ПРОДОЛЖЕНИЕ статей:
Дьявол прячется в деталях;
Это больше, чем преступление это ошибка;
К вопросу конца истории;
Мы долго молча отступали.
Разбирая весь этот идеологический бред, нагороженный экономистами-рыночниками, приходишь к мысли, что истоки его лежат в мировоззренческой деформации сознания. Обращает на себя внимание, что все либеральные россказни о свободе выбора, включая, якобы, «добровольность» товарного обмена, всегда прикрывают собой грубое насилие.
Как там, в книге про бойца, у Твардовского:
«А кому из вас известно,
Что такое сабантуй?
– Сабантуй – какой-то праздник?
Или что там – сабантуй?
– Сабантуй бывает разный,
А не знаешь – не толкуй,
Вот под первою бомбёжкой
Полежишь с охоты в лёжку,
Жив остался – не горюй:
Это малый сабантуй…»
Приходишь на рынок, а торговка там пытается тебе «впарить» то, что тебя никак не устраивает. Отвязался от нее. Жив остался – не горюй. Это малый сабантуй. Пришел домой, включил зомби ящик, а там развалился, сидит… тебе о реформах твердит: «Ты братец дурак, профан. Посмотри на меня. Смотри, как я одет, какой я умный и УСПЕШНЫЙ. А все потому, что я вписался в рыночные отношения…». Выключил телевизор. Отдышался – не горюй. Это средний сабантуй. Но совсем иная штука это – главный сабантуй.
Ты выступаешь против рыночной экономики, у тебя нет демократии, ты желаешь освободиться от «зеленого фантика», тогда жди нас в «гости» с нашими авианосными группами, крылатыми ракетами и «умными» бомбами, ибо… Рыночные отношения это тотальная агрессия, ежеминутная, ежесекундная и повсеместная. Эти отношения преследуют тебя всюду: на рынке, в магазине, в транспорте, на работе, дома. А в кино, в театре, в книгах не до шекспировских страстей. Там везде одна и та же тематика – как украсть миллион. Они, эти рыночные отношения проникли даже в святая святых человека – в интимные отношения между мужчиной и женщиной. От постоянного повторения: рыночные отношения, рыночные отношения, рыночные отношения… – уже раскалывается голова. Повесился бы, да мучает совесть. Неужели внукам и правнукам достанутся такие же мучения?
Ни в одном экономическом труде вы не найдете описания, как человеческое в человеке заместилось агрессией, и как вообще зародилось это злобное чудовище – РЫНОК. Авторы, подобно А. Смиту и К. Марксу, обходятся нечленораздельным бормотанием о стремлении человека к обмену, об углублении разделения труда, о росте производительности и прочем рыночным словоблудием.
Невольно задаешься вопросом, а существуют ли еще какие-либо отношения между людьми кроме рыночных. Вопрос, безусловно, по нынешней социально-политической ситуации, криминальный. За одну его постановку Гайдар, Чубайс, Ясин, Лифшиц, Путин, Медведев и еже с ними непременно представляли бы поставившего, будь их воля, к высшей мере своей социальной защиты – расстрелу на месте без суда и следствия. А все дело в том, что антиподом рыночным отношениям выступают, кто мог бы подумать, простые и обычные семейно-соседские. Те, которые складываются в обычной, нормальной семье. Конечно, если она возникла не по брачному контракту. В подобных семьях, как правило, не считают, кто и сколько вложил в семейный бюджет, а считают едоков, между которыми семейный доход необходимо распределить. Значение этих отношений в человеческой истории всячески замалчивается или игнорируется, хотя периоды господства рыночных отношений над семейно-соседскими, это лишь краткие вспышки отмеченной ранее болезни. Тысячелетиями люди жили себе спокойно, любили, дружили, рожали и растили детей, иногда ссорились, а потом мирились. И вдруг такая напасть. Не иначе лукавый подбросил.
Вы посмотрите, с каким остервенением набрасываются на защитников традиционной семьи Хакамады и Арбатовы, впрочем, как и любые другие ультра либералы. Не отстают от них и марксисты (троцкисты). Что впрочем не удивительно. Так как и те, и другие видят человечество в будущем как «общечеловеческое» стадо, соответственно напрочь лишенное поддерживаемых семьей человеческих ценностей, и возглавляемое кучкой финансовых пройдох и спекулянтов, выросших на дрожжах рыночных отношений. Удивительно другое, как Сталин, будучи окруженный такими тварями, среди полного развала всего и вся, ухитрился восстановить и защитить этот древнейший человеческий институт. Низкий поклон ему за это. Правда он получил и лютейшую ненависть либералов, постоянное и непременное обливание помоями.
Свое название рыночные отношения получили от рынка, то есть базара, торжища, как объекта их наиболее фигурального выражения. Существование этого объекта классики политэкономии принимают как само собой разумевающееся. И получается, что он возникает из ничего. Вчера его не было, а сегодня вдруг появился. А на самом деле, тогда, в условиях безусловного господства семейно-соседских отношений (в вульгарно-конъектурной, историко-экономической литературе называемым натуральным хозяйством), этот объект должен был пройти долгий путь развития. А начало этого процесса должен был положить ПЕРВИЧНЫЙ АКТ ТОВАРНОГО ОБМЕНА. Товарный обмен от обычных, внутрисемейных и межсемейных, отличается тем, что он происходит товарами, то есть продуктами, обладающими такими характеристиками как цена, себестоимость и материальная прибыль.
Прошу не путать материальную прибыль с интеллектуальной прибылью (см. Теорема о творчестве. [http://www.proza.ru/2011/09/01/434]). Честь ее открытия принадлежит известному американскому бунтарю Линдону Ларушу [http://www.larouchepub.com/russian/]. Представления же о ней дал еще в своих работах Дмитрий Иванович Менделеев [http://esdek.narod.ru/4/mendeleev2.htm].
Допустим что кто-то из специалистов достаточно узкого направления, например, гончар проживающий в деревне, изготовил больше горшков, чем жители его деревни смогли разобрать. Для создания соответствующего эффекта, возникший излишек должен обладать двумя свойствами. Первое, продукт должен быть создан из материалов, не представляющих для деревенских жителей какой-либо ценности, которых кругом «вон сколько» (глина, болотная руда и пр.). В этом случае община не имеет оснований для выставления к этому специалисту каких-либо претензий, что он берет не свое. Второе, продукт должен быть результатом творческого рывка, которое увеличивает производительность в разы, в частности, заменив одноярусную обжиговую печь на многоярусную. В этом случае излишек становится особо осязаем, и служит источником головной боли производителя: а что собственно с ним делать? В этот момент весь созданный им продукт разделяется на две части. Первая часть, та, что необходима деревне. Эта часть будет включена в общую распределительную систему и специалист получит все, что ему согласно ей полагается. Другая часть составит излишек, которую деревенские жители оставят без внимания: да делай с ним что хочешь. Исходя из этого, гончар отвезет его в соседнюю деревню и обменяет на что-то для него приемлемое, например, на зерно.
Сделаем небольшой расчет. Допустим, что гончар делал в год 100 горшков и все горшки расходились в его деревне. Согласно принятому в этой деревне распределению он получал 5 мешков зерна. То есть, невольно возникала ситуация, когда 1 мешок зерна эквивалентен 20 горшкам. Изготовив же 150 горшков, гончар получил по распределению все те же 5 мешков зерна. Другими словами, ситуация изменилась и теперь уже 1 мешку зерна стали эквивалентны 30 горшков, так как не будем забывать, что действие происходит внутри деревенской распределительной системы, когда крестьяне этой деревни как бы полностью компенсировали гончару его трудовые затраты, включив, не ведая сами того, и изготовление излишка. Вот этот-то излишек, превратившийся в товар, гончар и обменяет в соседней деревне по тому же эквиваленту, что и у себя в деревне, то есть из расчета 20 горшков на 1 мешок зерна. Так возникает ЦЕНА.
Согласно всем экономическим теориям цена возникшего товара определит его СТОИМОСТЬ, и в нашем случае будет она равна 20 горшков за 1 мешок зерна. Притом, что СЕБЕСТОИМОСТЬ товара, на самом деле составит 30 горшков за 1 мешок зерна. Разница же между стоимостью и себестоимостью определит ПРИБЫЛЬ.
Допустим, совершивший этот акт гончар не «озверел» от свалившегося счастья, и состоявшейся обмен не повлек за собой последствий в виде расширения возникшего производства. То есть, полученная прибыль, равная прибавочной стоимости с учетом организационных и транспортных затрат, не была истрачена на переустройство средства производства, той же обжиговой печи, на привлечение дополнительной рабочей силы, на получение дополнительных материалов. В этом случае возникшее товарное производство заглохнет и произойдет его НАТУРАЛИЗАЦИЯ, то есть возвращение в прежнее состояние. А если «озверел»… Отсюда следует важный вывод, товарное производство может существовать, только расширяясь и, подобно раковой опухоли, захватывая и перерождая смежные общественные ячейки – деревни, живущих на принципах семейно-соседских отношений, производя их ТОВАРИЗАЦИЮ.