На дачу в Сиверскую

Марк Агронский
Снимок на фоне дома Зубовых в деревне Рыбицы (Сиверская). Рядом с Тоней Марк и Аля. 15.03.2009 г.

«…Как не узнать той хвои плотной,
И как с ума мне не сойти
Хотя б от ягоды болотной,
Заголубевшей на пути…»

В.В.Набоков.


На дачу в  Сиверскую.

12 марта 1989 года. Погожий зимний воскресный день. Несмело выглянуло и слегка пригревает долгожданное солнце.  Едем в холодной утренней электричке в сторону станции  Сиверская. На ходу коллективно сочиняем поздравление к 70-летию Тони Зубовой. Гале пришла мысль написать поздравление в стихотворной форме и исполнить хором в доме именинницы на мотив известной песенки «Ах, Таня, Таня, Танечка…» из  популярного кинофильма «Карнавальная ночь», музыка композитора Анатолия Лепина на слова Вадима Коростылева и Владимира Лившица. За 1 час 20 минут езды до Сиверской едва успели сочинить три куплета «Гимна Антонине»:

Дуэт женский:

Ах, Тоня, Тоня, Тонечка!
С ней случай был такой,
Служила наша Тонечка
В квартире городской.
Детей она растила,
И многому учила,
В спектаклях выступала
И петуха сломала.

Припев: Ха-ха-ха! Как жалко петуха!

Дуэт женский:

Ах, Тоня, Тоня, Тонечка!
С ней случай был такой –
Отважного сержанта
Сразила красотой.
С тех пор они в усадьбе,
Растят, детей, внучат.
А мы к ним приезжаем
Отведать вкус крольчат.

Припев: Ням, ням, ням! Как вкусно было нам.

Дуэт женский:

Ах, Тоня, Тоня, Тонечка!
Желаем всей душой
Быть доброй, чуткой, ласковой
И вечно молодой.
И в семьдесят годочков
Душой не унывать,
И лет до ста питомцев
Своих не забывать.

Квартет: Не-за-бы-вать!

Вышли на станции Сиверская. После электрички взяли штурмом местный автобус-подкидыш под номером 4, проехали три километра по  разбитому асфальтовому шоссе в сторону Рождествено и сошли в деревне Межно. Предстоял полуторакилометровый пеший переход сначала по шаткому  деревянному мостику через замечательную речку Оредеж, повернули вправо и побрели вдоль реки по проселочной дороге.
Непривычная после шумного города  тишина  и красота замершей под идеально белым снегом близкой нам природы. Речка-невеличка  является украшением этого района, но сейчас надёжно укрыта  крепким льдом и даже не подаёт свой голос. Длина реки около 200 километров. Берет начало на юге Ижорской возвышенности. Судя по карте, вытекает из нескольких взаимосвязанных небольших озёр Кюрлевского карьера (озеро Донцо) Волосовского района. Набирает силу за счет многочисленных ручьев и Чикинского озера. Пробивает себе дорогу с запада на восток через Гатчинский район и как правый приток впадает в более крупную артерию Ленинградской области – реку Лугу. В верхнем течении на крутых берегах со многими порогами выступают красноцветные песчаники среднего девона, прикрывающие известняки. В среднем течении широкая пойма с обширными лугами. В низовьях, сильно расширяясь, образует Хвойное и Антоново озеро. Вблизи берегов встречаются густые хвойные леса. В 1948 году в верховьях реки с быстрым течением  был построен каскад небольших гидроэлектростанций (В Даймище, Рождествено, Сиверской, Белогорке), плотины которых позволяли регулировать уровень воды в весенний период.
 Продолжали репетицию до самого подхода к деревне Рыбицы под аккомпанемент лая взятого с собой из города коричневого пуделя Вильки, который не мог понять, чего они горланят. Постепенно погода портилась, но настроение сохранялось приподнятое. Стол в Тониной избе был накрыт к 13 часам и в отличие от скудного городского меню и пустых прилавков в магазинах города, ломился от изобилия блюд: салат, рыба жареная, копчёная и солёная, сельдь под шубой и в соусе, тушеная кура, мясо и пр. Вино и водка лились рекой. Тосты следовали один за другим. Наше выступление было вторым. Аля с Галей пели куплеты, я и Петя были ответственны за припев. Закончили квартетом и сорвали аплодисменты.
 Для посторонних читателей небольшое пояснение о действующих лицах. В качестве исполнителей созданной наспех песни в отличие от певиц в упомянутом кинофильме (сёстры Шмелёвы) здесь выступали жена автора этих очерков профессиональная певица Александра (Аля), её сестра Галя с мужем Петром, оба дипломированные инженеры. Главным действующим лицом и хозяйкой дома была Антонина Александровна Зубова. Судьба этой женщины тесно связана с  историей наших семей. Вкратце об этом  рассказала Аля. «У нас в семье была девушка Тоня, которую взяли няней,  когда мне исполнилось всего несколько месяцев (в 1935 г). Она сама была еще подростком, но детям быстро понравилась своим умением развлекать нас играми. Сама сочиняла спектакли, в которых были заняты дети. В одном из них под новый 1940 год сестра Галя была барыней, я – прислугой, а Саша Давыдов (брат)  Хвостиковым.  Гале было всего два года, она ещё толком не говорила, поэтому сидела молча в Тонином с украшениями платье на детском плетёном кресле. Тоня выезжала на петухе-качалке с подарками, пели песни о петухе и многом другом. В этот раз деревянная игрушка не выдержала веса няни, и петух сломался. Смеху было много». Вот об этом происшествии в далёком детстве и упомянуто в исполненной юбилейной песне. Далее, как известно, началась война и ленинградская блокада. Аля продолжает:
«Я всегда жила в соседней с мамой  квартире на улице Софьи Перовской у бабушки. Спала с ней у стенки на одной кровати. Галю укладывали спать на отдельном матрасе с ножками у окна в соседней комнате моей родной тети Кати. Дед Евгений Александрович Елизаров спал отдельно на своём добротном массивном диване, на котором и скончался в 1968 г. Дед был музыкантом и эвакуирован вместе с оркестром Ленинградской Филармонии до блокады в августе 1941 г в Новосибирск.  Наше семейство тоже пыталось эвакуироваться, но доехали только до Вологды и вернулись через несколько дней. Почему? Там нас никто не ждал, к тому же кончились деньги. Помню, что Новый 1942 год встречали ещё с бабушкой, которая была эвакуирована вместе с Катей позже, весной 1942 года, когда вскрылась Ладога. Отъезд и переправу через Ладогу организовал мой папа  Александр Пожарский.  Мы провожали их на поезд, который ходил только до Ладожского озера. В Новосибирске Катя работала кассиром сначала в столовой, а затем в Филармонии. Позднее собирались вывезти из блокадного города и нас с Галей в Новосибирск. Мама, оставаясь работать в блокадном городе,  даже дала телеграмму в Новосибирск, чтобы нас там встретили. Но наша поездка почему-то сорвалась. Бабушка ходила в Новосибирске на вокзал ежедневно и спрашивала, есть ли дети из Ленинграда. Вместо своих внучек она случайно на вокзале Новосибирска встретила Тоню, которую в составе бригады лесорубов из Калининской области отправили на заготовку сибирского леса.  Дело в том, что после начала блокады бабушка сказала, что не сможет её прокормить. И Тоня уехала на свою родину в город Красный Холм в 175 км от Калинина (Твери). В 1943 году, когда начали гнать немцев на Запад, лесорубов вернули домой рубить деревья в Калининской области. Тоня сразу же после войны вернулась к нам в квартиру на Перовскую.  С тех пор минуло более 50 лет, но отношения сохранились не только дружеские, а переросли почти в родственные».

После обильного застолья и непродолжительного отдыха всё многочисленное семейство именинницы провожало нас до автобусной остановки в Межно, что было очень кстати, т.к. гости не только наелись до отвала, но и были отоварены картофелем отменного качества с собственного огорода, что стало существенным подспорьем в городе с пустыми прилавками магазинов.
С Сиверской, так или иначе, связана  жизнь нашего семейства, причём не только нынешнего поколения, но и ушедших из жизни. Моё знакомство с Сиверской состоялось летом 1951 года. По счастливой случайности мои родители в пятидесятые годы снимали дачу в той же деревне, где и Елизаровы-Пожарские. Дача снималась для моей младшей сестры Лены, которая с бабулей проводила здесь всё лето.
Деревня, находящаяся в стороне от шумных автомобильных трасс, состоит из пяти десятков деревянных изб и носит название Рыбицы.
Основная часть деревни расположена на высоком месте в окружении крон разросшихся тополей, и со стороны кажется зелёным оазисом. Дома стоят по обеим сторонам довольно широкой, когда-то мощеной булыжником дороги, проложенной вдоль глубокого, заросшего кустарником оврага. Умирающий из-за бездумной вырубки леса ручеек и единственная деревенская улица постепенно спускаются к топким берегам неширокой, но быстрой здесь реки Оредеж. Когда-то эта полноводная река изобиловала рыбой, в том числе щукой и хариусом, а подступавшие к околице хвойные леса славились разнообразием грибов и ягод. Кругом тишина и простор – идеальное место для отдыха душой и телом. Употребляя услышанную в детские годы поговорку: хорошо в селе родном, пахнет сеном и говном – вспоминаю о Кологриве (где был в эвакуации в военные годы) и Рыбицах.
В этих местах познакомился с Алей, здесь же росли наши дети и самые первые самостоятельные шаги сделали наши внуки. В семейном альбоме сохранились фотографии о совместном летнем времяпровождении обоих семейств в этой деревне. Много позже узнал, что это было не случайно. Точнее действительно случайно в огромной коммунальной квартире на улице Маяковского, где сразу после войны проживали мои родители, жила и женщина (тётя Маня) с детьми, которых я лучше помню, чем саму тётю Маню.  Родители этой тёти Мани  работали, кажется, дворниками и жили на улице Софьи Перовской в том же доме, где жили Елизаровы. Бабушка тёти Мани владела небольшой избой в деревне Рыбицы, две комнаты которой сдавала на лето дачникам. Поэтому благодаря этой тёте Мани и её родителям наши семьи оказались в одной избе летом 1951 года, а может быть и раньше. Тоня была или родственницей или выходцем из одной деревни с родственниками тёти Мани в Калининской области, поэтому, скорее всего,  благодаря им стала няней в семье Елизаровых и тоже оказалась после войны в Рыбицах. В конце 1940-х годов Тоня поступила работать в местный колхоз и получила участок земли. В эти же годы Тоня познакомилась на танцах в военном городке с проходившим солдатскую службу на аэродроме  Михаилом Зубовым, за которого и вышла замуж. Миша был выходцем из Сибири, крепок здоровьем и уменьем вести хозяйство. Быстро собственными руками построил добротный дом, завели корову, кур и другую живность. Семья стала разрастаться, жить в достатке и могла быть счастливой.
Была мысль и у нас обзавестись  собственной дачей, т.е. купить дом в этой деревне, но она не осуществилась. Ныне построили собственную дачу в Грузино, но на Сиверскую всё равно тянет, особенно Алю. Правда, Сиверская сегодня уже не та. К сожалению, с годами всё изменилось к худшему. Вырублены леса, свободно просматриваются все близлежащие деревни и посёлки, обмелела и обезрыбела река. Расширен военный аэродром в посёлке Межно, откуда с диким рёвом стартуют современные самолёты. При виде такого громыхающего чуда наши маленькие внуки  (1988 г) от страха прятались в ноги взрослым. К тому же, население этой глухой деревушки сгубило повальное пьянство. Преждевременно вымерло практически всё мужское население деревни старшего поколения, безнадёжно подорвали свое здоровье и почти всё близкое нам семейство Зубовых. Раньше времени стал инвалидом глава семьи, растут беспризорными внуки и правнуки. Все хлопоты по обширному хозяйству лежат на женских плечах Тони. Сохранилась фотография: сезон сенокоса, в котором участвуют все женщины - Аля с кошкой, Тоня с собакой, Маша со  щенком. Во втором ряду: моя бабушка Елизавета Семёновна, Мария Георгиевна (бабушка Али), Александра и Катя. Деревня Рыбицы.  1973 (?) год.

Ныне, когда подули новые ветры (1992 г.), хочется надеяться на возрождение деревни. Должен появиться стимул к работе, а значит, и к полнокровной нормальной жизни. Зубовы, кажется, тоже пьют меньше. Их золотые руки умеют делать всё: и дом возвести, и за скотиной ухаживать, и управляться с любой сложности сельскохозяйственной техникой. Дела спорятся пока трезвые. В свое время глава семьи Миша по пьянке (без умысла) спалил свой дом. Пожар начался ночью, заметили поздно – ни вещи, ни скотину спасти не успели. Слава богу, сами остались живы. Хозяин дома за это поплатился четырьмя годами изоляции в исправительно-трудовом лагере общего режима. Отсидел только два года, досрочно выпущен за примерное поведение и за умелые руки. Вернулся и очень быстро своими руками на пепелище поставил новый просторный бревенчатый дом. За время отсутствия хозяина всем миром деревни собрали что-то погорельцам и возвели небольшую, но добротную времянку рядом с бывшим домом. Впоследствии в этой времянке мы жили несколько летних сезонов. Поставили туда свою мебель, которую привезли из Североморска в конце 1967 года. Жили, как у Христа за пазухой, под покровительством хозяйки дома, которая обеспечивала молоком, картофелем и овощами со своего подворья. Дачники по возможности помогали хозяевам. Аля овладела смежной специальностью по доению бурёнки.

Хлеб покупали в местном магазине или автолавке. Пользовались и дарами леса, всем семейством ходили в расположенное в пяти километрах Рождественское болото за клюквой и солонухами. В моём архиве сохранился один листок с фенологической записью о грибной охоте в тот период.
24 сентября 1972 года. Появилось множество опят. Лето было жарким и сухим, никаких грибов не уродилось. 5 октября пропали и опята, нет даже рябины, мало в лесу черники, брусники и голубики. Клюквы много, но болота пересохли, и ягода пожелтела, не успев вызреть. 21 октября выпал первый снег (около 0), но вскоре растаял (в городе).
1973 год. Зима была не холодная, лето без дождей, леса закрыты для посещения из-за лесных пожаров. 26 июля жара спала, в августе пошли дожди, 9 августа запрет на посещение лесов сняли. Грибов мало, только сыроежки, солонухи и свинухи. Со второго сентября резко похолодало, первые заморозки отмечались 9 и 16 сентября. Осень дождливая. В лесу есть брусника, опять уродилась клюква, но благородные грибы так и не появились. В октябре опять потеплело.
С этим годом связана любопытная грибная история. Впервые насобирали и засолили кастрюлю свинух. Знали, что это грибы четвёртой (последней) категории, но другие не уродились, а свинух было море. Тем более что моя мама утверждала, что в её детство в Демидово (Тверская губерния) ежегодно собирали и ели эти грибы, которые в солёном виде нисколько не проигрывают другим трубчатым. Закончился этот эксперимент поучительно. В один из хмурых дней поздней осени по инициативе мамы к обеду были поданы солёные грибки, которые выглядели очень аппетитно. Вечером всем семейством, кроме дочери  тринадцатилетней Маши и бабули, отправились в драматический театр имени А.М.Горького. Давали пьесу Г.Капралова и С.Туманова «Третья стража» в постановке Г.А.Товстоногова. Главную роль блистательно играл Ефим Копелян. Уже в первом антракте я поделился со своими домочадцами о своём неважном самочувствии и непорядке в животе. Мама подтвердила, что и ей нехорошо. Дальше было уже не до представления на сцене. Кое-как удалось дождаться конца спектакля и выйти на свежий воздух, который казался целительным. В метро меня разбирали позывы рвоты, поэтому пришлось раньше времени выйти наверх на станции «Технологический институт». Аля с мамой и Катей поехали дальше (Аля и Катя грибов не ели, а мама-очень мало), т.к. Катю нужно было обязательно проводить домой в Купчино. Наверху меня на газоне вырвало, стало легче, и я снова вошёл в метро, и продолжал движение в сторону дома (в Дачное). В квартире застал сцену: Маша не вылезает из сортира, где её выворачивало наизнанку. И только бабуля, как ни в чем не бывало, переварила эти солонухи, и продолжала спокойно сидеть у окна своей комнатки.
Наш дачный сезон начинался обычно в конце мая – начале июня. Правда, некоторые бабули с малыми детьми иногда выезжали и раньше. Недавно прочитал, что понятие «дачный сезон» появилось в 30-40 годах XIX века, когда петербургский чиновничий люд начинает обживать окрестности города, и загородные дома не покупают, а снимают дачи. С середины прошлого века выезды на дачу с детьми становятся массовыми. В то время большая часть населения пригородных деревень занималась, по современной терминологии, дачным бизнесом. Благодаря этому крестьяне из Парголово, Сиверской, Вырицы были самыми состоятельными жителями в губернии (Вечерний Ленинград, 12.07.1991).
Название дачной местности Сиверская некоторые краеведы связывают с именем графа Сиверса, вельможи времён Екатерины II. Есть и другие предположения. В древней Руси северный студёный ветер называли «сиверко». Название, образованное от него, достаточно распространённое. Например, Сиверское озеро в Вологодской области, город Новгород Северский и др.
Окрестности Сиверской, да и Гатчинского района в целом, богаты достопримечательностями и ещё сохраняют следы своего расцвета. В дачный сезон мы иногда устраивали себе небольшие экскурсии на велосипедах в ближайшие посёлки и знакомились с сохранившимися шедеврами или чаще с тем, что от них осталось. Пользовались также автобусами и электричками при поездках в более отдалённые места. Заметки об этих экскурсиях заняли бы слишком много страниц, поэтому вынужден ограничиться лишь перечнем и краткой характеристикой некоторых из них.
Село Рождествено на трассе с нынешним названием Киевское шоссе. «Александровских времён усадьба, белая, симметричная, с колоннами и по фасаду и по антифронтону, высилась среди лип и дубов на крутом муравчатом холме за рекой Оредеж, напротив нашей Выры». Это строки из романа В.В.Набокова «Другие берега», где так много воспоминаний связано со старым домом, который подарил ему любимый дядя – Василий Иванович Рукавишников. Эта деревянная усадьба начала XVIII века стала символом, олицетворением родного дома во многих его романах и стихотворениях. Тут он встретил и первую любовь – юную Валентину Шульгину (Искусство Ленинграда, 1990, № 4). Находясь вдали от Родины, он тосковал по этим красивым местам, где прошли его детские и юношеские годы, - село Рождествено, деревни Выра и Батово. Река Оредеж с её величавым течением, красными песчаными берегами, в которых вьют гнёзда ласточки, еловые и сосновые леса, усыпанные полевыми цветами сочные луга, прозрачные морозные зимы, дни весеннего пробуждения северной природы – всё это запечатлено в сознании писателя и его творческом воображении.
До последнего времени в Рождествене оставался единственный набоковский дом. Материнский дом в Выре сожжен фашистами в 1944 году. В 1995 году, к сожалению, сгорел и этот единственный дом, которым мы неоднократно любовались, посещая эти места. Причины пожара не установлены, строители и краеведы обещают его восстановить (Вечерний Петербург, 25.04.1995).
Век русской усадебной традиции оказался недолгим: родившись во второй половине XVIII века с манифестом Петра III об освобождении дворянства от обязанностей службы, она пресеклась в 1917 году, при уничтожении общественного устройства прежней России. В Рождествене сохранилась и действует церковь Вознесения, воздвигнутая в 1780-е годы. Автор – архитектор Ф.И.Волков, построивший также здание Морского корпуса на Васильевском острове в Петербурге. Вблизи Рождествено находится ряд деревень, связанных с именами известных людей. Деревня Батово, принадлежавшая бабушке Набокова, а ранее – матерее декабриста К.Ф.Рылеева. Деревня Выра с музеем «Дом станционного смотрителя» в пушкинские времена была третьей от Петербурга почтовой станцией на тракте, соединявшем столицу с югом России. Деревня Чикино названа по фамилии владельца земли и медноплющильного (прокатного) и алюминиевого заводов И.Ф.Чикина.
Из других бывших усадьб можно назвать: Белогорка, Орлино, Большево, Дружноселье, Лампово, Межно, Строганово. Кроме Выры, с именем Пушкина связаны бывшие усадьбы Ганнибала в Тайцах, Суйде и Кобрино. В последней - сохранился домик няни Пушкина – Арины Родионовны, где размещен музей.
Послесловие. К началу XXI века повсеместно в стране деревни начали превращаться в дачные посёлки, строятся новые фундаментальные коттеджи, хозяева которых приезжают на выходные дни на современных лимузинах. Это же коснулось и деревни Рыбицы, где уже не найдёшь ни одной коровы и овцы. Сеном и говном уже не пахнет, бывшие пашни заросли дикой травой, клубы и школы давно закрыты, песен петь больше негде и некому. Повсеместно вокруг городов организуются садовые и дачные кооперативы, где проводят лето дети горожан. Термин «дачный сезон» выходит из употребления.
Усадьба Набокова восстановлена.
Мои надежды на будущее семьи Зубовых, к сожалению, не оправдались, семья значительно сократилась – от водки и наркотиков погибло и лежит на местном кладбище в Межно часть  среднего  и почти всё молодое поколение.