Кайрос

Поройков С.Ю.
Кайрос. — М.: РИОР, 2012

Герой романа «Кайрос» – психолог, помогающий другим решать их жизненные проблемы. Одновременно он безуспешно пытается устроить собственную жизнь, пока случай не переменяет все в его судьбе.
В ходе своей практики герой сталкивается с трудным для понимания феноменом. Стараясь раскрыть тайну, тысячелетиями волнующую человечество, он невольно вовлекается в интригующее исследование.


Глава I. Нади

1

Она присоединилась к ним не сразу. Собственно, клиент даже не предупредил заранее о ее появлении. Все выглядело так, будто она оказалась там случайно – заехала после звонка мужу.
Впрочем, Сергея это не слишком удивило. Он ожидал чего-то подобного. Уж больно неопределенно клиент с самого начала держался. Не было похоже на то, что этот преуспевающий на вид бизнесмен пригласил психолога в целях собственной психотерапии.
Предложенное его визави место встречи, мягко сказать, было не самое удачное для подобных бесед. Психолог принимал в собственном кабинете на Арбате. Однако в данном случае Сергей сделал исключение. Бизнесмен, что называется, был важной птицей. Он звонил по рекомендации знакомых, к тому же сослался на свою чрезвычайную занятость. Надо сказать, подобные клиенты не слишком часто сыпались на голову рядового психолога. Да и времена, признаться, нынче не самые легкие.
Они едва не битый час просидели с Виктором – так представился предполагаемый клиент. Уже были обглоданы запеченные на углях оленьи ребрышки, поданные с кисло-сладким брусничным соусом. Сергей не привык к подобным яствам и ощущал себя не совсем в своей тарелке. Бизнесмен все откладывал начало разговора о цели их встречи. «Как видно, хочет ко мне присмотреться», – прикидывал в уме Сергей.
На небольшую сцену в противоположном конце зала вышли музыканты. Тихо заиграла гитара. Подхватив мелодичный проигрыш, вступили неторопливые ударные. Чуть позже к ним подключился задумчивый саксофон. Звучала расслабляющая джазовая композиция.
В этот момент к их столику приблизилась статная дама в изысканном вечернем туалете. Заметив ее, бизнесмен привстал. Тело Сергея само собой вытянулось в почтительном приветствии. Он почтительно кивнул женщине. Его лицо озарила восхищенная улыбка. Между тем надо заметить, что дама того стоила. Точеные черты ее лица дышали благородством. «Вылитая Жаклин Кеннеди!» – отметил про себя мужчина.
– Дорогая, это Сергей, – отрекомендовал бизнесмен психолога.
– Здравствуйте! – сдержанно улыбнулась дама. – Лида.
– Очень приятно! – искренне отозвался Сергей, не без интереса оглядев с достоинством державшуюся женщину и непроизвольно потянув носом утонченный аромат ее духов.
Виктор отодвинул соседний стул. Кивнув ему, дама не без изящества присела за столик. Грациозным движением, чуть тронув пальцами, она оправила бриллиантовое колье и декольтированное бирюзовое платье. Невольно скользнув взглядом вслед за ее рукой, Сергей не преминул отметить удачно подобранный аксессуар. Этот знак внимания со стороны мужчины был воспринят женщиной благосклонно. Казалось, она осталась довольна произведенным ею впечатлением.
– Сергей, вы часто говорите дамам комплименты? – шутливо поинтересовалась Лида.
– Только если мне действительно захочется их произнести, – с улыбкой парировал тот.
Перехватив устремленный на него заинтересованный взгляд собеседницы, Сергей добавил:
– Мне кажется, что женщины тонко чувствуют фальшь.
Несмотря на аккуратно выбритый подбородок и опрятный костюм, приличествующий случаю, каким-то внутренним чутьем Лида угадала, что перед ней находится мужчина, не обхоженный заботливой женской рукой. Ее цепкий взгляд не упустил несколько не бросающихся в глаза деталей. Так, например, на пиджаке Сергея, едва не на одной ниточке, болталась пуговица. Со стороны были заметны несколько торчащих на скулах, ближе к шее, щетинок, не видных в зеркало при бритье. Да и галстук, хоть и подобранный в тон сорочке, казалось, был повязан как-то не так.
Между тем знакомый ее мужа – интеллигентной наружности, достаточно молодой на вид человек с располагающим взглядом внимательных серых глаз импонировал Лиде. Учтивый тон собеседника казался женщине вполне уместным, а сама она прониклась к нему доверием. Окончательно успокоившись, дама открыла меню и стала пролистывать его с конца – там, где обычно располагаются десерты.
Подоспевший к тому моменту официант взял со стола бутылку белого вина и выжидающе взглянул на посетителей. Солидно держащийся бизнесмен кивнул ему. Начав с дамы, официант выверенным движением разлил вино по бокалам. Приняв дополнительный заказ, он удалился.
– За встречу! – провозгласил Виктор, белоснежно улыбнувшись, и поднял бокал.
– За встречу, – поддержал тост Сергей.
Краткий тост дополнил звон хрусталя. Клиент сразу отпил добрую половину фужера. Его жена сделала небольшой глоток.
В планы психолога не входило чересчур расслабляться. Однако вовсе не пить в подобной ситуации выглядело не очень удобным. Поднеся бокал к лицу, он потянул ноздрями терпкий аромат и, словно знающий в своем деле толк сомелье, продегустировал напиток.
– Хорошее вино! – одобрил Сергей сделанный бизнесменом выбор и незаметным движением водрузил практически нетронутый фужер на стол.
– Неплохая лоза, – понимающе кивнул Виктор.
Щедрой рукой мужчина принялся доливать бокалы чуть не до самой каемки, так что его супруга посчитала, что муж чрезмерно наполнил ее фужер.
– Мне достаточно! – нервно отреагировала женщина.
Вскоре принесли аппетитный на вид, вкусно пахнущий десерт. После очередного возлияния бизнесмен разговорился. Однако Сергей более не жалел о времени, потраченном на предполагаемого клиента. Он уже начал догадываться, кому именно предназначались его услуги.
Бодро державшийся Виктор практически непрерывно что-то вещал хорошо поставленным баритоном. Громко смеясь собственным шуткам, он время от времени прихлебывал вино. Его супруга пила меньше мужа, однако спиртное ее заметно расслабило. Красивое, немного тронутое временем лицо женщины порой приобретало подавленное выражение. Лиде лишь изредка удавалось вставить несколько слов, комментируя речи мужа. Было заметно, что в ней зрело раздражение.
– Ну вот, ты как всегда все время говоришь! – не выдержав, упрекнула она супруга. – Не даешь гостю и слово сказать.
– Все, дорогая! Умолкаю! – вальяжно захохотал захмелевший мужчина и потянулся к жене, чтобы поцеловать.
Женщина, скривив с досады губы, отстранилась от мужа. Тот, сконфузившись, как-то сразу с виду осел и заметно погрустнел.
Сергей, с невольным сочувствием поглядел на пару. Решив, что будет уместно переменить тему беседы, психолог поинтересовался, есть ли у супругов дети.
– У нас их трое, – охотно отозвалась Лида, и тут же принялась с воодушевлением расхваливать своих девочек.
Сергей выслушал пространный рассказ про каждую из их дочерей. Психолог по выработавшейся за годы практики привычке слушал внимательно, не перебивая, иногда покачивая головой – одобрительно, либо сожалея, в зависимости от того, о чем шла речь.
Если поначалу мать восторгалась своими славными девочками, с гордостью демонстрируя их фотографии, то затем в голосе женщины, все явственней засквозила усталость и раздражение. Послышались жалобы на то, что она устает, все дни напролет занимаясь детьми, уборкой и готовкой. Со слов Лиды выходило, что ее муж вечно пропадает на работе и совершенно не уделяет внимание своим детям. А разве нанятая ей в помощь няня способна заменить их младшей дочке отца? Все больше проблем и со старшей дочерью – у нее стали появляться проблемы в школе. Одно за другим, сетования посыпались как из рога изобилия.
Незаметно опустела вторая бутылка. Чем больше женщина говорила, тем эмоциональнее и возбужденнее звучала ее речь и тем чаще она подносила к губам бокал. Виктор иногда предпринимал попытки вставить в монолог супруги свое веское слово. Однако, то ли оттого, что делал он это, на взгляд жены, не вовремя, то ли оттого, что у нее на этот счет было собственное мнение, расходившееся с мнением мужа, женщина все более заводилась. Еще пара попыток мужа перехватить инициативу в разговоре – и на глазах Лиды навернулись слезы благородного негодования и гордо сдерживаемого страдания.
Какое мужское сердце не тронут женские слезы, блеснувшие в прекрасных очах? Проникнутый сочувствием, Сергей выразил готовность помочь в решении семейных проблем. Лида благодарно приняла это предложение. Ее муж не возражал.
К вечеру ресторан заполнился практически до отказа. Публика все более оживлялась. Оркестр заиграл зажигательную танцевальную мелодию. Несколько пар поднялось из-за столиков и вышло на середину зала, чем привлекли к себе взгляды посетителей. Развлеченная зрелищем публика приветствовала танцоров ободряющими хлопками.
Едва музыка закончилась, как оркестр заиграл новую композицию, словно призывая танцующих не расходиться. На этот раз исполнялся медленный танец. Еще несколько человек привстало со своих мест. Некоторые мужчины, пришедшие в ресторан без дам, обводили глазами соседние столики. Их взоры скользили по женским лицам, казавшимся особенно притягательными в приглушенном освещении.
В какой-то момент и Сергей непроизвольно засмотрелся на Лиду. Небольшая припухлость влажных еще глаз ничуть не портила классической красоты ее лица. Даже то, что Лида все еще дулась на своего супруга, нисколько не умаляло ее шарма. Однако ее женские чары, возможно, уже не безотказно действовали на мужа. Как бы то ни было, ее изрядно расслабившийся спиртным Виктор не расположился к танцам. Между тем Сергей перехватил пару ревнивых взглядов бизнесмена, брошенных в сторону сидящих за ближайшим к ним столиком мужчин, откровенно пялившихся на его красавицу жену. Психологу показалось, что тот и на него глянул с подозрением.
Немного отвлекшись музыкой и танцами, собеседники вернулись к прерванному разговору. Как бы между делом Сергей высказал предложение, чтобы их с Лидой общение происходило в присутствии ее мужа. Психолог пояснил, что при семейном консультировании предпочтительна беседа со всеми членами семьи. К тому же, сказать прямо, лишние проблемы ему были ни к чему.
Принесли заказанное по предложению Лиды мороженое, украшенное сочными дольками клубники, и кофе. Чуть подтаявшее мороженое обволакивало язык нежным сливочным вкусом и приятным холодком. Компания переключилась на новое лакомство. Разговор на некоторое время смолк. Когда с десертом было окончательно покончено, Виктор махнул проходившему мимо официанту и попросил расчет.
Допивая кофе, они условились в следующий раз встретиться в пятницу вечером. Озвучив для начала свой максимальный тариф, Сергей предложил супругам подъехать в его кабинет на Арбате к пяти часам. Стоимость сессии вопросов не вызвала. Однако с местом встречи возникла неувязка. Клиент желал провести консультацию у себя дома. Между тем, как выяснилось, эта семейная пара жила в одном из престижных районов Москвы, куда Сергею было добираться не ближний свет. Психолог деликатно пояснил, что будет правильно провести сессию в специально предназначенном под подобные цели месте. Однако Виктор твердо стоял на своем. Сергей, едва не кожей, ощутил бульдожью хватку бизнесмена. Игра должна была вестись по его правилам, если платил он.
Сочувственно взглянув на Лиду, Сергей повторил свое предложение, сославшись на то, что в пять часов встреча может пройти только у него в кабинете, поскольку на четыре там уже назначена консультация с другим клиентом. Не моргнув глазом, его визави предложил подъехать к ним домой в шесть, добавив, что время проезда психолога будет оплачено.
Предложение было выгодным. Формально аргументов у Сергея не оставалось. К тому же ему искренне хотелось помочь женщине, вызвавшей в нем невольную человеческую симпатию. Не очень охотно, но он все же согласиться. Словно почувствовав его расположение, Лида обрадовалась достигнутой договоренности, сославшись на то, что к пяти часам ее муж наверняка опоздает, а потому даже лучше встретиться в шесть.
Счет все не несли. В этот час модное ресторанное заведение было переполнено. В зале стало шумно. Стремительно лавирующие между столиками официанты едва успевали обслуживать посетителей. Перехватив глазами одного из них, Виктор не без досады напомнил, что просил их рассчитать. Кивнув, тот изобразил на усталом лице извиняющуюся улыбку и помчался дальше.
Сергей мысленно взвешивал ситуацию. Муж – преуспевающий бизнесмен, довольный собой и своей жизнью. С виду – этакий суперагент с обложки журнала. Его жена, вероятно, имела все, о чем только может мечтать женщина: заботливого и любящего мужа, хороший дом, детей. Приличный доход от бизнеса мужа позволял ей не работать. Казалось бы – чего же еще ей могло не хватать?
И все же, женщину одолевала депрессия. Усилившееся в последние годы пристрастие к алкоголю оставило свой след на ее еще свежем, тронутом румянцем лице. Причем с подобной ситуацией Сергей сталкивался далеко не в первый раз. Да и холодная статистика безжалостно констатировала, что в России замужние женщины, в среднем, живут меньше незамужних – примерно настолько, насколько женатые мужчины живут дольше холостых. И при этом именно женщины в большей степени стремятся создать и сохранить семью, в то время как мужчины зачастую превыше всего ценят собственную свободу.
Наконец, официант подал счет. Бизнесмен извлек из нагрудного кармана дорогого пиджака солидное кожаное портмоне. Не принимающим никаких возражений жестом он отмел робкое поползновение психолога поучаствовать в оплате ужина. Впрочем, тот не сильно на этом настаивал. Глава семейства с достоинством расплатился кредиткой, заодно оставив приличные чаевые наличными.

. . .

3

Наутро он проснулся не сразу, некоторое время пребывая в сладком полудремотном состоянии. Субботнее утро предоставляло блаженную возможность расслабиться и насладиться безмятежностью. Сергей уже не спал, однако его мозг, что называется, еще не включился. Пока он не в полной мере сознавал себя и окружающее, словно подернутое пеленой дымки.
В какой-то миг Сергей испытал необычное ощущение. Откуда-то сверху слева на него как бы снизошел поток или луч, дарующий невыразимую благостность. Он вдруг почувствовал присутствие женщины, от которой веяло трогательной любовью и теплотой. «Мария Магдалина», – пришло сокровенное осознание. Происходившее, возможно, длилось какое-то мгновение, однако оставило в душе явственный отпечаток торжественного соприкосновения с вечностью.
Ощущение-видение исчезло столь же внезапно, как и появилось. Сергей понемногу приходил в себя. Между тем в груди сохранялось трепетное и щемящее чувство любви к Магдалине. Что знал он об этой женщине, жившей два тысячелетия назад? Да практически ничего. «Наверное, почудилось», – подсказывал пробудившийся трезвый рассудок. «Таинство», – замирало в благоговении его сердце.
Еще какая-то минута, и мужчина окончательно пришел в чувство, словно с ним ничего не происходило. Однако у него появилось сильное желание побольше разузнать о Марии Магдалине и, при случае, поставить ей в храме свечку.
Сергей длительное время работал со сновидениями. К подобным вещам он относился с профессиональным хладнокровием и рассудительностью. Вместе с тем если это видение и было своего рода сном, то пока он не мог разгадать его смысл. Он не стал ломать по этому поводу голову, решив про себя, что понимание, возможно, придет позже само собой, как это не раз с ним бывало.
Чашка утреннего кофе взбодрила. Просмотрев скопившуюся со вчерашнего дня почту, Сергей решил немного пройтись и развеяться, благо день выдался погожий.
До ближайшего парка было не более десяти минут ходьбы. Едва он пересек ограду парковой зоны, как в лицо ему дохнул запах листвы. Мужчина полной грудью вобрал посвежевший воздух и зашагал вглубь аллеи. Солнечным летним утром здесь было многолюдно. Тут и там прогуливались мамаши с колясками.
Подойдя к озеру, он огляделся. Неподалеку белый лебедь выбрался из воды на берег и пощипывал клевер. Подошедший карапуз неловкими ручками сорвал пучок обычной травы и протянул ее лебедю. Однако благородная птица, словно не замечая малыша, грациозно выгнув шею, выбирала на газоне только трехлепестковые ростки. Подойдя поближе, Сергей некоторое время наслаждался лицезрением красивой птицы.
Все скамьи поблизости были заняты. Рассчитывая, что у дальнего пруда он сможет не только присесть, но заодно и вдоволь полюбоваться на уток, Сергей двинулся дальше. Между тем и там все лавочки оказались заняты. Пройдясь пару раз вдоль дубовой рощи, он повернул обратно.
Сергей прошел уже изрядное расстояние. К тому же день с самого утра задался жаркий, и его разморило. Подойдя к площадке над искусственным водопадом, он окинул взглядом берега озера. Вторая по счету скамья справа от него освободилась. Ускорив шаг, мужчина свернул на тропинку, вьющуюся вдоль берега. Однако прогуливающиеся неподалеку две женщины с колясками заняли лавочку. Поняв, что в одиночестве наслаждаться видом на водную гладь сегодня все равно не получится, он сбавил шаг и подошел к ближайшей скамейке, где в тени берез сидел всего один человек.
– Не помешаю? – обратился Сергей к светловолосой девушке, испытывая некоторую неловкость от того, что ее приходится побеспокоить.
Оторвавшись на миг от чтения, даже не взглянув в его сторону, девушка безразлично кивнула головой. Сергей, не разглядев толком ее лица, присел и с облегчением откинулся на спинку скамьи.
Мимо проплыла утка с выводком утят. Он проводил их взглядом. Время от времени утята ныряли за пищей, забавно выставляя наружу свои хвостики, словно поплавки. К лавочке слетелась стайка воробьев, высматривая, не найдется ли чего поклевать. Один за другим стали подходить воркующие голуби. Вскоре добрая дюжина пернатых сновала возле ног. Их щебет привлек внимание девушки, оторвавшей взгляд от книги.
Сергей заговорил первым, чуть повернув голову в сторону соседки по скамье:
– Жаль, что у меня нет с собой хлеба – можно было бы покормить птиц.
– Я уже покормила уток, – поддержала разговор девушка. – Но больше и я не смогу им ничего предложить.
Мужчина взглянул на незнакомку, намереваясь лучше ее разглядеть:
– Вы любите птиц? – предположил он.
Девушка повернула к нему свое лицо. Они встретились взглядами. Глаза обоих на какой-то миг затуманились…
Он был изумлен редкой красотой девушки. Что-то милое, родное почудилось в показавшемся ему удивительно знакомом лице, хотя он и был абсолютно уверен, что они никогда не виделись прежде. А что в этот момент ощутила она? Впрочем, кто в силах точно передать сокровенные движения женского сердца?
– Сергей, – представился он.
– Нади, – чуть помедлив, ответила она.
Они сразу почувствовали, что им друг с другом легко и просто. Непринужденная беседа завязалась, будто сама собой. Казалось, что все вокруг затянулось какой-то дымкой и перестало существовать. Остались только он и она…
Словно не желая мешать, сновавшая у их ног стайка птиц понемногу разлетелась. А они все говорили и никак не могли наговориться. Сергей, не скрывая ничего, рассказал о своем роде занятий и образе жизни. Его собеседница также немало поведала о себе, впрочем, сразу предупредив, что она замужем.
Упомянула Нади и о том, что к числу ее предков относится известный род Радзивиллов, а сама она, как ей не раз говорили, похожа на Барбару Радзивилл.
 – Радзивиллов? – переспросил Сергей. – Слышал о таком.
Впрочем, ничего конкретного об этой фамилии он припомнить не смог. Постеснявшись показать свою необразованность, мужчина предпочел заговорить на новую тему. Девушка охотно ее поддержала. Когда же Нади затронула ряд волнующих ее вопросов, то и Сергею нашлось что сказать. Как выяснилось, интересы обоих во многом совпадали.
Девушка говорила оживленно, особенно когда дело касалось ее собственных увлечений и привязанностей, как например, к ее любимому коту Марселю. В то же время в ее живых глазах порой мелькала печаль. Казалось, она порывалась в чем-то признаться, однако что-то сдерживало ее.
– И часто вы подобным образом знакомитесь с женщинами? – спросила вдруг Нади.
– Не часто, – откровенно ответил Сергей. – В этом парке я гуляю много лет, но прежде мне не приходило в голову заводить тут знакомства.
Спохватившись, девушка взглянула на часы:
– Как быстро пролетело время! – удивилась она.
– И в самом деле. Прошло почти два часа! – удивился он не меньше своей новой знакомой.
– Мне пора идти, – мягко вымолвила Нади.
Спрятав книгу в сумочку, девушка привстала со скамьи и оправила платье. Сергей не без любопытства оглядел ее невысокую стройную фигуру.
– Вы позволите, я провожу вас, – предложил он, вставая. – Хотелось бы закончить наш разговор.
В ответ она улыбнулась одновременно и просто и загадочно:
– Вы полагаете, мы его скоро закончим?
Оказалось, что Нади тоже жила неподалеку. Продолжая беседу, они пошли вдоль озера в направлении ее дома. По дороге Сергей много шутил. Сегодня он чувствовал себя в ударе. Вскоре девушка развеселилась, оценив остроумие спутника.
В какой-то момент он как бы ненароком коснулся ее руки, показавшейся ему удивительно приятной. Между ними пробежала искра взаимного влечения. Мгновенно вспыхнув, девушка смутилась и, опустив глаза, чуть отпрянула в сторону.
Пройдя сквозь весь парк, парочка подошла к забору, ограждавшему особняки, выросшие на месте некогда располагавшихся здесь скромных писательских дач. Остановившись на пересечении прогулочных дорожек, они проговорили еще какое-то время.
– Нам пора прощаться, – тихо напомнила Нади.
Сергею очень хотелось увидеть девушку вновь:
– Завтра вы будете гулять в парке? – спросил он.
Они условились встретиться в то же время у той же лавочки. На всякий случай, Сергей предложил обменяться телефонами. Девушку поначалу смутило это предложение, однако она все же согласилась. Как выяснилось, записать номер Сергею было не на чем. Мобильный телефон, который у него всегда был при себе, как назло, сегодня был забыт дома. Сославшись на это, он попросил Нади набрать его номер с ее телефона. Та набрала цифры, которые мужчина продиктовал.
– Не отвечает, – пожала плечами Нади и протянула аппарат, чтобы ее знакомый мог расслышать длинные гудки.
– Так и должно быть, – кивнул Сергей.
Расставаться им не хотелось. Словно чего-то ожидая, они постояли еще немного, глядя друг на друга. Невольно мужчина залюбовался глазами девушки, показавшимися ему совершенно необыкновенными. Наверное, так смотрят на женщин поэты, когда их души настраиваются на гармонию лир.
– Будем прощаться? – трогательно спросила Нади.
Неожиданно Сергей услышал собственный голос:
– Вы позволите вас поцеловать?
Девушка испуганно замотала головой и отпрянула на шаг. Однако, ощутив непонятно откуда нахлынувшую уверенность, мужчина повторил свою попытку:
– На прощание. По дружески. Один раз. В щечку, – обезоруживающе лепетал он.
Казалось, у девушки не осталось сил возражать. Она чуть склонила голову, зардевшись. Он наклонился и бережно потянулся лицом к ее щеке. Смутившись, Нади в последний момент резко отвернула лицо, так что он коснулся губами ее нежной шеи, задев носом жемчужную сережку. Вдохнув дурманящий аромат кожи и волос девушки, будто опьяненный, он неохотно отстранился назад.
– У вас изумительные духи, – вымолвил он, глядя Нади прямо в глаза.
– Я не пользуюсь косметикой во время прогулок, – бесхитростно ответила та.
Только сейчас Сергей обратил внимание, что девушка даже не была накрашена. «С такой внешностью она вполне может себе это позволить», – мелькнуло в его голове. Украшений на Нади также было немного: небольшой кулон с каплевидной жемчужиной, в тон жемчужным серьгам, да изящное колечко на руке.
С минуту оба молча стояли, словно в сладком тумане.
– Мы так никогда не расстанемся! – вздохнула девушка.
Сделав, наконец, над собой усилие, она решительно направилась к воротам. Он проводил ее затуманенным взором. Обернувшись на прощание, девушка махнула рукой:
– До завтра!
– До завтра, – рассеянно улыбнулся он.
Домой Сергей возвращался в приподнятом настроении. Накопившуюся за неделю усталость как рукой сняло. Он был полон сил, энергии и радости.
Дойдя до дома скорым шагом, мужчина кинулся к забытому телефону, чтобы просмотреть входящие звонки. Трубка оказалась разряжена. Звонок не определился.
Его окатила ледяная волна отчаяния: «Как же так? А вдруг она завтра не придет?»

. . .

10

В оговоренное время Сергей постучал в дверь лаборатории.
– Входите! – раздался голос Всеволода Владимировича. – Открыто!
Он заглянул в кабинет. Заведующий лабораторией что-то обсуждал с человеком зрелых лет, мрачноватого вида и лицом красноватого оттенка. Увидев Сергея, Всеволод Владимирович бодро встал и широким шагом вышел ему навстречу.
– Сергей Юргенович! – расплылся в улыбке пожилой седовласый доцент. – Рад вас видеть!
– А вы все двигаете науку, как я смотрю, – подмигнул тому гость, как старому знакомому.
– Двигаем родимую!
Заведующий пригласил гостя присесть:
– Знакомьтесь! – рекомендовал он своего собеседника. – Это Иммануил Элеович.
– Воздвиженский, – привстав, представился человек в темном костюме хорошо поставленным голосом.
– Можно просто Сергей, – скромно отрекомендовался психолог.
Заведующий поставил чайник и захлопотал с угощением.
– Сегодня к чаю варенье, – извлек он баночку из портфеля. – Жена велела высвободить тару для нового урожая.
– Ну, раз женщина просит! – изрек психолог.
Всеволод Владимирович расставил на столе чашки и блюдца:
– Милости прошу! Чем богаты, – радушно пригласил он гостей.
С минуту все молча дегустировали варенье, прихлебывая чай.
– Недурно! – похвалил Сергей. – Очень недурно ваша жена стряпает, Всеволод Владимирович!
– Так ей и передам, – улыбнулся заведующий. – Супруге будет приятно.
– Яблочное? – уточнил Воздвиженский.
– Яблочное с чем-то еще, уже и не упомню с чем, – ответил заведующий и подложил еще варенья. – Кислит немного, но в целом вкус, по-моему, неплохой.
Времени у Сергея было не так много. К тому же неожиданное предложение заведующего о встрече его интриговало:
– А как продвигаются ваши исследования? – поинтересовался он, прихлебывая чай.
– Конечно, не так медово, как это варенье, – отозвался заведующий. – Но в целом движемся.
– Вы вчера говорили про очередной этап исследований, – напомнил психолог.
– А вот мы как раз с Иммануилом Элеовичем это и обсуждаем.
Сергей уважительно взглянул на собеседника:
– Иммануил – редкое имя. Только Кант и приходит на ум.
– Я тоже философ! – чуть насупился тот.
Отчего-то казавшееся сердитым лицо Воздвиженского от горячего чая еще больше раскраснелось, сделавшись почти медным.
– Мне рекомендовали Иммануила Элеовича как очень грамотного специалиста, – пояснил заведующий. – Сфера его интересов как нельзя лучше совпадает с темой, за которую мы хотим взяться.
– Спиральные циклы эволюции, – произнес Воздвиженский.
– Название темы наших исследований окончательно еще не сформулировано, – поправил заведующий. – Но суть в том, что наш институт борется за грант на составление более или менее долгосрочного прогноза развития человечества.
– Ого! Ни много, ни мало! – удивился психолог. – Это как-то связано с изменением климата? Сейчас об этом много говорят.
– И с климатом тоже, – кивнул заведующий. – Изучению климата в мире уделяется огромное внимание. Новое слово в этой области сказать совсем непросто. Мы решили зайти с другой стороны. Обобщить, так сказать, данные различных исследований: экологических, климатических, демографических, экономических и тому подобных. Мы рассчитываем, что нам удастся выявить соответствующие корреляции, построить рабочую модель, и уже на ее основе сформировать обобщенный прогноз.
– Звучит заманчиво! – почтительно кивнул Сергей, оценив масштаб планов. – А потянете?
– Сами – нет, конечно. Да это и не потребуется. Если получим грант, то привлечем на субподряд профильные организации из различных отраслей.
– Вы полагаете, что философия также окажется востребованной при подобных исследованиях? – взглянул психолог в сторону Воздвиженского, флегматично допивающего вторую чашку.
– Философский анализ – самый обобщенный уровень методологического анализа, – с достоинством изрек тот.
– Видите ли... – пояснил заведующий. – Мы рассчитываем, что на основе предложенной Иммануилом Элеовичем теории спиральных циклов эволюции нам удастся построить необходимую рабочую модель.
– И чем же может быть полезна моя скромная персона? – поинтересовался Сергей.
Заведующий выразительно поглядел гостю в глаза:
– Мы уже имели опыт сотрудничества с вами и ваш потенциал нам хорошо известен.
– Спасибо за доверие, но…
– Если вы не возражаете, мы попросим Иммануила Элеовича вкратце изложить суть своих наработок, – продолжил заведующий, словно не замечая возражений собеседника. – Возможно, некоторые моменты заинтересуют вас как психолога.
Опыт прежней совместной работы с Всеволодом Владимировичем убеждал Сергея, что подобное взаимодействие наверняка окажется интересным. Возражать он не стал.
Прикончив очередную чашку чая, Воздвиженский извлек из кармана пиджака платок и вытер пот с раскалившегося лица. Казалось, что философа вдохновила перспектива обретения еще одного заинтересованного в его детище слушателя. Четко поставленным лекторским тоном он принялся методично излагать основы разработанной им концепции.
Суть научной новизны этой теории, по его словам, заключалась в том, что она объединяла в себе две известные парадигмы эволюции: модели циклического воспроизводства, а также спирального диалектического развития.
Еще когда ученый писал кандидатскую диссертацию по теме мифологии Древнего Востока, то, работая с древними рукописями, обратил внимание на одну характерную деталь. Различные источники упоминали о неких циклических периодах в истории человечества, длящихся многие тысячелетия. Так, древнеиндийский эпос Махабхарата свидетельствует о том, что жизнь Вселенной делится на периоды – юги. Лучшая из юг – критаюга длится четыре тысячи лет. Столько же столетий занимает ее становление и угасание. Третаюга продолжается три тысячи лет. Время ее становления и угасания – по три сотни лет. Продолжительность двапараюги – две тысячи лет. Ее становление и закат длятся по двести лет. Калиюга длится тысячу лет. На ее становление и закат, соответственно, приходится по сто лет.
Подобное сокращение длительности юг вполне соответствует концепции ускоряющейся эволюции, происходящей по спирали. Вместе с тем, по окончании сравнительно краткой калиюги вновь начинается длительная критаюга. Тем самым череда эпох циклично воспроизводится. Несложно подсчитать, что полный цикл юг, включая периоды их становления и угасания, составляет двенадцать тысяч лет.
Сходные представления можно найти и у античных авторов. Так, Гесиод в «Теогонии» делит эпохи на золотой – наилучший, серебряный, медный и железный века. При этом Гераклит утверждал, что длительность космического круговорота эпох составляет десять тысяч восемьсот лет, что достаточно хорошо согласуется с периодом полной смены юг, указанном в Махабхарате.
В близком соответствии с этими огромными временными промежутками находится период прецессии земли. Так, смена полярных фаз во вращении нашей планеты происходит каждые двенадцать с половиной тысяч лет. Между тем, как известно, жизнедеятельность живых существ, включая человека, подстроилась к известным космическим ритмам, таким как: суточное вращение земли, месячное обращение вокруг нее луны, годовой цикл обращения земли вокруг солнца. Соответственно, на всем живущем на земле может отражаться и более длительный цикл, связанный с прецессией нашей планеты. Например, в результате прецессии Сахара становится то безводной пустыней, как ныне, то зеленеющей долиной, как это было десять тысячелетий назад. Не периодичная ли смена климата в древности способствовала миграции африканских племен в Азию и далее в Европу, а также Америку и Австралию?
Следует отметить, что сходные представления о смене эпох обнаруживаются в целом ряде древних религиозных источников. Например, ветхозаветный пророк Даниил свидетельствует о последовательной смене царств: золотого царства – наилучшего, серебряного, медного, железного и глиняного. Причем по сокрушении последнего, вновь должно установиться наилучшее царство. Свидетельствует Даниил и о том, что длительность временных периодов подчинена определенной формуле, а именно: «времена, время и полвремени». Аналогичную формулу смены времен содержит и новозаветное откровение Иоанна Богослова, также пророчествующее о грядущем преображении земли и человечества.

11

– Вопрос в том, насколько научна подобная точка зрения, – скептично заметил заведующий, когда философ завершил лекцию.
– Между прочим, Исаак Ньютон использовал именно эту формулу – «времена, время и полвремени», чтобы предсказать даты наступления эпохальных событий, – парировал философ. – При этом никто доселе не упрекал этого величайшего ученого в ненаучном подходе к решению проблем.
– И что же Ньютон таким образом предсказал? – поинтересовался Сергей.
– Изучая текст Библии, к примеру, ученый назвал точное время возвращения евреев на Святую землю, выпавшее на середину прошлого века, – многозначительно произнес Воздвиженский.
– Ого! – воскликнул заведующий, усмехнувшись. – Может быть, он и дату конца света предсказал?
– Напрасно улыбаетесь, Всеволод Владимирович! – мрачно отреагировал философ. – Судя по всему, именно это Ньютона и интересовало больше всего. Кстати, ему действительно удалось вычислить предполагаемую дату Армагеддона.
– И когда это произойдет? – встревожился психолог.
– Сначала я хотел бы закончить свою мысль, – мрачно отозвался философ.
Повисло неловкое молчание.
– Если вы не возражаете, я продолжу, – вернулся к логике изложения философ. – Как я уже сказал, различные древние источники указывают на ускорение временных процессов при смене эпох, а также их постепенное изменение от лучших к худшим. При этом все они предсказывают, что грядет наилучшая из эпох.
– Разве тем самым речь не идет в целом об изменении эпох от худших к лучшим? – уточнил Сергей.
– Прошу заметить, что через всю Библию проходит та основная идея, что изначально люди, с момента их сотворения, жили в раю. Вкусив плод с древа познания, человечество утеряло рай и долго жило во грехе, пока очистительные воды потопа не уничтожили грешников. Однако люди вновь впали в грех, отчего их ждет очередной суд. А уже после страшного суда наступит Царство Божие.
– Позвольте! – не сдержался заведующий. – Всем известно, что Писание пророчествует о наступлении на земле вечного царства Божия. Тем самым Библия утверждает, что в какой-то момент эволюция завершится. Между тем это не согласуется с предсказаниями вашей теории о непрерывной смене эпох.
– Не все так однозначно, – возразил философ. – Если внимательно прочесть Новый Завет, то вы обнаружите предсказание о грядущем тысячелетнем царстве Христове. Однако затем его сменит эпоха смуты и гонений. И лишь потом придет то, что именуется «новое небо и новая земля». До сих пор это неясное место не дает покоя богословам. Между тем явно речь вновь идет о циклах в глобальном историческом масштабе.
– Вы полагаете? – задумался заведующий.
– Уверен, – подтвердил Воздвиженский.
Собравшись с мыслями, философ поведал о том, что у него возник дерзкий замысел – научно обосновать собранные им свидетельства. «Смена эпох, так или иначе, должна отразиться на ходе культурно-исторического развития человечества», – рассуждал он. Соответственно, требовалось соотнести моменты возникновения великих цивилизаций, смену различных общественно-производственных формаций, а также сдвиги в общественном сознании с конкретными временными периодами.
На этом философ сделал паузу и извлек из кожаного портфеля пару энциклопедий по истории Древнего Мира. Открыв заложенные закладкой страницы, он выложил на стол таблицы с хронологией важнейших исторических событий. Вытерев платком пот со лба, Воздвиженский продолжил импровизированную лекцию.
По его словам, изначально им был выделен тысячелетний период античности, начало которого историки условно относят к пятисотому году до нашей эры. Символично, что именно в этот период повсеместно явились ярчайшие личности, изменившие ход мировой истории: философы, поэты и трагики – в Древней Греции; пророки – в Древнем Израиле; даосы и Конфуций – в Китае, в Индии – Будда, а также авторы Упанишад и Бхагавадгиты; в Иране – Заратустра. Все это позволило известному философу Ясперсу, которого Воздвиженский не преминул назвать коллегой, выделить так называемое «осевое время» – своего рода точку отчета новой фазы развития человечества.
Как принято считать, рабовладельческая эпоха античности завершилась в пятисотом году нашей эры. На смену пришло феодальное средневековье, отличавшееся характерной системой ценностей и жизненного уклада.
Эпоха Ренессанса, наступившая в середине прошлого тысячелетия, не только возродила интерес к культуре античности. Прежде всего, она заложила фундамент современной науки, кардинально преобразившей жизнь и быт людей. Феодальный уклад уступил место капиталистическому способу производства.
При этом смена общественных формаций не происходила повсеместно и одномоментно, но занимала несколько столетий. Это в полной мере согласуется со свидетельством Махабхараты, описывающей переходные периоды при смене юг.
Обнаружив эти три реперные точки в ходе мировой истории, Воздвиженский углубился вглубь времен. Как удалось установить, первые города возникли примерно за два с половиной тысячелетия до нашей эры, причем сразу в разных регионах земли. Города Шумеров расположились между реками Тигр и Евфрат на территории современного Ирака. Города выросли и вдоль берегов Нила в Египте, а также вдоль Инда и его притоков в нынешнем Пакистане. В этот период повсеместно развивались строительные технологии. В Европе возводились огромные каменные мегалиты. В Египте строились пирамиды. При этом первобытному миру свойственен специфический социальный уклад – общинный.
Заметные сдвиги в развитии человеческой цивилизации, связанные с совершенствованием технологии земледелия, произошли за пять тысячелетий до нашей эры. В долинах рек Тигр и Евфрат возникают первые земледельческие поселения. В Китае на берегах Хуанхэ народ цян ся объединяется в земледельческие коммуны. В Мексике начинает культивироваться кукуруза. Возникают и иные новые технологии. Так, в этот период в Австралии занимающиеся охотой племена изобретают бумеранг. На Ближнем Востоке появляется ткачество. На Крите расцветает меновая торговля. К этому времени относится возникновение самобытных африканских цивилизаций в Фаюме и Нубии в долине Нила.
Важнейший цивилизационный скачок произошел примерно за десять тысяч лет до нашей эры. Именно в тот период возникло первое земледелие, скотоводство, гончарный промысел. Кроме того, на берегу реки Иордан на территории современной Палестины был отстроен первый, многие тысячелетия остававшийся единственным на земле город – Иерихон.
Изучение более древней истории человечества показало, что важные феномены в его культуре проявлялись циклично – примерно каждые десять тысяч лет. Так, около двадцати тысячелетий назад процветала наскальная живопись в Европе и Бразилии. Тридцать тысячелетий назад люди начали изготавливать глиняные фигурки женщин и зверей. К тому же периоду относится внезапное вымирание неандертальцев в Европе и Африке.
Сопоставив обнаруженные отправные точки в развитии человеческой цивилизации, Воздвиженский был озадачен. Так, если за отправную точку брать десять тысяч лет до нашей эры и заканчивать современным временем, то четко выделяются пять периодов – ровно столько, сколько типов царств описывает Даниил. Однако Гесиод и Махабхарата упоминали лишь о четырех.
Повествование Воздвиженского прервал вопрос заведующего:
– Два в одном? В смысле, Гесиод заканчивает классификацию эпох железным веком, а Даниил вслед за железным веком упоминает еще и глиняный.
– Может быть, – кивнул философ. – Во всяком случае, понятно, что в обоих случаях упоминаются отнюдь не золотые времена.
Ответив на вопрос, Воздвиженский продолжил. С его слов, выявленная им длительность первого цикла составила пять тысячелетий; второго – три, третьего – два. Два последних цикла длились по одному тысячелетию. Между тем соответствующие временные периоды не соответствовали линейному изменению длительности юг, как это было указано в Махабхарате. Цивилизационный прогресс происходил более быстрыми темпами. В то же время, его ускорение шло медленнее, чем предполагала геометрическая прогрессия согласно формулам времен Даниила и Иоанна.
Философу пришлось немало поломать голову, прежде чем прояснилась простая математическая закономерность, описывающая обнаруженный им феномен. Решение подсказал один его знакомый математик. Выявленный числовой ряд «один, один, два, три, пять» являлся последовательностью чисел Фибоначчи, характеризующих пропорции золотого сечения.
– А почему, собственно, воспроизводящиеся во времени процессы должны соответствовать пропорциям золотого сечения? – озадачился заведующий. – Имеются какие-либо известные свидетельства на этот счет?
– Скажем, календарь Майя разбит на тринадцать периодов, – сообщил Воздвиженский. – Между тем это число относится к ряду Фибоначчи.
– А какие-нибудь научные данные есть? – продолжил допытываться заведующий. – Например, астрономические?
– Есть! – провозгласил Воздвиженский. – Длительность всех пяти выявленных мной циклов составляет двенадцать тысяч лет. Кстати, это точно совпадает с периодом полной смены юг согласно Махабхарате. Но что особенно важно, этот временной промежуток соответствует длительности смены фаз при прецессии земли!
Заведующий в задумчивости забарабанил пальцами по столу:
– Период прецессии земли – это уже аргумент, – изрек он.
– И что же нас ожидает исходя из вашей модели? – поинтересовался Сергей.
– Новый цикл, – пояснил философ усталым голосом. – Более того, он как раз должен наступить.
Сергею вдруг вспомнилась одна из его бесед с Дмитрием:
– Новый цикл – в смысле, конец света? – уточнил он.
– Новый цикл – это новый цикл, простите за тавтологию, – подчеркнул Воздвиженский. – Подобные циклы периодически повторяются. Возможно, в какой-то момент наступление очередного цикла окажется особенно драматическим для человечества. В этом случае его можно будет уподобить тому, что обычно именуют концом света.
Сергей задумался. Отчего-то особенно логичным и понятным показалось ему то, что говорил философ относительно фаз развития общественного сознания. И тут вдруг психолога осенило:
– Вы знаете, мне вдруг пришло в голову… – высказался он.
– Ну-с, молодой человек, – снисходительно взглянул на него философ.
– Эволюцию человечества можно уподобить развитию человеческой личности: от младенчества к юношеству, зрелости и старости, – сформулировал Сергей свою мысль. – Подобными вопросами, в частности, занимается возрастная психология.
– Любопытный ход, – живо заинтересовался Воздвиженский. – Это своего рода психологический аргумент.
– Уже неплохо, – приободрился заведующий. – А то пока мы по большей части цитируем духовные писания.
– Вы позволите, на всякий случай, записать ваш телефон? – спросил Воздвиженский, с интересом оглядывая психолога.
Они обменялись телефонными номерами.
– Идея развития человеческой личности мне нравится, – продолжил беседу заведующий. – Это уже научный подход.
– Между прочим, и в духовных писаниях приводится сходный образ взращивания, то есть того же развития, – заметил философ. – Возьмите евангельскую притчу о сеятелях и жнецах, растящих и убирающих хлеб. Кстати, в притче обнаруживается апокалипсический символ серпа как образа жатвы.
При этих словах заведующего передернуло:
– Только, пожалуйста, коллеги, давайте не будем в научном отчете употреблять термины вроде апокалипсиса или конца света, – попросил он. – От этих слов веет какой-то жутью.
– Я тоже не сторонник демонизации объективных исторических процессов, – не стал спорить Воздвиженский. – Лично мне ближе евангельский образ роженицы как символ конца времен. Когда подходят сроки и плод выношен, женщина не может не родить.
– Женщины рожают в муках, – заметил Сергей.
– Творчество тоже сопряжено с муками, – парировал философ и с достоинством зачесал рукой прядь волос. – Так что же, прикажите вовсе не творить и не рожать?

. . .

14

В конце недели трое коллег вновь собрались в лаборатории для продолжения обсуждения.
Сергея больше всего занимал вопрос, когда же, все-таки, должен начаться новый цикл эволюции. Беседы с Дмитрием невольно возбудили его воображение по поводу перспектив человеческой цивилизации. Аргументы Воздвиженского относительно того, что эволюция ускоряется, представлялись ему и без того очевидными. Технологический прогресс за последнее столетие развивался громадными темпами, доселе невиданными. Вот только куда приведет человечество эта беспрерывно ускоряющаяся гонка?
Воздвиженский захватил с собой материалы, которые предполагал включить в обоснование темы исследований. Пока заведующий их вдумчиво просматривал, Сергей воспользовался представившимся случаем и все-таки задал беспокоивший его вопрос.
– Иммануил Элеович! – спросил он философа. – И все-таки... Когда именно наступит новый цикл?
– Собственно, теория спиральных циклов эволюции позволяет делать предсказания лишь с определенной погрешностью – порядка десяти процентов. Помнится, я упоминал об этом, – неохотно ответил философ, словно сердясь на забывчивость коллеги.
– Именно поэтому я и спросил, – не отступал психолог. – Не слишком ли велика погрешность?
– Резонно, – поддержал его заведующий, оторвав взгляд от бумаг. – Так или иначе, но для выводов нам потребуется конкретика.
Философ затруднился с ответом, так что его лицо даже побагровело:
– Гм... Пожалуй, в данном случае можно говорить о прогнозе только с точностью до пяти столетий.
– И все же, что-то более определенное вы можете сказать? – настаивал Сергей.
 – Из математических расчетов вытекает, что новый цикл как раз только наступил, – насупился Воздвиженский. – При этом период его становления занял половину тысячелетия, если считать от эпохи Возрождения.
– Значит, наступил! – не удержался от восклицания Сергей. – Но пока заметных перемен в мире не произошло.
– Не скажите! – возразил философ. – Технический прогресс продвигается столь быстрыми темпами, что за время жизни всего одного поколения мир вокруг нас кардинально изменился. Мы с вами живем в эпоху перемен, если пользоваться терминологией книги И Цзин, созданной в Древнем Китае пять тысячелетий назад.
– Я имел в виду то, что войны в мире как шли, так и идут, – пояснил свою мысль психолог. – Кризис продолжается. Не очень-то все это напоминает светлые времена.
– Тут я с вами соглашусь, – кивнул Воздвиженский. – Наша цивилизация меняется скорее технологически, чем духовно.
– А вы не могли ошибиться в подсчетах, и сейчас наступила не новая фаза, а лишь переходный период? – уточнил Сергей.
– Вряд ли я сильно ошибся, – задумчиво промолвил философ. – Думаю, все дело в значительном временном лаге в половину тысячелетия. Фактически он все перекрывает.
– В физике это называется бифуркация, – вставил реплику заведующий. – Подобные процессы, в частности, исследует теория катастроф.
– Бифуркация? – переспросил психолог.
– Допустим, что достаточно регулярно происходят некие случайные события, – пояснил заведующий. – Однако в силу каких-то причин эти события долгое время не проявляются. Между тем вероятность их наступления как бы подспудно копится, и в какой-то момент происходит прогнозируемый резкий выброс – бифуркация.
– Случайные события… – понимающе кивнул Сергей.
– Древние греки называли это словом «кайрос», – блеснул эрудицией философ. – По имени божества, олицетворяющего счастливый случай.
– Бифуркация, кайрос – все это, конечно, красивые слова, но непонятные, – высказался психолог. – Мне кажется, что подобные вещи намного проще выражает известная народная мудрость: то густо, то пусто; или семь бед – один ответ.
– Может быть, – задумался Воздвиженский. – Кстати, это многое проясняет. Ведь если несоответствие между тем, чему пришло время, и тем, что мы имеем фактически, будет накапливаться, то это может привести к катастрофическим последствиям.
– Что-то препятствует наступлению новой фазы? – обеспокоился Сергей.
– Возможно, не все предпосылки созрели, – замялся философ. – Общественное сознание меняется постепенно. А может быть, еще не появились мировые лидеры, способные кардинально переменить ситуацию на планете в лучшую сторону.
– Вы хотите сказать, что один человек или, пусть даже, группа людей способны повлиять на развитие процессов, затрагивающих весь мир? – недоверчиво переспросил психолог.
– К вопросу о роли личности в истории… – ухмыльнулся философ. – Лично мне ближе та известная формулировка, что идеи становятся движущей силой, когда они овладевают массами.
– То есть речь все-таки идет не об отдельной личности, а о некой новой формации людей, то есть о целом поколении? – предположил Сергей.
– Новой формации? – перебил его заведующий. – За свою жизнь я насмотрелся на всяких субъектов. Думаю, что люди, о которых вы говорите, уже сейчас ходят среди нас.
– Вы полагаете? – прислушался философ.
– Что есть скачок в эволюции человечества, о котором мы говорим? – задал риторический вопрос заведующий, и сам же на него ответил: – Это своего рода фазовый переход в общественном сознании. Между тем, как известно, зародыши новой фазы появляются задолго до фазового перехода. Так что можете не сомневаться – представители новой формации уже рождаются.
– Пусть так, – не стал спорить психолог. – Но массы нуждаются в лидере. А если вдруг явится некая выдающаяся личность, которая будет способствовать не прогрессу, а регрессу человечества?
– На антихтиста, что ли, намекаете? – насторожился философ.
– Да есть у меня один клиент, который утверждает, что этот самый антихрист уже родился, – осторожно высказался Сергей.
– Занятно! – осклабился философ. – И давно это случилось?
– В тысяча девятьсот девяносто восьмом году, – припомнил психолог. – Он это во сне видел.
– Еще один Нострадамус! – поморщился заведующий.
– Нострадамус называл тысяча девятьсот девяносто девятый год, что на год позже, – сухо заметил Воздвиженский.
Лицо заведующего вытянулось от неожиданности:
– Простите? – недоуменно спросил он. – Вы часом не шутите?
– В одном из катренов провидца записано, что именно в этот год явится король ужаса, – пояснил философ.
– Какой еще король ужаса? – не понял заведующий.
– Возможно, Нострадамус имел в виду, что повсеместно сердцами людей завладеет страх, – предположил психолог. – Например, страх за свое будущее, за будущее своих близких. И мировой кризис девяносто восьмого года вполне мог этому способствовать.
Повисла напряженная пауза.
– Кстати, а про конец света Нострадамус не оставил никаких предсказаний? – поинтересовался Сергей.
– Как одну из вероятных дат Нострадамус указал две тысячи тридцать пятый год, – ответил Воздвиженский.
Кстати, как-то раз вы упомянули, что Ньютон тоже приводил некую дату… – осторожно напомнил психолог.
– Согласно вычислениям сэра Исаака Ньютона конец света может наступить в две тысячи шестидесятом году, – мрачно отозвался философ.
Воцарилось гробовое молчание.
– Шестьдесят лет? – прервал психолог затянувшуюся паузу, словно рассуждая сам с собой. – Возраст расцвета для политиков.
– Вы о чем, Сергей Юргенович? – не понял заведующий.
– Так, о своем… Простите, – спохватился психолог. – Значит, речь идет лишь о возможных сроках, как я понял.
– Было бы странно говорить о единственно возможной дате, – вставил реплику заведующий. – Будущее многовариантно.
– Многовариантно? – переспросил Сергей.
– Во всяком случае, это вытекает из основных принципов квантовой механики, – пояснил заведующий.
– Проще сказать – неопределенно, – добавил философ. – Если каждый человек способен избирать свою судьбу, или уж во всяком случае, влиять на свою жизнь, следовательно, и человечество способно делать свой выбор. Не случайно большинство известных пророчеств сформулировано весьма туманно, словно они зашифрованы. Возьмите те же центурии Нострадамуса.
– Я бы так сказал, что пророчества не столько зашифрованы, сколько выражены в символической форме, – поправил психолог.
– Разве это не одно и то же? – удивился Воздвиженский.
– Если мы знаем значение символов, то сможем прочесть послание, – пояснил психолог. – В этом смысле символизм пророчеств мало отличается от символизма сновидений. В обоих случаях бессознательное изъясняется на языке образов и символов.
– Коллеги! – вздохнул заведующий. – Боюсь, что так мы далеко не продвинемся. Давайте от лирических отступлений все же перейдем к конструктивному обсуждению нашей темы.
Никто не возражал.
– Итак, вернемся к основному вопросу, – продолжил заведующий и испытующе взглянул на Воздвиженского. – И все-таки… Вы абсолютно уверены в точности своих подсчетов?
– У вас имеются какие-то сомнения? – напрягся философ.
– Как вы утверждаете, Иммануил Элеович, согласно вашим расчетам наибольший из циклов длится пять тысячелетий, – раскрыл свою мысль заведующий. – А есть ли какие-то иные свидетельства, касающиеся длительности этой фазы?
Философ, будучи закален в острых научных баталиях, перешел к наступлению:
– Как я уже говорил, длительность критаюги Махабхарата определяет в четыре тысячи лет. С учетом периодов ее становления и угасания, полная длительность фазы составит четыре тысячи восемьсот лет. Это, без малого – пять тысячелетий.
Заведующий разочарованно отложил бумаги:
– А других независимых свидетельств нет? – сухо спросил он.
Воздвиженский извлек из своего арсенала запасной боекомплект:
– Календарь Майя был составлен на пять тысячелетий вперед, – провозгласил он. – Логично предположить, что развитая в астрономическом отношении древняя цивилизация решила увековечить именно этот цикл, поскольку он является наилучшим.
– Кстати, завершение календаря Майя приходится на две тысячи двенадцатый год, – напомнил Сергей. – Об этом много писали и говорили.
Воздвиженский вдохновился внезапной поддержкой.
– Вот видите! – обрадовано заявил он. – И мои расчеты показывают, что новый цикл как раз только наступил!
Компания оживилась.
– К слову о календаре Майя, – произнес философ, понизив голос, словно собирался сообщить нечто важное. – Есть основания полагать, что этот календарь ведется вовсе не от какого-то знаменательного события в прошлом. Во всяком случае, о таковом не сохранилось ни малейших свидетельств.
От сакраментальных интонаций философа веяло атмосферой таинственности. Все притихли в ожидании.
– Это календарь обратного отсчета, – торжественно провозгласил Воздвиженский после мастерски выдержанной паузы.
– По тому типу, как мы отсчитываем дни, оставшиеся до встречи Нового года? – переспросил, для ясности, Сергей.
– Именно! – выпалил философ, победно вскинув подбородок. – Только календарь Майя вел отсчет времени, оставшегося до наступления не Нового года, а Новой эры!
Заведующий нервно забарабанил пальцами по столу:
– Вы полагаете? – недоверчиво спросил он.
Беседа на некоторое время смолкла. Каждый задумался о своем.
– Как я понял, должен наступить наилучший период, – прервал общее молчание Сергей. – В каком именно смысле наилучший?
– И будет всем счастье! – не удержался от язвительной реплики Всеволод Владимирович.
Впрочем, ироничный тон заведующего не был по достоинству оценен собравшимися.
– Махабхарата является духовным произведением, – изрек философ, закатив глаза под потолок. – О грядущем преображении мира свидетельствуют ветхозаветные пророки и Евангелие, а это все также духовные писания. Так что логично полагать, что …
– Наилучшим этот цикл будет для духовного развития человечества, – завершил фразу Сергей.

. . .

21

Дмитрий продолжил свое повествование. Он старался не упускать даже детали, словно речь шла о чем-то очень важном.
После посещения Троице-Сергиевой лавры мужчина основательно загорелся. Не откладывая, что называется, дело на потом, он на следующий же день взял билеты на поезд. Ночь в плацкартном вагоне, и уже наутро он сошел на станции, откуда до Дивеево ходил рейсовый автобус. Дмитрий ехал в окружении многочисленных паломников. Некоторые из них отрешенно читали псалтырь. В отличие от богомольцев, едущих поклониться святым местам, он не ощущал себя в полной мере паломником. Им двигало желание разузнать о загадочном пророчестве Серафима Саровского, упомянутом отцом Николаем.
Через пару часов автобус остановился на площади неподалеку от собора. Прямо от остановки вереница людей потянулась в церковь. Следуя вслед за группой паломников, Дмитрий, перекрестившись, переступил порог высокого храма. Войдя, он немного постоял в тиши и прохладе собора. Все здесь дышало атмосферой покоя и торжественности. Ноздри щекотал запах восковых свечей, смешанный с ароматом ладана. Ощутив внутренний трепет, мужчина поставил свечу перед иконой Богородицы.
Выйдя из церкви, он осмотрелся и обошел вокруг нее. Неподалеку возвышался собор необычной архитектуры – словно был устремлен в небеса. Дмитрий замер, пораженный величественной красотой храма.
Мимо него проследовало несколько монахинь в черных облачениях. Из обрывка их разговора он понял, что те направляются к некой канавке. Присмотревшись, Дмитрий увидел, что в ту сторону, куда направились монахини, двигалось немало народа. Он последовал за служительницами.
Вскоре мужчина увидел ров и насыпь, обходящие кругом изрядное пространство. Осенив себя крестным знамением, люди с благоговением шли по этой насыпи, напевая молитву Богородице.
– Это и есть канавка? – спросил Дмитрий проходившую мимо старушку.
Бабушка приостановилась, переводя дыхание:
– Она самая, сынок.
– А что это за канавка? – поинтересовался он.
– Тут стопочками своими прошла сама Пресвятая Богородица, – поведала старушка и, с трудом переставляя ноги, влилась в нескончаемую вереницу людей.
Постояв еще немного, Дмитрий присоединился к группе паломников, идущих с иконой Божией Матери. Богомольцы с умилением выводили мелодичный напев, медленно ступая по насыпи. Когда молитва завершалась, они заново подхватывали ее, непрерывно повторяя: «Богородице, дево, радуйся! ...»
Время от времени тропа поворачивала, огибая естественные преграды. Дмитрий продолжал идти вслед за паломниками, подхватив вслед за ними трогательные слова напева. Они прошли уже изрядное расстояние, когда канавка начала круто забирать влево.
Через некоторое время тропа пошла еще левее. «Возвращаемся обратно», – отметил про себя Дмитрий. Пройдя еще пару сотен шагов, он увидел старца, беседующего о чем-то с женщиной. Неподалеку смиренно стояла пара богомольцев, терпеливо ожидая своей очереди.
Представшая перед Дмитрием картина непроизвольно притянула его взгляд. Когда он почти поравнялся с монахом, тот отпустил женщину, благословив ее. Мужчину вдруг словно что-то потянуло в ту сторону. Сойдя с тропы, он приблизился к старцу и скромно остановился чуть поодаль.
Монах внимательно выслушивал очередного паломника. Было похоже на то, что старец куда-то торопился, но люди никак не хотели отпускать его. Время от времени монах порывался идти, но каждый раз новый вопрошающий задавал очередной вопрос. Вздохнув, тот в очередной раз что-то отвечал и делал несколько шагов в сторону. Старца вновь нагоняли с очередным вопросом. Монах опять смиренно выслушивал и что-то говорил. Дмитрий понемногу следовал за ним, осторожно переступая по траве.
По тому, с каким благоговением люди расспрашивали батюшку, и по той сосредоточенности и теплоте, с которой тот отвечал, Дмитрий предположил, что ему повстречался прозорливый старец. «Здесь, наверное, подобных немало», – подумалось ему. Он по-прежнему терпеливо ожидал своей очереди. Что-то внутри него подсказывало, что нельзя упускать представившийся случай и следует обязательно обратиться к монаху.
Они уже изрядно отошли от тропы, когда последняя дожидавшаяся своей очереди женщина, испросив благословение, наконец, отошла. Ее лицо сияло от радости. Старец заторопился уходить. Дмитрий нагнал монаха и тоже попросил благословения. Тот на ходу оглянулся по сторонам. Поблизости больше никого не было. Старец приостановился и осенил паломника крестным знамением.
– Я могу с вами поговорить, батюшка? – обратился Дмитрий.
Вздохнув, монах жестом пригласил мужчину пройти вслед за ним. Когда они скрылись в тени берез, старец обернулся к паломнику. Их взгляды встретились. Чистые глаза монаха светилась доброжелательностью и любовью. От одного присутствия этого человека веяло непередаваемым спокойствием и умиротворением.
Старец заговорил первым. Он назвал род занятий Дмитрия, а также поинтересовался, нет ли у того проблем во взаимоотношениях с женой. Немало удивившись, тот подтвердил, что все так и есть. Монах поинтересовался, венчан ли их брак. Получив утвердительный ответ, он порекомендовал супругам не разводиться. Дмитрий в сердцах уже давно махнул рукой на свою семейную жизнь, однако спорить со старцем не стал, лишь тяжело вздохнул.
Как видно, заметив настроение мужчины, монах пристально поглядел на того.
– Люди не всегда поступают наилучшим образом, – обронил старец, как бы вскользь. – И все же надо любить их.
Дмитрий не вполне понял, к чему были сказаны эти слова, однако внутренне с ними согласился. Все, что ни говорил старец, хорошо ложилось ему на душу и откликалось в сердце.
Дав еще один краткий совет, монах уже намеревался идти, когда в глазах мужчины вдруг отразилась мольба – его мучил тот самый вопрос, ради которого он сюда приехал.
– Батюшка, вы что-нибудь слышали о пророчестве Серафима Саровского по поводу сроков наступления конца света? – не без усилия выдавил из себя Дмитрий.
Монах строго посмотрел на паломника. Было заметно, что ему не хотелось затрагивать эту тему. Однако, вероятно, во взгляде Дмитрия он прочел нечто такое, от чего все же согласился ответить. Батюшка решил отложить свои дела, чтобы дать наставление прихожанину. Лицо монаха приобрело сосредоточенное выражение. Он поведал о том, что преподобный Серафим некогда открыл эту тайну купцу Мотовилову, изрядно пожертвовавшему на нужды обители.
– Мню, что восьмая-то тысяча пройдет. Все пройдет и кончится, – тихо произнес пророчество старец.
– Восьмая тысяча? – переспросил Дмитрий.
– По-видимому, преподобный Серафим использовал древнее летоисчисление, ведущееся от сотворения мира.
– А как оно соотносится с современным?
– От сотворения мира до рождества Христова, по преданию, прошло пять с половиной тысячелетий, – пояснил монах.
Дмитрий быстро сосчитал в уме:
– То есть осталось еще пятьсот лет, – вздохнул он с облегчением.
Монах пристально поглядел на собеседника:
– Никто этого не знает. Преподобный поведал о том, что открылось ему в молитве. Однако, неисповедимы пути Господни. Эти сроки лишь в Его власти.
Дмитрий задумался.
– А что, рай и ад действительно существуют? – задал паломник очередной вопрос, прозвучавший отчего-то наивно.
– Существуют.
– А на что они похожи?
Монах таинственно улыбнулся:
– Оттуда пока никто не возвращался.
– Но ведь есть их изображения на древних иконах, – заметил Дмитрий. – Так все и выглядит на самом деле?
– Как говорят некоторые, ныне вход в рай напоминает автоматические ворота с дистанционным управлением, при которых стоит апостол Петр, – сообщил старец. – А ад смотрится как ночной город под облаками, зазывающий неоновыми огнями рекламы.
– То есть иной мир тоже модернизируется, как и наш?
– Внешний вид может видоизменяться, но суть остается прежней, – назидательно вымолвил батюшка.
– А многие ли спасаются? – обеспокоился Дмитрий.
– Сие одному Богу вестимо, – перекрестился монах.
Вероятно, у Дмитрия был весьма встревоженный вид, так что старец, желая того успокоить, продолжил:
– Некоторые святые отцы высказывали свое мнение на этот счет. Например, Андрей Кесарийский понимал свидетельство Откровения Иоанна Богослова о том, что «дракон увлек с неба третью часть звезд» как указание на число павших.
– То есть две трети людей все же спасаются? – переспросил паломник, обнадеженный услышанным. – Это большинство.
– В Евангелии так сказано о последних временах, – промолвил монах. – «Один возьмется, а другой оставится».
– То есть в будущем будет спасаться только половина, – предположил Дмитрий.
Старец не стал продолжать эту тему, вероятно, посчитав, что сказал уже достаточно.
– А не видели ли вы какой-нибудь сон? – неожиданно поинтересовался батюшка.
Дмитрий опешил. Каким-то чудом старец предвосхитил его последнюю просьбу. Стараясь излишне не задерживать человека, паломник вкратце пересказал мучившее его много лет сновидение. Батюшка сосредоточенно внимал. Когда Дмитрий закончил, тот задал несколько уточняющих вопросов. Мужчина охотно пояснил заинтересовавшие монаха детали. Некоторое время тот раздумывал. Внезапно в лице старца что-то переменилось, словно он вдруг постиг нечто.
– Жертвуйте милостыню и, Бог даст, спасетесь, – тепло напутствовал он паломника. – Как и спасутся те, кто рядом с вами.
Дмитрий вздохнул. В этот момент он был искренне готов исполнить все, что бы ни сказал ему старец.
Напоследок монах дал собеседнику еще несколько кратких советов, которые тот чрезвычайно внимательно выслушал, стараясь не упустить ни слова. На прощание батюшка еще раз благословил паломника.
Лицо Дмитрия осветила признательная улыбка:
– Спасибо! – искренне поблагодарил он.
Вспомнив о неотложных делах, монах вновь куда-то засобирался. В их сторону уже направлялось несколько богомольцев. Однако старец, ускорив шаг, быстро скрылся в направлении близлежащих строений. «Как мне повезло! Чудом успел!» – невольно порадовался за себя Дмитрий. Тепло разлилось в его груди. Вернувшись к канавке, он вместе со всеми завершил ее обход.
Проходя мимо храма, мужчина приостановился около стоявших рядком благообразных старушек и молодых монахинь, собиравших пожертвования на сиротские приюты. Движимый сердечным порывом, он всем им раздал щедрую милостыню. «Спаси Господи!» – благодарно кланялись ему бабушки. Одна из монахинь спросила его имя.
– Дмитрий, – кротко ответил он.
Та записала его имя для поминаний о здравии. Едва Дмитрий отошел от женщин, как почувствовал, что на его душе стало легче и светлее.
В его кармане лежал обратный билет на ночной поезд. Торопиться было некуда. Предоставленный самому себе, Дмитрий обошел почти все Дивеево. Каким все здесь казалось непривычным после столичной суеты! Лица людей вокруг были теплы и доброжелательны. Он ощущал необыкновенный эмоциональный подъем. Какими притягательными показались Дмитрию эти места!
Когда уже начало темнеть, мужчина вдруг вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Удивительно, но есть отчего-то ему почти не хотелось. Казалось, что здешний воздух был по-особенному густ и словно наполнял сытостью.
Повсюду возле храмов он видел священников, любовно благословляющих прихожан или терпеливо выслушивающих паломников, о чем-то их вопрошавших. Ему встретилось немало монахов, сосредоточенно творивших внутреннюю молитву. С некоторыми из них ему удалось вступить в беседу. Однако среди всех священнослужителей Дмитрий более не повстречал человека, подобного тому необыкновенному старцу, которого он совершенно случайно увидел, едва только приехав в Дивеево.
Когда Дмитрий закончил свое повествование, Сергей некоторое время молчал, находясь под впечатлением от услышанного. Рассказчик столь ярко живописал произошедшее с ним, что слушатель словно окунулся в эту реальность. Он будто побывал вместе с паломником в Дивеево: вдохнул густой воздух с растворенной в нем благодатью; неспешно прошелся по земляной насыпи вслед за богомольцами; ощутил пружинистую мягкость травы под ногами, незримо стоя близ старца, мирно беседующего с прихожанином.
Психологу не хотелось выходить из охватившего его благостного состояния. Казалось, что и Дмитрий получил немалый эмоциональный заряд от воспоминаний о поездке в Дивеево, впечатления от которой оставались столь свежи в памяти, словно он побывал там лишь накануне. Его лицо преобразилось, глаза вдохновенно сияли.
Между тем время встречи неумолимо близилось к концу. Невольно вздохнув, Сергей поинтересовался, удовлетворен ли Дмитрий итогами поездки. Тот признался, что тот день запомнится ему на всю жизнь.
– У вас, вероятно, больше не осталось вопросов относительно вашего сновидения? – уточнил психолог на всякий случай.
– Боюсь, что у меня всегда будут вопросы, – прозвучал неожиданный ответ.
Сергей рассмеялся. Дмитрий загадочно улыбнулся.
Психологу подумалось, что клиенту будет любопытно узнать информацию, с которой ему довелось ознакомиться в лаборатории Всеволода Владимировича.
– Думаю, и мне есть, что рассказать вам в следующий раз, – многозначительно сообщил Сергей на прощание.
На лице Дмитрия отразилась искренняя заинтересованность.
– Что ж, – хлопнул он себя по коленям, – Значит, до встречи!

. . .

Глава II. Вместе

1

Италия встретила влюбленных теплом августовской ночи. Из аэропорта они прямиком направились в гостиницу. Даже не разглядев толком гостиничного номера, Сергей и Нади тут же завалились отсыпаться. Заказанный туроператором автобус уже утром должен был везти их туристическую группу в Рим.
На завтрак их ожидал шведский стол. Полчаса сборов, и вскоре за окнами автобуса замелькали живописные пейзажи. Практически все балконы невысоких домов, крытых черепичными крышами, были усажены цветами. Цветы росли и вдоль всей разделительной полосы шоссе, заботливо огороженной бетонными бордюрами.
– Вся Италия – один сплошной цветник! – не смог сдержать своего восхищения Сергей.
– Как все здесь красиво! – наслаждалась Нади представавшими перед ними видами.
Через некоторое время дорога пошла в гору, извиваясь серпантином вокруг холмов. Езда убаюкивала. Насмотревшись вдоволь на живописные пейзажи, они незаметно вздремнули. Когда экскурсанты открыли глаза, гористую местность уже сменила равнина. Каждый клочок земли был тщательно возделан и ухожен.
День выдался солнечный и жаркий. Крыша автобуса раскалилась. Спасали только непрерывно работающие в салоне кондиционеры. Изрядно подустав от долгой поездки, туристическая группа, наконец, въехала в Рим. Здесь их ждал обед в гостинице на окраине города, утопающей в зелени, а после – вечерняя экскурсия по столице Италии. Во время короткого отдыха в номере Сергей и Нади обменялись друг с другом первыми впечатлениями, с нетерпением ожидая поездку в историческую часть Рима.
Первая экскурсия оказалась скорее обзорная. Туристы объехали на автобусе места древнеримской застройки. Попутно гид рассказывал о памятниках древности, мимо которых они проезжали. Когда начало темнеть, уставшие от переездов экскурсанты не пожелали более оглядывать город из окна автобуса. Изменив маршрут, водитель повез туристов в центр Рима и высадил на площади, расположенной в самом сердце столицы. Город встретил их вечерними огнями. Пойдя навстречу пожеланиям публики, гид сообщил, что теперь группа может самостоятельно осмотреть город, предварительно оговорив время и место сбора.
Предоставленные на время сами себе, Сергей и Нади, взявшись за руки, прошлись вдоль улиц. Первое, что им бросилось в глаза – обилие малолитражных авто и мотоциклов, лавирующих по узким переулкам, мощеным брусчаткой. Нади заворожено оглядывала многочисленные витрины столичных бутиков. Проходя мимо одного из них, она потянула Сергея за руку:
– Пойдем, заглянем! – предложила она.
Сергей неохотно оторвал взгляд от живописных строений, пленявших его своей архитектурой, но все же последовал за девушкой. Та заглянула подряд сразу в несколько встречных магазинов. Сергей недоумевал по поводу столь экзотичного, на его взгляд, способа знакомства с городом:
– Нам что-то нужно срочно купить? – спросил он на выходе из очередного бутика.
В ответ Нади лишь рассмеялась и пояснила, что никогда себя не простит, если упустит возможность осмотреть местные магазины. На это Сергей заметил, что у них на это будет еще целых полмесяца, а вот на осмотр достопримечательностей Рима им выделено всего два дня.
– Давай заглянем хотя бы еще в один магазин! – попросила Нади, так мило улыбнувшись, что отказать ей было невозможно.
Мужчина растаял. Они поочередно заглянули в пару бутиков. В одном из них им встретилось несколько женщин из их группы. Те перебросились с Нади выразительными понимающими взглядами.
Отведенное экскурсоводом время на самостоятельный осмотр города заканчивалось. Туристы поспешили обратно к автобусу, ожидающему их у центральной площади. Неподалеку от автобуса прохаживались карабинеры, присматривая за порядком.
Почти вся их группа уже была в сборе. Возбужденно делясь впечатлениями, некоторые выражали недовольство слишком беглым знакомством с главным городом Италии. Гид заверил группу, что весь следующий день будет посвящен осмотру основных достопримечательностей Рима – от Ватикана до Колизея.
По возвращении в гостиницу их ждал ужин и долгожданный отдых. От многочисленных переездов сил почти не оставалось. Приняв душ, влюбленные с наслаждением вытянулись на кровати. Сильно утомленные, они быстро заснули.
Как гид и обещал, следующий день с лихвой компенсировал недостаток впечатлений от знакомства с римскими достопримечательностями. Сразу после завтрака их ожидал новый экскурсовод – выходец из России. В прошлом сотрудник одного из московских музеев, женщина вышла замуж за итальянца и осталась здесь жить. Человек большой культуры, она навсегда полюбила красоты Рима и свою новую работу. С экскурсоводом группе явно повезло.
Первая половина дня отводилась на знакомство с Ватиканом. Величественный вид и масштабы собора святого Петра поистине впечатляли. Едва окунувшись в прохладу храма, туристы замерли в трепете. Грандиозность и благолепие собора просто поражали!
Экскурсовод подвел группу к знаменитой скульптуре Микеланджело – статуе Пьета. Светясь радостью и благоговением, экскурсовод вдохновенно поведала историю создания шедевра. Сергей и Нади заворожено взирали на немного потускневшее, отполированное временем великое изваяние.
– Удивительно! – поразился Сергей убранством собора. – Когда я смотрю на все это, то у меня возникает такое чувство, что создать подобное в те архаичные времена было просто невозможно. Это выше человеческих возможностей!
– Господь вдохновил гений древних мастеров, – тихо, но отчетливо у него за спиной прозвучала брошенная кем-то фраза на русском языке с заметным польским акцентом.
Сергей обернулся, выхватив взглядом случайно проходившую мимо монахиню – католичку, быстро затерявшуюся в толпе.
Гид продолжал воодушевленно рассказывать о все новых и новых реликвиях, столетиями собиравшихся под царственными сводами величайшего из христианских соборов. Их группа еще не раз замирала в восхищении, потрясенная непревзойденными творениями гениев эпохи возрождения.
Уникальные фрески Микеланджело были осмотрены под самый занавес экскурсии. Задрав кверху головы, люди зачаровано созерцали роспись свода огромного зала, в то время как гид с благоговением рассказывал о ней. Экскурсовод отдельно остановился на вопросе реставрации шедевра, пояснив, что за столетия копоть свечей почти скрыла от глаз подлинные цвета живописи. По заказу Ватикана был создан специальный раствор, позволивший смыть слой загрязнений, не повредив при этом самой краски.
Сергей и Нади покидали Ватикан, находясь под сильным впечатлением. Между тем их еще ожидали грандиозные развалины Колизея. По традиции они кинули монетки в пенящийся фонтан Де Треви. Снова и снова влюбленные вынимали фотоаппарат, ловя друг друга в объектив на фоне понравившихся им сооружений.
Казалось, в Риме с трепетом относились ко всем памятникам культуры – будь то изваяние героя или тирана. История здесь словно замерла в архитектуре, навечно пропитав своей непередаваемой атмосферой сам воздух древнего города.
До конца дня они успели осмотреть немало достопримечательностей. Однако посещение собора святого Петра отчего-то оставило в душе особенно неизгладимое впечатление, на фоне которого блекли даже великие руины античности.
В гостиницу группа вернулась поздно вечером. Ноги у всех гудели от долгой ходьбы.
– Как я устала! – пожаловалась Нади.
– Но ведь мы сами хотели осмотреть побольше всего, – вздохнул Сергей.
На следующий день планировалась поездка в Венецию.
Добравшись автобусом до побережья, туристы пересели на прогулочный катер. Морской ветер и поднятые быстроходным судном брызги приятно освежали. Наконец, показался берег, усыпанный яхтами и гондолами. Группа сошла на берег перед Дворцом Дожей. Бесчисленная стая голубей привольно расхаживала по всей дворцовой площади.
После небольшой передышки местный гид повел туристов осматривать дворец. То ли от пресыщенности впечатлениями от великих памятников Рима, то ли от долгого переезда, но Венеция не показалась Сергею и Нади столь впечатляющим местом. Как здесь было принято, они прокатились на гондоле по причудливой сети каналов, раскинувшейся среди посеревших от времени и сырости каменных фасадов домов. Их гондольер, ловко маневрируя веслом, попутно успевал перебрасываться парой фраз со встречными собратьями по цеху, также развозящими туристов. Те отвечали столь же кратко, а порой и остро, вызывая улыбку на лицах итальянцев, плывших в лодках вперемешку с иностранными туристами.
После прогулки на гондоле влюбленные немного постояли на одном из мостов. Это живописное место показалось им романтичным. Попросив кого-то из прохожих сфотографировать их вместе, они замерли, обнявшись. Встречный итальянец оказался весьма любезен. Понимающе улыбнувшись, он сделал пару удачных снимков.
Прогуливаясь по городу, парочка вышла к улице с витринами, заставленными цветным венецианским стеклом. Изысканные фигурки удивляли как необычностью расцветки, так и своей немалой ценой. Нади не рискнула купить эти хрупкие вещицы, сославшись на то, что стеклянные предметы требуют бережной транспортировки. Вместе с тем Сергею непременно хотелось приобрести какой-нибудь сувенир на память о поездке. Немного посовещавшись между собой, они выбрали одну из причудливых масок, продававшихся тут едва не на каждом шагу.
Экскурсия завершалась там же, где она и начиналась – на площади перед Дворцом Дожей. Там уже звучала музыка. Небольшой оркестр выводил мелодичную серенаду. Сергей и Нади, взявшись за руки, подошли поближе. Музыканты играли профессионально, однако, что называется, без огонька. Было похоже на то, что исполнители лишь привычно отрабатывали свое ремесло. Когда мелодия стихла, собравшаяся поблизости публика из вежливости похлопала оркестрантам, впрочем, весьма жиденько.
Казалось, исполнителей задела столь прохладная реакция толпы. Собравшись в круг, они о чем-то посовещались между собой. Заиграло танго. Уже с первых нот почувствовался совершенно другой настрой, словно горячий итальянский темперамент требовал взять реванш за предыдущее блеклое исполнение.
Оркестр совершенно преобразился. Музыканты заиграли самозабвенно, с полной отдачей, будто поймали кураж. Почти вся площадь невольно потянулась на звуки заводящей кровь мелодии. Едва смолк последний аккорд, как воздух пронзили крики «браво». Толпа бурно рукоплескала.
Довольные оркестранты с достоинством принялись раскланиваться перед почтенной публикой. Вероятно, это был их коронный номер, прозвучавший под занавес выступления. Закончив игру, музыканты стали собирать инструменты. Народ разочарованно загудел. Собравшиеся требовали исполнения на бис, не желая отпускать оркестр. Музыканты вновь немного посовещались. Дирижер призвал оркестрантов занять свои места. Толпа ждала.
К вечеру стало прохладнее. С моря потянуло свежим ветром. Сергей нежно обнял Нади. Поцеловав девушку, мужчина вдохнул дурманящий аромат ее волос, к которому так привык:
– Хорошо бы они еще разок сыграли эту чудесную мелодию! – мечтательно проронил он.
– Хорошо бы, – согласилась Нади, тесно прижавшись к нему.
Дирижер что-то громко объявил по-итальянски. В ответ раздались одобрительные возгласы. Уверенный взмах дирижерской палочки, и над площадью вновь разлились чарующие звуки танго. Влюбленных охватило радостное волнение. Они ловили каждый звук, стараясь не упустить ни единой ноты романтичной мелодии. Сергей все теснее прижимал к себе Нади, ощущая трепетное тепло ее тела, и одновременно согревая девушку своим теплом.
Они чувствовали себя счастливыми.

. . .

P.S. Согласно контракту с издательством автор может размещать в интернете лишь фрагменты опубликованного романа.