–Алло, я слушаю…
Тишина.
– Алло? Я вас слушаю, говорите… – В женском голосе сквозит раздражение.
Вновь то же немое молчание.
– Сколько это будет продолжаться, идиоты? – Она выключила мобильник.
Но не проходит и пяти минут, как тот же номер снова заставляет ее телефон исхо-дить криком.
– Ну вы мне попадетесь, ублюдки, я научу вас, как хулиганить. – Она прислушалась. На том конце слышалось слабое дыхание. Слушают, значит. – Валера! – крикнула она ко-му-то. – Пробей этот номер в интернете, или отнеси в полицию. Он уже час не дает мне покоя.
И снова прислушалась. Никаких изменений, звонящий лишь дышит в трубку.
Это не дети, про себя подумала она, на них этот метод действует почти безотказно. Кто бы мог…?
– Вы там одна и никакого Валеры там нет. – Вдруг услышала она вкрадчивый голос мужчины. – Он на работе, а вы лжете, нисколько не стесняясь. Я никого не боюсь, ведь…
– Кто ты такой?
– ведь я пока не сделал ничего…
– Я спрашиваю, кто ты такой? Что тебе от меня надо?
– Вы можете заткнуться и дослушать? Вы меня уже во второй раз перебиваете.
– Что за наглец! Что за хам! – ее возмущению не было предела. – Да иди ты на…
Она послала его как следует и выключила телефон. Женщина никогда не была скупа в выражениях, но сейчас почувствовала неловкость. В своем законном негодовании и некотором смущении женщина начала блуждать по кухне, натыкаясь то на угловой диван, то на стол. Он знает, что дома никого нет, кроме меня. Кто же это мог быть? Сам Валера? Ни в коем случае. Сын давно перерос эту умственную грань. Коллеги по работе? Тоже нет, хотя… Все же нет. Это полная хрень, а не шутка; чувство юмора у них намного тоньше. Мерзость какая-то! Она аж вся передернулась. Хороша середина дня!
Она села и попыталась успокоиться. На плите в пароварке доваривалось овощное рагу, в микроволновке размораживалось мясо для жаркого на ужин. (Она никогда не заду-мывалась над вот такими гастрономическими противоречиями). Свистел пар, размеренно тикали часы, но вдруг ее спокойствие кануло в бездну – снова раздался звонок.
Непослушные пальцы взяли мобильник.
– Вы можете дослушать?
Она ответила не сразу. Женская хитрость подсказала ей вслушаться в голос, но нашла, что этот баритон с хрипотцой ей совсем не знаком. Хотя очень уж знакомо произ-ношение некоторых букв…
– Кто вы такой? – спокойно начала она. – И что вы от меня хотите?
– Вы все узнаете, если ваша резкость и упрямый характер не помешают ситуации. Муж рядом?
– Какое вам дело до моего мужа?
– И его нет дома, а то хотел посоветовать отойти от него подальше. Ему этот разго-вор может не понравиться.
– С какой стати я должна вас слушать, когда не знаю ни кто вы, ни откуда? Может, вы мошенник какой-нибудь, или аферист, я откуда знаю?
– Вы знаете, что я ни тот, ни другой.
А ведь правда, подумала она, очень глупо с петлей на шее спрашивать палача: “А вы, извините, убийца?”
– Я хочу вам кое-что сообщить, – сказал мужчина чуть мягче. – Вы позволите?
– Давно пора. Мне некогда в молчанки играть.
– Так-то лучше. А то изображаете из себя ту, которой не являетесь на самом деле. Вы когда-нибудь обманывали своих детей? Они у вас взрослые, я знаю.
– Что?
– Подруг, коллег, мужа, наконец, обманывали?
– Нет. С чего бы?
– Лжете. Разве так трудно сознаться?
– Да не лгала я никому! – возмутилась она. – И вообще, какого хрена вы лезете, это мое личное дело.
– Неправда! Личное – это когда страдаете вы одна, а не близкие люди!
– А кто пострадал? Все живы и здоровы.
– Вот вы и сознались. Раз они не умирают от лжи, то можно обманывать, так, что ли? Вы сознались – это первая ступень правды. Перейдемте ко второй.
– Эй, психиатр недоделанный, я че, похожа на больную? И кто тебя вообще выкопал, перец?
– У меня тошнота от вашего дешевого жаргона. Нормальным языком говорите.
– Я вообще не желаю с вами говорить! Погодите-ка! Вы что, священник и этот бред – исповедь? Вы спрашивали меня, желаю ли я исповедаться?
– Я – священник? Ха! Хотя вам она не помешала бы. Я просто хочу узнать истину. Ну, или то, что произошло ровно четыре дня назад. И вы мне поможете, не правда ли?
– С чего ты…? – она вдруг онемела. “Четыре дня назад”. Как гром средь ясного неба, и женщина поняла, что его уверенность таит в себе очень страшную силу.
– Итак, если вы считаете себя чистой, непорочной, поставьте трубку. Я никогда не позвоню вам. Но если вы, таковой не являясь, выключите, то будет очень и очень нехоро-шо. Десять секунд вам думаю, хватит. Время пошло.
10… 9… 8… 7…
Она пока не выключает. До него доноситься шарканье ног и бормотанье. Сильно нервничает.
4… 3…
Все еще на связи.
1.
– Я так и думал, – сказал он. – У нас разговор будет не короткий, поэтому, для нача-ла, предлагаю познакомиться. Я – Александр. Мне 28 лет… Боже, почти вдвое младше вас! Но этот нюанс же не помешает вам обращаться ко мне на Вы?
– Да, – еле слышно сказала она. Она слушала его рваными обрывками. Снова и снова она в голове прокручивала слова “четыре дня назад”
– Сам я не совсем люблю какие бы то ни было формальности, и, я думаю, вам тоже не до уважений и приличий, когда в душе разгорается ненависть.
– Нет, я…?
– А я бы ненавидел. Правда, не признался бы вам, но ненавидел бы. Очень сильно. Теперь, – продолжил он, – вы готовы выслушать что угодно и сколько мне угодно, ибо уяснили для себя, что я не совсем безопасен. Простая истина: у кого нож, тот и прав.
– Чего вы хотите?
– Я хочу, чтобы вы перестали заблуждаться сами и обманывать тех, кто дорог вам. Надеюсь, муж и двое уже взрослых детей относятся к последним. Впрочем, неважно. Пер-вая ступень правды – вы лгали. Я хочу, чтобы вы сами это сказали.
Она колебалась. Спокойный, проникающий в душу баритон Александра врывался внутрь, уничтожая зыбкое равновесие, обретенное за долгие годы.
– Да, но кто сам без греха, пусть первым…
– Довольно! Прошу без истерик. Я хочу добраться до истины. Вы солгали. Вы со-вершили поступок, но не смогли утаить. В вашем случае это оказалось невозможным. Владимир, ощутив нечто неладное в вашем состоянии, спросил, где вы были и что случи-лось. Вот тут вы и солгали, сказав, что были на внеплановом совещании. Теперь ответьте мне: что вы такое совершили, что обманули мужа, с которым прожили двадцать пять лет?
– Вы немало знаете, но разве это вам неизвестно? – спросила она, немного подумав.
– Со всеми подробностями. Но я от вас хочу услышать, Ольга.
– Я бы удивилась, если бы вы не знали моего имени…
– Так вы скажете или нет?
– Я не скажу. Имею ли я право молчать?
– Тогда то, что вы хотите скрыть, увидит весь город. Помещу в Ютюб – увидит вся страна! Хороши перспективы?
– Что поместите? Я не понимаю вас.
В этот момент она услышала щелчок, и до нее донесся ее собственный голос: “По-дойди ко мне. Ну же, смелее. Тигрица ждет своего тигра… Да, вот так… Я вся в твоей власти, мр-р-р…”
Ольга схватилась за горло, чтобы не вскрикнуть. До этого момента она была почти уверена, что сумеет выпутаться, что его голословные обвинения не дадут предполагаемо-го коварного результата. Но теперь бред обернулся ужасом, который никогда не закончится!
– Что вы совершили?
– Мерзавец! Он снял на видео! Там была скрытая камера!! Это подло… это гнусно, низменно… это…
– Бессердечно, потому что он подарил видео мне. Теперь я обладаю им!
– Я прошу, – отчаянно взмолилась она. Я умоляю, сотрите его. Это было большой ошибкой…
– Что вы сделали? – Александр повысил голос.
– Я изменила мужу. Я его предала. – Ольга села на диван, плечи ее содрогнулись и она заплакала.
– Тише, Ольгуша, тише. А то муж нечаянно услышит. Или увидит, – добавил он, вертя в руках второй телефон с видеозаписью. – Этот ваш “тигр” не из нашего города и вы, наверное, надеялись на самое лучшее: он уедет к себе и не вспомнит о вас. Но не тут-то было! Может быть, это даже хорошо. Итак, мы добрались до второй ступени правды – вашей измены. Хотя по хронологии событий она стоит на первом месте, мы не много по-теряем, вручив ей серебро.
– Александр! – сама того не заметив, Ольга перешла в крик. – Я умоляю, сотрите ее…. Я ошиблась, прошу, дайте мне шанс исправиться… всего один, умоляю…. Алек-сандр!..
Словно какую-то мерзость, Александр отодвинул телефон от уха и держал на вытя-нутой руке, пока ее рыдания не стихли до нормальной для человеческого уха частоты. Но – факт остается фактом, и Александр тоже его заметил, – в ее плаче абсолютно не было фальши. По крайней мере, она сумела скрыть ее.
– Ступень номер три – мотив. Почему вы это сделали, Ольга?
– Для чего это все? – спросила Ольга, – Скажи мне прямо, что ты хочешь за клип?
– Я ничего не хочу. Но что Вы готовы отдать за сохранение уважения граждан этого, не такого уж и большого города, а, главное, за сохранение такой прекрасной семьи, об этом поговорим позже. И на сей раз даю шанс; еще один раз прямо не ответите на вопрос, пеняйте на себя. Почему вы это сделали?
– Я солгала из-за страха. Я испугалась сказать правду. Муж меня сразу же выставит за дверь, дети… – страшно представить...
– Я об измене, дурочка.
Она глубоко вздохнула.
– Муж… как вам сказать… ну… проблемы у него.… А тот, мерзавец, настырный был… и симпатичный. Я обманулась. Все произошло как-то спонтанно, я и подумать не успела. Звучит по-идиотски, я знаю. Захотела, идиотка, ощущения молодости вспомнить.
– Подумать только, – протянул Александр. – Известный на всю округу адвокат – за-конченный импотент.
– У нас счастливая семья.
– Еще бы! Муж – адвокат, жена – бухгалтер в администрации, Валера – хирург, а Инна пошла по стопам отца. Еще бы! Вам бы в ваши сорок пять только радоваться жизни, постигать, так сказать, жизненную мудрость, а вы? Глупо, Ольга, безумно глупо.
– Не вам судить.
– А в молодости вы с мужем все то вытворяли, что в клипе? – проигнорировал ее реплику Александр.
Ольга готова была провалиться сквозь землю, чем ответить.
– Нет.
– Мне хватило одного взгляда, чтобы узнать вас, ведь мы все, так или иначе, знако-мы в маленьком городе, но когда это началось!.. Это не вы, сначала подумал я, или видео смонтировано. Однако нет, следов монтажа нет, да и врагов таких у вас нет. Вы переплю-нули жриц любви Египта и даже самых отъявленных любовниц султана. Вы – и столько страсти, желания и, порой, извращения…. Не ожидал, право, не ожидал. В тихом омуте…
– Что вы хотите? – снова взмолилась она. – Я сделаю все, что вы захотите.
– Помню, вы меня ублюдком обозвали. Для начала, извинитесь.
– Я ж это так… думала, дети хулиганят. Простите меня за все.
– На колени!
– Что, простите?
– Встаньте на колени.
– Вы жестоки.
–Я справедлив. И я наказываю.
– Но вы не судья и не бог…
– Да. Но согласитесь, перед богом вам ну очень туго бы пришлось. На колени, быст-ро!
Она повиновалась. Александр расслышал стук ее колен о паркет.
– Еще что?
– Четвертая ступень правды. Я отправлю вам копию записи, вы ее покажете мужу и покаетесь перед ним. Расскажете все, с начала и до конца.
– Нет, я умоляю, нет! – вскрикнула Ольга. – Я не смогу!
– Вы его любите?
– Больше жизни. Александр, я больше не сделаю ничего подобного, удалите запись, заклинаю… Я не смогу рассказать Владимиру…
– У вас были с кем-нибудь еще подобные отношения, кроме как с… “тигром”?
– Нет! Ни с кем! Я была чиста! Никого, кроме мужа!
– Ты лжешь, мерзавка! – закричал он. – Ты снова лжешь! Ну что, что мне с тобой де-лать?
Немного успокоившись, он продолжал:
– Человеческое терпение, как и все хорошее, имеют тенденцию быстро кончаться. Не испытывайте моего терпения. Вы мне обязаны тем, что я не показал вашим детям их истинную мать! И вы еще смеете мне лгать?!
Ольга в изнеможении с колен опустилась на пол. Плакать она уже не могла.
– Нет, пожалуйста…, я не лгу… поверьте мне.
– А Виталий? – Голос его звучал как гром.
– Виталий? Он коллега. Один раз пригласил обсудить кое-какие проблемы с доку-ментацией к себе домой. Он хотел воспользоваться моментом, но я не попалась. У нас с ним ничего не было.
– Почему не сообщили мужу? Он что, и понять не в состоянии?
–Он добрый, он бы понял.
– Может быть, причина вашей измены именно в этом? Он слишком добрый, он дал вам свободу…
– Нет. Все наши двадцать пять лет совместной жизни я лишь ему была верна. Просто недавно у него начались проблемы. И все. Я люблю его и наших детей больше себя, больше кого бы то ни было. Я не хочу, чтобы они доживали дни с позором, которого навлекла на них. Пожалуйста, Александр, не разрушайте нашу семью. Хотите, я заплачу вам. Сколько вы хотите? Пятьдесят, восемьдесят, сто тысяч? Я возьму долги…
– Вы так жалки, как какая-нибудь дешевка. Неужели я давал повод подумать, что мне нужны деньги?
– Но что же вам нужно, я не понимаю.
– Справедливость. Чистота в деле и в помыслах. Искоренения лжи, обмана и преда-тельства самых близких. Я против того удара в спину, который вы нанесли своей семье.
– Но почему я? Ведь именно в эту секунду тысячи людей обманывают друг друга.
– Вы мне наиболее близки и интересны.
– Допустим, я признаюсь мужу, но от этого будет только хуже. Я потеряю семью, уважение.
– Чем не вариант переехать в другой город и начать все заново?
– Когда почти вся жизнь прожита? Нет, это страшнее насмешек и позора.
– Что поделать, – вздохнул он. – Только одно могу сказать: ваша ситуация не безна-дежна.
Сердце ее забилось быстрее.
– Есть весьма положительное решение проблемы. – Он замолчал.
– Я слушаю вас.
– Я смогу уничтожить запись, если… – он выдержал еще одну, очень болезненную для нее, паузу.
– Ну, говорите! – Ее терпение лопалось, как мыльный пузырь.
– Понимаете ли, – начал Александр. – Я недавно развелся с женой. Да, в двадцать восемь лет. У нас не было такой семьи, как у вас. Я живу один в большой квартире, и меня одолевает скука. Особенно по вечерам. Мне очень одиноко, Ольга. Я хочу, чтобы вы пришли ко мне. Сейчас. Если согласитесь, продиктую адрес. Я вам обещаю, что сотру запись и муж ни о чем не узнает.
Она слушала его, не дыша. Но последнее прозвучало как-то подло, и Ольга хотела на это возразить, но спазм глотки, словно петля виселицы, задушила ее.
– Вы придете ко мне? – спросил он. – Я могу дать вам снова секунд десять на раз-мышление. Вы измените мужу, но пусть это будет последним обманом.
10…
Она судорожно сглотнула. Мокрый телефон выскальзывал из запотевших рук.
9…
Выбор. Ей предстоит выбор, но что выбрать?
8…
Жизнь вихрем пронеслась перед глазами, словно это был конец, выявив все счастли-вые мгновения. Муж, дети, родственники, коллеги, долгий путь успешной карьеры…
6…
И момент падения: убогая квартирка со скрытой камерой. “Тигр” в постели и слад-кое предвкушение эйфории. Шаг к нему – и страсть в чужих объятиях. Обман…
3…
Александр. Принять или отвергнуть? Добро или зло? Нет – и позор, ужас, презрение, страх. Да – и…
1.
Последний обман.
– Я слушаю вас, Ольга, – его гнусный баритон вызывал тошноту. – Вы согласны?
Сведенной судорогой ладонью она размазывала стекавший с волос пот по лицу.
– Я… – она запнулась. Голос откуда-то изнутри крикнул: “Соглашайся! Ради семьи, ради будущего и дней без плевков разных ничтожеств в лицо!” – Я…
– Жду.
– Я выбрала…
– И что же?
– Я, – дрожащим голосом произнесла Ольга. Ей с великим трудом удавалось не со-рваться в крик, – слишком хорошо усвоила последний урок, Александр, и вы в какой-то мере стали учителем, открывшим мне глаза. Я сделала выбор, и я говорю вам: иди на хрен, чертовый ублюдок! Делай, что хочешь, распространи видео, покажи кому хочешь, но я найду тебя. Найду и последнее, что ты увидишь, будет мой оскал, полный ненависти! Я вырву твой язык, твои глаза, отрежу пальцы и скормлю их дворовым шавкам! Ты думаешь, что твоя смерть не облегчит мою дальнейшую жизнь и я проживу ее с вечным клеймом позора? Хрена с два, подлая тварь! Я над твоим трупом вскрою себе вены.
Нечто вроде “Браво!” раздалось на том конце, прежде чем телефон разлетелся на куски. Туман, окутавший сознание, не дал ей осмыслить интонацию этого слова. То ли было восхищение: “Браво, Ольга, вы намного лучше той, кем недавно притворились”, то ли сарказм: “Браво, это был ваш шаг в бездну”. Она все узнает потом, но сейчас мысль о том, что безвозвратно утерян шанс спасения от бесчестья, чуть не убила ее. Пришедшийся на ее разум шок был так велик, что она рухнула на пол и потеряла сознание.
– Э-эй, Ольга, очнись, что с тобой? – Сквозь забытье она почувствовала на лице не-что холодное, похожее на мокрую тряпку, которая вырвала ее из мрака небытия.
– С тобой все в порядке? – снова повторил голос.
– Да, да… – О, ужас! Это же тот самый баритон с хрипотцой!
Ольга снова ощутила страх. Адреналин, словно ножом, резанул сердце. С быстротой молнии содрала тряпку с лица и увидела…
Муж заботливо поддерживал ее голову. Лицо его было тревожно и озабочено.
– Владимир? – Ольга огляделась, но не было никого, кроме них. Может, показалось? Она ничего не понимала.
– Давай, вставай. Сможешь дойти до дивана?.. Что с тобой? – спросил Владимир, когда Ольга вдруг вырвалась у него из рук и начала ползти к двери. – Да что с тобой, черт возьми?
– Ты… ты не… мой…, – она хватала ртом воздух. Из уст Владимира исходил тот страшный баритон.
– Ты, наверно, нездорова…
– Кто ты?
– Это же я, дорогая, муж твой!
– Муж? – Она чувствовала холод чужого, неведомого ей существа.
– Хм, совсем спятила. Это же я, Владимир, ты меня не узнаешь?
– Но твой голос…
– Ах это! Сегодня испробовал на себе. Как видишь, результат сногсшибательный.
– Что испробовал?
– Особое химическое вещество, которое меняет эластичность голосовых связок. Действует по принципу гелия, но голос становиться ниже и грубее, и эффект длиться дольше. Мой подзащитный, изменив таким образом голос, обокрал две квартиры. Я сумел добиться условного срока с выплатой штрафа…
– Так это был ты?!
– Прости, что?
Ей вдруг все стало ясно. Весь их диалог, с самого начала и до последнего слова, стал ей ясен, как божий день. Александр, которого Ольга ненавидела и боялась, который до этого мига оставался для нее тем, каких на земле миллиарды, тем, кто идет на работу, плодится, смотрит футбол и не любит выносить мусор, вдруг испарился, как любимый одеколон мужа, превратился ни во что. Александра, как человека никогда не было, и сей-час рассеялась даже его иллюзия.
Ольга, застыв на месте, посмотрела на Владимира. Его виски, тронутые сединой, побелели. Глубокие морщины избороздили его лоб и в глазах читалась боль. Этого всего не было до ее измены, она была уверена.
– Я… – начала было она, но внезапно разрыдалась, закрыв лицо руками. Что она скажет? Никогда ей не было так плохо, как сейчас.
– Ты, может быть, хочешь узнать, откуда я узнал об этом и достал клип, – дрогнув-шим голосом проговорил Владимир. – У него же самого, ведь он не знал, кто мы с тобой и он друг моего подзащитного. Я попросил его, я дал денег, пригрозил статьей и, в конце концов, добился своего. Он отдал мне видео. Я не перестаю благодарить бога за то, что именно я встретил его и не опоздал. Он не успел распространить его, не успел.
Он замолчал и взглянул на свою скорчившуюся жену. Искренность. Вот что заста-вило его прийти обратно в этот дом. Не тот преступник воздержится от преступлений, кто дал клятву, а тот, кто искренне раскаялся.
Она не сказала ни слова, а все рыдала.
– Я вылечусь, Ольга, – сказал Владимир, приблизившись и положив руку ей на пле-чо. – Я пойду к врачу, я обещаю…
И тоже заплакал, как ребенок.
– Никогда больше не делай этого, слышишь? – Он плакал все сильнее и гладил ее по щеке, по лбу, по волосам. Слезы женщины жгли его пальцы, точно кислота. – Пожалуй-ста… никогда… это же больно.
Ольга вскрикнула и бросилась мужу на грудь. Ее дрожащие пальцы впились в спину Владимиру, и она крепко прижалась к нему, словно боялась потеряться или потерять его. Две неподвижные фигуры на кухне, на полу спустя двадцать пять лет снова скрепили свои сердца.
Внезапно ее тело сковал ужас. Самый настоящий, такой, что больно кольнуло в жи-воте и волосы встали дыбом. Она на короткую секунду представила, какой была бы ее жизнь, если бы выбрала не этот, второй вариант, а страшный последний обман…