожилой человек. У него, очевидно, имеются кое-какие проблемы со здоровьем. Поэтому во время объяснения он тщательно массирует себе переднюю брюшную стенку. Начинает сверху, от солнечного сплетения, методично продвигается к пупку, а затем не спеша спускается к лонному сращению. Справедливо полагая, что студенты мединститута видали и не такие процедуры, делает это совершенно открыто и нисколько не стесняясь. Время рассчитано так, что заканчивая массаж, он одновременно завершает объяснение нового материала. После этого переходит к опросу и начинает вызывать студентов к доске. Поэтому, как только они внимательно следят за лечебным массажем как только полковник добрается до лобка, встряхиваются и замиранием сердца внимают: «Кого дед вызовет на допрос с пристрастием?»
-- Спи, -- я же сказал -- разбужу… -- раздражённо шепчет Бродяга. Он думает о жизни вообще и о себе в частности. Что я тут делаю в медицинском институте и конкретно на "военке"?— спрашивает он себя в который раз и не находит ответа. Будущее покрыто густым, плотным туманом. Оно не пугает Валеру. Но не влечёт – осознание этого факта по-настоящему мешает наслаждаться жизнью. Бродяга поднял руку и попросил разрешения выйти. Полисад, не прерывая объяснения и массажа, невозмутимо кивнул. Идти особо некуда… Покурить что ли? Одному не интересно…Тут он вспомнил, что сегодня дневальный по кафедре Лёха Михайлов и заспешил к нему. Лёха обрадовался другу, как ребёнок – стоять на часах -- ужасно скучное и нудное времяпровождения.
--Пошли курнём – предложил Бродяга.
-- Не-а… – я не могу, я на посту… -- нехотя, но довольно однозначно отказался Лёха.
-- Все преподы на занятиях. Мы -- пять минут… -- уговаривал Валерка.
--Не могу… – вздохнул Лёха. Майор Дзюба ждёт важного сообщения. Как только слышит, что звенит телефон, – выбегает и спрашивает: «Кому звонок?» Валерка подумал, оглянулся по сторонам, и прежде чем друг успел что-либо сообразить, резким движение оборвал телефонный провод. Глаза у Лёхи широко открылись, и наполнись ужасом.
--Не боись! – спокойно сказал Бродяга и аккуратно положил провод на телефонную полочку, так что совершенно невозможно было определить -- оборван он или нет. Лёха немного оправился от шока, но особой радости у него в глазах по-прежнему не было. Тогда Валерка поднял трубку и сказал ответственным голосом:
-- Говорите громче! -- и потом в сторону -- как бы объясняя кому-то – Нет связи… наверно неполадки на линии… Взглянул с тревогой в окно. Там вьюга билась о стекло огромным снежным телом. И озабоченно покачав головой -- добавил … --Непогода.
-- Всё равно не пойду -- сказал вдруг Лёха. Он если не боялся майора, то сильно опасался. В армии, ещё до института Лёха служил фельдшером в медсанчасти и майор Дзюба тогда ещё капитан -- был его начальником. Тот приходил по утрам с опухшим красным лицом, зло смотрел на Лёшку, вынимал уретральные катетеры из цилиндра и делал большой глоток.(уретральный катетер — это трубка, которую вводят через мочеиспускательный канал для дренажа или сбора мочи из мочевого пузыря.Катетеры, известное дело, погружены в натуральный медицинский спирт). Потом майор не спеша запивал водой прямо из крана, и объяснял присутствующим профанам:
-- Пейте дети спирт, и у вас никогда не будет глистов!
Лёха провожал его взглядом полным ужаса и отвращения. Росту Дзюба был метр девяносто минимум, огромный как медведь и хотя никто никогда не видел, чтобы он кого-то ударил, чувство реальной опасности и предчувствие беды не никогда не покидало Лёху в его присутствии.
И хорошо, что не пошли курить, потому что отворилась дверь и показалась медвежья голова майора:
—Не звонили? -- озабоченно и строго спросил он.
-- Никак нет! -- бодро доложил Лёха. «Теперь минут пять его не будет точно» – решили друзья, засекли время и бегом в туалет. Однако случилось непредвиденное. Дзюба вдруг именно сейчас подумал: «А может телефон не работает?»-- и немедленно вышел, чтобы проверить свою рабочую гипотезу. Увидев, что дневальный исчез, пришёл в ярость резко схватил телефон, и оторванный провод естественно был тотчас обнаружен. Оглядевшись в бессильной ярости, майор вдруг заметил поднимающегося по лестнице дневального.
-- Что с телефоном? – взревел Дзюба, потрясая аппаратом перед побелевшим лицом испуганного студента.
-- Непогода… -- единственное что сумел выдавить из себя перепуганный Лёха.
-- Идио-от! Причём здесь непогода! Кто провод оборвал?! Но бедный студент беспомощно разводил руками и как заведённый повторял, что только что всё было нормально. Бледное перепуганное лицо выражало искреннее раскаяние, однако добиться от студента чего-либо вразумительного было решительно невозможно. В какое-то мгновенье показалось что майор перейдёт к непосредственно к телесным наказаниям. Он бросился на Лёшку. Однако в последний момент овладел собой и в самый последний момент остановился. Дзюба приблизил своё лицо к лицу дневального и яростно прошипел:
– Фамилия?! Так вот, Михайлов, сдавать экзамен будешь мне лично! И шансов у тебя, – он шумно вдохнул и выкрикнул прямо в лицо -- Но-о-оль!
…Друзья сидели в «реанимации» (так называли студенты-медики пивную на площади Ленина, рядом со старым корпусом института) и пили прохладное пиво.
---- Послушай! Только через полгода будет экзамен. Может забудет… И потом, сразу же не выгоняют… Дадут пересдать пару раз. Живи пока… а там глядишь… рассосется – Бродяга безуспешно пытался успокоить друга.
-- Да ты чо! Ты его не знаешь! Я же с ним служил. Урод редкий и о-о-чень злопамятный… -- возразил Лёха.
-- Положись на меня –уверенно заявил Бродяга. Что имел ввиду Валерка не знал никто, даже он сам. Просто слепая вера в счастливую звезду вела его по жизни. И даже когда она водила его кругами, тыкала мордой в дерьмо он свято верил, что именно так и должно быть. А значит —всё к лучшему. Лёха с большим сомнением посмотрел на друга и пророческим голосом сказал:
-- Ждёт меня родная Красная Армия… Танковые войска в частности. Я слышал, из нашего института вылетают, как правило, в «танки…»
…Наступило лето красное и студенты-медики, как и положено, поехали на военные сборы. Оказалось, у майора действительно феноменальная память. По приезду он сразу подошёл к Лёхе, и, презрительно подняв верхнюю губу, внятно сказал:
– Михайлов, можешь не учить – всё равно не сдашь! Студент вздрогнул всем телом, вжал голову в плечи и боялся поднять глаза. Он бы ещё долго так стоял, если бы не Бродяга. Тот толкнул его и сказал:
-- Да очнись уже. Ушёл твой инквизитор!
Лёха после такого обещания утратил последнюю надежду. Он бродил по расположению части в подавленном настроении и даже сказал однажды: «Хоть ты застрелись! В ожидании расплаты дни тянулись медленно, ни о чём кроме экзамена Лёха думать не мог. Выхода по-прежнему не было…
Валерка искренне хотел помочь другу. И не потому, что считал себя виноватым. Виноват однозначно Дзюба. Но Бродяге физически было больно смотреть, как Лёха переживает и не находит себе места. Однажды Валерка бродил вокруг казармы и вдруг увидел -- капитан Маслов завязывает шнурки капитану Толышеву. Бродяга сначала удивился, но потом вспомнил, что Толышев служил врачом в Афгане и был тяжело ранен. Рядом с ним командир на мине подорвался. Капитана спас бронежилет, но полголовы в шрамах, кисть оторвало, и хромает маленько. Естественно одной рукой сам зашнуровать ботинок не может. И Маслов, тоже афганец, кстати, ему помогает. «Человек!» – уважительно подумал Валерка. И ещё он вспомнил как на прошлой неделе Маслов и Дзюба ругались. Слов он не разобрал, далеко было – но руками махали так, что, казалось -- вот-вот подерутся. «Это -- шанс, который упускать нельзя» – решил Бродяга и стал думать о решении проблемы более конкретно. С трудом дождавшись, что Маслов останется один он поспешил к нему.
-- Товарищ капитан! Разрешите обратиться! – по военному чётко сказал Валерка и под большим секретом поведал о надвигающейся беде.
-- Представляете, товарищ капитан, Дзюба так и сказал, что в независимости от глубины и прочности знаний, обнаруженных на экзамене, завалит Лёху.
-- Почему? --полюбопытствовал Маслов. Валерка задумался, решая рассказывать, как было дело, или сразу перейти к главной причине.
-- Потому что майор -- мудак! – вдруг выпалил он. Маслов не спорил, причина была правдоподобная и безусловно уважительная. Он весело рассмеялся, и Валера понял -- есть консенсус. Капитан вдруг задумался и спросил:
-- Так чем я могу помочь?
-- Есть тут одна идея – сказал Бродяга и посвятил офицера в план боевых действий. Маслов надо отдать ему должное, согласился без колебаний.
«…Полдела сделано – думал Валера. Сейчас главное чтобы всё прошло гладко. А то Дзюба выкинет какой-нибудь дикий номер – с него станется…» Поэтому Бродяга не стал ничего рассказывать другу, чтобы зря не обнадёживать и только перед входом в экзаменационную комнату сказал, как обычно:
-- Не боись, Лёха! Всё будет тип-топ. Друг ошалело посмотрел на Валеру долгим упрекающим взглядом умирающего больного, которому добрый доктор цинично врёт о скором выздоровлении. Но Валерка уже открыл дверь и бесцеремонно втолкнул друга внутрь. Лёшка пробежал по инерции несколько шагов и остановился посреди комнаты. Огляделся. За одним столом сидел подполковник Полисад. За другим – предвкушая сладкую месть-- сидел кровожадный Дзюба. Лёха обречённо взял билет и пошёл готовиться. Прошло минуты три, скрипнула дверь, осторожно вошёл Маслов. Подойдя к майору, ни слова не говоря, положил на его стол согнутый тетрадный листок и тут же вышел. Дзюба удивлённо посмотрел ему вслед, не спеша развернул бумагу, пробежал глазами и буквально вылетел из комнаты. Через минуту вернулся и подчёркнуто вежливо спросил у Лёхи:
-- Всё в порядке? Не волнуйтесь, готовьтесь столько, сколько потребуется. Помолчал и твёрдо добавил -- Не волнуйтесь!
Студент смотрел на майора долгим немигающим взглядом и думал : «Кто-то определённо сошёл с ума. Либо я, либо Дзюба. Как же, такой свихнётся! Значит таки умом двинулся я…» –решил Лёха. От этой мысли он неожиданно успокоился и терпеливо стал ждать своей участи. Но тут майор снова обратился к нему:
-- Михайлов, кому вы бы хотели сдавать экзамен? Лёха покрылся противным, липким потом и окончательно понял – он бредит.
-- Как прикажете… -- неуверенно прошептал бедняга. Он встал, как кролик гипнотизируемый удавом, медленно подошёл к столу, за которым принимал Дзюба и осторожно опустился на краешек стула. Вслух прочитал первый вопрос и начал отвечать. Материал он знал. Знал так же, что Дзюба перебьёт, и завалит всё равно. Отвечал же Лёха просто потому, что молчать попросту боялся. Майор действительно вскоре перебил, сказав:
-- Достаточно. Переходите к следующему вопросу. Дзюба также не дослушал ответ ни на второй, и ни на третий вопрос. Ну, это и к лучшему – подумалось Лёхе. Быстрей отмучаюсь. Майор тем временем наклонился к нему и сказал тихо, но отчётливо:
– Студент Михайлов, Вы сдали на «отлично». Глаза у студента выкатились, рот открылся – он начал терять ориентацию во времени и пространстве. Дело в том, Лёха это знал твёрдо -- результаты экзаменов сообщают только после того когда полностью сдаст весь курс. Значит Дзюба просто изощрённо издевается над ним. Лёшка понял, что окончательно запутался. И утратив последнюю надежду разобраться в устройстве этого сложного и страшного мира, оставил безуспешные попытки понять происходящее. Мозг отключился, не выдержав перегрузки, отказывался воспринимать и анализировать происходящие события.
– Можете идти -- внятно сказал Дзюба. Лёха машинально сгрёб со стола листки со своими ответами, встал и, сильно путаясь в собственных ногах, направился к двери. Пару раз больно ударившись плечом об косяк он, наконец, вписался в неё. За порогом его подхватил Бродяга, усадил, принёс стакан воды и куда-то исчез.
Всё ещё опасаясь радоваться и ожидая подвоха со стороны коварного и злопамятного майора, Лёха с трудом дождался объявления оценок.
--Михайлов Алексей – отлично!-- Донеслось до его слуха. "Что ж – утешил он себя – даже если я брежу – то в положительном ключе.»
…Лёха сидел с отрешённым видом, на скамейке возле казармы и курил. Подошёл Бродяга и спросил, как ни в чём не бывало: «Как сдал?» Таким спокойным равнодушным тоном, словно тот бутылки в гастроном ходил сдавать. Как будто не было этой ужасной истории с телефоном, кошмарного ожидания, и в общем-то справедливого, возмездия. Лёха понял или вернее почувствовал, чьих это рук дело.
--Как ты это сделал? – с благовейным ужасом спросил он. Но тут подошли ребята и Валерка со словами "потом поговорим" – снова испарился.
«Военка» закончилась и следует отметить благополучно. Лёха освобождал карманы, выбрасывая ненужные теперь шпаргалки. Вот записи ответов с экзамена. А вот… Что это за листок? Видно он его случайно забрал со стола майора. Лёха развернул и с удивлением прочёл:
Докладная.
Довожу до вашего сведения, что студент Михайлов Алексей очень ответственно подошёл к экзамену по военному делу и готовится к предстоящему испытанию день и ночь. Очевидно, в результате огромного напряжения он находится на грани нервного срыва. Сегодня, например, он неоднократно заявлял что если не сдаст экзамен – то наложит на себя руки. Прошу принять к сведению.
С уважением – доброжелатель.
Извините, что без подписи.
Лёха вскочил, хотел бежать искать Бродягу, потребовать объяснений, наорать, наконец. Сделав пару шагов, вдруг понял, что не знает где искать друга. Он медленно опустился на газон возле казармы, лёг на спину и стал смотреть в небо. Облака флегматично плыли себе в неизвестном направлении, не обращая ни малейшего внимания на драматические события, происходящие на грешной земле. «Так, значит, я не сумасшедший… обрадовался Лёха-- так значит жизнь продолжается!» – волна радости захлестнула его, вдруг захотелось кричать, прыгать, кувыркаться. Он снова вскочил и увидел-- прямо к нему идёт Валерка и Маслов.
--Вот гад! – закричал Лёшка. Самоубийцей меня сделал!
-- Можешь не благодарить. – невозмутимо ответил Бродяга. Капитан смеялся как ребенок, совершенно не заботясь о строгом имидже советского офицера. Потом похлопал Валеру по плечам, пожал руку как старому другу и зашагал к штабу.
Там его ждал майор Дзюба, который в окно лично наблюдал за злоумышленниками и быстро догадался, что его обвели вокруг пальца. Он высунул голову в дверь и рявкнул в пустой, гулкий коридор:
-- Капитан зайди на минуту!
Маслов вошёл и стал в дверях, терпеливо ожидая дальнейшего развития событий. Дзюба подлетел к нему как коршун, сложил руки-крылья за спиной, и склонив голову с высоты своего огромного роста, старался заглянуть капитану в глаза. Долго искал подходящие слова. Потом с интонацией сверчка из каморки старого Карло сказал:
-- Дорогой Маслов! Тебя ждут ужасные опасности и страшные приключения!
Капитан посмотрел по сторонам, и убедившись что никого нет заговорщицки спросил:
--Майор, ты стрелять умеешь? Дзюба в недоуменно поднял брови, мелькнула нелепая мысль -- этот контуженный на дуэль вызывает что ли? – усмехнулся и без колебаний ответил:
-- Не вопрос!... Капитан ещё раз посмотрел по сторонам и убедившись что свидетелей нет, сунул ему фигу прямо под нос и сказал:
-- На застрелись! После этого повернулся и не закрыв за собою дверь удалился… Дзюба постоял ещё некоторое время тупо глядя в дверной проём. Потом махнул рукой, достал фляжку сделал пару глотков и зажевал мятной конфеткой под названием «Полёт». и сказал:
– Вот суки! --запоздало выругался он, медленно в вразвалочку подошёл к окну, закурил и очевидно что-то вспомнив, неожиданно улыбнулся…
Продолжение следует...