21. Ночной
«И взял Исав жен своих и сыновей своих, и дочерей своих, и всех людей
дома своего, и стада свои, и весь скот свой, и всё имение свое, которое
он приобрел, и пошел в другую землю от лица Иакова, брата своего…»
Ветхий Завет. Книга Бытия. 36:6
День близился к завершению. Я сидел, привалившись спиной к скале на берегу маленького озерка в распадке между горами – в том самом месте, где мне всегда так нравилось проводить время.
Сидел и лениво размышлял о разном. Старик называет такое времяпрепровождение странствием по свободному потоку сознания. Будто идёшь по мелководью вдоль берега большой воды, всё замечаешь, но ни на чём не пытаешься сосредоточиться.
Напротив меня – внизу, там, где из озера вытекает быстрый ручеёк, молоденький чёрный медвежонок пытался ловить в воде мелкую рыбёшку, а большая бурая медведица-мать ревниво следила с берега за действиями своего детёныша.
Небольшая стайка гусей мирно дремала на воде совсем близко от медведей. Их – гусей не интересовала рыба; они вообще не умеют её ловить и питаются всякой мелкой живностью. Наверное, потому, что рыба просто выскользнет из клюва. Да и она туда у них даже не поместится. И ещё у гусей нет зубов, чтобы удерживать эту рыбу. Ни одного!
Зато у медведей зубов много, и они крупные. Даже крупнее моих! Их зубы хорошо приспособлены, чтобы рвать добычу, и в этом их преимущество. Но любое преимущество всегда сопровождается недостатком. А недостаток зубов медведя заключается в том же их свойстве, а именно, в размере. Они настолько велики, что едва умещаются в пасти. Вряд ли медведь смог бы что-то положить в рот и носить много дней подряд, практически не повреждая и не испытывая никаких неудобств. Подобно тому, как совсем недавно я это делал с предметом беспалого.
Беспалый! …
Теперь он далеко отсюда. Вне опасности. Нашёл своих сородичей, и они его не прогнали, наоборот помогли добраться до большого скопления их логовищ. Девочка следила за ними долго, до тех пор, пока они, перебравшись через глубокую реку, не оказались там, где днём находиться не следует. А я, в отличие от девочки, не стал следить за беспалым. Зачем?! Ведь и так всё ясно – он, обретя вновь свой утраченный предмет, так и не создал новые стопы. Даже не попытался этого сделать! Шёл и страдал, и если бы не другие беспалые…
Впрочем, может, и дошёл бы! Никто не знает до конца своих способностей.
А этот его предмет! Получается, что мы так и не смогли понять его предназначение, как ни старались. И старик выразил то же мнение.
- Пожалуй, я оказался излишне самонадеян! – сказал тогда старик, - Я взял право судить о том, о чём не имею и малейшего представления. Выходит, весь мой прошлый жизненный опыт в данном случае никак не пригодился. Ну, ничего! Отсутствие ожидаемого результата тоже результат!
Тогда я с ним не захотел согласиться.
- Видишь ли, - возразил я, - Возможно, во всей этой истории с беспалым большую роль сыграл тот факт, что наш эксперимент оказался не совсем «чистым». Нам неизвестно, до какой степени надо сломать предмет, чтобы его нельзя было бы потом восстановить. И если бы тогда, когда остановились его палочки, мы с девочкой не начали бы с силой бросать предмет на землю, не исключено, что беспалый смог бы его починить, потом создал бы новые хорошие стопы и с лёгкостью преодолел бы расстояние до скопления их логовищ.
- Может, оно и так! И мне приятно знать, что в умении рассуждать ты начинаешь делать успехи. Приятно, но, с другой стороны, и тревожно. Потому что эти твои рассуждения могут завести тебя в неизведанные дали, откуда нелегко возвратиться. Я тебе уже рассказывал однажды про то, как они чуть не завели туда меня. Тогда, когда я захотел погреться у огня в логовище беспалого. И потом…
Сон старика посмотрел на меня своим насмешливым взглядом.
- И потом! В этом твоём рассуждении, не слишком ли много «бы»?! Они у тебя ветвятся подобно оленьим рогам, и ты рискуешь запутаться в них до такой степени, что позабудешь для чего сам же эти «бы» и громоздил. Станешь похож на беспалого, с ног до головы обвешенного всевозможными предметами и не помнящего, что и когда с этими предметами надо делать. А это – не наш путь! Нам ли копаться в кишках добычи! Убил, взял, что необходимо, а остальное закопал! И идёшь дальше, иными словами, живёшь! Вот так! А ещё радуешься. Радуешься тому, что тебе удалось узнать нечто ценное, пусть даже независимое от той цели, какую ты первоначально себе поставил!
Он снова посмотрел на меня, теперь уже с выражением озабоченности.
- Признайся! – сказал он, - Я не ошибаюсь в том, что сделанное тобой открытие не настолько тебя радует, насколько огорчает то, что эксперимент с предметом беспалого, можно сказать, оказался неудачным?
- Какое открытие?
- Вот видишь! Ты уже и позабыл. Это всё из-за твоих «бы»! А то, что беспалые на самом-то деле вовсе и не беспалые! Что ты скажешь про грязные маленькие пальцы, которые ты видел на его ногах ближе, чем видишь свои собственные?!
- А, это! Это так!
- Ну! Теперь мы все трое об этом знаем. А, самое главное, что скоро о том же узнает вся округа. Да что там – округа! Всё население земли будет знать, что у беспалых на ногах тоже есть пальцы. Совсем, как у нас! Можно сказать, что ты, первым узнав об этом, произвел коренной переворот в коллективном сознании. Ты выполнил своё предназначение! И тебе ли грустить о том, что у тебя нет его предмета?! И, тем не менее, ты грустишь. Можно сказать, страдаешь!
- Да! Не стану отрицать, что тогда мне нелегко было это сделать – отдать беспалому мой предмет. Мне и теперь нелегко!
И я ставшим привычным движением языка ощупал полость между щекой и крайним зубом. Там ничего не было. Ничего, между твёрдой и мясистой поверхностями. Одна лишь слюна.
- Не грусти! – сказал тогда мне старик, - Положи туда небольшой камешек и так ходи. Пока не поймёшь, что любая иллюзия несравнима с реальностью. Тогда ты его выплюнешь, но уже без всякого сожаления. А потом пойдёшь дальше. Но только своим путём!
Пойду! Мы оба пойдём, каждый своим путём. Беспалый в одну сторону, а я в другую. Чтобы больше никогда не встретится. И когда-нибудь совершенно забудем о существовании друг друга. Так будет! Но только не сегодня…
Сегодня я был к этому ещё не готов. И на меня снова нахлынули воспоминания о нашей последней встрече, там - в сумерках, где над шумящим потоком нависла льдина далёкой зимы.
* * *
… Старик легонько подтолкнул меня в спину, и мне ничего не оставалось, как сделать первый шаг в сторону пылающего огня, разведённого беспалым.
Поверхность льдины приятно холодила ступни, во рту слегка царапая щёку, перекатывался найденный мною предмет, но сейчас мне было не до тактильных ощущений.
Я смотрел на него, а он на меня. Смотрел с каким-то напряжённым испугом. Но, по мере моего приближения, испуг беспалого угасал, постепенно уступая место вялому безразличию. Конечно, это я приложил усилия, чтобы вовлечь его сознание в такую своеобразную вялость больше похожую на сон, чем на явь. Хотя я и понимал, что делать это не обязательно, так как уже было ясно - беспалый не желает мне зла. Но, всё же, помня наставления старика о недопустимости пренебрежения осторожностью без веских на то оснований, решил подстраховаться. К тому моменту, когда я подошёл к самому огню, беспалый уже смотрел на пламя, а не на меня. Теперь он напоминал мне раненую птицу, не способную не только взлететь, но даже шевельнуть крылом.
Я опустился на камни так, чтобы ветер дул на беспалого с моей стороны, а не наоборот. Ему в его состоянии должно быть безразлично, я же не хотел ощущать его запах. Но запах всё равно доносился, и он был, конечно, не из лучших.
Меня всегда удивляло то обстоятельство, что нам не нравится запах беспалых. Старик однажды истолковал, что он думает по этому поводу.
- Это вполне естественно – сказал он, - Дело в том, что запах беспалых чем-то отдалённо напоминает наш собственный. В их основе лежит нечто общее, что совсем не удивительно, так как у нас общий предок. Я уже говорил тебе об этом. Беспалые наши братья. Но теперь между братьями пролегла пропасть не только непонимания, но даже вражды. А что может вызывать большее неприятие, чем свойство врага, имеющее сходство с твоим собственным свойством?! Впрочем, с помощью одного рассудка этого до конца ни понять, ни, тем более, объяснить невозможно. И мы вынуждены опираться на то, что диктует нам наше чувство. Думаю, и сами беспалые должны придерживаться этого мнения.
Вот ведь какой мудрый наш старик. На любой вопрос у него всегда готов ответ!
Итак, я присел на камни в непосредственной близости от огня беспалого и теперь собирался вручить ему предмет. Беспалый же продолжал неподвижным взглядом наблюдать за игрой языков пламени. Поймёт ли он в таком состоянии смысл этого моего действия? Не потеряет ли предмет снова, так и не успев им воспользоваться?
Ладно! Это уже не моё дело, как поступит беспалый со своим предметом. Я должен отдать ему его – и всё!
А как же пальцы?! Ведь я ни на миг не забыл ту историю с пальцами. И сейчас предоставлялся случай всё проверить.
Разумеется, его пальцы я обнаружил сразу же, как только подошёл к огню. Но их вид меня как-то не взволновал. Или я был уже готов это увидеть?! Или на меня наслоилось так много впечатлений, что одни затерялись среди других?
Сейчас я видел все его пальцы, потому что на ногах беспалого не было вообще никаких стоп. И пальцев у него было столько же, как и у меня. Но таких маленьких пальцев! Один из них был сильно повреждён, и из него сочилась кровь. И кровь была такая же как у меня. Того же цвета! И ещё я видел, как он страдает из-за этого пальца.
Наверное, мы и вправду братья!
Неожиданно мною овладело дотоле неизведанное чувство. Казалось, вот сейчас попроси беспалый меня о помощи, и я ринусь на поиск целебных корешков, чтобы вылечить его палец. Это можно сделать быстро и надёжно. Да что там – корешки! Я готов был сейчас же побежать на поиски оленя. Я убил бы этого оленя, оторвал его копыта и привязал бы их к ногам беспалого, чтобы ему не больно было передвигаться по камням. Чего бы я только не сделал в эту минуту для своего брата!
Но беспалый ни о чём таком не попросил. Он всё продолжал молча глядеть в огонь. И вообще, как говорит старик: слишком много «бы»!
Надо было уходить. Я придвинулся к нему поближе, выплюнул предмет в ладонь, как учил старик, а другой рукой взял руку беспалого и придвинул её к себе. Затем вложил предмет ему в ладонь, согнув его пальцы так, чтобы он не смог снова потерять предмет. После этого встал и пошёл в направлении льдины.
Я не стал оглядываться на беспалого, когда мы все уходили. Я, девочка и старик. Да и зачем?! Ведь он нас в этот момент даже не видел. А если бы и видел, то всё равно не узнал бы во мне своего брата.
* * *
Воздух темнел, как бы становясь гуще. Заходящее Солнце облило прощальным светом вершины скалистых утёсов и погасло.
Хватит мечтать, пора возвращаться к активной деятельности. А вся эта история с беспалым уже в прошлом. Теперь она мне нужна только в качестве приобретённого опыта.
Я выгнул спину и потёрся плечами о шероховатую поверхность скалы, и тут неожиданно меня посетила одна свежая идея. Старик точно толкует, что только верное движение может пробудить правильную мысль. А подумал я вот о чём: не отправиться ли мне в далёкий путь?! Надо когда-то начинать изучать мир, в котором живёшь. Пойду прямо на полдень, и, может, быть когда-нибудь достигну тех загадочных мест, где растут необычные деревья, а на них плоды, за которыми надо не нагибаться, а, наоборот, подпрыгивать. И эти плоды так велики, что едва влезают в рот. Возьму с собой девочку. Вместе пойдём. На нашем пути будет множество лесов, рек и гор, но вместе мы их легко одолеем. Когда-нибудь возвратимся сюда и, возможно, ещё застанем старика в живых. Но это случится не скоро. Потому что путь будет долог. И первое, что мы увидим, нами ещё никогда не виденное, это большая солёная вода. Она гораздо обширнее нашей воды. И её нельзя пить, но зато можно бесконечно любоваться игрой набегающих на берег пенистых волн.
Пойдём послезавтра – чего тут тянуть! Надо будет поделиться этой идеей с девочкой, только дождаться нового утра, когда она уснёт. А, впрочем…
Зачем же ждать завтрашнего утра? Скажу ей об это прямо сейчас! Немедленно!
Я встал на ноги и расправил плечи. Затем набрал в рот как можно больше воздуха и исторг из груди крик.
- И-и-и… О-о-о-о-о-о-о-о!! – неслось над далями. Мой крик был настолько громким, что у самого меня при этом звенело в ушах!
- И-и-и… О-о-о-о-о-о-о-о!!
Большая бурая медведица резко бросилась напролом сквозь кусты, подгоняя впереди себя медвежонка, при этом периодически подбадривая его шлепками. Задремавшие прежде гуси со скрипучим криком сорвались с водной глади и быстро полетели в сторону заката, постепенно растворяясь в дымке тумана.
Наверное, я больше никогда не увижу именно этих гусей. Увижу многих, но уже других.
Так будет. У каждого свой путь!
Эпилог
Огромный зверь, ходящий строго по своей тропе, грохотал на стыках рельс.
- У каждого свой путь. Теперь я убеждён, что не стоит вообще вмешиваться в этот процесс. Пусть будет, как было всегда.
- Не знаю! Только думаю, здесь ты не совсем прав. Оставаться в неведении тоже опасно. Хотя бы потому, что мы можем упустить тот момент, когда они совсем исчезнут с лица Земли. И тогда мы не сможем принять никаких мер.
- А какие меры мы примем, если всё досконально изучим? Ты об этом хорошо подумал, светлая твоя голова?! Ну, согласись, что мудрость о дороге в ад устланной благими намерениями - действительно мудрость! Что мы будем делать после того, как изучим их или решим, что изучили? Естественно, следующим шагом станет приручение. В конце концов, они окажутся загнанными в резервации, которые теперь политкорректно именуются национальными парками. И будут небескорыстно использоваться для развлечения инфантильного обывателя, обладающего деньгами. Устроим в этих парках удобные дорожки, чтобы по ним можно было ходить, расставим вдоль дорожек биотуалеты со стерильными сидениями. Что ещё придумаем?! Но как же они?! Что достанется им?! Одно! Выходить на эти дорожки с надеждой получить кусок хлеба из рафинированной муки и строить умильные рожи посетителям!
И вообще – не считаешь ли ты, что пора ли и нам начать потихоньку стремиться к тому, чтобы сделать нашу страну похожей в этом отношении на другие, так называемые «цивилизованные» страны?! Где давно звери по одну сторону решётки, а люди по другую. И непонятно – кто же из них, собственно, внутри клетки! Скажи, Серёжа! Тебе не кисло от такой перспективы?
- Да ладно! Чего ты разошёлся-то? Я такого не предлагал, не надо передёргивать! И вообще - не слишком ли много пессимистического гротеска?!
- Согласен с тобой! Да, я, конечно, передёргиваю, как ты метко выразился. И делаю это намеренно. Потому что знаю – понятие «золотой середины» всего лишь понятие. А на практике всегда получается гротеск. Во всяком случае, в той стране, где мы с тобой благополучно проживаем. Да и во всём остальном мире, думаю, не лучше! Короче – всё! К чёрту! Я больше не занимаюсь этой проблемой. Пусть пробуют они, а я лучше подожду, выражаясь словами поэта.
Мы стояли в прокуренном тамбуре и разговаривали.
Хлопала незакрытая дверь в промежутке между вагонами. Лязгали железные пластины в переходе, а справа и слева от них тускло отблёскивали мелькающие рельсы. Переполненная металлическая пепельница на стене то открывалась, то снова захлопывалась.
Наш вагон был предпоследним, поэтому его сильно шатало. К текущему моменту поезд уже успел протиснуться в узкую щель между озером Имандра и громадой Хибин, собравшей на себя все имеющиеся в окрестностях тучи. Затем осторожно прокрался по дамбам и перешейкам, прощально изогнулся перед немыми скалами Кандалакшского залива, и теперь быстро набирал ход, уверенно лавируя между озёрами и щебнистыми холмами, утыканными молчаливыми соснами. Темнело. Белые ночи стремительно «поражались в правах». Колёса с грохотом отстукивали свой обычный, но никогда не повторяющийся ритм.
Мне часто кажется, что колёса поезда пытаются что-то сказать. Вот и теперь.
… И снова с тобой
Мы мчимся домой,
Оттуда, где туман раскинул крылья над водой…
… И снова с тобой
Мы мчимся домой…
И так по кругу, одно и то же!
Из проёма между вагонами вылезла тётка-разносчица. Она потеснила нас своими лотками и формами.
« Пи-иво! Во-о-да! Мороженое! ...»
- Ребята, есть вино! Не хотите? Тогда дайте я между вами протиснусь!
Видимо, вечерний шопинг шёл сегодня туго.
«Пи-иво! Во-о-да! Мороженое! ...»
Потом из недр вагона материализовалась Люся. На ней был наброшен какой-то домашний халат, а на лице под глазами и вокруг рта нанесён белый крем.
- Здравствуй, дедушка Мороз!
- Да ладно вам! Мне послезавтра в любимый офис. Ох, скорей бы до пенсии дотянуть! Я вот что хочу сказать - ваш чай уже остыл, а все остальные давно спят по полкам. Может, хватит здесь курить-то?!
- Всё, уже идём!
Сергей послушно шагнул в направлении вагона.
А я еще немного постоял в тамбуре, покачиваясь и перенося тяжесть тела с пятки на носок и обратно, любуясь видом ярко-малиновых дырчатых тапок, выделенных мне сообществом. Тапок, за которые я никогда не расплачусь.
… И снова с тобой
Мы мчимся домой…
Завтра с утра будет другая песня колёс. Потом мои попутчики вылезут в Питере, а мне предстоит ещё полдня ехать одному, до тех пор, пока поезд медленно не втянется под своды крытой платформы Ленинградского вокзала Москвы, и я не окажусь в гуще разношёрстной спешащей толпы. Но и на этом поход не закончится. Мне ещё от Москвы ехать две с половиной сотни километров. А закончится он тогда, когда я открою дверь квартиры, сброшу рюкзак, засуну прокопчённый котелок в мешок на балконе, а потом залезу в горячую ванну. И, погрузившись в зелёную синтетическую пену, сразу пойму, что надо было бы подольше оставаться там, куда ездил. Несмотря ни на что! И буду строить новые планы.
Я расплющил нос о пыльное стекло и увидел сквозь сумрак локомотив изогнувшегося поезда. Из-под его дуги сыпались электрические искры. Локомотив коротко свистнул, и, несколько мгновений спустя перед взором мелькнул столбик с табличкой, на которой была изображена буква «С», а потом пронёсся силуэт погруженного во мрак маленького заброшенного полустанка.
Огромный зверь, ходящий строго по своей железной тропе, всё сильнее ускорял бег…