Доктор [ Мотыльки ]
«Для этого существа моя дочь – наркотик»
Доктор глядел на существо, существо голодными глазами наркомана смотрело на доктора. Он видел такие глаза. В них всегда отражается чуть больше, чем сумасшествие.
- Только одно слово: да или нет?- вопрошало существо.
А вокруг как светлячки, пойманные в банку, одна за другой потухали звёзды. Какая злая шутка: нарисованное небо. Фальшивое, обманутое сложными полями, убогое как дешёвая проститутка. В нём не было величия, не было глубины, только искусственная красота.
- Да.
Существо получило дозу. Кайф туманил его взгляд.
- Где?- оно было уже не в состоянии формулировать вопросы.
- Спроси у неба…
- Док, кончай эту херню. Мне уже не пятнадцать. Ты знаешь, кто я и на что способен.
Цветы, что устилали поляну, сменили цвет. Уродливое поле из тысяч, миллионов и тысяч миллионов бутонов, прекраснейших бутонов. Эти штуки как калейдоскоп в руках ребёнка: взрывы красок без всякого смысла. И они взрывались, моргали, шептались друг с другом, в ожидании того единственного момента, когда им можно будет взлететь и уйти в ночное небо мерцающим огнём.
- Плевать мне, кто ты. Она моя дочь, а ты лишь псих, который подарил ей полгода жизни. Если бы я знал, где она и как её найти, меня бы тут не было.
Когда цветы-мотыльки взлетали, а доктор, был уверен – сегодня они взлетят, на смену одному небу приходило другое, которое затмевало самые яркие звёзды старого. Они были настоящие – эти мотыльки, они подчёркивали фальшь мёртвых рисованных огней. Какие они были странные и какие живые среди всего этого антуража.
- Мне нужно знать! Я отдал всё, что у меня было, чтобы только она могла улететь с этой дыры. А теперь ты говоришь, что всё это – чушь!- этот парень явно был нервным.
«Верно, считает себя человеком»,- думал доктор.
А мотыльки всё не летели. Странные твари, вообще, эти цветочные бабочки.
- Последний корабль улетел отсюда лет десять назад. Отсюда нет дороги. Я лишь надеюсь, что она жива. Это максимум, чего я могу желать.
Он говорил и ждал, когда уже взлетят эти твари.
- Твою мать, отвлекись ты от этих бабочек! Посмотри на своего кота! Он голубой, как последний педик. А это гарантия того, что она жива.
С сомнением доктор глянул на кота.
- Парапсихоидный кот?
- Эта животина – её отражение. Эти твари не умеют лгать. Он жив, а значит, жива и она. Этого достаточно.
- На Глории осталось два города. За исключением…
Он прикинул в уме…
- За исключением!? На планете десятки полис-колоний!- вспылило существо.
Доктор отвечал спокойно. Насколько это было возможно:
- Вот именно. Я не такой как ты, я вижу мир лишь в том спектре, который мне отпустила эволюция. Помоги мне.
Глаза у существа метались как те мухи у фонаря.
«Что она в нём нашла?»- спрашивал себя док.
- Я…- оно растерянно умолкло.
- Ты её оставил. А она тебе верила…
- Ты… вы…
- Что ты с ней сделал!?- вдруг вскричал врач.- Она тебе верила!
- Да откуда вам знать, что с нами было! Где ты сам был?- существо вскочило на ноги. В его глазах горело безумие. Конечно, оно было ненормальным. Доктор поднялся вслед за ним.
И последними с земли ярким облаком взметнулись мотыльки и унеслись куда-то ввысь и вдаль. Осталось лишь нарисованное небо из летящих кораблей.
- Если ты любил её – найди. Ты же урод, ты умеешь это. Найди её!
- Я… Я – человек!- оно отвернулось и бросилось прочь.
Врач смотрел ему вслед и думал, что в этом было что-то от человека. Но совсем чуть-чуть. Эти мутанты ничем не лучше новых дроидов. Те хоть не притворялись, что люди.
Меняла [ Ржавчина ]
«Аспирин сейчас ничего не стоит. А он предлагает центнер аспирина. Ну, нахрена мне аспирин?
- Ты чё, дурак?- спрашиваю.
А он:
- Это же лекарство!- да, похоже, он и действительно верил в то, что говорил. Ну, действительно – дурак.
- Ты думаешь, тут у всех простуда?- говорю.
А он только мычит себе:
- Но… А…
- Да ты идиот!- говорю.- Ты бы ещё капли для носа притащил! Или ты думаешь, язвенная аллергия лечится аспирином?! Проваливай, пока не пристрелил.
Леший и свалил. Вообще даун. Понимаешь?»
Кибер ничего не ответил. Он не был запрограммирован на речь. И он давно умер. Но Меняла всегда говорил с киберами. Он, вообще, болтливый был. И сдвинутый на всю голову.
- Видишь как оно. Леший – из тех придурков, чьи мозги отсушила эта пыльца. Чё не знаешь? Пыльца одуванчика. Это от неё все с ума сходят. Ну, почти все – я тоже раз надышался. И ничего. Ты же видишь: я то нормальный. А у этого: нарушенная дифференциация – раз, плюс слабая парапсих-мутация – два. Такого и не прогонишь, но и пользы от него минимум.
Примерно так говорил Меняла, когда болтал с давно сдохшей машиной. А уж он разбирался в людях, нелюдях и всяких других лучше всех.
- Когда Лёха вытаскивал тебя из-под завалов, ты говорил иначе.
Меняла вгляделся во мрак, откуда был голос. А, Высотник…
Он проявился как симпатические чернила под спичкой, вылез ниоткуда, выполз как паук. Так Меняла и произнёс:
- Здорово, паук.
И сразу забыл, что только что он разговаривал с куском железа. Кажется, только шикнул на него «брысь». Но дохлый кибер его проигнорировал.
Тем временем Жека-Высотник вышел из тени. Один из самых старых психов. Лекарь по специализации. Полезный человек.
- Привет,- произнёс он.
- Зачем пришёл?
- Самолёт нужен.
Псих,- подумал Меняла. У каждого свои тараканы,- подумал он. А ещё он вспомнил, что вообще, Женька – классный парапсих. И что в нём есть какой-то металлический блеск среди всей этой ржавчины. Меняла, вообще, хорошо различал этих ненормальных. Но этот малый был ничего, его ещё не съела городская коррозия. Немного так поблескивал, ну примерно как корабль после одного-двух полётов.
- Стратосферник или турбо-винтовой пойдёт?- поинтересовался Меняла.
- Я не шучу.
Меняла слез с машины и поздоровался с Высотником за руку. Это вроде как круто считалось для внешних. А с лекарем ещё и полезно.
- Давно тебя видно не было.
- Дела.
- Закуришь?- Меняла достал портсигар.
Высотник покачал головой.
- Ну, как хочешь,- Меняла затянулся сигаркой.
Они стояли среди серых строительных плит. И сами были серые. Небо было цвета блевотины; был полдень; дым сигарет разъедал глаза; Высотник держал руки в карманах и смотрел под ноги.
- Как бизнес?- спросил он.
- Так себе. Клиентура поменялась.
- Дроиды?
- Ага. Дерьмо ходячее. Их даже «пчёлки» не трогают.
Жека присел на какую-то рухлядь, достал руки из карманов, потёр их, будто что-то вспоминая.
- Я, в общем-то, по делу. Мне действительно флаер нужен.
- Не слабо.
- У тебя есть?- он посмотрел на Менялу.
- У меня всё есть. Только, что ты можешь предложить взамен?
- А что надо?
- Предлагаю сделку.
Жека нахмурился:
- Ох, и не нравится мне это слово. Особенно из твоих уст.
- У, какие мы стали. Раньше не брезговали.
- Не тяни.
- Парапсих нужен. Желательно – боец.
- И?
- Артур.
- Погиб,- коротко ответил Жека.
- Плохо.
- Ты поясни ситуацию. Набег?
- Да. Нужна партия кое-какого товара.
- Медикаменты?
- Нет, бля, воздушные шарики. Конечно, лекарства. Ну и ещё кое-что.
- Так может, и я справлюсь?
- Ты не самый лучший вариант. Мне не лекарь нужен.
Жека ухмыльнулся, покачал головой.
- Тебе всё равно сейчас никого лучше не найти. Из оставшихся, кто сильнее меня – уже не люди.
- Прав. Как всегда. Ну, тогда пойдём, прогуляемся.
- Ой, Меняла, не люблю я твои прогулки. Давай начистоту.
Меняла усмехнулся: посерьёзнел этот малый за последнее время. Повзрослел, что ли?
- Просто слышал, ты уже не совсем парамутик.
- Чего?
- Говорят, Евгений теперь…- Меняла поднёс указательный палец к губам,- тсс…– человек.
- Ну-ну. Что ещё говорят?
- Говорят, не парапсих он больше. Девчонке какой-то силу отдал, а та и слиняла по тихой грусти.
- Может, проверить хочешь?
- Хочу.
Жека приподнял брови. Не ждал.
- Ты уверен, что тебе нужна проверка? Пожалеешь…- всё равно, смешной он иногда такой, будто ребёнок какой малый.
- Раньше ты не стеснялся похвастать своими способностями,- Меняла сделал наигранно серьёзное лицо и совершил магические пассы руками.
Женька заглянул ему в глаза. В его взгляде, наконец, появилась старая шальная решимость.
- Пошли. Буду экзаменоваться,- произнёс он.
- Ну, пошли. Даже не знаю, что придумать. Калечить себя не стану, а то и вдруг ты уже того... Через Супермаркет пройдёшь?- Меняла улыбнулся, он всем улыбался.
Но улыбка вышла вполне искренней, ему импонировал этот парень.
- Как нефиг делать,- ответил Женя.
- Да, Супермаркет. Нам всё-таки боец нужен, а не лекарь.
- Сейчас?
- А справишься? Это тебе не тараканов лечить.
Высотник лишь сплюнул в сторону.
- Ну, пошли тогда. С первого до цоколя. Ну да, как в гонках. Ты в курсе…
- Ты ж знаешь, я этой хренью не занимался.
- Поэтому и жив, наверное. Я жду тебя наверху, а вход ты знаешь, где.
Меняла завернул за угол. Жека свернул за ним, но того и след простыл. Эти крутые, как приведения, только, знай себе, пропадают, ищи их потом. Женька не был особого мнения о Меняле, просто ему всегда было интересно, как тот остаётся жив. А ведь это весьма не просто, когда ты человек.
Жека побрёл по городу. Всё в нём было знакомо и привычно.
Нет. Всё незнакомо, всё иначе. Конечно, он его помнил, но будто с чужих слов. Старых ориентиров не осталось, все метки другого зрения, маркера опасностей стёрлись с карты города. Остались лишь кирпичи, асфальт и металл.
И страшно было даже не это. Осознание обречённости даёт свободу. Ты не боишься, когда понятно, что боятся уже бесполезно, когда край, когда нет ходу назад. Страшно, когда появляется цель, минимальная надежда. Вот тогда всё сразу меняется. Тогда рождается страх.
И ещё он не мог привыкнуть к пустоте. Это чувство, будто ты один на весь свет. Будто кругом нет никого, и только твои мысли и переживания и ничего кроме. А ведь так себя чувствуют все люди. Или нет? Да…
Супермаркет – аномальная зона. Смертельный лабиринт даже по меркам внешнего города. Пару лет назад там устраивал гонки Меняла. Двум психам предлагал наперегонки добраться до крыши здания. Победитель получал… ну, если не всё, что хотел, то многое – Меняла в момент финиша бывал весьма щедр.
Но гонки кончились. Бегуны просто перестали возвращаться. Выяснять, в чём дело и испытывать судьбу никому не хотелось. Так и появилась очередная городская тайна. Женька бывал в Супермаркете лишь пару раз, до тех злополучных случаев. Меняла его уговаривал проведать там обстановку после, обещал почти фантастически вещи; что-то всегда отталкивало Жеку. А тут вот сразу, без пререканий. И главное – без своей волшебной палочки парапсиха.
Женя добрался до тёмного многогранника Супермаркета. От него привычно веяло ледяным холодом. Едва он ступил на асфальтобетон бывшей автостоянки, беззвучно раскрылись двери холла. Будто кто-то всесильный звал его к себе. До входа оставалось ещё не меньше двухсот метров. Уже не росли трава и мох, не было привычных крыс и тараканов. Тот, кто здесь жил, любил одиночество.
Раньше в Супермаркете было две опасности: киберы и кролики. От первых надо было убегать, других догонять. Впрочем, это было весело. Изредка кто-то не доходил до финиша, но это было вполне естественно. А сейчас там поселилось нечто жуткое, неведомое, пугающее.
И это было интересно.
Ореол безжизненного пространства странно совпадал с контуром, который описывала тень здания, проводя за день правильный эллипс вокруг Супермаркета. Женя шёл по широким плитам – похожими выкладывают взлётные поля на космодромах – к призывно открывшемуся дверному проёму. Мягкие удобные кроссовки почти не создавали шума. Лишь слышался лёгкий шорох перекатываемых песчинок под подошвами. Город поглотил все другие звуки. Оставил лишь шорох. Шёпот. Ш-ш-ш…
Вход как вход. Вроде бы ничего и не изменилось. Всё так же сумрачно – всю проводку сожрали кролики, всё так же не могли писать амурчики из фонтана в центре холла, всё так же... Вот только не всё было так же. Стало тихо. Тишина – дурной знак для города. В фонтане не булькала зелёная гадость, не шуршали деловито киберы, не пели кролики. Короче, сюда полез бы только дурак. И Женька полез.
Первый этаж – разминка. Тут могли быть только киберы. Что-то подсказывало Женьке, что их уже давно тут нет: ни то интуиция, ни то куски ржавого железа на резиновых гусеницах, что сгорбившись стояли то там, то сям. Новый здешний житель запросто расправился с конкурентами.
Женя прошёлся до фонтана. «Зелёнка» в нём исчезла. Вот те на! Даже «зелёнка». Серьёзно. Считалось, что «зелёнку» вывести невозможно.
До финиша каких-то пять этажей. По меркам города – ничтожное расстояние. По меркам Супермаркета – несколько жизней. У Жени не было в запасе двух-трёх жизней. Зато был десятилетний опыт.
На второй этаж вели лестница, два нерабочих эскалатора и два лифта. Лестницу Жека отмёл сразу. Слишком очевидная опасность – никаких видимых преград, чистая яркая гранитная лестница. Вот только почему-то даже пыль не садится на эту призывно открытую дорожку наверх. Женя запустил в неё камушек. Не долетев, тот растаял в воздухе. Звук падения послышался, но где-то далеко справа. Черти что.
Шахты лифтов были открыты, но и туда лезть не хотелось. Там, говорили, жили пауки. Небольшие такие, чуть больше кулака, неядовитые, но Женька терпеть не мог пауков. Если на лестнице ниоткуда вдруг появилось джонт-поле, то в тёмных узких шахтах могло родиться вообще, что угодно.
Оставались эскалаторы. Правый и левый. Оба с виду были одинаковы. Тут приходилось рассчитывать на удачу. Женя выбрал левый. Пошёл наверх, не останавливаясь, чеканя шаги в одинаковом темпе. Сорок три ступеньки, ни одной аномалии, тишина. Даже странно как-то становилось от ощущения того спокойствия, с какой его пропускал наверх Супермаркет.
Второй этаж. Здесь лабиринт – как ни есть лабиринт. Инженеры были чокнутые. Даже до чумы здесь любой нормальный человек сошёл бы с ума. Тысячи улочек витражей сплетённых в хитроумный рисунок, который был ведом лишь одному… Да и знал ли кто, как сплетены улочки этого сумасшедшего лабиринта? Жека шёл вдоль застекленных витрин, смотрел на чудесные пеньюары и блески для губ, а по бесконечным коридорам эхом разносился отзвук его шагов.
Откуда эхо? Пол из тетропластика, он гасит звуки и мягко пружинит под ногами. Какая-то чертовщина, как ни крути. Эхо. Так обычно разговаривает город, когда говорит – вот он, твой последний вздох. Но всё было спокойно. Слишком спокойно. И от этого спокойствия Женя содрогался. Что-то слишком жуткое, слишком уверенное в себе жило здесь, оно просто смеялось в лицо.
Нужно было срочно искать кролика. Второй этаж, как-никак. А где искать кролика, как не возле морковки? Но вот незадача, в основной своей массе морковка росла на крыше, когда кролик нужен был именно для того, чтобы туда добраться.
Вообще, конечно, кроме того, что ее ели кролики, «морковь» не мела ничего общего с обычной морковкой. Это была безобидная поросль синего или зеленого цвета, растущая вблизи источников электропитания. Здесь электричества не было уже давно. А без кролика «туман» не пройти. Никак. А на каком из этажей появится «туман» - дело случая.
Наверх вели десятки лестниц. Казалось бы ничего необычного. Как минус десять лет назад. Только сейчас было по-другому. Одна лестница – ковёр «жгучего мха», другая – «иглистый плед». Будто какой-то злой администратор закрывал вход к самым сокровенным своим сокровищницам.
Женя шёл вдоль застеклённых павильонов, пытаясь найти чистый выход к третьему этажу. Он нашёл его. Это была обычная лестница. Более всего его напрягало слово «обычная». Оно не вписывалось в картину Супермаркета.
Жека побросал на лестницу несколько губных помад из соседнего павильона. Помада вполне нормально застучала по ступенькам.
Не спеша, Женька двинулся наверх. Он прошёл один лестничный пролёт, повернулся к следующему и замер на месте. Напротив стоял и мило улыбался пятилетний мальчишка. Он был одет в лёгкую летнюю одежду, в руке держал игрушечного робота и весело глядел в одно из окон между пролётами.
Жека не смог определить от чего он умер.
Да и никто в городе не знал, откуда берутся «мэны». Мэны – сокращённо от «манекены». Они появлялись и исчезали в разных местах города просто так, без причины, будто призраки из прошлого. Очень редкое явление без всяких сопутствующих аномалий. Жене ещё не счастливилось раньше встречать его. Мэна он видел впервые, и сказать, является ли тот переносчиком какой-нибудь дряни, не мог. Он помнил лишь, что увидеть мэна – считалось добрым знаком.
Прижимаясь к стене, Жека прошёл мимо. Сделав несколько шагов, он немного помедлил, а потом обернулся и, повинуясь какой-то внезапной интуиции, подошел и забрал у мэна робота. Открыл крышку на его спине и… вуаля! Батарея с полным зарядом. Такую хоть в игрушку, хоть в боевой бласт. Стандартная батарея, 96% от максимального уровня заряда! Удача.
Женя спрятал батарею в карман, непонятно зачем закрыл крышку на роботе и усадил его на перила лестницы.
Нужно было идти наверх. А кролика у него все еще не было. Дрянь дело.
Жека вошел на третий этаж. «Тумана» не было. Это радовало. И, главное, он, наконец, услышал песню кролика. Слабую диссонансную музыку кролика. Забыв обо всем на свете, он понесся на звук.
Зверь сидел там, где и положено – в отделе электротехники. Редкими пучками возле отдельных приборов росла чахлая «морковь». Кролик, насвистывая невероятно сложную дисгармоничную мелодию, жрал синие пучки, торчащие из-под панели питания пищевого синтезатора.
Ловля кролика была отрепетирована десятками парапсихов до мелочей. Женя нарвал редкой «моркови», стараясь не спугнуть, увлеченного поглощением пищи, ушастого. Скинул ее на самом видном месте и кинул в центр кучи батарею от робота, выставив ее на короткоимпульсный режим. Вокруг батареи молнией взметнулись ядовито-зеленые побеги свежей «морковки».
Оставалось только коротко свистнуть и наслаждаться зрелищем.
Кролик судорожно дернул головой и увидел феноменально огромное и доступное, в его понятии, количество ниоткуда взявшейся пищи. Он метнулся к свежим побегам и, едва пригубив божественно вкусной еды, отлетел на несколько метров в сторону сраженный непонятной силой из маленькой серой капсулы в центре порослей.
Ну насколько тупы эти кролики! Их постоянно колбасит электроразрядами от живых батарей и проводки, а они все равно на них лезут, как потерявшие смысл жизни суицидники.
Женя кинул оглушенного кролика себе в рюкзак и вытянул из куста «морковки» стреляную батарею. Заряд упал всего на полпроцента.
Наверх. Всего два этажа и у него есть кролик. Все складывалось как нельзя лучше.
Женя, следуя здравой логике, вернулся на лестницу, по которой шел. Там, на полпролета ниже стоял тот самый мэн. Почти тот самый. Жека был готов поклясться, что мэн стоял по-другому. Лишь чуть-чуть иначе, но всё же по-другому. Теперь мальчуган смотрел не в окно, а косился на робота, которого Женька усадил на перила лестницы.
Жека решил, что расположение мэнов в структуре супермаркета - последнее из занятий, которое его должно волновать, и зашагал к четвертому этажу. Там были «медузы».
«Медузы» или «волосы ангела», как ещё иногда называли эту дрянь. Тонко-извивающиеся нити белесого цвета, растущие из стен и потолка. Хреновая штука. Мономолекулярная хрень. Различимые взгляду «волосы» ближе к полу сливались неясной пеленой едва видимой живой субстанции, разбивающей воздух мелкой рябью.
На «медузах» много кто попалился. «Волосня» - гиблое дело. Эти тонкие милые нити кушают все. Вернее было бы назвать их мясорубкой. В не активированном состоянии они выглядят невзрачной серой массой, налипшей на стены, легко и не приметить. Заходишь в такой вот коридор, и в несколько секунд тебя разрывает на куски не видимыми глазу струнами.
Женя вернулся на третий этаж и поочередно обошел все выходы к верху. Все было облеплено «медузами». И было их так много, что кое-где они просто выползли по полу на открытые пространства, чего Женька вообще никогда не видел.
Двери лифтов на этом уровне были заперты. Стоило хотя бы надеяться на то, что эта гадость не пробралась в шахты. Хотя, где как не в узких замкнутых пространствах ей расти.
Выбора не было. Нужно было спуститься ниже и проверить лифты. Ну, а если и в них были «волосы», то пути наверх попросту не существовало. Жене хотелось в это верить. Поскольку перспектива лезть в шахты его не привлекала. Хотелось спуститься на первый, глянуть на «медуз», печально покачать головой и вернуться к солнцу, вырваться из этого логова непонятностей. Сказать Меняле, так, мол, и так, закрытая зона. Меняла поверит. Конечно, поверит, Женька никогда не врал.
Ну разве один раз… Когда сказал Ей, что умеет врать.
Жека снова возвратился к мэну. Обошел его и зашагал вниз.
Остановиться его заставил женский голос в попсовой аранжировке гармонизатора. Женя не поверил своим ушам, а, когда повернулся, то и своим глазам. На руке у мэна моргал сигналом вызова коммуникатор. Притом, что мобильной связи во внешнем городе не существовало уже более десяти лет!
Жека подошел к мэну. Сколько лет в городе творится всякая чертовщина, и каждый год появляется что-нибудь новенькое. Он отсоединил от браслета связи мэна бусину-наушник и воткнул себе в ухо.
- Алло… - несмело произнес он.
- Максим! Максимка, это ты?- голос в ухе был взволнованным, женским и требовательным.
- Это не Максим. Он сейчас…- Женя скептически оглядел мэна,- не может говорить…
- Что с ним?
- Не знаю,- честно признался Жека.
И связь оборвалась. А мэн по-прежнему тупо смотрел на игрушку.
- Алло!..
Тишина. Будто ничего и не было.
Хотелось поверить, что ему все почудилось, что это все галлюцинации – мэн, мобильные звонки и иже с ними. Только пацаненок был вполне реален, и его можно было потрогать и даже пихнуть ногой. Последнее очень хотелось сделать.
Женя механически отправил бусину-разговорник в гнездо приемника.
Веселенькая выходила ситуация. Статуя ни то живого, ни то мертвого, ни то мальчишки, ни то мэна стояла перед ним, глазея на дешевую игрушку. А у него, у Женьки, между прочим, свои проблемы были! И кролик в рюкзаке шевелился…
Ну и что делать? Жека толкнул мэна пальцем. Мэн пошатнулся, но не упал. Тогда Женька взял его за руку. Рука была теплой, но тока крови не было. Вены на его запястье презирали пульс, и, скорее всего, внутри их был цементный затвердитель. Пальцы поддавались сгибанию чуть лучше, чем холодный пластилин.
Проклиная все на свете, Женя взвалил мальчугана на плечо. Он был не тяжелый и удобно перегнулся на плече, ну почти как мешок крупы. Все это было странно и противно. И главное, совсем некстати.
По той же дороге, что и поднимался наверх, Жека пошел вниз. Супермаркет начинал его нервировать. И эхо пропало…
Женя слабо помнил, что собой представлял собой Супермаркет до Чумы. Наверное, просто один из многих торговых центров. Наверное, тут ходили люди, много людей, которые пришли за чем-то или просто так забрели сюда в выходной день от нечего делать. Например, туристы. Глория не была промышленной планетой. Молодой курортный мирок с короткой историей в полвека. Люди прилетали сюда отдохнуть, развеяться. Ну и точно они не таскали на спине окаменевших детишек…
Довольно скоро Жека оказался на первом этаже.
Снова. Вроде бы и неприятностей не случилось, и батарея халявная подвернулась, и кролик есть… Только получалось так, что он снова вначале. И снова впереди пять этажей Супермаркета. Притом по шахтам…. Ну, спасибо тебе, Максимка, чей-то ты там сын!..
Хотя ни в чем этот Мэн то и не был повинен. Все равно пришлось бы туда лезть. Но ведь всегда хочется взвалить вину за свои неприятности на кого-то другого.
Женя вынес мэна на улицу. Никого поблизости не было. А жаль. Не каждый день можешь похвастать такой находкой. Жека так подумал и тут же смутился своей мысли: о парнишке он думал не более как о забавной находке. Хотя, чем он еще для него был? Женя положил тело на асфальтобетон.
День выруливал к трем часам. Солнце было высоко, и Супермаркет бросал свою зловещую тень где-то с другой стороны. Мэн лежал на солнце и таял. Более подходящего слова Женька подобрать не мог. Тело мальчугана растворяло свои твердотельные черты, расплываясь подрагивающим маревом. Жека тихо про себя ругался. А пацаненок, знай себе, становился прозрачней и прозрачней, пока и вовсе не исчез. Растаял за считанные секунды, как след от короткого выдоха на оконном стекле.
Солнце светило так же, как и вчера, как и пару тысяч лет назад. Солнцу плевать на тех, кто ходит под ним на маленьком шаре в триллионе километров от него. Женя смотрел на плиту под ногами, где мгновение назад лежал мальчишка, и немногим отличался от солнца. Ему тоже было плевать – видел он и более интересные вещи. Более интересные вещи помнили его, тепло его рук жило в сотнях живых мертвецов, разгуливающих по этому городу. Город помнил его. Он был его частью. А этот мертвец, растаявший при самом бледном лике звезды, освещающей эту планету, был изгоем, декорацией, которые появляются и исчезают в городе каждый день. Мало ли странностей рождает город?
Женя обернулся на Супермаркет. Ему стало до противного скучно. Все это повторялось день ото дня многие года. Даже то, что было необычным, вписывалось в привычный ряд необычностей, происходящих в заданном направлении. Ну а направление было одно – смерть. Это было банально, это было обыденно, это до чертиков надоело. Бросить все, сказать этому придурку, что прохода нет….
Но Меняла верит только тем, кто не врет. А Женька… Да он вообще врать не умел, ему было проще промолчать, когда говорить не хотелось. Поверит…
Но ведь Женька не умел врать. И он вернулся в Супермаркет, оставив позади воспоминание о мэне, как тысячу других воспоминаний, составляющих его представление о городе.
Впереди было два непроглядно-темных отверстия лифтовых шахт. Женя подошел ближе: пустая шахта и лифтовая кабина. Ну, конечно,- кабина - проще вскрыть крышу лифта, чем его дно. Жека встал у разверзнутых створок. За створками – темнота. Нехорошая такая, совсем тёмная. Женя достал фонарик – одну из новых вещей, к которым ему приходилось привыкать. Луч ткнулся во мрак и рассыпался, не пробежав и трёх шагов. Добротная была темнота, густая. А ведь не должно её быть здесь, ещё полгода назад не было. Совсем гиблое место стало, видно, раз даже свет его обходит стороной.
Женька вступил во владения этой локальной ночи. Ничего страшного не произошло. Чуть холоднее стало, но это от отсутствия солнца. Женя попытался привыкнуть к мраку. Получалось не очень. Он не понимал, на что похожа эта темнота. Да и на что может быть похож мрак? Тьма она и есть тьма.
И внезапно Жека сообразил, что это. Понял безнадёжно поздно. Он резко обернулся, но лицо обдало лёгкой волной от закрывшихся дверей. За слоем мрака неясно светился вход, но уже за тончайшим сверхпрочным стеклом.
Это была непростительная, глупая ошибка. Он должен был догадаться. Без вкуса, без запаха, но она ощущалась. Мелкодисперсная пыль. Теперь стоило подумать, что это могло бы быть. Всё, что угодно: от спор растения, прорастающего в лёгких и желудке, до вируса, проникающего через кожу, съедающего плоть за несколько минут.
Страх поглотил его, как губка воду. Давненько он не ощущал паники. Примерно – никогда. Но тут его накрыло. Непонятное пугающее чувство одиночества и безысходности...
Он пожевал на вкус это чувство, померил его новыми сенсорами восприятия, пожевал во рту эту мерзость и сплюнул. Черной струйкой она вспорхнула и поползла по фиберглазу двери. Наверное. Этого не было видно.
А потом случилось самое страшное – лифт пополз вверх. Лифт заработал! Ничего необычного – питание от батарей на крыше, случайное короткое замыкание… Но ведь если в шахте «медузы»? Да его на части порежет вместе с лифтом!
Невозможность влиять на обстановку, непредвиденные обстоятельства, случайный ход событий – самое противное, что может случиться в городе. Закон города…
Который мог нарушить лишь парпсих. Которым он уже не был…
Движение. Это всего лишь несколько секунд. Это всего лишь бесконечность, вписанная в несколько секунд. Остановившееся время. Когда мгновения перестают быть вспышками и отчетливо ложатся на твой холст восприятий. Лифт полз вверх долго. Ровно пять секунд. А потом створки разошлись, и мрак потоком обратной тяги выскользнул наружу. В Туман.
Туман. Это то, про что слышали все. Люди обожествляли, мутанты принимали за неизбежную действительность, ну а парапсихи… Парапсихи старались его избегать. Потому что Туман… Потому что это Туман.
Попав в него, Женя сразу забыл про мрак, который его напугал всего полминуты тому назад. О мраке он ничего не знал, а о Тумане наслышался вволю. Лишь кролик в рюкзаке за спиной придавал ему иллюзию надежности.
Ну а что такое туман – это аномалия на троих. Кролик, ты и принимающий. Жене было безразлично, кто принимающий – кролик за спиной делал его ведущим. Ведомые могли меняться, морфировать со скоростью городского дыхания.
Да и какая разница!
Лохмотья густой мерзости щупали его тело, оставляя на приемниках парасимпатической нервной системы влажные прикосновения. Периферийные органы чувств затягивались липкой пеленой, оставляя его наедине с самим собой. Туман – огромная камера сенсорной депривации, где нет черты между реальностью и… чем-то еще.