Он шел по белому, искрящемуся на солнце снегу, оставляя за собой режущий глаз, холодящий сердце красный след. Он истекал кровью. Он еле двигался, при каждом новом шаге проламывая своим мощным телом тонкую кромку льда и проваливаясь в обжигающий снег по самую грудь, с трудом волок за собой перебитую лапу, дрожал от усталости, но упрямо все шел и шел вперед… Иногда он останавливался, поворачивал голову назад, к лесу, в котором он оставил свою Стаю, и в его больших умных глазах отражались и горькое разочарование, и боль, терзавшая его сердце, и тоска, такая смертельная тоска, что при одном лишь взгляде в эти почти человеческие глаза хотелось выть, выть одиноко, долго и тяжко. Но волк не выл, а все шел и шел дальше одному ему ведомым путем. Он шел умирать…
* * *
Будучи еще совсем маленьким волчонком, Вик ничем не отличался от других детенышей Стаи. Он так же, как и все, резвился, играл, пугал своими маленькими, но острыми зубками лисиц, гонялся по лесу за мышами и прочими мелкими обитателями прилегавших к Логову полян и рощицы, которые были для него тогда целым миром.
Но время шло, и он быстро превращался в красивого, сильного и ловкого зверя. Вместе со взрослыми волками он стал часто уходить на охоту, в которой не раз добивался большего успеха, чем его старшие собратья. Его зоркий глаз видел все, а расчетливый ум, резвые лапы и ловкое тело обеспечивали победу. Из всех состязаний он выходил победителем.
Как-то с самого юного возраста Вику удалось постичь все то, что волновало его соплеменников, что было их тревогами, обидами и радостями. Поэтому не случайно недолго раздумывали молодые волки, выбирая себе предводителя. Кто же мог сомневаться, что им станет Вик? К нему нередко приходили с бедами и горестями, поверяли тайны и всегда получали хороший совет. А уж если споры доходили до драки, то каждый был уверен, что Вик всегда защитит и поддержит правого. Ему доверяли решать свои дела и опытные волки, и даже сам Старый Волк, вожак Стаи, однажды сказал: «Настанет время, когда Вик сменит меня и встанет во главе Стаи. Я знаю, что он будет лучшим вожаком и сделает Стаю сильнейшей во всех Четырех Лесах».
Четыре Леса - таков был предел, дальше которого по Закону ни один волк не имел права заходить. Никто не знал, почему Закон это запрещает, но нарушение границы каралось смертью. Закон был суров. В каждом из Четырех Лесов жила стая, и стоило только какому-нибудь волку в одиночку зайти на территорию другой стаи, как чужак с бешеной яростью разрывался в клочья. Нередко волки устраивали нападения на логова своих недругов, и тогда с беспощадной злостью истреблялись и дряхлые волки, и самки, и еще не открывшие глаза детеныши. Однако как бы ни враждовали между собой стаи, Закон был един для всех: за выход из Четырех Лесов - смерть!
Еще в детстве Вик часто спрашивал у своего отца: «А что там, в Пятом Лесу?» (так называли волки запретную для них зону), на что отец непременно отвечал: «Там никто никогда не был и никто не знает, что там. Скорей всего, там нет ничего. Вспомни Закон. А о Пятом Лесе забудь!» Но Вик не хотел забывать, и его жажда познать неизвестное росла вместе с ним. Другие волки, к его удивлению, ничуть не интересовались этой запретной темой, а когда Вик задавал свой вопрос о Пятом Лесе, лишь недоумевающе глядели на него и в нетерпении переступали лапами, а лишь только он отворачивался, быстро убегали прочь и спешили заняться своими неотложными делами.
Часами ходил Вик по границе Пятого Леса, но видел там лишь такие же, как и везде, обыкновенные деревья и траву. Однако воображение рисовало ему диковинных существ, обитающих там, в глуби, куда не мог проникнуть его взгляд, и Вику казалось, что оттуда веет какой-то радостью и добротой.
Иногда, когда он бродил у порога заветной земли, ему казалось, что какой-то далекий прекрасный голос зовет его, что ветер, лениво шевелящий листочки на деревьях и стебельки травы - это невидимая рука солнечно светлого и призывающего края, нежно ласкающая все живое, что встречается у нее на пути. В такие минуты Вик останавливался, присаживался где-нибудь поудобней и смотрел, до боли в глазах смотрел туда, откуда протянута была эта волшебная рука.
И вот однажды он так же сидел и смотрел на Пятый Лес через отделявшую его от мечты просеку в три прыжка шириной. И вдруг Вик, сам не ожидая того, сгруппировался, мускулы мощно бросили тело вперед, волк взвился, момент - и просека осталась позади.
Быстро, как только мог, побежал он вперед - навстречу неведомому. Ветки больно хлестали по бокам, ветер свистел в ушах, а он мчался, как будто убегал от смертельной опасности, на самом деле торопясь найти то, к чему стремился всю жизнь.
Внезапно он увидел впереди волков. Он не ожидал встретить их здесь. В сознании у него не укладывалось, что его волшебную страну могут населять обыкновенные волки. Вик приготовился к схватке. Своей последней схватке - врагов было слишком много. И зачем он нарушил Закон? Неужели для того только, чтобы погибнуть от клыков таких же волков, как и он сам? Горько стало на душе у Вика. Столько ждать, мечтать, бояться, наконец решиться - и погибнуть, не найдя ничего, что стоило бы всего этого. Горько стало на душе у Вика, горько и обидно.
Волки подошли ближе и остановились почти рядом. Все глаза были устремлены на него - на чужака с другой стороны. Вик знал, что сейчас должно произойти - один из волков прыгнет на него и с налету повалит на землю. Тут подоспеют остальные, и полетят клочья шерсти, захрустят кости, и рекой будет литься кровь, и по всему лесу будут слышны звуки борьбы и рычание, и тяжкие стоны, и вой, и, наконец, предсмертные хрипы. Его, Вика, предсмертные хрипы! Один из волков вышел вперед…
Но волк не прыгнул. Вместо этого он вдруг коротко, дружески и ободряюще тявкнул, тихонько подошел к ощетинившемуся пришельцу и ткнул его своим влажным носом в плечо.
…Они вместе шли по лесу, и Вик не уставал удивляться - неужели это настоящие волки? Неужели он мог ожидать нападения от этих кротких, милых сородичей, которые ни нападать, ни убивать жертву не умеют? Они вели его по лесу, рассказывали, как они живут, как собирают летом ягоду, как зимой добывают из-под снега коренья. Здешние волки никого не убивают и питаются только растительной пищей. Им никогда не приходится голодать, и не надо рисковать на охоте, и не надо обрывать ни чью жизнь. Ведь жизнь прекрасна - так считают они, зачем же лишать кого-то самого дорогого на свете?
Вик жадно вслушивался в каждое слово своих новых друзей и хотя многое из того, что они говорили, было непонятно ему, он каждой частичкой своего сердца был согласен с ними, и чувства восторга и безудержной радости пьянили его. «Вот так надо жить! Вот так!» - шептал он себе, - «Я сделаю это! Я приведу волков сюда и покажу им великую правду жизни, скрытую жестоким Законом. И мы заживем так же, мирно и счастливо, и научим этому другие стаи!».
На следующий день Вик вновь пересек запретный рубеж - он возвращался домой, чтобы учить волков своей Стаи всему светлому, доброму и прекрасному, что увидел и узнал он в Пятом Лесу.
Вернувшись в Логово, он сразу направился к Старому Волку и, найдя его, почтительно поздоровался.
- Здравствуй, Старый Волк.
- Здравствуй, Вик. Что привело тебя ко мне?
Вик не стал кривить душой, говорить намеками - он решил сказать самое главное в первых же словах.
- Я был в Пятом Лесу, вожак! Я видел волков - волков, которые живут счастливо, никого не убивая, не ведая распрей и ссор. И я хочу научить Стаю этой жизни! Я многое понял за один лишь день, проведенный с ними. Они познали глубину мудрости! И я хочу, чтобы и мы, наша Стая, познала эту мудрость!
Старый Волк повернул свою седую голову, и умные глаза вожака встретились с возбужденным, открытым взглядом Вика.
- Вик, ты нарушил Закон. Ты помнишь, что за это каждый волк платит своей жизнью? Пока не поздно, откажись от своей затеи, забудь обо всем виденном, и никто никогда не узнает, что ты был в Пятом Лесу!
- Нет, Старый Волк, я хочу Стае добра и я знаю - волки поймут меня. Я должен рассказать все Стае!
Старый вожак понял, что Вика не переубедить. Отвернувшись к стене пещеры, он глухим голосом сказал:
- Хорошо, я созову Стаю на Большой Совет.
Волки собрались на центральной поляне близ Логова. Одни зарывались в белый пушистый снег, другие влезали на не покрытые снегом бугры и высотки. На одном из бугров посередине поляны стоял, напрягшись, словно приготовившись к драке, Вик. На другом лежал, полузакрыв глаза, Старый Волк.
Когда заняли свои места последние волки, и вся Стая была в сборе, вожак встал и заговорил, и пока он говорил, волки сходились все ближе и ближе к середине поляны.
- Волки Стаи! - начал Старый Волк, - Сегодня все вы здесь, чтобы узнать, о чем гласит Закон кроме того, что каждый из вас впитал с молоком матери. Вы знаете, что Закон запрещает волкам Стаи выходить из Четырех Лесов, и что нарушение Закона карается смертью. Но каждый вожак обладает большим знанием и передает это знание своему преемнику, достойнейшему из волков. Каждый вожак знал, что когда-нибудь придется открыть тайну Пятого Леса. Что ж, это выпало на мою долю.
Вожак судорожно сглотнул подступивший к горлу комок и продолжил:
- Закон гласит: за пределами Четырех Лесов находится Пятый Лес, населенный зверями, как две капли воды похожими на нас. Но это не наши собраться, это нЕволки! Когда-то они были волками, но уже давно забыли, что это значит. Трусость победила их. Они разучились охотиться, защищать себя и своих детенышей. Они не помнят, что значит сомкнуть свои клыки на горле врага. Они стали собирать коренья и ягоды, питаться ими. Они опозорили волков! И чтобы не уподобиться этим собакам в обличье волка, ни один из нас не имеет права заходить в Пятый Лес. И еще Закон гласит: Придет время, когда кто-нибудь из волков проникнет в Пятый Лес и вернется обратно, чтобы превратить и нашу Стаю в нЕволков, лишить детенышей и заслуживших спокойный отдых старых волков своих защитников, заставить нас есть корешки и щипать траву! Такой волк, уподобившийся заклятым врагам всего волчьего рода, должен заплатить за это своей жизнью. - Так гласит Закон!
Старый Волк обвел подернувшимися белой пеленой глазами свою Стаю, вслушался в глухое рычание, слышавшееся со всех сторон, и сказал:
- Это время пришло! Перед вами волк Вик, которого все мы хотели видеть моим преемником, - он повел головой в сторону Вика. - Он целый день провел в Пятом Лесу и пришел сейчас, чтобы повести вас к нЕволкам и превратить самих вас в ручных собак! Выбирайте, волки, все в вашей власти - Закон или Вик, быть ли вам волками или собаками?!
Когда Старый Волк умолк, Вик оглянулся вокруг - везде он видел лишь сотни налитых кровью, ненавистью и любой злобой глаз, слышал лишь яростное рычание. Ни одного дружеского или хотя бы сочувственного взгляда. Со всех сторон волки подходили все ближе. И вот один из них прыгнул…
На глаза Старого Волка накатились слезы, и он отвернулся, чтобы его сородичи не заметили этой слабости…
* * *
Вик не знал, как ему удалось вырваться. Он помнил лишь пену, выступившую на искаженных яростью мордах его бывших друзей, люто оскаленные клыки и длинные прямые когти, впивавшиеся в его тело. И помнил он дикие крики, что были для него страшней всего - крики, призывавшие к немедленному налету на Пятый Лес и истреблению всех нЕволков. И пока он шел через Пятый Лес, Вик долго слышал боевые вопли своих соплеменников и жуткий, безысходный вой невинных жертв.
Он шел по белому, искрящемуся на солнце снегу, оставляя за собой режущий глаз, холодящий сердце красный след. Он истекал кровью. Он еле двигался, при каждом новом шаге проламывая своим мощным телом тонкую кромку льда и проваливаясь в обжигающий снег по самую грудь, с трудом волок за собой перебитую лапу, дрожал от усталости, но упрямо все шел и шел вперед… Иногда он останавливался, поворачивал голову назад, к лесу, в котором он оставил свою Стаю, и в его больших умных глазах отражались и горькое разочарование, и боль, терзавшая его сердце, и тоска, такая смертельная тоска, что при одном лишь взгляде в эти почти человеческие глаза хотелось выть, выть одиноко, долго и тяжко. Но волк не выл, а все шел и шел дальше одному ему ведомым путем. Он шел умирать…
Вик вышел из леса и его взгляду открылась никогда не виданная никем из волков картина - перед ним было поле, широчайшее поле. По нему бегало, резвясь среди снега, какое-то неведомое ему существо, почти совершенно лишенное шерсти, лишь только голову его покрывали тоненькие волоски.
Какая-то непонятная сила толкнула Вика вперед, и он, поддавшись ей, двинулся к этому существу.
Девочка, а это была обыкновенная девочка, ничуть не испугалась, когда вдруг увидела рядом с собой волка. Она присела на корточки и принялась гладить Вика по его жесткой шерсти, приговаривая тоненьким голоском:
- Бедняжка, что ж это с тобой случилось? Кто же это тебя так? Ну ничего, ничего, мы тебя вылечим, и ты будешь красивым и сильным…
Вик повернул к ней свою голову, и в его почти потухших глазах заблестели благодарные слезы.
Внезапно как будто раскат грома ударил у них над головами, Вик взвился, потом упал на спину, захрипел, глаза его закатились, он дернулся еще два раза в агонии, и все стихло.
Девочка со вскинутыми кулачками, плача навзрыд, кинулась к подходившему мужчине с еще дымившимся ружьем в руках.
- За что? Папа, за что ты убил мою собачку? За что? За что? - только и могла выговорить она.
- Это не собачка, милая, - ответил отец, - это волк. И если бы я не выстрелил, он загрыз бы тебя. Волки плохие. Они всегда выходят из леса только для того, чтобы убить. Они нам не нужны. И потому мы убиваем их, когда они приходят на нашу землю. Поняла, дочурка?
Девочка испуганно поглядела на отца. Слезы высохли бесследно.
- Я поняла, папочка. Это волк, и он плохой. Он - чужак! - и девочка сердито пнула безжизненное тело Вика ногой…
____________
1988 год, Раквере