Мы не виделись с тех пор, как закончили институт. Мы долгое время переписывались, а потом как это водится, не понятно, почему перестали писать друг другу. Мы с мужем поменяли за пять лет три города, а она уехала на север в местечко со смешным названием Когалым. Ольгины письма я очень любила и ждала необыкновенно трепетно. Ольга умела их писать очень трогательными, веселыми и необычайно забавными. И если ещё живы мастера эпистолярного жанра, то Оленька в их первом десятке. Оглядываясь назад, я не могу понять, как можно было лишить себя такого удовольствия как её письма. Но, увы и ах!
Встретились у метро и побежали в ближайшую кофейню спрятаться от морозного пронизывающего ветра Невы. В уютном кафе нашлось местечко у окна.
- Ты будешь кофе?- спросила меня Оля.
- Нет, я рискну и выпью чашечку горячего шоколада, так сладенького хочется. Чтобы усилить сахар нашей встречи. Хватануть халвы общения.
- Тогда я тоже забуду о калориях.
Молодой человек необыкновенно быстро принес нам наш заказ, улыбнулся дежурной улыбкой и исчез.
- Ну, говори,- с нетерпением начала я, - о себе я в целом и общем уже рассказала тебе по телефону. Начни с главного, о мелочах не сегодня.
- Ладно. Я замужем, у меня две дочери. Милейшие девчонки, я очень с ними дружу.
- Это меня не пугает,- вставила я потому как не дружить с Оленькой сложно.
Она улыбнулась в ответ.
- Замужем или за мужем? – спросила я её.
- В каком смысле?
- Замужем - это по паспорту, а за, пробел, мужем – признак счастливой женщины.
Ольга улыбнулась и её замечательные ямочки на щеках углубились.
- Я замужем. И совсем отвыкла, что с тобою нужно всегда держать ухо в остро, а то прихватишь своими словечками.
- Можешь распустить свои уши, я тебя так люблю, что не буду приставать. И пусть твои уши будут готовы к лапше, которую я на них навешаю. Ну, так и?- продолжала я, стараясь вернуть её к рассказу о жизни.
- Я не работаю. Вернулись в Питер, по специальности не устроиться, а ничего другого…Да, а теперь уже и на пенсии. У девочек всё сложилось, муж работает.
У меня где-то за спиной прошла мурашками волна предчувствия некой несостоявшейся семейной жизни подруги. Она не назвала своего мужа по имени и меня это беспокоило. Оленька мгновенно поняла перемену моего настроения. У меня всегда предательски всё написано на лице.
- Да, что ты так насторожилась? Я в порядке,- она посмотрела в окно на прохожих и, повернувшись ко мне вдруг, без предупреждения начала говорить очень собранно и серьёзно.
- Сразу после института я попала в прекрасный коллектив. Там мы с ним и познакомились. Мы сразу понравились друг другу. Я любила его отчаянно. Он тоже.
Я молчала и старалась не дышать, понимая, что сейчас она опять не назвала имени человека, но то, что это не её муж, я поняла сразу.
- Понимаешь, он всегда умел делать поступки,- она счастливо улыбнулась, - он приезжал на вокзал, зная, что я приеду в город. И ждал электричку за электричкой. И всегда с цветами. Мы были так необыкновенно счастливы. Долго. А потом я поняла, что время уходит, а у меня ни семьи, ни детей. Я очень хотела родить. От него хотела. Но…не случилось. И я уехала. Замуж.
Оленька опять глянула в окно, глотнула шоколад. Потом она повернулась ко мне и посмотрела сквозь меня глазами, наполненными воспоминаниями необыкновенного счастья.
Я молчала, потому что было совершенно очевидно, что вслух она впервые в жизни говорит эти слова. Проговаривает эту ситуацию. Впервые. Она говорит вслух и сама впервые слушает себя со стороны. Ей не нужен собеседник, ей нужен был слушатель, а его не было все эти годы. Ну просто не случилось. Это о счастье легко говорить. Им можно делиться только потому, что оно есть. А когда счастье трудное, то разве его раздробишь? Кому нужны чужие осколки?
Я впервые в жизни видела, как последняя капля невысказанности человека наполняет чашу его души, и поток холодных слов хлещет водопадом через край сердца. Я оказалась в леденящей лавине её откровения.
- Да, он был женат. Он и потом был женат. Но для меня он делал жизнь красочной. Он всегда что-то делал для меня. Поступок за поступком.Ведь редкий мужчина умеет это делать,- она опять посмотрела в окно на прохожих, как бы ища и не находя ему подобных,- а он умел. И любил меня.
Мне хотелось прервать её, становить, потому, как было понятно, как ей невыносимо сложно говорить это. Я ощущала её боль. Я не знала то ли это боль счастья, то ли нарыв разочарований. Меня разрывало желание сказать ей о том, что это её любовь была теми очками, сквозь которые любое его действие казалось поступком. Любой шаг - движением вперед к призраку счастья. Настоящим и не похожим ни на что. Но призраку, как оказалось.Сказать, что только её любовь была его поступком. А не наоборот. Но я могла только слушать. И услышать.
- А два года назад он приснился мне. Летом. Пришел ко мне во сне и говорит, что пришел проститься. А позже я узнала, что он именно тогда и умер. Сразу после этого сна. Попрощался со мною. И всё. Мы не виделись с ним после того как я вышла замуж. Он звонил в день рождения, на праздники. Я не ждала его звонков, просто мы оба знали, что мы есть. Но не встречались ни разу,- она вздохнула и неожиданно увидела меня. Именно увидела, потому, как всё это время она была там, в своём главном.
Я взяла чашку, сделала глоток и почувствовала прохладную горечь настоящего шоколада.