Обманутые Крымом. Главы 41-50

Диспут с неформалами
Идет сессия, а сейчас самоподготовка. Сегодня был экзамен, до следующего еще три дня, поэтому все отдыхают и ничего не делают. Вернее, кто читает художественную литературу, кто ест, кто спит, но к предстоящему экзамену не готовится никто.
– Зона, – допытывается Лео, его командир отделения, который стоял во время экзамена в наряде по роте, – ты как умудрился двойку-то схлопотать?
– А он упорно молчал на экзамене, – объясняет Веня, оторвавшись от чтения письма, – прямо как подпольщик на допросе в гестапо.
Веня кривит душой, на самом деле Зона на экзамене виртуозно изворачивался, но двойку все равно получил.
– Веня, отстань и не лезь не в свое дело, – недовольно говорит Зона. – Тебе, наверное, когда ты покинешь этот мир, гроб сделают квадратный, такой: два на два метра.
– На кой ляд? То есть, это еще зачем? – от неожиданности вытаращил глаза Веня.
– Чтобы ты мог там при желании и поперек лечь, – смеется Зона.
– Точно, Веня, – поддержал шутку Лео, – окопы теперь тоже будешь рыть для себя квадратные!
Бао очень хочет в увольнение и донимает «замка» своими приставаниями.
– Сергей, ну отпусти, а? Я ведь отец почти двух детей.
– А твоя жена об этом знает? – лениво уточняет «замок». – Гляди, а то я спрошу у нее! И перестань играть в пинг-понг. Вытащи руки из карманов!
Бао понял, что ничего у него не выйдет и уткнулся носом в книжку. Ровно через пять минут он уже спал крепким сном. Удивительная способность у Алеши – спать, только в книгу глянет,  и сразу глаза соловеют, и он засыпает. Голова опускается, носом касается книги, автоматически заваливается в сторону, и ложится на щеку. Он умудрялся засыпать даже во время отжиманий в упоре лежа.
– Толик, – шепчет КорС, – ты в театр ходил? На «Мастера и Маргариту»?
– Ходить-то, я ходил, но замполит что-то перепутал, там шла «Сестра Керри» по Драйзеру.
– И как? Ты ведь, если я не ошибаюсь, недели две назад закончил ее читать?
– Угу. Не понравилось дико. Представляешь, юную Керри играла их театральная примадонна, которая уверенно приближается к пятидесяти.
– С какой стороны?
– И по комплекции она примерно как ты. Два парня вынесли ее на плечах, а у самих под ее весом ноги подгибались, как колеса у «Татры». В общем, я даже не досмотрел до конца – не смог. Теперь такое отвращение испытываю, что не знаю, захочу ли еще когда-нибудь снова сходить в театр.
– Да ну?
– Вот тебе и ну.
– Нет, о том, насколько понимает театр каждый и всякий, – рассудительно говорит Лео, – можно спорить бесконечно. Но чтобы вот так сразу заявлять – никогда? Это, по-моему, перебор.
Тут в аудиторию торопливо вошел дневальный по роте.
– Окончить самоподготовку. Всем на плац, срочно!
На плацу офицеры из строя училища вывели всех курсантов, кто выше 170 сантиметров ростом, потом обратно в общий строй отправили худых. Я попал в число тех, кого вывели из строя, а остальных снова отправили на самоподготовку. Нам приказали переодеться в парадную форму для строя и снова построиться на плацу.
Выяснилось, что мы призваны принять участие в диспуте с представителями неформальных молодежных организаций – панками, рокерами, металлистами и прочими. Даже два нациста были в кожаных пальто и с флагами со свастикой. Все они с нетерпением ждали диспут с курсантами из высшего военно-политического училища.
КорС от перспективы проучить неформалов не сдержался и даже прослезился от радости. Но когда мы дружными рядами и колоннами вошли в зал и разместились на указанных рядах, «неформалы» без труда прочитали у нас на лицах один вопрос: «Ну, когда уже начнется драка?»
В общем, диспут не удался. Драки, правда, тоже не было, а жаль. Несколько панков пытались что-то рассказать со сцены о своих обидах на курсантов, но как-то не очень уверенно. Нацисты помахали своими флагами, но флаги у них отобрали сами устроители диспута – работники обкома комсомола.
«Неформалы» оценили рост, сложение и количество курсантов, и не решились начать серьезный диспут с нами. В общем, первый опыт демократического общения политических противников в Симферополе прошел незаметно и без видимых результатов.
– Чуть не попали в исторический эпос о перестройке, – говорит Журавлев после нашего возвращения в училище.
– Опус? – смеется Веня. – Что, драки не было? А Иванов?
– Толик был, как никогда, робок, тих и неприметен.
– Не может быть! – удивился Веня, – а я-то уже настроился ничему не удивляться! Подумать только, Иванов уклонился от хорошей потасовки. Иванов, как так?
– Неясные задания невозможно четко исполнять, – включился в разговор Лео, – а нам не разрешили сразу бить, а потом было вроде как бы и не за что.
– Симона у нас из прежнего бесшабашного парня превратился в размазню, поражая этим абсолютно всех, – смеется Королев, но на его шутку никто никак не реагирует, в том числе и я, так что, не дождавшись никакой реакции, Королев умолк.
– Да! – вспомнил Веня. – А у нас для вас есть сюрприз!
И не просто сюрприз, а можно сказать, во взводе общая, так сказать, коллективная радость – пришло письмо от Нуралиева, нашего бывшего курсанта, отчислившего из училища год назад. Подумать только, уже целый год мы без Чингиза! А вот и само это письмо.
«Здравствуйте, друзья! Извините, что не объяснил причины отчисления из училища: я суеверный и боялся сглазить. И что долго не писал вам, тоже извините. Теперь могу вам рассказать, почему я так поступил. Семья у меня большая – нас, детей, тринадцать, а родители – просто пастухи в горах. Учиться  – денег нет, да и на работу у нас здесь не так-то легко устроиться. Вот мы и решили попробовать в военно-политическое училище, ведь «национальных кадров» охотно берут!
Без преувеличения скажу, что послушать письмо собрались в полном составе наши третий и четвертый взвода, да еще и любопытные из других взводов.
– Зато я совершенно бесплатно получил водительские права, и даже удостоверение киномеханика! Теперь я работаю одновременно и водителем и киномехаником кинопередвижки. Езжу по горным аулам и показываю кино. Хорошо зарабатываю и помогаю семье. Пока не женился. Пишите мне, пожалуйста. Очень скучаю. Я не собирался становиться офицером, но, пожалуй, смог бы. Возможно, когда-нибудь буду жалеть о том, что не стал военным. А с вами я сроднился, и мне вас не хватает. Часто-часто пересматриваю наши фотографии.… Как вы там? Напишите.… Приезжайте ко мне в Киргизию».
– Да, – только крякнул Королев, прочтя письмо, – умно, не правда ли? Ну, да пусть ему будет хорошо, раз он так решил.
– Когда? – шутит Лео. – Когда мы уже поедем в Киргизию?

Военизированная Арктика
По приподнятому настроению и заговорщицкому виду подполковника Козлова видно, что он снова что-то задумал. За годы учебы уже стало доброй традицией, что простые темы мы самостоятельно изучаем в часы самоподготовки, а вместо них Козлов рассказывает во время лекций что-нибудь более интересное.
Замкомвзвода доложил о готовности взводов к занятиям и об отсутствующих. Услыхав, что наш Леха лежит в медпункте, преподаватель участливо поинтересовался:
– А что это с курсантом Марковским?
– Да, – замялся, было, «замок», но потом честно доложил, – курсант Марковский, находясь в суточном наряде в Залесье, подпрыгнул, чтобы сбить головой сосульку. В прыжке шапка слетела с его головы, а он прыгнул высоко, ударился непокрытой головой о крышу, упал и сильно ударился об лед спиной и головой тоже.
Преподаватель не сдержался и весело рассмеялся. Смех у него такой заразительный, что мы снова посмеялись над незадачливым Бао.
– Что ж, – вытирая выступившие слезы, сказал преподаватель, – как говорится, были бы мозги – могло бы быть и сотрясение!
  После этого он перешел непосредственно к лекции. Сегодня Козлов снова приготовил для нас сюрприз.
– Товарищи курсанты, если вы не возражаете, то я расскажу вам немного об Арктике, то есть о том месте, куда вам предстоит лететь на войсковую стажировку.
– То есть как, в Арктику? – вырвалось у Васи, причем довольно громко. Во всяком случае, его драматический шепот услыхали все. – Но ведь мы, же должны ехать в Мурманскую область!
– А Мурманская область, по вашему мнению, это где? – насмешливо спросил преподаватель. – И хотя у нас предмет не география, я вам с удовольствием ставлю двойку.
Подполковник Козлов наклонился, и, не откладывая этого дела в долгий ящик, демонстративно поставил в журнал аккуратную двоечку.
– И это правильно, – заметил «замок» под всеобщий смех.
– Кроме этого, хотя у вас формально свободный выход в город, я настоятельно прошу командира отделения и замкомвзвода проконтролировать, чтобы курсант Россошенко хотя бы пару дней посидел в роте, повторил географию. Ему это крайне необходимо, хотя он сам этого и не понимает.
– Есть! – в один голос пообещали мы с Уваровым.
– Вы уже умные люди, вы не просто носите гордое звание курсанта СВВПСУ, вы все уже почти с высшим образованием, и допускать таких проколов, как товарищ Россошенко просто не имеете права. Итак, в ХХ веке Арктика приобрела важнейшее военно-стратегическое значение. Дело в том, что выход Черноморского и Балтийского флотов перекрыт береговой артиллерией и прочими огневыми средствами стран-участниц НАТО, а вот Северный флот имеет свободный выход в океан.
Училище у нас сухопутное, так что о специфике действия ВМФ СССР мы до этой минуты особо не задумывались, поэтому слушать нам вдвойне интереснее.
– В обстановке «холодной войны» американские и наши подводные лодки активно патрулируют акваторию Арктики. В определенном смысле вам очень повезло, ребята, вы увидите своими глазами столицу самого сильного, самого современного флота нашей страны. И, конечно же, увидите корабли, находящиеся в строю Северного флота. Где-то я вам даже завидую, честное слово!
– Так едем с нами, – предложил Королев.
– Увы, в Североморске служит сын полковника Ленского, так что именно он будет руководителем вашей стажировки. Кто хочет заработать пять баллов? Есть желающие? Ого! Тогда слушайте вопрос. Кто проложил первый воздушный путь между материками через Арктику?
– Курсант Королев! – первым вскочил КорС.
– Первый раз слышу о таком полярном летчике! – рассмеялся преподаватель. – Да шучу я, шучу! Продолжайте, товарищ курсант.
– Амундсен! Амундсен совершил первый трансарктический перелет еще на дирижабле!
Вася еще больше расстроился. По-видимому, у него была другая версия тех событий. Во всяком случае, оплакивать упущенный шанс хоть как-то реабилитироваться в глазах преподавателя Васе не придется.
– Дирижабли очень скоро уступили место самолетам, с помощью которых осваивалось воздушное пространство над Арктикой. Начало этому положили советские летчики, первыми осуществившие трансарктические перелеты. 18-20 июня 1937 года Валерий Чкалов на самолете АНТ-25 совершил успешный перелет из Москвы в канадский Ванкувер через Северный полюс, преодолев 8504 километра за 63 часа 16 минут. Вслед за ним 12 июля Михаил Громов пролетел над Арктикой в город Сан-Джасинто в Калифорнии.
Преподаватель сделал паузу, словно раздумывая над тем сказать или нет, и продолжил.
– Мы с вами военные люди и должны понимать, что эти полеты имели вовсе не спортивное, а военное назначение. Советская авиация испытывала потенциальные возможности наших самолетов для нанесения бомбовых ударов по сверхдальним объектам. Думаю, все присутствующие, за исключением курсанта Россошенко, знают, что арктический бассейн находится между нашей страной и США.
Курсант Россошенко громко засопел, давая понять, что теперь и он это знает, но вслух ничего не сказал.
– Обе страны рассчитывали и рассчитывают использовать этот район для своих военных нужд. Контроль этой зоны позволяет в случае ядерной войны первыми нанести удар по противнику. Чем меньше расстояние до цели, тем больше шансов поразить ее.
– Холодно там в это время? – поежился Веня.
– Там всегда холодно. Но, в общем, для здоровья полезны холода! На чем это я остановился?  В 1958 году американский флот направил атомную подводную лодку «Наутилус» в Северное море. В 1959 году у Северного полюса американцы расположили атомную подводную лодку «Скат». Таким образом, Арктика превратилась в военную зону. С начала 1960-х годов США, и мы постоянно посылаем туда огромное количество подводных лодок, снаряженных ядерным оружием.
Тут Веня перебил преподавателя.
– Так это что, получается, Арктика сейчас представляет собой самое смертоносное место на Земле?
– Точно так. Кроме того там регулярно проводятся масштабные военные испытания. У кого какие вопросы есть до сих пор? Нет? Тогда идем дальше.
После этих слов преподаватель перешел к рассказу о прелестях северной природы, о полярном лете, грибах, ягодах, охоте и рыбалке, о северном сиянии, но я его уже не слушал, а стал читать книгу, но тут внимание привлек Рома.
– Да, у женщин свои заморочки, – сказал он Литину, но увидев, что я слушаю их разговор, Рома обратился ко мне. – Слушай, Симона, помнишь, ты рассказывал, как ты однажды женщину на руках по ступенькам на девятый этаж вынес?
– Помню, конечно, и что? – не стал отказываться я, не отрываясь от чтения. Было это еще на первом курсе, а Рома запомнил. Надо же! 
– Вот, я об этом своей Рите рассказал, а она захотела, чтобы я ее тоже на девятый этаж на руках вынес. Оказалось, что у нее уже давно была такая мечта, чтобы мужчина вынес ее на руках на верхний этаж. Пришлось нести, – тяжело вздохнул Рома.
– И как впечатления? – заинтересовался я, оторвавшись от чтения.
– Во-первых, я ее только до седьмого этажа донес, хотя я и старался изо всех сил, – с большим сожалением ответил Рома, – причем, это было практически на пределе человеческих возможностей. А мне так хотелось Риту приятно поразить. А во-вторых, руки у меня потом были как у орангутанга – до земли доставали. Ложка и та из рук вываливалась!
– Все имеет свою цену, в смысле за все надо платить! Но ее мечта все-таки пусть и отчасти, но осуществилась!
– Если за все хорошее нужно платить, то, что же здесь хорошего? – отвечает Рома.
– Рома, а она-то хоть оценила твою попытку? – спрашиваю я, не желая быть невежливым, хотя книга мне интереснее, чем страдания товарища.
– Нет. Сказала, что мне нужно тренироваться. А я ей сказал, что просто ей нужно похудеть, или хотя бы не есть на ночь. Ну, она и обиделась. В общем, поссорились мы. Но это ничего, помиримся еще!
Королев начал, было, что-то говорить про бесславное поражение, но потом рассмеялся и сказал, что он решил про себя, что ему тоже нужно тренироваться больше и именно из тех, же соображений. Вдруг и ему представиться случай бравировать перед девушкой, а она окажется, как это говорится? В теле!
– Курсанты Королев и Журавлев, прекратите разговоры, а не то сейчас начну называть вас вслух! Записывайте, этот материал вам еще пригодится.
– Я уже устал писать, – вздыхает и разминает пальцы Зона, – почерк уже не слушается.
Еще раз, тяжело вздохнув, Зона продолжает конспектировать материал лекции. На переменке ко мне подошел Славка Бахтин, сержант из четвертого взвода.
– Симона, – говорит он, – ты ведь на стажировку, на север летишь? Будь другом, если там с мылом и стиральным порошком дело обстоит лучше, чем в Крыму, купи мне побольше, а?
– Торговать собрался? – шучу я.
– Вовсе нет. Ты же знаешь, что я женат, и что у меня дочь родилась? По талонам мы покупаем по одному куску мыла и по одной пачке стирального порошка на месяц, но этого очень мало. Не хватает, понимаешь?
– Чего ж тут непонятного? А сколько тебе нужно?
– А сколько сможешь, это добро не портится. Вот тебе сберкнижка на предъявителя, а это почтовый адрес и имя-отчество моей жены, – протянул он мне еще клочок бумаги. – Не волнуйся, на книжке никаких миллионов нет! Там всего восемьсот рублей.
– Добро, Слава, если будет возможность – куплю и вышлю.

Пресса
Сегодня нашему взводу, наконец-то, выдали список тем курсовых работ, которые мы должны написать и защитить во время войсковой стажировки. Выбирать тему для себя мы можем сами. Раньше такого не было.
– «Шара», – с облегчением объявил Зона, одним из первых ознакомившийся с предложенным списком, и взвод оживленно зашумел, обсуждая эту тему.
Лично я для себя выбрал тему, которая, если выразить ее нормальным языком, звучит так: «Что читают военные строители». Речь идет о строителях срочной службы, то есть солдатах и сержантах. Решив для себя, что я во время стажировки обойду, библиотеки нескольких военно-строительных отрядов, и вот тогда займусь написанием курсовой, я принялся читать свежую периодику.
– Симона, – шутит Зона, – опять ерундой занимаешься. Ну, зачем тебе это? Кто тебя будет проверять – читаешь ты газеты или нет?
– Не опять, а снова, – поправляет его Лео, но в целом соглашается с мнением Зоны. – Толик, ну зачем тебе эти газеты? Все равно там все неправда.
– Заметьте, это говорят завтрашние офицеры-политрабочие, – с осуждением говорит Королев, который тоже читает, свежую прессу. – Если подумать, требования читать прессу не такие уж бессмысленные.
Ссоры не получилось, и все занялись своими делами, оставив нас с Королевым в покое. Прочитав в газетах все, что меня заинтересовало, я принялся за написание плана курсовой работы.
– Симона, дай те газеты, что ты уже прочел, – попросил меня Володя Еременко. – У КорСа прочитанные газеты уже взял Вася.
День уже клонился к вечеру, когда в аудиторию кто-то вошел, но я не поднял голову, так как думал, что это вернулся Веня, который выходил, чтобы позвонить своей девушке.
– Взвод! – непривычно серьезным голосом командует «замок». – Смирно!
Взвод встал и замер по стойке «Смирно». К нам пожаловали заместитель начальника политотдела училища, замполит нашего батальона и наш Хлопец. 
– Вольно. Садись. Товарищи курсанты, вы как будто удивлены? – насмешливо спрашивает заместитель начальника политического отдела. – Я же предупреждал на построении, что буду ходить по ротам! Классно! И я мохом не обрасту, и вы в профессиональном плане вырастете. Для чего щука в озере?
– Чтобы карась не дремал, – ответил наш замкомвзвода.
– Правильно, товарищ старший сержант. Товарищи курсанты, – продолжил заместитель начальника политотдела, внимательно осмотрев взвод, – все вы знаете, что офицеры-политработники должны постоянно читать периодическую прессу, в первую очередь газету «Правда».
Это объявление заставило многих удивленно поднять брови, а Зона, так тот вообще нырнул глубже под стол, словно он стал на целую голову ниже ростом.
– Обязательными для вас есть наша центральная военная газета «Красная звезда», газета «Комсомольская правда»…
Понятно, нас пришли проверить на счет того, как мы читаем прессу. Нас часто предупреждали, регулярно напоминали, что такие проверки возможны, но никто в это не верил. И вот нате – именно такая проверка! Понятно, что это может поставить многих курсантов в затруднительное положение.
– Итак, слушайте внимательно. Во-первых, рассядьтесь по отделениям, чтобы сразу было видно, из какого отделения курсант, который отвечает.
Мы поднялись с мест, и расселись так, как было приказано.
– Во-вторых, вопросы будут конкретные, так что вам «воду лить» не нужно, мы и так знаем, что курсант четвертого курса нашего училища может на общие темы говорить долго. И еще. Тот курсант, который один раз правильно ответил, второй раз руку уже не поднимает. Всем все ясно? Начнем! Сегодня 15 января 1989 года. В сегодняшнем номере газеты «Правда» есть статья, которая называется «Перспективы урегулирования». Кто из вас готов вкратце пересказать содержание этой статьи?
Мы с КорСом переглянулись, решая, кому отвечать. Но тут нам махнул рукой Володя, что отвечать хочет он, и мы с Королевым согласно кивнули.
– Разрешите, товарищ подполковник? – поднялся Володя. – Курсант Еременко. В этой статье рассказывается о рабочем визите члена Политбюро ЦК КПСС, министра иностранных дел СССР товарища Шеварднадзе в Демократическую республику Афганистан. В ходе этого визита товарищ Шеварднадзе встречался с президентом Наджибуллой, премьер-министром Республики Афганистан Шарком, а также с министром обороны Танаем, министром государственной безопасности Якуби, министром внутренних дел Ватанджаром, с генерал-губернатором провинции Кандагар, командиром 2-го армейского корпуса Улюми, губернатором провинции Герат Халекьяром.
– Достаточно, товарищ курсант, – довольно кивнул головой зам начпо, – видно, что статью вы действительно читали. Ну, раз уж мы начали с четвертой страницы, то давайте продолжим обсуждение статей, напечатанных на этой же странице. Как называется заметка, напечатанная внизу страницы?
Я обернулся к Васе, чтобы взглядом спросить, не желает ли он ответить на этот не сложный вопрос, но зам начпо тут, же поднял меня.
– Товарищ сержант, который проявляет странную активность, да-да, вы! Я так понимаю, что вам ответ известен?
– Сержант Иванов, – поднялся я. – В нижней части четвертой страницы в рубрике «Из испанского блокнота» размещена статья «Тень земляничного дерева». Она состоит из трех…
– Достаточно, товарищ сержант, и этого вполне достаточно, садитесь, – с видимым сожалением произнес зам начпо. – Есть ли еще что-то на этой странице?
На этот раз руку торопливо поднял Сергей Королев.
– Кроме вышеназванных статей на четвертой странице есть еще статья под названием «В ХХI век – без оружия». В этой статье на вопросы корреспондента газеты «Правда» отвечает заместитель министра иностранных дел СССР Карпов.
Зам начпо удовлетворенно кивнул головой, но перебивать ответ Королева не стал, так что тот продолжил.
– Ровно три года назад было обнародовано Заявление Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева, в котором была изложена программа создания до конца нынешнего столетия безъядерного мира и ликвидации всех видов оружия массового уничтожения, включая химическое. Смелая инициатива Советского Союза открыла новую главу в борьбе за ликвидацию угрозы ядерной катастрофы, за выживание человечества.
– Хорошо, товарищ э-э, Королев? Статья большая и интересная. Что там говорится о психологических стереотипах?
– В статье говорится и о стереотипах старого мышления…
– Нет, нет, расскажите нам именно о психологических стереотипах.
– Главный из психологических стереотипов, о которых идет речь в статье, это образ врага, который был необходимым элементом прежних военных доктрин, – нимало не смущаясь присутствием старших офицеров, вальяжно отвечает КорС. – Вооруженные силы создаются против потенциального врага, который по разным представлениям должен обязательно быть. Но если встать на ту точку зрения, что врага как такового, ни у кого не должно быть, то возникает и новый психологический подход к решению международных проблем.
– Хорошо, в принципе с вами все ясно, но все-таки, что в этой статье говорится о доверии, которое неизбежно связано с проблемами проверки?
– У этой проблемы две стороны, – ни на секунду не задумавшись, отвечает КорС, – первая – преодоление в нас самих старого комплекса закрытости, излишней секретности.
– Достаточно товарищ курсант, – улыбнулся заместитель начальника политотдела, – садитесь. На третьей странице этого же номера газеты «Правда» есть скучная статья под названием «В избирательной комиссии по выборам народных депутатов СССР от Коммунистической партии Советского Союза». В ней напечатан список кандидатов в народные депутаты от КПСС, зарегистрированных комиссией. Кто из вас может назвать хотя бы несколько фамилий из этого списка?
Вызвался Вася. Как всегда, сильно волнуясь, с неисправимым украинским акцентом Вася начал называть.
– Абуладзе Тенгиз Евгеньевич, режиссер-постановщик киностудии «Грузия-фильм»; Чингиз Айтматов, писатель, председатель правления Союза писателей Киргизской ССР; Афанасьев Виктор Григорьевич, главный редактор газеты «Правда».
– Все, достаточно, – громко хлопнул ладонью зам начпо по столу. – Садитесь, товарищ курсант. На этой же странице есть статья «В Совете Министров СССР». Кто готов ответить? Я жду ответа.
Поскольку нам четверым поднимать руку уже нельзя, то больше никто руки не поднял.
– Вот все и встало на свои места, – удивленно и раздраженно заметил зам начпо. – Все выступающие курсанты были из третьего отделения. Кстати, включая самого командира отделения, что говорит о том, что раз курсанты читают прессу – это в первую очередь заслуга сержанта… Иванова. Товарищ подполковник, – ледяным тоном обратился зам начпо к нашему замполиту батальона, – займитесь своим прямым делом, вспомните опыт изб-читален и устройте для курсантов первого и второго отделения этого взвода дополнительную читку, а потом проверьте, что они почерпнули из сегодняшних газет.
Оставив кипящего от возмущения замполита батальона с нами, зам начпо пошел по другим взводам. Хлопец посторонился с извиняющимся видом, пропуская зама. Замполиты нашего батальона и роты всерьез взялись за наши первое и второе отделения.
Мое отделение отпустили играть в волейбол, а остальные курсанты под руководством двух замполитов читали газеты до ужина, а потом после ужина и до самой вечерней поверки. Вернулись они с таким измученным видом, словно не газеты читали, а работали в каменоломнях.
– Не жизнь, а сплошной экзамен, – недовольно говорит Зона.
– Ну, что, Зона, – насмешливо спросил КорС после вечерней поверки, – как оно, ерундой не заниматься? Запомни на веки вечные, газеты читать надо! Симона, что там по этому поводу говорил твой старший брат?
Зона в это время смотрит на Королева испепеляющим взглядом.
– Какой старший брат? – тут же встрял в разговор Веня. – Разве у Иванова есть старший брат?
– Есть, – смеется Королев, – названный. Зовут его Остап Бендер. Симона, так что он говорил в таких случаях?
– Что тех, кто не читает газет, нужно убивать из рогатки, – смеюсь я.
– Первое и второе отделение третьего взвода, – в радостном восторге командует Королев, – ну-ка построились все в одну шеренгу! Сейчас я вас буду из рогатки убивать!
Но озлобленные читкой газет курсанты ответили Королеву такой грубостью, что тот легко пошел на попятную.
– Ладно, не сейчас, так не сейчас! Но при случае в обязательном порядке расстреляю вас всех, – пообещал он курсантам первого и второго отделений. – Без сожаления!
– КорС, а КорС, – позвал его «замок», – вот ты у нас вроде получил хорошее воспитание, из профессорской семьи, а имеешь все задатки придурка. Одним словом, гад гадом.
«Замок» явно нервничает и буквально пышет злостью, так что стало понятно, что КорС разозлил ребят основательно, и если не замолчит, то непременно получит. Лично мне кажется, что в этом уже можно не сомневаться. Как говорится, это только вопрос времени. 
– Двумя словами. Гад гадам? – презрительно фыркнул Королев. – Это вроде как король гадов? 
– Слышишь ты, надутый болван, – лицо «замка» исказила злая гримаса.
Так в этом году Уварова из себя еще не выводили! Если не вдаваться в детали, то слово за словом, и вечер закончился тем, что Рома, «замок», Бао и Федька Машевский (который Мыша) накостыляли на радость всему нашему взводу не в меру жизнерадостному КорСу по шее. После экзекуции ошарашенный такой неожиданностью Королев сразу заметно подобрел, а главное, угомонился, и его больше не было слышно до самого утра. 

Люкс
Мы с Лео и КорСом стоим выводными в карауле на гарнизонной гауптвахте. Вдруг военный комендант гарнизона спешно вызвал нас всех троих к себе в кабинет. Теряясь в догадках, мы поспешили к нему, как пошутил Веня, по первому зову. В кабинете коменданта, развалившись, сидит огромный сержант из войск связи, пьяный, шумный и злой. Когда мы вошли в кабинет, комендант как раз говорил.
– Почему вы так часто и так много пьете, товарищ сержант? Неужели это так вкусно?
Мы доложили о своем прибытии, и комендант обратился к нам.
– Вот, – указал на пьяного сержанта рукой комендант, – товарищ сержант на словах всех имели в самых непотребных местах. Ну-ка, отведите его на гауптвахту в номер «люкс», и до утра не выпускать! И не жалеть, это наш постоянный посетитель. Из-за своего слишком буйного нрава и необдуманных поступков, он бывает у нас здесь регулярно. Отчего-то мания величия у этого нахала растет день ото дня. Да, и не забудьте предварительно снять с него шинель. Пожалеете его – пожалеете, и завтра окажетесь на его месте. Вы меня знаете, – четко и доходчиво объяснил комендант.
– Единственная одежда солдата, – негромко шутит Лео, – это сапоги и ремень.
Хоть и неохотно, но мы пошли исполнять приказ военного коменданта гарнизона. Сержант хоть и пьян, но упирается здорово, прилагая все силы, чтобы вырваться. Он так упирался, что его куртка х/б лопнула по швам под мышками. Впрочем, втроем мы с ним справились, причем даже без зуботычин. Он тяжело сопит, испепеляя нас взглядом.
В камере, которую называют номер «люкс», окно было без стекол. Просто решетка и все. Стены бетонные, и сделаны в набрызг, все в острых камешках и углах, так что не прислонишься надолго. Пол из тоненьких бревен – неровный, сидеть или лежать на нем неудобно. И холод собачий. Лично у меня кожа сразу покрылась мурашками.
– Пошли вы все! – стучит в дверь непокорный сержант. – Ну, я вас у КПП вашего училища подожду, и мозги вышибу! Головы всем вам поотрываю.
– Товарищ сержант, – по уставу обращаюсь я к этому дебоширу, – вы бы думали прежде, чем говорить.
Королев заглянул в дверной глазок и встретился с горящим взглядом сержанта.
– Вот когда встретимся, тогда и поговорим, – ухмыльнулся КорС. – С нетерпением буду ждать нашей встречи!
– Ишь ты, расхрабрился! А чего ждать? – улыбается Лео и продолжает мечтательным голосом. – Пацаны, а давайте, это мы этого крикуна возле КПП его части сами подловим?
Затем он принес ведро воды, и мы в нем развели хлорки. Много развели. Потом эту смесь Лео вылил на пол камеры, и захлопнул дверь. На улице сейчас – 8 градусов. После этого мы пошли в караульное помещение пить чай и делиться своими впечатлениями с остальными.
Не прошло и двадцати минут, как часовой доложил, что сержант зовет кого-нибудь из старших. Посмотреть пошел помощник начкара (начальника караула), наш «замок». Вернулся он тоже переполненный впечатлениями.
– Как там? – попивая чай, спросил начкар, то есть наш взводный.
– Плачет, прямо без слез не взглянешь! И замерз уже весь, дрожит все время. Просит, чтобы его простили и перевели в обычную камеру, – доложил «замок».  – В камере «люкс» действительно жуткий холод. Он там пытается согреться, стуча зубами.
– Пытается согреться тем, что зубами танец с саблями стучит? – улыбнулся я.
– Не цепляйся к словам, – нахмурился «замок».
Холод, невыносимый запах хлорки, и безнадежность положения быстро привели буйного сержанта в чувство.
– Значит, умнеет прямо на глазах? Приятно слышать, – обрадовался взводный.
Я втянул носом воздух. После возвращения «замка» в караулке появился едва ощутимый запах хлорки. И это при том, что взводный как раз курит. Каково же там тому сержанту? Представить страшно.
–  Может, облегчим ему участь? – предлагает «замок».
– Дудки! В смысле, ответ очевиден: нет! Я понимаю, что вы это говорите с самыми лучшими намерениями, но я лично не вижу для этого никаких причин, – отрицательно покачал головой взводный  и серьезно сказал. – Комендант ясно сказал – держать его в «люксе» до утра. Вот и будем выполнять приказ, держать до утра. Не мне вам говорить, что отменять приказ коменданта никто из нас не в праве, а я не хочу, чтобы кто-то из вас остался здесь под арестом. А сержант этот пускай сам осознает свое упрямство и свою неправоту. Если вам так будет легче, то пусть это останется на моей совести. А комендант и так слишком долго терпел выходки этого сержанта.
Он в последний раз затянулся и ткнул окурок в переполненную пепельницу. Больше вопросов не последовало, разговоров почти не было, и наш начкар позволил себе расслабиться. Он удобно улегся на топчан и задремал. Через полчаса, когда взводный проснулся и вышел, Лео сказал:
– Удивительные мысли навеял мне этот случай с сержантом. Кажется, я начинаю понимать, почему нашу армию боится весь мир. Рискну озвучить свой вывод. Главный секрет заключается в том, что мы бьем для этого своих.
– Вполне логично. Ты сам до этого додумался? – восхищенно произнес Королев. – Впечатляюще! Лео, да ты самый настоящий пессимист!
– Неправда твоя! Весь ужас в том, что я оптимист!
– Не буду спорить, – вздохнул КорС, – я сам начинаю побаиваться нашей родной армии. Интересно, сколько раз уже этот сержант пожалел о том, что попал сюда?
– Ну, намутили вы, философы доморощенные, – смеется «замок». – По-моему, все гораздо проще. Это просто издержки такие, перегибы. Защита Родины это большое дело, а в большом деле без издержек нельзя!
Литин, не испытывая ни малейшего интереса к тому, о чем мы говорим,  разговаривает с Ромой на свою излюбленную тему – о девушках.
– Одно мне в ней не нравится, очень уж короткие мини-юбки она носит. 
Литин отчего-то тяжело вздыхает.
– Да видел ли ты ее лицо? – то ли в шутку, то ли всерьез ужаснулся Рома.
– В каком смысле? – не понял Литин.
– Я, например, делаю для себя такой вывод. Когда мужчины смотрят на женщину в мини-юбке? Давным-давно известно, что это такой отвлекающий маневр от лица, если лицом девушка не вышла. А еще говорят: ноги есть – ума не надо!
– Что это вы о такой ерунде говорите? – вмешивается взводный. – Слушать вас не хочется, уши вянут. Вы запомните, товарищи курсанты, в отношениях с прекрасным полом нужно просто прислушиваться к своему сердцу. Чаще прислушиваться, вот и все. Вот послушайте сюда, какой у меня однажды был парадокс.
Какой там, у взводного случился парадокс, так и осталось тайной, так как его срочно вызвали к военному коменданту, а после того, как он оттуда вернулся, откровенничать ему уже решительно перехотелось. А может он просто забыл о том, что собирался нам рассказать, да и мы ему об этом не напомнили. К тому же он вернулся чем-то недовольный, сел за стол и стал нервно грызть ногти.
– Повторяйте, учите Устав гарнизонной и караульной службы, и чтобы все отскакивало, как от стенки, – распорядился он.
– От зубов, – поправил Королев.
– И от зубов тоже, – согласился взводный, но все-таки счел нужным добавить: – Королев, запомните, что слово, которое ты сумел удержать в себе – раб твой, слово, которое вырвалось у тебя – властелин твой.
Короткий зимний день промелькнул незаметно. Караул мы отнесли без замечаний, даже взводный нас похвалил, что случается, прямо скажем, нечасто. Он так и сказал на построении роты:
– Товарищи курсанты, извините, что останавливаюсь только на позитивных моментах, но вы все молодцы!
Мы все устали и поэтому большинство из нас быстро уснули. Только Зона шелестит оберткой от печенья.
– Желудок, а Желудок, – ворчит Лео, – зачем ты так много ешь?
– Чтобы не было мучительно голодно, – отшучивается Зона. – Не могу уснуть, когда я хочу есть. В общем, оставь меня в покое. Житья от тебя нет. И вообще, завидуй молча.
Лео начал что-то говорить о том, что он приятно удивлен познаниями Зоны по литературе, но сон и усталость сморили и меня, и я, не дослушав их разговор, уснул. Спал я крепко и без сновидений.
Утром, на зарядке, замкомвзвода четвертого взвода Ежевский насмешил всех тем, что очки его облепило снегом, и он во время бега упал.
– Еж, а Еж, – шутит Миша, – ты «дворники» на очки установи!

Двадцать два
Три взвода уже отбыли на войсковые стажировки, и наряд по роте несет теперь только наш взвод. Курсантов-то много, а вот командиров отделений всего три! И мне снова по графику выпадает заступать в наряд дежурным по роте на свой день рождения! Командир первого отделения Игорь Третьяк меняться наотрез отказался, а Лео хоть и не против, но не может, же он сам стоять два дня подряд и менять в наряде самого себя?
Командир взвода был погружен в собственные хлопоты и  внезапно отмахнулся от моей просьбы, не придав моим словам никакого значения.
– Разбирайтесь сами, – почему-то крайне неодобрительно отнесся к моей просьбе взводный, а ведь мне казалось, что он относится ко мне с симпатией. – Лезете ко мне со всякой ерундой. Иванов, ваше желание это же классический пример эгоизма! Не стыдно вам отнимать время у командира взвода с таким примитивным желанием?
Все это сопровождалось презрительным взмахом руки. Я поднял на него удивленные глаза и обиженно спросил:
– Отчего же это вдруг ерунда?
– Сержант Иванов, я уже все сказал. Повторить? – взводный смотрит на меня подчеркнуто равнодушно.
Мне не хочется верить, что это сказал взводный, которому я откровенно симпатизировал, и что на этот раз мне придется стоять в наряде в свой день рождения. Ладно бы еще, если бы мне отказал, мама Жора, у нас с ним, как говорится, давние счеты, но получить отказ от нового взводного?
Внутренне я с болью отметил, что я был о нем лучшего мнения, но видимо, ошибся в нем. У меня даже перехватило дыхание от обиды, но тут к счастью мне на помощь пришли Миша и КорС.
– Товарищ старший лейтенант! Разрешите, заступим мы! 
Вопрос повис в воздухе, так что Мише пришлось его повторить.
– Куда? – не понял взводный, и брови у него озадаченно поднялись. – Малопонятно изъясняетесь товарищи курсанты.
– То есть, как это куда? В наряд – дежурными по роте! – прожигая взводного взглядом, напористо произнес Миша.
– Как это? – недовольным тоном переспросил командир взвода.
– Товарищ старший лейтенант, может, попробуете нас понять? – кажется, Миша волнуется не на шутку. – Давайте трезво взглянем на ситуацию.
– Вы что же это, намекаете, что я не трезв?
После этих слов на лице взводного промелькнула легкая улыбка, он с интересом покосился на Мишу, и стало понятно, что все сдвинулось с мертвой точки.
– Ну, мы же четвертый курс! Лучшие курсанты уже ходят дежурными по роте. Королев один из лучших, а я – бывший сержант и раньше ходил дежурным вот по этой самой роте! Что, раньше я мог, а теперь не могу? Я, вот, друг Иванову, а Королев, – иронически провозгласил Миша, – почитатель его творческого таланта писателя!
Артистически одаренный Королев изобразил на лице такую сложную гамму чувств, что взводный так ничего и не понял. А вот горячий и темпераментный Миша, за которым давно утвердилась репутация крайне неуравновешенного человека, наоборот, ведет себя на удивление спокойно.
– А почему двое? – никак не может понять взводный и смотрит на ребят с недоверием.
– А мы за один наряд Иванова, отстоим каждый по наряду дежурными по роте! Не будем нарушать обычай, установленный нашим товарищем.
– Диковинный обычай. Точнее, традиция. Что ж, я  не возражаю, – неожиданно быстро согласился взводный. – Валяйте!
– Значит, да? – не скрывая восторга, уточнил Миша. Мне даже показалось, что он обрадовался больше, чем я. Вот что называется друг! – Эй, эгоист! Симона, ты в порядке?
– Спасибо, брат! Я признаться, не ожидал! Что с меня?
– И это спрашивает заядлый театрал? – деланно удивляется Миша. – Если в первом акте на стене висит гитара, в третьем она должна заиграть! Намек понял? И где же твоя восторженная благодарность?
Уже после того, как я спел все, что хотел Мишка, он мне подмигнул и сказал:
– Толик, а на взводного ты не обижайся. Просто он действует так же, как говорит – не думая. Ха! В смысле, не ищи в его поступке злого умысла. Если бы он подумал, то, наверняка, пошел бы тебе навстречу.
– Симона, я тоже слушал твой концерт, – широко улыбается Лео, – почем билеты? Не хочется, чтобы ты отработал на «шару», то есть все слушали на халяву! Если это было только для Миши, то зря, ему и спасибо было много! Спокойно, спокойно, не кипятись, – пятится Лео с улыбкой от Миши. – Я хотел сказать, что Симона для тебя тоже с удовольствием сделал бы доброе дело, причем безвозмездно!
– Совестить меня вздумал? – шутит Миша. – Толик, пошли в чипок, я угощаю!
– И я тоже угощаю, – пообещал Лео.
– Уговорили, – с усмешкой сказал я. – Я даже спорить не буду. Ведите!
С шестнадцатого на семнадцатое января заступил КорС, а с семнадцатого на восемнадцатое – Кальницкий, а я снова в свой день рождения ходил в увольнение.
– Следует признать, хорошие у тебя приятели, – доверительно сказал взводный после моего возвращения из увольнения, как будто я сам этого не знаю. – Запиши это себе где-нибудь красным почерком! Впрочем, можешь записать зеленым! Стой! От тебя что, пивом пахнет?
– Никак нет, товарищ старший лейтенант, я пива не пью.
– Точно. Но пивом все-таки пахнет. Кто это тут пьет эту гадость?
– Почему это сразу гадость? – тут же отозвался Лис. – Как известно, в воде – микробы, в вине – мудрость, а в пиве – сила!
– А! На воре и шапка горит! Курсант Зернов уже дошел до такой крайности, что пьет пиво прямо в училище, а не в увале? Редкая наглость. Так что вы там только что про пиво говорили?
– Я говорю, что пиво это вовсе не гадость какая-нибудь, а одно из величайших изобретений человечества, – наигранно захихикал Лис.
– Сказано сильно. Что, даже большее изобретение, чем колесо? – улыбается взводный, по виду которого ясно, что он разделяет восторги Лиса насчет пива.
– Нет, конечно, колесо тоже хорошее изобретение, но, согласитесь, товарищ старший лейтенант, колесо с рыбой это все-таки не то, что пиво с рыбой! Это же, на мой взгляд, всем и каждому должно быть, очевидно! Вот вы, если сомневаетесь, купите себе пиво, тарань и колесо, и сами оцените разницу! Это недоступно только пониманию непьющих товарищей, которые нам на самом деле вовсе и не товарищи!
Шутка Лиса произвела ошеломляющий эффект. Я тоже представил, как взводный лижет колесо, и взорвался смехом. Взводный совсем не обиделся.
– Значит, вы любите женщин с пивом и пиво без женщин? – спрашивает взводный. Интерес к разговору о пиве не угасает. Видимо, наш взводный во время употребления алкоголя чувствует себя личностью. В смысле, более значительной личностью.
– Так ведь, товарищ старший лейтенант, лучше пиво в руке, чем девица вдалеке!
– Это точно, – вставил Миша, – полчаса здорового смеха не заменят литра пива! Как говорится, с пивом рай и в шалаше!
– Ну, хорошо, хорошо, – примирительно говорит взводный, – что я вам хочу сказать по этому вопросу: при употреблении пива нужно знать меру, а то вдруг выпьете меньше!
– Оно конечно, пиво не чай, стакана не хватит!
Тут в ротное расположение вошел командир роты, и увлекательный разговор о пиве прекратился. И хотя Лис попался на употреблении спиртного, взводный его не сдал. Что касается меня, то мое невысказанное желание поведать взводному все, что я о нем теперь думаю, так и осталось невысказанным.
– Слушай, Лис, – тем временем говорит Миша, – что-то от пива тебя слишком уж сильно развезло. А ну, признавайся!
– Так мы это, – забегали глаза Лиса, – распили шашлык. А потом полирнули пивком. И гадали по рюмашке!
– И снова без меня? Свинья ты, а не Лис.

Обман
                «У самого края Земли,
                Военный стоит городок.
                И в бухте его корабли                Покой охраняют страны».
О. Чевиков, Э. Нефедова
Итак, на войсковую стажировку в должностях замполитов рот нашему взводу выпало лететь в Арктику, в город Североморск Мурманской области.
– Как лететь? – не сдержался и разочаровано спросил я. – Лучше поездом!
– Поездом пока туда да обратно, почти полмесяца пройдет, – рассудительно сказал полковник Ленский, руководитель нашей стажировки. – А вы что, товарищ сержант, укачиваетесь?
– Так точно! – уверенным тоном соврал я. Хотя, если спросить меня – зачем, с ответом я затруднюсь. Пошутил я так, и все тут.
Чтобы сообщить родителям о том, когда и куда я лечу на стажировку, я пошел на переговорный пункт училища. Прождал сорок минут, и мне вежливо и мило сообщили, что к телефону никто не подходит. Я наклонился к стойке и так же приветливо улыбаясь, сообщил:
– Вы знаете, этого просто не может быть.
– Отчего же не может? Может, просто никого нет дома? – с вызовом спрашивает недовольная телефонистка.
– А с чего вы взяли, что это квартира? – так же мило, как до этого улыбалась мне телефонистка, притворно улыбаюсь я, и телефонистка недоуменно уставилась на меня. – Это городской отдел КГБ. Там всегда кто-то есть. Просто вы даже и не набирали мой заказ.
– Подождите еще минутку, – покраснела телефонистка. И действительно ровно через минуту меня соединили с мамой.
После разговора, выходя с переговорного пункта, я услыхал, как одна телефонистка сказала другой:
– Ты его запомнила? Запоминай, давай, чтобы больше так не опростоволоситься, а то с КГБ шутки плохи.
– Да уж, – согласилась вторая, – проблем с «конторой» нам точно не нужно.
Так что теперь телефонистки научились выделять меня среди курсантов. Может, это и бессовестная моя привилегия, но если бы телефонистки набирали заказы, как положено, мне не пришлось бы их обманывать. На переговорном пункте кроме меня из нашего взвода был еще Веня, который эту ситуацию в красках пересказал на самоподготовке взводу.
– Ай, да Иванов! – шумно восхищается Веня. – Ай, да молодец!
– Это точно, – подтвердил я, и, перехватив возмущенный взгляд КорСа, объяснил, – если мы сами себя не похвалим, то кто нас еще похвалит?
– Это ты сейчас о себе? – возмущается Королев. – Анатолий I и последний? Да уж, от скромности ты не умрешь.
– Можно подумать, что ты от нее умрешь, – парирую я.
Спор прекратил замок, которому мешала наша словесная перепалка, так как у него болит голова.
– От скромности никто не умирает, так что уймитесь оба.
После этих слов «замок» сделал свирепое лицо в знак того, что разговор окончен.
И вот пришел долгожданный день отлета на войсковую стажировку. Прошли уже томительные минуты ожидания посадки в самолет и взлета. В самолете рядом со мной выпало сидеть Журавлеву и Литину. После взлета я заметил, что они как-то странно косятся на меня. Я никак не могу понять, почему они на меня так странно смотрят. Я посмотрел по сторонам и наткнулся на направленные на меня, откровенно подозрительные взгляды других курсантов. Некоторые прямо сверлят меня взглядами.
– Вы чего, а? – спрашиваю я, догадываясь, что этому непонятному вниманию должно быть какое-то рациональное объяснение.
– Толик, честно скажи, ты, когда харчи начнешь метать? – жалобно спросил Рома, а Литин только, молча, досадливо поморщился.
– Зачем? – непонимающе смотрю я на ребят.
– Ну, ты же говорил, что укачиваешься в самолете? – нерешительно напомнил мне Рома. – Помнишь?
– Шутил я, – объяснил я, так как мне ну никак не хочется пугать их зря, – так что спите спокойно, кина не будет. А чего вы сразу меня об этом не спросили?
– Точно шутил? – с надеждой переспросил на всякий случай Рома, глядя на меня со щенячьей преданностью.
– Правда, правда, – повторяю я, чтобы разогнать сомнения. И угораздило же их запомнить ту мою шутку! – так что отставить бояться! Спите, и пусть вам приснятся светлые сны.
– Фу, ты! – с облегчением выдохнули ребята, и Рома расслаблено добавил: – А мы-то и впрямь поверили и места себе не находим! Сидим, прямо как на жареных гвоздях! Я никак не научусь разбираться, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно!
– А я всегда говорил, – не удержался от подковырки Литин, – что ты у нас эгоист хороший!
Не будет преувеличением сказать, что Рома от моих слов находится в восторге. Убедившись, что ему ничего не грозит, Рома вздохнул с облегчением и, кряхтя, стал удобнее располагаться в кресле. Я последовал его примеру. Засыпая, я услышал, как сидящий перед Ромой Миша сказал ему настырным тоном:
– Рома, протяни ноги. Вытяни, то есть, а то твои колени так вдавились в спинку моего сидения, что я уснуть никак не могу.
– Как же мне быть, если у меня ноги длинные, – оправдывается Рома.
– А ты с Литином поменяйся местами и выставишь свои колени в проход.
Пришлось мне, поборов сонливость, встать, чтобы они поменялись местами, после чего он, наконец, угомонился, и мы все трое уснули. Разбудил меня все тот же Рома.
– Симона, – радостно тормошит он меня за плечо, – ты кому спишь? Просыпайся, мы уже в Мурманске!
Я стряхнул дрему, и раскрыл глаза. Что ж, здравствуй, военизированная Арктика! На какое-то время и я немного побуду твоей маленькой частичкой. В иллюминатор я увидел ночь, сугробы в мой рост, сосны и светящуюся надпись на здании: «Аэропорт «Мурмаши». Как завороженный смотрит на заснеженные северные сопки коренной крымчанин Миша. Он уверен, что ему здесь придется труднее всех.

Когда уже будет светло?
  «Там снег. Там столько снега,
   что если б я там не был сам, 
     я б не поверил, что бывает столько снега,
   что Земля не видит неба…»
И. Калинников
Итак, двадцать второго  января мы прилетели на стажировку в должностях замполитов рот на Северный флот. Самолет прибыл в аэропорт Мурмаши рано утром. Мы смотрим в иллюминаторы и видим огромные сугробы снега, высотой в человеческий рост, а то и выше.
– Блин, – вырвалось у Миши, – до чего же это не похоже на Крым!
– Интересно, – загорелись глаза у Васи, – когда здесь начался снег?
– Еще в сентябре прошлого года, – усмехнулся один из пассажиров.
Из аэропорта нас автобусом отвезли в город Североморск, столицу флота. Пока мы ехали, встречавший нас майор, кстати, выпускник нашего училища, очень радушно встретивший нас, с огромным удовольствием отвечает на наши вопросы.
– А почему Кольский полуостров так называется? – спросил Рома.
– На языке саами «коль» означает «рыба», отсюда и название полуострова. То есть, Кольский полуостров буквально означает Рыбный полуостров! Саами – это местное коренное население, потомки древнейшего восточно-европейского народа, который когда-то первым достиг побережья Северного Ледовитого океана.
Бьюсь об заклад, что с чем-то наш Дима Снигур не согласен, но решил промолчать. Мне показалось, что не согласен он с тем утверждением, что саами или их далекие предки первыми достигли здешних мест. Надо не забыть и спросить при случае, с чем все-таки не согласен Дима. Майор немного косоглаз. КорС это заметил первым и уже успел съязвить, что глаза у майора с нежностью смотрят друг на друга.
– А, например, «Соловки», – продолжает свою экскурсию майор, – в переводе на русский язык буквально означает «острова».
– То есть Соловецкие острова означает островные острова, так, кажется? – не удержался я.
– Совершенно верно, товарищ сержант, – улыбнулся словоохотливый майор.
Так за разговорами незаметно пролетело время поездки. Мы вышли из автобуса уже в Североморске у здания СВМС (Северовоенморстроя). Резкий, непривычно сильный и холодный ветер забил дыхание. Вдали между высокими домами видно залив.
– Море, бля, – философски заметил Вася, мечтательно глядя в ту сторону.
– Вообще-то, залив. Бля, – популярно объяснил ему Миша.
Полковник Ленский вошел в здание СВМС, а мы ждем его у входа. Смотрю я – идет какой-то военный, только формы его я не пойму. Форма флотская, вся черная, на погонах по две звезды вдоль погон, как у прапорщиков, только звезды большие. На форменных брюках лампасов нет. Вместо шапки какая-то каракулевая фуражка с козырьком, а на козырьке шитые дубовые листья. И чует мое сердце, что что-то сейчас будет.
Решил я от греха подальше, зайти за угол здания. Здесь, кстати, и ветер не так чувствуется. А непонятный военный подошел к нашему взводу и громко говорит.
– Товарищи курсанты, а что, воинскую честь вице-адмиралу отдавать уже не нужно? Кто старший?
Поскольку наш руководитель стажировки еще не вышел из здания СВМС, то за старшего остался «замок». Он вместе с Лео и Игреком и выслушали краткую лекцию о воинской дисциплине. За этим занятием всех застал полковник Ленский. Несмотря на присутствие курсантов, неизвестный нам вице-адмирал выдрал и нашего полковника. После его ухода, полковник Ленский вдруг вспомнил:
– А где это сержант Иванов?
– Я! Я здесь, – вынырнул я из-за угла, как ни в чем не бывало.
– Что, Иванов, самый хитрый оказался?
– Что есть, то есть. Этого у него не отнять, – смеется Миша. – Симона, не сердись, я, конечно, чуть-чуть утрирую, но совсем чуть-чуть!
– Товарищ полковник, – перебил нас Королев, – а что, у адмиралов на форме нет лампасов?
– Так точно. Учите флотскую форму, товарищи курсанты. А теперь идем завтракать.
Накормили нас завтраком в одном из ВСО (военно-строительных отрядов), находящемся через дорогу, но немного вниз по улице, а потом отвели в клуб и провели среди нас разъяснительную беседу по ходу прохождения стажировки. По окончании беседы нас распределили по воинским частям, где мы должны будем проходить стажировку.
Я с Серегой Королевым попал в одну часть, а часть эта находилась в поселке Малое Сафоново. Вручили нас вместе с нашими вещами лейтенанту из той части, и он повез нас в поселок. Вернее, мы поехали на рейсовом автобусе.
Посмотрел я на часы, а время уже половина двенадцатого дня, но на улице темень. Только белые мухи пролетают за окном, снег то есть. Королев подсел к нашему сопровождающему лейтенанту и стал того расспрашивать, что за часть, чем занимается, сколько там солдат и так далее. А я присел возле привлекательной девушки и спрашиваю:
– Скажите, пожалуйста, а когда уже будет светло?
– В марте, – улыбнулась попутчица, наверное, решив, что я ищу повод, чтобы с ней познакомиться, и ничего умнее не придумал.
– Как это в марте? – в первый момент даже не понял я.
– Ночь полярная у нас, понятно?  Ты что только сегодня приехал? – рассмеялась девушка. – Или ты в школе двоечником был?
И тут я понял, ну надо же было так опозориться! Ведь изучали же в школе, что есть полярная ночь и полярный день, а когда столкнулся с этим явлением воочию – сам почему-то не догадался! Ведь только вчера слушал песню:
– А чукча в чуме ждет рассвета, а рассвет наступит летом.
А зимой рассвета в тундре за Полярным кругом нет!
А здесь ведь мы как раз за северным Полярным кругом! Девушка смотрит на меня и улыбается, ждет продолжения, но никакого продолжения не будет.
Выйдя из автобуса, я увидел удивительно прекрасное северное сияние в полярной ночи. Я бы так и стоял и смотрел на него, но лейтенант бесцеремонно потащил меня за рукав в сторону части, в которой нам с КорСом предстоит проходить войсковую стажировку.
– Товарищ лейтенант, – допытывается Королев, – а сколько у нас в части живых солдат?
Видя, что лейтенант слишком долго раздумывает над ответом, я решил внести ясность.
– Курсант Королев интересуется, сколько солдат в наличие.
Хотя часть располагалась в поселке Малое Сафоново, но оказалось, что в городе Североморске находится одна рота из этой части – КМТС (контора материально-технического снабжения), обслуживающая флот. В эту роту меня и направили стажироваться.
– Офицеров в той роте сейчас нет, – объяснил замполит части, – одни прапорщики. Обязанности командира роты исполняет старшина роты старший прапорщик Никитин. Вот в эту роту ты на усиление и пойдешь, как сержант.
Все мне в здешних строительных частях нравится. Если у ворот части находятся огромные корабельные якоря – так и знай, это стройбат! Над входом в казарму красуется транспарант «Советский флот – Родины оплот!»
– Это стройбат так примазывается к военному флоту, – пошутил КорС.
Терминология соответствующая: «баночка» (табурет), «шконка» – кровать. И все дембеля – военные строители уже купили себе флотскую форму и готовятся уволиться в запас во флотской одежде. Разумеется, для дембельского альбома им необходимо хотя бы полтора-два десятка фотографий в военно-морской форме одежды и они во время увольнений ходят по землякам, которые служат действительно на флоте, и, переодевшись в их форму, фотографируются на память в доказательство того, что они служили во флоте, а не в стройбате. 
– Труднее всего тем, кто желает уволиться в форме морской пехоты, – объясняет мне командир взвода прапорщик Забелин, – в Североморске нет морской пехоты. Но за городом  есть и наши «вэссэры» (военные строители) покупают там форму морской пехоты и все равно едут домой «морскими пехотинцами».
Что мне особенно понравилось в казарме роты обеспечения КМТС, так это то, что тут не пахло ни туалетом, ни хлоркой – обычными запахами воинской части. Видно, что старший прапорщик Никитин свое старшинское дело знает хорошо. Вот здесь мне и придется пройти войсковую стажировку в должности замполита роты.
Но, как известно, большая работа начинается с большого перерыва, так что я решил сначала прогуляться по магазинам.
Захожу я в промтоварный магазин на улице Колышкина, разглядываю ассортимент, не спеша продвигаюсь по торговому залу. Я ведь обещал Славке Бахтину, что посмотрю здесь мыло и стиральный порошок. В Североморске с обеспечением дело обстоит намного лучше, чем в Крыму. Во всяком случае, здесь мыло, и стиральный порошок продают вообще без талонов!
Правда, за раз в одни руки дают не больше десяти кусков мыла, и не более десяти пачек стирального порошка. Но по сравнению с Крымом это вообще круто! Можно привести роту солдат, поставить их в очередь и всем продадут по десять штук и того и другого. Наперед порадовавшись тому, что смогу выполнить Славкину просьбу, я пошел дальше осматривать магазин.
И вдруг вижу: из подсобки вышла очень красивая девушка и стала прямо на прилавке выписывать ценники. Гляжу: глазища у нее чуть ли не на четверть лица, и вообще, вся она мне очень-очень нравится. И личико, и прическа, и фигура в целом, и например, стройные ножки в черных нейлоновых колготках, в частности.
Такая волна жара у меня по всему телу пошла, даже в голове зашумело. Остановился я посреди зала, меня покупатели толкают со всех сторон, ругают, а я, вроде и не со мной это, не обращаю на них никакого внимания.
Затем отдышался и подошел к этой девушке. Она глянула на меня своими смеющимися глазищами и снова стала выписывать ценники (товароведом она работает).
– Девушка, мне нужно с вами поговорить, – обратился я к ней, наконец.
– Ну, говори, – улыбнулась она, мельком взглянув на меня.
  – А знаете, вы будете моей женой! – выпалил я.
Она, конечно, рассмеялась. Она еще не знала, что меньше, чем через полгода она действительно станет моей женой. Зовут ее Изольдой. После окончания ее рабочего дня я провожал ее домой.
– Иванов, а почему ты не спрашиваешь, сколько мне лет? – кокетничает Изольда. – Ах, да! Спрашивать о возрасте у женщины ведь неприлично, да?
– У женщины? – поперхнулся я. – Я был уверен, что тебе 17 лет. Что, замуж выходить еще нельзя?
– Льзя, давно уже льзя. Мне 22 года, а тебе?
– Мне тоже 22 года, – несколько растерянно ответил я. Даже не верится, что она моя ровесница. Мало того, что она очень красивая, так еще и выглядит намного моложе!

Бак Ора
С утра я отправился выполнять заказ Славы Бахтина. Вначале зашел на переговорный пункт и поговорил с его женой – на записке с почтовым адресом есть еще и номер домашнего телефона. Славкина жена сначала растерялась от радости, а потом сказала, чтобы я прислал пятьдесят пачек стирального порошка и двести кусков мыла.
Я снял необходимую сумму со Славкиной сберкнижки, затем взял десяток солдат и купил требуемое количество мыла и порошка. Затем отнесли покупки на главпочтамт и отправили все это посылками домой Бахтину.
Потом с чувством выполненного долга, я ходил по Североморску, изучая город. Нетипичные, то есть непривычные для курсанта СВВПСУ погодные условия вскоре загнали меня в роту. Было холодно и ветрено, поэтому я решил, что сегодня больше гулять по городу не пойду.
Вечером, удобно расположившись на диване своей комнаты и положив ноги на стул, я читал книгу, когда ко мне заглянул прапорщик Забелин.
– Эй, курсант, – скалится он на все свои 32 зуба, – вас в училище что, не научили, что в армии везде в 21.00 просмотр программы «Время?» Марш в канцелярию роты! Быстрее, а то часы идут! 
Спорить я не стал, отложил книгу и пошел в канцелярию роты. Забелина там не оказалось. Я спрашиваю у дневального по роте, стоящего у тумбочки дневального.
– А где ответственный по роте прапорщик Забелин?
– Товарища прапорщика сейчас лучше не беспокоить, – слабо улыбнулся дневальный, – он сейчас находится в очень интимных отношениях с подчиненными.
Увидев мое замешательство, дневальный счел нужным объяснить.
– Ругается он, командует, то есть, не особо церемонясь при этом в своих выражениях.
Я решил прислушаться к совету солдата, и вошел в канцелярию, присел и стал смотреть новости. Как раз идет сюжет о самолете Ан-74.
– 29 сентября 1983 года состоялся первый полет Ан-74. Этот многоцелевой самолет антоновские конструкторы создали на базе Ан-72 для перевозки людей и грузов в экстремальных климатических условиях. Сначала опытный образец имел обозначение Ан-74А, то есть «Антарктический», а позже он получил название Ан-74. Его основное достоинство – противообледенительная система обогрева и вентиляции, которые позволяют работать при температурах от -60 до +45 градусов по Цельсию.
– А тут как ничего не делалось, так и не было. Не забывайте о своих прямых обязанностях. Чудики, блин, – продолжает надрываться прапорщик Забелин теперь уже возле тумбочки дневального по роте, – вот это безобразие и называется полным достижением союза рабочих и крестьян!
Что он там имеет в виду, и чего добивается своей пламенной речью, мне непонятно, но я продолжаю сидеть и смотреть новости. 
– Использование этого самолета по прямому назначению началось еще во время испытаний. Самолет прекрасно подходит для эксплуатации в полярных областях с их «спартанскими» аэродромами и сложными погодными условиями. Для шасси с высокой проходимостью не являются проблемой влажные, мокрые, заснеженные взлетно-посадочные полосы с грунтовым, дерновым, галечным и ледовым покрытием. Оборудование Ан-74 позволяет выполнять полет по метеоусловиям практически при «двух нулях», как говорят летчики, это когда видимости нет, и сплошная облачность.
Из спального помещения снова донесся голос Забелина:
– Так дела не будет! Рота, подшиваем свежие подворотнички! Если вы сами знаете, то почему у вас возникает вопрос «Почему?» Вы мне тут быстро покрасите голову в седой цвет!
Я продолжаю смотреть тот же сюжет. Какой-то летчик говорит: «На нем можно заходить на посадку с ошибкой полметра, тем более что посадочная скорость у самолета минимальная, как на машине едешь». Дальше корреспондент продолжает свой репортаж: «2 ноября прошлого года опытный Ан-74 (борт СССР-72003) отправился в Антарктиду. Маршрут протяженностью в 17 тысяч км пролег через Италию, острова Зеленого Мыса, Бразилию и Аргентину. Во время стоянки в Буэнос-Айресе на борт поднялась группа советских ученых для международной инспекции антарктических научных станций. Основной базой «семьдесят четверки» на шестом континенте стала станция «Молодежная». За время эксплуатации Ан-74 дважды совершал сложнейшие санитарные рейсы, эвакуируя больного советского моряка в аргентинский город Рио-Гранде и двух разбившихся на снегоходе австралийцев в Буэнос-Айрес. Всего в Антарктиде Ан-74 выполнил 65 полетов, приземляясь в различных местах, в том числе на американо-новозеландской станции «Мак Мерде» и британской «Халли Бей». Очень сложными выдались шесть рейсов по доставке грузов на советскую станцию «Восток», расположенную на полюсе холода и высоте почти 3500 метров, причем из-за местных особенностей содержание кислорода соответствует 4200 метров в средних широтах... Сегодня, 26 января 1989 года, борт СССР-72003 благополучно вернулся в родной Киев, преодолев за три месяца странствий более 100 тысяч километров. Предполагается, что в дальнейшем этот самолет станет основным в районах Арктики и Антарктики. Его выносливость и вездеходность уже сейчас стали легендарными и позволяют применять его для ледовой разведки, проводки судов, мониторинга рыбных косяков, в качестве санитарного и пожарно-десантного самолета».
В канцелярию вошел прапорщик Забелин и отвлек меня от телевизора.
– Курсант, ты что, действительно новости смотришь? Я-то думаю, что он уже чайник поставил, а он ерундой занимается! Нет на тебя никакой управы, здесь же интереснее передачи есть, чем новости! Эй, ты руками-то не размахивай, а то я к стенке прилипну!
– Товарищ прапорщик, – смеюсь я, – а вы чего это так шумели?
– Да приходит тут к солдатам шалава одна, они ее Моменталкой кличут, за деньги обслуживает солдат по-быстрому. Удовольствие стоит пятерку, а она человек по тридцать за раз пропускает. Так даже наряд и тот в очередь к ней выстроился!
– Что, прямо здесь, в казарме? А как она по тридцать человек выдерживает?
– Да она, говорят, еще девочка. Слушай, курсант, отстань, и без тебя тошно. Давай лучше чай пить. У тебя, что к чаю есть?
Уже когда мы пили чай, прапорщик сам вернулся к этому разговору.
– Я на нее говорю Бак Ора, то есть бактериологическое оружие. Секретное. Опять же, что-то от орального секса в названии есть, – в его голосе чувствуются гнев и разочарование. – Очень надеюсь, что ее, и таких как она когда-нибудь соберут и отправят в США, чтоб они там этих американцев заразили всем, чем можно и чем нельзя тоже. Я из-за нее, как тот Остап Бендер, потерял веру в человечество.
Поскольку тема разговора ему явно неприятна, я больше не стал его ни о чем расспрашивать. Утром следующего дня я снова отправился в город. Только я вышел за ворота нашей части, как меня остановила симпатичная блондинка, на вид лет пятнадцати.
– Курсантик, у тебя лишних пять рублей не найдется?
Пока я думал, чтобы это бы значило, меня грубо толкнул в плечо прапорщик Забелин, который после ночного «дежурства» направляется домой.
– Чего уши-то развесил, – грубовато сказал он. – Не трать на нее время.
Всегда веселый и неунывающий прапорщик вдруг разительно переменился, стал резким и злым. Повисло тяжелое молчание, которое первой нарушила девушка.
– Товарищ прапорщик, – насмешливо говорит она, – а вы не находите, что это, мягко говоря, немножко не ваше дело? Так как, курсантик?
– Пошли, Толик, – потянул меня за рукав прапорщик, – нужна она тебе, как прошлогодний снег. Это же Бак Ора. Или ты надумал воспользоваться ее услугами? Пять рублей это ее такса.
Не говоря больше ни слова, мы с Забелиным пошли в сторону улицы Колышкина.
– Мне показалось, что она о себе неплохого мнения, – говорю, чтобы не молчать и хоть что-то сказать.
– Ты прав, – согласился прапорщик, – все люди о себе хорошего мнения, и тем лучшего, чем меньше этого заслуживают.
До окончания моей стажировки Моменталка Бак Ора больше меня не останавливала, хотя на глаза попадалась частенько.

Поамурил
Из отряда приехал Королев, истосковавшийся по городу, то есть по цивилизации, и сразу бросился к телефону. Я даже было подумал, что случилось чего.
– Это городской? Ух, ты! Здорово! Завидую! Живут же люди!
– Тебе-то зачем? Межгорода здесь нет.
– А мне и не нужно! Зато у меня целый блокнот телефонов местных красавиц.
– У солдат, что ли, разжился? Ладно, звони, раз тебе уж так невтерпеж! 
И Серега с увлеченным видом стал обзванивать местных красоток. Две его отшили, а вот с третьей завязался душевный разговор. Я смотрел телевизор и краем уха слушал их разговор. Слышимость была такая, что и мне был слышен голос девушки.
– А откуда ты знаешь мой номер?
– Шел по улице, малютка замерз. Зашел в телефонную будку погреться и увидел написанный телефонный номер и твое имя, – на ходу импровизирует КорС. К своему неудовольствию он попадает в «штангу».
– А вот и врешь! – смеется девушка по имени Алена. – В Североморске нет телефонных будок. Телефоны-автоматы есть, а будок нет, просто козырьки.
– Вот незадача, – смеется Королев, – действительно не складывается. Тогда так! Я видел тебя на дискотеке, и ты мне очень понравилась! Очень, очень! Ну а язык, как известно, и до Киева доведет и до Рима, что уж тут в одном городке с населением то всего в сто тысяч человек!
Изобретательность Сереги сегодня не знает границ и пределов. Он явно в ударе. Я даже не ожидал от него такого.
– А на какой дискотеке ты меня видел? – подыгрывает Алена.
– Симона, – прикрыв трубку ладонью, Королев делает страшные глаза, – какую-нибудь дискотеку в Североморске ты уже знаешь?
– «Тэйди» в «девятке».
– Я тебя видел в «Тэйди» в «девятке», –  уверенно врет Королев и кивком благодарит меня.
– Опять не складывается, – смеется Алена. – Я не хожу на Комсомольскую!
– Толик!  – снова делает зверскую рожу Серега. – Не мог что-то умнее подсказать?
– Откуда же мне было знать, что она не ходит на Комсомольскую? – шепчу я.
– Ладно, врунишка и лгунишка,  надоел ты мне. Пока.
Где-то девушка, конечно, недалека от истины, к тому же КорС женат. Он, было, расстроился, но второй шанс выпал ему раньше, чем он рассчитывал.
– Да ты что не поняла? – раздался в трубке другой девичий голос. – Это же кто-то из приезжих. Наверняка, какой-нибудь курсант на стажировке.
– С чего это ты взяла? – удивляется Алена.
– Он же про телефонную будку не знал! Явно чужой.
– Эй, это кто там? – спохватившись, постарался перехватить инициативу  КорС. – Ало!
– Это моя младшая сестра взяла параллельный телефон. Не обращай внимания.
– А сколько сестре лет? – КорС настолько ушел в себя, что не обращает больше внимания ни на кого и ни на что.
– Семнадцать. Она у нас еще малолетка.
– О, подходит, – возраст девушки Серегу не смутил. – Как сестру зовут?
            – Наташа! – звучит звонкий юный голос. Это ответила сама младшая сестренка. 
– Значит так, – командует Королев. Потерпев неудачу с одной девушкой, он намерен взять реванш со второй, – Алена ты свою трубочку положи, а мы с Наташей познакомимся поближе. Я уже потерял весь свой покой и сон.
– Эй, вы чего там? – возмущается Алена.
– Клади, клади! – смеется Наташа, и видимо, старшая сестра особо сопротивляться не стала. – А тебя-то как зовут, таинственный незнакомец?
– Толик Иванов, – отвечает Королев, и теперь уже я делаю звериное выражение лица и грожу Сергею кулаком. При этом я озарил его свирепым взглядом.
– Может, и правда познакомимся поближе? – предлагает девушка, и Королев тут же с радостью соглашается. – Где встретимся?
– Знаешь, хорошо бы поближе к переговорному пункту, я хочу домой позвонить, – приободренный успехом говорит Серега.
– Рассказать папке с мамкой о знакомстве со мной? Ха-ха! Ладно, как я тебя узнаю?
– Выше среднего роста, красивый, широкоплечий, – похвалил себя Королев, – в курсантской форме. Четыре нашивки на левом рукаве.… Да не на белом, а на левом! Так, где встречаемся? Уже иду? Целую!
Ошеломленный успехом Королев, бросив трубку, стал торопливо собираться в условленное место. Вот уж я никак не ожидал, что он настолько безрассуден.
– Вот повезло, так повезло! – радуется он. – Симона, завидуй мне! Какие меня ожидают сладкие моменты!
– Слышишь, КорС, – улыбаюсь я, – а как на счет того, что ты бракованный?
– В каком это смысле? – напрягся КорС, уже готовый обидеться на меня.
– Ну, ты же женатый, – разъяснил я ему.
– А это неважно. Семейная жизнь быстро приедается.
– Я вот чего еще думаю, может мне тебя проводить… издалека?
– Думаешь, мне там морду могут набить? Нет, это вряд ли. Да и бегаю я быстро. Отдыхай!
И счастливый Королев с нескрываемым триумфом упорхнул, а я продолжил смотреть телевизор. Время от времени я вспоминаю о КорСе. Вот уж виртуоз из виртуозов в искусстве лжи! Через два часа Серега вернулся. Сразу же бросилось в глаза, что недоволен он даже больше обычного. Замерз Королев так, что пошевелиться не может. На негнущихся ногах он подошел к телефону.
– Свидание, как я погляжу, удалось, – пошутил я. – И дурман весь выветрился! Стоило ли ради этого…
– Ну-ка, набери мне ее номер, – хмуро говорит Сергей. Ему сейчас совсем не до шуток.
Слушать его смешно, так как у КорСа от холода зуб на зуб не попадает. Я набрал нужный номер и протянул трубку Сереге. Телефонную трубку он кое-как смог взять своими скрюченными от холода пальцами.
– Наташа? Ну и как это понимать? Я? На Северной, где же еще! Как и договаривались! Мне прохожие так объяснили, да!.. Нет. Нет не сегодня, я так замерз, что уже ничего не хочу! В другой раз. Мне тоже жаль, что так вышло. Пока, – зло бросил Королев.
Я не спешу его расспрашивать, хотя мне, разумеется, интересно, что там и как у КорСа вышло. Вернее, не вышло!
– Представляешь, – положив трубку, счел нужным поделиться своим горем Королев, – у них здесь две Северные улицы! Просто Северная, и на ней находится главпочтамт, и Северная Застава, это название улицы такое, и там переговорный пункт. Все не как у людей! Ну, ты меня чаем напоишь или нет?
– Держи, – протянул я ему кружку предусмотрительно заваренного чая. Прапорщик Забелин для согрева даже налил в кружку грамм 70 коньячку.
– Вот это другое дело, – отхлебнув, блаженно сказал КорС и улыбнулся до ушей.
– Еще кому-нибудь будешь звонить? – насмешливо спрашиваю я.
– Да ну их всех! – и Королев взял кружку в свои руки все еще негнущимися пальцами.
  Видно, сегодняшнего свидания Сергею хватило с избытком. Я протянул ему кусок пирога с яблоком, и он откусил большой кусок. Тут к нам заглянул прапорщик Забелин. 
– Что, курсант, – смеется он, и подмигивает Королеву, – так быстро все «перегорело?» Или напрочь отмерзло?   
Кусок пирога застрял в горле у Королева, но он быстро с ним справился.
– А сами вы, – не на шутку обиделся КорС, – глупости никогда не делаете?
– С возрастом люди делают глупостей все меньше и меньше, – снова засмеялся Забелин, – уже не те возможности!
Смех у него такой хороший, заразительный, что и я улыбнулся.

Шило
15-го февраля 1989 года начальник политотдела  СВМС (Северовоенморстроя) собрал в ДК «Строитель» политработников, чтобы всем вместе посмотреть по телевизору вывод последних частей советских войск из Демократической республики Афганистан. От нашей роты послали меня, не прапорщикам же идти.
Мы сидели и смотрели, как БТР пересекают мост, как командующий 40-й армией генерал Громов докладывает о выводе.
– Твою мать, – ругается худой майор и задает жесткий вопрос, – кто мне объяснит, для чего все это было нужно? И нужно ли было вообще?
  – Ответ на этот вопрос представляет большую сложность, – говорит какой-то подполковник. – Достоверно известно это очень не многим, а мы можем этого так никогда и не узнать.
– Странно это слышать от тебя, – язвит худощавый майор, – ты ведь у нас пламенный патриот-интернационалист!
– Сколько ребят там положили, – не кривит душой подполковник. 
– И каких ребят! Всякая сволочь косит от армии, а лучшие люди гибнут, – все подливает и подливает масла в огонь майор, – так и не оставив после себя потомства.
– Так было всегда, – задумавшись, отвечает подполковник, – первыми гибнут и в войне, и в мирное время сильные и непокорные люди.
– Что ни говорите, но это большая маленькая победа империалистов. А мы зашли с этой войной в такой тупик!
Офицеры еще долго разговаривали между собой, а я сидел и думал, что если бы я поступил в военное училище сразу после школы, а не через год, то вполне мог бы тоже попасть в Афганистан. И кто знает, может, меня уже и не было бы. И так как-то сразу стало легко на душе и еще больше поверилось в прекрасное завтра.
Вечером я долго не мог уснуть и даже слышал, как какой-то пьяный на улице пытался петь, но песня обрывалась каждый раз уже на первых словах. Только я уснул, как ко мне явились Лео, Веня, Рома, Димка и Вовка пить чай. Поневоле пришлось встать.
– Чего это вы, на ночь, глядя? – сощурился я от яркого света.
– Не спится, решили и тебе не дать. О! Я вижу у тебя гитару! Я же говорил, что Иванов без гитары не сможет! – обернулся к ребятам Лео. – Запевай!
– Чего вы такие веселые? – не могу я никак взять в толк.
– Да номера машин здешние нас смешат!
– Чем? – зевнул я, прикрывшись рукой, потирая слипающиеся глаза.
– Они здесь почти все «МУ» – Мурманская область, – поведал Веня, – идешь по улице, а вокруг сплошное «МУ», «МУ», «МУ»! Ну, разве не забавно? Чего-то ты сегодня сам на себя не похож, честное слово?
После того, как ребята ушли по своим частям, меня позвал в канцелярию роты прапорщик Забелин.
– Слышишь, курсант, – вальяжно говорит он, – да не хмурься ты так! Знаю я, что ты не курсант, а сержант, но так приятно тебя подразнить, у тебя такие огоньки в глазах сразу загораются! Пойдем смотреть передачу «Для тех, кому не с кем спать».
– Как? – несказанно удивился я. – Как передача называется?
– Да шучу я, – довольно улыбается Забелин, – вообще передача называется «Для тех, кто не спит», но мы ее называем, как ты уже слышал, по-другому!
– Мне ваш вариант больше нравится, – сдержанно улыбаюсь я.
– Так ты идешь смотреть телевизор? Заодно отметим вывод наших войск из этого проклятого Афганистана.
– Так ведь я не пью. Я же вам об этом уже говорил и не раз.
– Кто это тебе здесь наливает? – удивился Забелин. – Ну-ка, покажи мне его! Символически, чайком отметим.
После того как мы попили чаю, сон как рукой сняло, и я собрался поработать над курсовой работой, так как днем собрал необходимую информацию у библиотекарей нескольких ВСО, которые расположены в Североморске. Но стоило мне разложить на письменном столе свои наброски, как ко мне в комнату бесцеремонно ввалились Рома, Веня и Литин. Последний жизнерадостно заорал подпольную «Славянку», услышанную у воинов-строителей.
– Остаюсь на сверхсрочную службу.
     Может – красные лычки дадут.
               Не клади свои потные ноги
               На мою волосатую грудь!
– Да что ты, родной! – смеюсь я. – И в мыслях не было!
Однако Литин, не обращая внимания на мои слова, продолжает петь.
           – Советский союз, служить остаюсь…
Вся троица производит впечатление выпивших. Впрочем, так оно и есть. Литин даже на каких-то непонятных мне радостях попытался, было, меня расцеловать.
– Симона! – радостно говорит Рома во весь голос. – Отгадай загадку! Шила в мешке не утаишь, вытечет.
И вся троица, затаив дыхание, ждет моего ответа. Я понимаю, что в загадке какой-то подвох. Не может шило течь, как не крути.
– Сдаюсь, – пожимаю я плечами, – это же невозможно.
– А вот ты и ошибаешься, – радостно потирает руки Рома, а Литин вынимает из-за пазухи бутылку и ставит ее на стол.
– Знакомьтесь! – дурашливым голосом говорит Веня. – Это и есть «шило!»
Я откупориваю бутылку и осторожно нюхаю.
– Это же просто спирт, причем разбавленный? – удивляюсь я.
– И он прав! Разбавленный спирт – это и есть «шило», – просветил меня Рома. – Правда, здесь возникает много вопросов. Одни говорят, что здесь, на Северах, «шилом» зовут спирт разведенный водкой. Другие же утверждают, что это спирт, разведенный водой. Но в любом случае, вещь убойная!
– Гадость редкостная и воняет, – еще раз понюхал я содержимое бутылки, – это что, технический? Неужели вы эту гадость пить будете?
– Нет, не технический, просто низкосортный пищевой. Это, кстати, не, просто, «шило», а «ворошиловка!» К Клименту Ефремовичу Ворошилову и прочим кавалеристам никакого отношения не имеет! «Ворошиловка» – это ворованное «шило», спирт, предназначенный для обслуживания матчасти, но использованный не по назначению.
– И все-таки, откуда такое странное название – «шило?»
– «Шилом» называют спирт, скорее всего, позаимствовав термин «уколоться» у наркоманов. Может, сыграла свою роль традиция, так как в армии и на флоте все подряд называют другими терминами, чтобы запутать иностранных шпионов. Ракеты называются просто изделиями, сопла – выходными блоками, заряд твердого топлива – наполнителем  и так далее. Поэтому фраза «Мы вчера укололись шилом» у шпионов ничего кроме недоумения вызвать не может, но военным ясно, о чем идет речь.
– О! Ошибаешься! Это целая история! Издавна на нашем флоте спирт носит это название – «шило».  Когда-то, еще на парусном флоте, водку, по чарке которой непременно наливали матросам перед обедом (кто не пил – тому к жалованью каждый день пятачок добавляли), хранили в кожаных бурдюках. Завязки этих бурдюков особо опечатывались, для сохранности. Но ушлые матросы наловчились бурдюки прокалывать. Добытое таким образом спиртное, называлось «шильным» или «шилом». Вот так вот, брат Симона! А еще спирт иногда называют на медицинский лад – шиломицын.   За несколько часов до употребления хорошо в него добавить дольку чеснока. Он придает мягкость и ослабляет «выхлоп», – с видом знатока деловито объясняет мне Рома. 
– А еще ворошиловку, она же СКВ – то есть спирт корабельный ворованный, можно настоять на перепонках от грецких орехов, получается почти что коньяк. Но редко у кого терпения хватает дождаться, пока спирт натянется до нужного состояния.
– Кстати, в некоторых частях почему-то говорят не «шило», а «шпага». А еще говорят: «ЧИФ». Иванов, название ЧИФ тебе ни о чем не говорит?
Я отрицательно мотнул головой, откуда же мне знать? Ведь я человек непьющий, интересуюсь тем, что читают военные строители, а не тем, что здесь пьют, и как это называют.
  – ЧИФ означает «Чистый и Фкусный!» – ликуя, объяснил Веня.
Рома в это время стал разливать «шило» по стопкам, которые находились в шкафу, о чем мои товарищи уже знают. Наливают на четверых.
– Давайте договоримся так, – решительно говорю я, – вы себе пейте, я с вами с удовольствием поговорю, даже закушу, но пить не буду.
– Да, хитрый какой, закусывать он будет! Кто не пьет, тот не закусывает!
– Симона, будь человеком, составь нам компанию. Ну, когда-то же надо начинать! Так сказать, по мере взросления! Мы так приятно встречаем этот вечер, присоединяйся!
– Не сегодня, – отмахнулся я. Пить я, разумеется, не собирался и не собираюсь.
– Как тебе это удается? – восхитился Рома и добавил заплетающимся языком. – Хотя вопрос «Пить или не пить» встает перед каждым человеком глобально. Я, вот, не могу отказать, если меня просят!
Мне удалось выставить нежданных гостей только после трех часов ночи. Рома с трудом поднялся на ноги. Что касается Вени, то он вообще не мог вымолвить ни слова. Литин, тот вообще уснул за столом. Когда я стал его будить, он крепко зажмурился, качая головой. Невольно подумалось, что я не хочу быть похожим на своих пьяных товарищей, и я дал себе слово не пить. Надеюсь, на морозе они немного протрезвеют, и пойдут спать по своим частям. Только бы с гарнизонным патрулем не встретились.
– Слышишь, курсант, – позвал меня ответственный по роте прапорщик Забелин, когда я проходил мимо открытой двери канцелярии роты, – зря ты так.
– Как? Нужно было оставить их ночевать здесь?
– Да я не о том. Хочу тебя предостеречь. Обращаю твое внимание, так сказать, по дружбе, флот пьет. Поэтому нельзя так сильно игнорировать товарищей. Поверь мне, это характеризует тебя не с лучшей стороны.
– И что прикажете делать? – улыбаюсь я, так как ответ известен наперед.
– Пить, пить и еще раз пить! Вместе со всеми, разумеется. Нравится это тебе или нет, но это неотъемлемая часть нашей повседневной жизни. Вот так!
– Поживем, увидим, – уклончиво ответил я.
– Да ладно тебе, не дуйся. Ночное телевидение смотреть идешь? С чаем и с салом?  Сала много, – соблазняет меня Забелин.
– Ну, если с чаем и с салом, то сейчас приду! И смотри, ты сам напросился!
Но только я вошел в канцелярию роты, как следом за мной нагло вошел рядовой Кашин, надо сказать, на редкость неприятный тип. Его хитрые глазки забегали по канцелярии, ни на чем надолго не задерживаясь.
– Товарищ прапорщик, – заискивающим голосом пожаловался он. – Мне сержант Багателия всю морду разбил! Ни за что разбил!
– Да вы что? – не скрывая издевки, переспросил прапорщик. – Вы, наверное, кровью весь истекли? Покажите-ка мне вашу морду, в смысле, вашу рожу лица. Нет никакой крови, и следов насилия тоже нет. Значит, вы все врете, клевещете на своего командира. Значит, заступите в наряд. Прямо сейчас! Дежурный по роте! Ко мне!
И незадачливый Кашин заступил в наряд дневальным по роте.
– Учись, курсант, – широко улыбнулся Забелин. И стало понятно, что Кашина ждет долгая череда неприятностей. – Видишь, курсант, – улыбается прапорщик Забелин, – вон висит изречение великого Ленина: «Учиться, учиться и еще раз учиться?» А нужно, чтобы было написано: «Думать, думать и еще раз думать!» Думай, курсант, это тебе всегда пригодится. Во всяком случае, жалеть об этом тебе точно не придется.
И прапорщик задорно подмигнул мне. После этого спокойно пить чай и мирно смотреть телевизор нам уже никто не мешал.