===================================
Крымская война - Эпилог 1999 года.
===================================
На этом остановлюсь, не хочу мелочить слишком большой темы, к которой давно задумал обратиться.
Но завершаю это, скажем так, вытянутое предуведомление к обстоятельной работе не тютчевскими строками надежды, предупреждением-опасением. Во многих хороших и славных людях замечал я в последнее время наряду с отчаянием, какую-то отчаянную храбрость, наряду с опусканием рук какое-то шапкозакидательство.
Не помрачайтесь головой. Не теряйте ее ни от страха, ни от бесстрашия
— оба эти состояния ненормальны. Мы не та Россия, 1853—55 годов, и не та, что сжималась в пружину летом 1941 года — Мы Россия 1904 и 1914 годов, Россия, где дрянь мечтает о поражении собственного отечества, быдло просит не беспокоить, лучшие не желают гибнуть за тварь. Чечня — хороший знак, но это знак частный. Я замечаю, что под его покровом протягивается нечто иное
— перенос мерок полицейской операции на военное соперничество с первоклассными военными машинами — но это несопоставимо и открывается не тем ключом.
Особенность политики России в том, что будучи политикой самой "открытой" в прямом географическом смысле слова без естественных рубежей страны мира, она может существовать только как оформление и выражение силы, силовая в целом — в то же время это значит, что и сама силовая сторона приобретает особый, политический характер. Я же замечаю играние в войну без политики — это опасное заблуждение: надо помнить, что силовое противоборство неизбежно, неискоренимо для России; надо помнить, что оно та ноша, что и поднимает носильщика, бугрит его мышцы, оттачивает движения, волю, инстинкт — но нельзя играться в войну, пока она драка, не политика.
В первый раз взял Берлин Захар Чернышев, но не зная, что с ним делать, оставил через неделю; второй раз Георгий Жуков и Иван Конев — не сумели удержать даже в сфере влияния, потому что факт владения определял политику, а не политика реализовывалась в факт; третье занятие Берлина должно быть только следствием политики.
Если направление политически исчерпано, его надо закрывать — мы бились в Черноморские проливы и упустили Гавайские острова (прошение Камеамеа II о подданстве России в 1816 году); мы соревновали с Японией за Корею вслед за Маньчжурией, в то время как Монголия, Синьцзян и Тибет просились под Белого Царя...
Мы слишком велики, чтобы нам что-то простили; мы потенциально виноваты во всем, что докучает; любое наше движение рождает коалицию тюремщиков — подождем своего срока, он придет. Рухнул "всемирный социализм", но пополз и скрепляемый им как скобой и "всемирный капитализм" — вслед за "социалистической овчарней" стала разбегаться и "капиталистическая псарня". В Европе начались любопытные процессы, она, пока единая против нас, начинает надкалываться изнутри, по "германскому шву" — это зарождение Германской великодержавности, разнимающей атлантизм, как то наблюдалось и в 1850—60 гг. в германских землях. До какого-то момента наши интересы совпадают — не упустим, но и не забежим! Любопытно, что внутригерманские токи идут с Юга на Север, как в начале 20 века, приобретают эсхаталогические формы, как в 20-х годах — тут многое для размышлений...
Я завершаю эту эскиз-работу художественной реминисценцией через призму Крымской войны, уже в свободе ассоциаций вольного слова.
Опять война (ноябрь 1999 г.)
=============================
Вот они
— Снова на нас собрались,
Строятся под барабан
Английский дрист!
Французский свист!
Оклахомский хам!
И пол — Германией заковылял
Старый приятель —
Дранг!
Что же — припомним 19 век?
54-й год?
Когда дырявили их борты
Кронштадт и Свеаборг,
Когда Петропавловск скулы дробил,
Пускали на дно Соловки,
Когда севастопольские штыки
Рвали их сюртуки?
Но где Севастополь —
На русской земле
Железный ее исполин?
Какие земли стережет Свеаборг
Гранитом своих твердынь?
Кто Нахимов?
Где Муравьев?
Карский? Амурский? —
Один?
Кто поднимет боевую хоругвь
— Свердловский Пьяный Свин?
Шлюхи Петербургские
Станут корпию рвать?
Жирная Жаба
Мас-Ква
Отправит холеных своих
сыновей
На Малахов курган?
Бросьте играться
в слова — псы,
Вы, ползающие черви,
От породившей вас
Голубой Чумы
Побежавшие под Желтую.
Вы, ополоумевшие хорьки,
Крысы, выродившиеся в мышей,
Вы только можете,
что визжать,
Когда пламя полощет.
Нет!
Не вами ответит Русь!
Не здесь ее меч лязгнет!
Не отсюда ее полки потекут
Сметая Западные и Восточные
Казни!
А ты,
пропившийся Народ-бурьян,
Предавший 25 миллионов братьев,
Что ты верещишь
как будто живой,
Как будто воин
— а не голь перекатная.
Слушай — тварный!
Грызи — мразь!
Правда твоя —- Солженицын,
Борька Ельцин — твой князь,
Лебедь — рожа,
Ковалев — задница.
Тебе долго везло на вождей
Петра — плотника,
Катю — умницу,
Ленина — мыслью полировал,
Сталина — сталью множил.
Вот и привык ты
По их делам —
— На себя чваниться,
Схоронив героев —-
— Их носить ордена,
Напиваться за Победы —
— Не тобой одержанные
Ну-ка, опомнись —
Пьяный шалман!
Я тебя видел не раз,
Как ты в Ташкенте
Перед шпаной бежал,
Перед чеченом дрозжал —
Теперь, ударенный в башку мочой
Вдруг скакуном заржал!?
Тебе слово — свист в ушах,
Тебе дума — муть!
Ну-ка, прикинь,
Как в танке гореть,
В подводной лодке тонуть?
А ну-ка, подожми хвост —
Это не хоккей — дебош!
А ты, одинокий товарищ мой
Это не наш бой!
Готовь оружие,
Смыкайся в строй
На их войну —
— Нашей войной!