Спрут в томатном соусе. Глава 24

Виталис Мерта
Я не оправдываю Генриха в его конфликте с Егоровной. Я тоже противник "употребления" на работе. И ломать стул о голову сволочной бабы -не мое. Но в этом поступке Егоровны - ее подлость. Я ненавижу подлых людей. Обоего пола.

Миновав темный коридорчик, Генрих влетел в бытовку, извлек из шкафчика заветный сосуд, быстро наполнил и осушил два раза стограммовый стаканчик, опустился на широкую грязную скамью.
- Щенок, - метались в хаосе мысли, - нажаловался мамке в титьку.. я ведь с ним, как с человеком...сколько сделал я в этом цехе вот этими руками...дистиллятор, крышка...я ведь старые шпильки прогнал, подмотал, прокладку поменял...работает он. Сочится немного водичка - стакан в сутки...у меня ведь ведерко подставлено... в гараже меня на смех подняли: на их станке даже ручку для швабры не выточить...бьет станок...механик в центре шпильки заказал...три раза ездил...не сделали...ну и черт с ней, с Егоровной...на судоверфь пойду, там хоть за выхлоп никто слова не скажет.. жаль десять лет колхозного стажа...коту под хвост...его ведь не засчитают в общий трудовой...сволочь, в понедельник сама была с бодуна..со школьным завучем квасила...подругу нашла...квашню....ведь капли бы в рот не брал бы на работе, если бы сразу предупредила...молчала...ухмылялась...

Генрих вновь открыл шкафчик, наполнил стекляшку, утробно булькнул, вытер губы тыльной стороной ладони и побрел в дистилляторную.Лаборантка куда-то вышла,шипел пар в трубах, тонко гудели электронасосы, на столе у лаборантки лежала раскрытая книга...
Генрих подошел к злополучному лючку. На прокладке появилась прозрачная капля, медленно набрала вес, упала на дно пустого ведра.
- Я отстраняю Вас от работы ! Вы нетрезвы !
Генрих вздрогнул и оглянулся. У входа в помещение белела привидением Егоровна. Губы ее дрожали, рыбьи глаза горели презрением.
Генрих шагнул к Егоровне, резко развернул ее спиной к себе и, рассчитывая толчок до слабого, ногой, обутой в казенный сапог, ткнул ненавистную кикимору известным народным способом.
Егоровна стремительно переместилась в направлении двери, благополучно ее миновала,благо та была открыта,и не сильно тюкнулась в строп сложенной в углу соли, необходимой для производственных процессов в шкуроварне.
А Генрих не спеша отбыл в бытовку, принял внутрь остатки содержимого бутылки, так же не спеша помылся, одел чистое, пересчитал содержимое бумажника и поехал в городок попить свежего пивка.
Утром следующего дня Генрих дремал в уютном сиденье рейсового "Икаруса", направляясь в колхозный центр. В кармане бывшего слесаря шкуроварни лежал оформленный обходной лист, выписка из табеля и подписанное Егоровной заявление Генриха об увольнении по собственному желанию. Другие, карающие формулировки причин увольнения колхозным руководством не поощрялись. Ибо противоречили мифу о неоспоримых успехах колхоза в деле воспитания трудящихся и не соответствовали отчетам об огромной работе с нарушителями трудовой дисциплины - трезвенниками. Пьянства на работе в колхозе не существовало даже в теории. В показательном колхозе, как в раю для рабочего класса, окруженный заботой и вниманием рабочий, он же колхозный крестьянин, даже не помышляет о спиртном. Так, иногда после баньки пивка может позволить...
Но наивно думать, что Егоровна оставила без последствий мелкохулиганский выверт Генриха.Там, где не оставались безнаказанными даже простые безадресные высказывания рабочих, например, недовольных "черными субботами", сотворенное Генрихом каралось жестоко. Оскорбление действием, конечно же недопустимо. Но и наказание должно быть законным. В случае с Генрихом наступила фаза злобной мести. Его стали совершенно неожиданно избивать в местной пивнушке. Регулярно взламывать замок на погребке с картошкой и соленьями. Пару раз разбили стекло в квартирке. И безвозвратно сперли старенький мопед. Значительно чаще, чем у его соседей, у Генриха крали помидоры на огороде, унесли даже белье с чердака.На судоверфь его тоже не взяли..
Не пойман - не вор. Обвинить Егоровну Генрих мог только теоретически. Но рабочие знали: в данном случае Егоровна не жалеет денег для многочисленных гопников, болтающихся вокруг судоверфи. Тех, кто работал по два-три месяца в год. Такого народу руководство судоверфи наприглашало немало. В городке был даже злополучный "пьяный дом", куда отселяли уволенных с верфи. И с каждым годом таковых в городке становилось все больше. Недовольство местного населения росло пропорционально увеличению числа жильцов "пьяного дома". В показательный колхоз их, естественно не брали. Но вокруг было несколько других колхозов, где практиковалась система использования "воробьев". Этот неприхотливый народ работал на временной основе, без трудовых книжек и заявлений. Труд оплачивался ежедневно. В сезон ( картошка, помидоры) заработки были неплохими. В межсезонье "воробьи" не брезговали мелким воровством. Или красили строящиеся баржи в душной тесноте судовых отсеков.
Позже, работая на траулере, я как-то разговорился о показательном колхозе с капитаном судна. И рассказал ему о Егоровне, о показухе и опорных отделениях, о многом. Капитан слушал внимательно.
- Наш маленький народ не виноват в том, что существуют здесь такие монстры. Этот колхоз - государство в государстве. И управляет им московский наместник, хотя и наш по крови, земляк. Но показательный колхоз с нашим народом ничего общего не имеет. Я знаю его председателя хорошо. В послевоенное время он набил руку на расправах и высылках в Сибирь.
Я тоже работал в этом колхозе. Занимал достаточно хорошую должность. Не в центре, в одном из отделений. Однажды выступил на собрании. Возмутился: в отделении ни дорог, ни жилья, причалы рушатся, рыбу привозят, перерабатывают и увозят. Ну и все в этом духе. Меня бурно поддержали люди из других отделений..Я даже не осознал сначала, какую больную тему поднял... Председатель нашел повод меня уволить: создали тупичок... тебе не надо объяснять. Обзвонили все колхозы в округе. Я четыре месяца без работы сидел. Спасибо вот этой конторе: взяли сначала на не визированный буксир, потом визу открыли...

Разговор этот состоялся через год после моего ухода из показательного колхоза. Я прошел тот же путь, что и мой нынешний капитан. Просивший меня не обижаться за деяния бывшего НКВД-шника на весь маленький трудолюбивый народ его прекрасной родины.