Лондон, Ист-Энд.
1.
Ночь, окружающая бредущего по узкой лондонской улочке мужчину, жалобно выла, раздираемая на лоскуты бушующим ветром. Дождь выстреливал бесконечными косыми очередями по мостовой, словно безжалостные кнуты погонщиков по спинам замешкавшихся рабов. Город осунулся, втянул голову в плечи, замерев перед освещающимися вспышками молний грозовыми очами разгневанного Бога.
Сегодня Господь был явно недоволен жителями Ист-Энда.
И Маркус Женелье знал, кем именно.
Обмотав шарфом лицо до самых глаз, Маркус зябко кутался в поношенное серое пальто в стиле ушедших в небытие тридцатых. Шляпу несколькими кварталами ранее сорвало воришкой-ветром, поэтому длинным светлым прядям мистера Женелье ничего не мешало спадать на плечи влажными кусками пакли, придавая ему нелепый и расхлябанный вид. Опершись на самодельную коричневую трость, Женелье на секунду прервал поток невероятно цветистой брани, обличающей ветер в воровстве, чтобы достать из кармана брюк дорогие на первый взгляд серебряные часы-луковицу. Откинув крышку, он увидел, что до полуночи еще две с половиной минуты.
Какая нелепость, подумалось Маркусу, что человек, разменявший четвертый десяток, так печется о лошадях, что не желает запрягать свой экипаж и топает в такой дождь пешком, имея такие часы. Этот показатель престижа должен подразумевать во владельце гордыню и трогательный надменный псевдогуманизм. Такой человек даже свою любимую гончую собаку от всей души хлещет лишь дорогим кожаным стеком с перламутровыми вставками на рукояти, похлопывая им изредка себя по сапогу во время чтения нравоучений.
На самом деле часы были подделкой, купленной матерью мистера Женелье на ярмарке в сорок втором. Женщина, восхваляющая ясновидящих и кудесников, увидела на крышке гравировку, изображающую изрыгающий пар локомотив и выдала часы впоследствии как семейную реликвию, перешедшую к ней от безвременно умершего мужа, известного машиниста - героя, спасшего во Франции поезд от крушения на железной дороге близ Санте-Жюлье. Маркус не знал, что это была ложь, не знал, что его отец на самом деле сбежал от миссис Женелье с молоденькой дантисткой в Скотленд-Ярд и впоследствии спился, мочась в конце жизненного пути себе под ноги.
Что уж говорить, Маркусу и в голову не пришло проверить часы на подлинность материала.
Он встряхнул головой. Мысли о часах на минуту-другую вытеснили из разума мысли о деле. Он размашисто перекрестился и тронулся в путь, жмуря глаза и вздрагивая от оглушительных раскатов грома, бомбами забрасывающих окна домов Ист-Энда.
Револьверы любят карусели и казино, старина, подумал вдруг Маркус.
Карусели и казино, старина. Они любят крутиться.
Ночное чаепитие (продолжение).
Лондон, Ист-Энд.
2.
БАХ.
...крутиться.
"Что?"
Обтянутая растрескавшейся черной кожаной перчаткой кисть Маркуса Женелье замерла, продолжая сжимать только что опустившийся на потемневшую и изъеденную ржавчиной латунную пластину грубый дверной молоток, изображающий черта с нелепо и развратно высунутым языком. Как и всякая порядочная кисть, она остановилась, покорная воле своего хозяина, разум которого был поражен странной мыслью, эхом ударившей в его голове одновременно с гулким ударом дверного молотка.
"Он сказал, они любят крутиться."
Кто любит крутиться?
Револьверы, Сьюзи, револьверы! Изысканно взводящие курки! Размахивающие стволами в танце!
Шум, заполнивший голову Маркуса, разросся до невыносимо громкой какофонии, напоминавшей грохот огромной строительной бригады, возводящей железнодорожный мост над бурлящим речным потоком, по которому уже проезжает первый поезд, давя рабочих, безостановочно стучащих..
"Молотками".
- Маркус? Это вы?
Женелье резко отдернул руку. Он стоял в замусоренном городском переулке, под неудобным углом примыкающим к улице. Перед ним находился небольшой кирпичный дом, в окнах которого почти не было света. Крыльцо, истоптанное грубыми башмаками, было залито светом из открытого дверного проема, в котором стоял полноватый, высокий человек, назвавший Маркуса по имени.
- Мистер Женелье?
Рука Женелье метнулась к голове, чтобы сорвать с нее шляпу, но наткнулась на влажные, свисающие пряди. Убрав руку за спину, он просто поклонился.
- Да, сэр. Позвольте вас приветствовать, мистер Стеффан.
- Господь всемогущий, вы ведь совершенно промокли! Этот дождь явно сулит вам простуду! Проходите скорее в дом! - быстро проговорил человек, взяв Маркуса за рукав. Увлекая его за собой, хозяин мягко добавил:
И, умоляю вас, сэр, зовите меня Томасом.
Они вошли.
Слова согласия застряли в горле Маркуса, ошеломленного невиданно чистым убранством скромного жилища старого знакомца. В воздухе разливалось приятное тепло, отблески огня из камина приятно подмигивали Женелье, писанные маслом пейзажи на стенах гармонировали с тончайшей выделки красивейшим ковром на полу, от которого могли отказаться все обладающие вкусом господа Англии, но только не мистер Стеффан. Уютная атмосфера так резко контрастировала с жестоким мраком бури, царившей на улицах, что Маркус чуть не сел мимо предложенного сэром Томасом колченогого табурета.
- Снимите сапоги, сэр, и соблаговолите обуться в домашние мокасины, вам будет гораздо удобнее.
- Спасибо, господин Стеффан..Томас. Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, - с чувством проговорил Женелье, снимая сапоги, - Я прошу у вас тысячи извинений за столь поздний и неудобный визит, и если вам угодно, что я ушел, я немедленно это сделаю, сэр Томас!
Стеффан тепло улыбнулся.
- Что вы, Маркус, ваш визит - это огромная радость для меня, а беседа за чашечкой чаю в неурочное для этого время внесет особый вкус в нашу беседу, сэр! Позвольте я проведу вас в гостиную.
Оставив на вешалке пальто, Женелье, все еще смущаясь, прошел в гостиную, которая так поразила его своим уютом. Она вызывала у него ряд вспыхивающих в сознании образов, заставляя испытывать гамму чувств от серой зависти и тревоги до тайной гордости духовного бедняка.
"Господь Всемогущий, я всю жизнь мечтал о такой гостиной."
"Они крутятся".
Придвинув к Маркусу красивое и чрезвычайно мягкое и удобное кресло приятного бордового оттенка, Томас подбросил дров в жерло камина. Затем он улыбнулся Маркусу.
- Мой друг, я оставлю вас на несколько минут, чтобы принести чай. Прошу прощения.
Не слушая рассыпавшегося в благодарностях Женелье, хозяин жилища отправился в столовую. Сняв с полки две хрустальные чашечки, он приготовил чай и задержался в поисках угощений.
Тем временем..
Маркус завороженно смотрел на потолок. Он был лепным, лепнина образовывала гармоничный узор, сливаясь к центру в спираль. В середине спирали находилась посеребренная люстра. По ее поверхности скользили блики света, они улыбались мистеру Женелье, и он улыбнулся им в ответ, обнажив неровные резцы. И вдруг..
Все произошло быстро, события заняли гораздо меньше времени, чем их описание.
Огонь в камине вдруг вспыхнул столбом пламени, ударившей в свежевыкрашенные стены и опалив брови и ресницы Маркуса. Все стеклянные и хрустальные вещицы разлетелись на мелкие кусочки, осыпав сюртук Женелье и зловеще подрагивая, остановились в обивке кресел и деревянной крышке стола. Клуб пламени опал и в центре его появилась женщина, размытая, с меняющимися каждый миг чертами лица. Посмотрев на Маркуса, она засмеялась и крикнула:
- ПОКОЯ НЕТ, ЛИШЬ БДЕНИЕ В НОЧИ!!!ЗАПОМНИ ЭТО, ЧУДНЫЙ ДРУГ СЕМЕЙСТВА!!!КРУТЯ....
Дальше Женелье не расслышал, так как в тот же миг, не успев даже разорвать горло визгливым криком животного ужаса, повалился лицом вперед в темные воды забвения.
Ночное чаепитие (заключение).
Лондон, Ист-Энд.
3
Маркус Женелье не раз замечал, что сны, которые воспаленное виски, женщиной или душевной драмой сознание подсовывает под линзу проектора в голове, являют собой иногда колоссальную бездну смысла. Тут тебе и вся правда о самом себе, и о других людях, и прошлые жизни, и тайные воспоминания, и забытые стихи и танцующие танго револьверы сорок шестого калибра, БЛЕСТЯЩИЕ ВОРОНЕНОЙ СТАЛЬЮ БАРАБАНОВ!!!
Он резко открыл глаза. Первые мгновения он видел перед собой забавную мутную пелену, по поверхности которой, как кусок мыла в чугунной ванне, плыла чья-то размытая фигура. Потом он почувствовал, что его мягко трясут за плечи. Пелена стала расступаться, как театральный занавес, который в бытнось мальчишкой задергивал каждый вечер по четыре раза пытающийся заработать на духовое ружье Маркус, и по ту сторону пелены проступило озабоченное и донельзя смешное лицо Томаса Стеффана. Тихо рассмеявшись, Женелье решил вернуть себе еще и способность слышать, и буквально сразу на барабанные перепонки фоном наложились обеспокоенные причитая мистера Стеффана.
- Сэр! Маркус, вы ушиблись? Господи, Господи, поднимайтесь, прошу вас! Не пугайте меня сэр! Извольте приложить лед к голове!
Осмотревшись, Маркус обнаружил что лежит в гостиной старого знакомца, лежит на покрытом ковром полу. Страшная женщина из камина бесследно исчезла, люстра и стеклянные предметы были целехоньки, и все выглядело так же как раньше. Он медленно, поднялся и сел в кресло, приняв из рук мистера Стеффана мешочек со льдом и прикладывая его к голове, хотя и не знал вовсе, как именно ударился.
- Простите, Томас, умоляю, простите. На меня подействовала буря, проход через Ист-Энд не прошел для меня даром..
- Ничего, ничего, сэр Маркус, чай поможет вам согреться! Берите чашку.
Маркус увидел, что на столике, вовсе не поцарапанном осколками стекла, лежит жестяной поднос с двумя чашками горячего чая, вазочкой с клубничным джемом и блюдцем с лимоном, нарезанным колесами, похожими на колеса телеги. Взяв одну чашку, он прочел на ней:
РЕАЛЬНА ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ
Положив себе две ложечки сахара и размешав чай, он с наслаждением отпил глоток и расслабленно откинулся в кресле. Кажется, пора, подумал он.
- Кажется, пора, сэр Маркус, - вдруг проговорил Стеффан и заговорщицки подмигнул.
- Что именно, сэр? - настороженно спросил Женелье.
Вместо ответа Томас вынул из под стола пыльную бутылку бренди "Messiah's Answer" и стакан. Налив из бутылки до краев, он поставил стакан перед Маркусом.
- Захотите выпить - прошу!
Маркус довольно кивнул, а затем посмотрел в глаза Томасу.
- И у меня есть предложение, сэр Томас. Вот оно.
Он, повозившись, вынул из внутреннего кармана блестящий револьвер сорок шестого калибра. Положив его на стол, он замер. Рука лежала на стали оружия. Он вопросительно взглянул на Стеффана.
- Да, мой друг, да и еще раз да! - зычно и басовито засмеялся Стеффан, - сколько патронов в барабане, милостивый сэр?!
- Один из шести, сэр! Один шанс на шесть! - засмеялся в ответ Женелье. - Кто же будет первым?
- Вращайте!
Маркус Женелье резко крутанул револьвер. Он завертелся, описывая стволом круги, и в его власти было выбрать, кто первый проверит, любит ли его Господь этой промозглой лондонской ночью. Он выбирал..
Когда ствол остановился на Маркусе, его лицо даже не успело ничего выразить. В ту же секунду Томас перебил слова, готовые сорваться с языка Маркуса.
- Нет, стойте! Умоляю вас, мой друг, позвольте мне стрелять первому! Я прошу вас как о самом большом одолжении в мире! Сэр! Прошу вас, не отказывайте!
Он перегнулся через стол и в горячке схватил руку Маркуса, заставив того смущенно покраснеть. Он, заикаясь, проговорил:
Хорошо, сэр Томас, если вы настаиваете, извольте..Я готов оказать вам эту услугу.
- Спасибо, мистер Женелье! Я никогда этого не забуду!
Победно, страшно улыбнувшись, Томас схватил револьвер. На секунду Женелье стало страшно. Но в следующий миг мистер Стеффан приложил ствол к правому виску и нажал на спуск.
Что есть Знание? Это что-то, что отныне не принимают на веру. То, что имеет под собой веские доказательства, ощущаемые, осязаемые...Знанием наполнена жизнь каждого человека. Это и часть самого человека. Иногда знание приносит печаль, иногда грусть, иногда радость.
Иногда смерть.
А случается что смерть не отвратит ничто, и поэтому если бы Маркус вдруг увидел собственными глазами Бога, он бы больше не верил в него. Он бы всего-навсего ничтожно и мелко знал.
На самом деле Женелье не знал очень многого. Но сегодня самого главного не знал сэр Томас Стеффан, старый друг, хехе.
За те ничтожные доли секунды, пока боек ударял по патрону, взрывая порох, никто бы уже не успел рассказать Томасу о шести патронах, вложенных рукой мистера Женелье в барабан револьвера в больнице у кровати своей умершей от лейкемии матери. О шести патронах, не оставлявших шанса никому По Ту Сторону Игрового Стола.
Пуля преодолела расстояние от барабана до виска Стеффана и с похвальной скоростью проломила височную кость, разорвав голову Томаса на куски и забрызгав Женелье кусочками студенистого сероватого мозга. Спустя секунду того обильно вытошнило на стол.
Вывернувшись наизнанку два раза подряд, Маркус понял, что ему полегчало.
Он стоял посередине комнаты.
- Мистер Стеффан, Стеффан, СТЕФФАН!!!..
Он орал, словно все его части тела в живую отрезали тупым тесаком.
Выкричавшись, он медленно взял со стола стакан бренди, налитого уже несуществующим мистером Стеффаном. Поднося его ко рту, он буквально видел как танцующие, крутящиеся револьверы заканчивают свой плавный поворот и медленно исчезают во мраке сознания.
Свободен!
С этой мыслью Маркус залпом опрокинул в себя бренди.
Что есть Знание? Это что-то, что отныне не принимают на веру. То, что имеет под собой веские доказательства, ощущаемые, осязаемые...Знанием наполнена жизнь каждого человека. Это и часть самого человека. Иногда знание приносит печаль, иногда грусть, иногда радость.
Иногда смерть.
А случается что смерть не отвратит ничто, и поэтому если бы покойный мистер Стеффан вдруг увидел собственными глазами бесконечность Вселенной, он бы больше не верил в нее. Он бы всего-навсего ничтожно и мелко знал.
На самом деле Томас Стеффан не знал очень многого. Но сегодня главного не знал сэр Маркус Женелье, старый друг, хехе.
За те ничтожные доли секунды, пока бренди ледяной волной стекало по краю стакана в приоткрытый, нетерпеливо подрагивающий рот , никто бы уже не успел рассказать Маркусу о семи чайных ложках невероятно страшного яда, добавленного в бутылку бренди рукой Томаса Стеффана на кухне своего уютного жилища, красиво обставленного гармоничными безделушками. О семи ложках яда, не оставляющих шанса никому, даже самому старому другу.
Яд преодолел расстояние от стакана до желудка Маркуса и с похвальной скоростью впитался в кровь, ослабляя мышцы и затуманивая зрение. Уже падая, Маркус успел лишь подумать:
"Покоя нет, лишь бдение в ночи. Запомнил это я, на том спасибо."
Через несколько минут буря утихла. Дождь перестал, уступив прозрачной, свежей ночи. Умытый Ист-Энд блестел стеклами, отражая звездный свет из приоткрытых ставень.
Но буря закончилась на для всех. Она по прежнему бушевала вокруг гостиной, где два мертвых тела лежали, словно тряпичные куклы, брошенные заскучавшим ребенком, в неестественных позах раскинув конечности. Спустя несколько минут от тела мистера Женелье отделилась серая тень. Она была бесплотна и полупрозрачна, но в точности повторяла фигуру Маркуса. Беззвучно крича, призрак метался по комнате, пытаясь разбить или сбросить что-либо, но призрачные руки проходили сквозь предметы.
Остановившись, фигура спрятала лицо в ладонях и мелко затряслась. Она, несомненно, горько плакала.
Из камина вырвался неосязаемый столб пламени и уже знакомая женщина тихо приблизилась к рыдающему призраку.
В последний момент он обернулся и беззвучно закричал, пытаясь спасти себя в последний раз, но шляпу несколькими кварталами ранее сорвало воришкой-ветром, поэтому длинным светлым, призрачно светящимся прядям шагающего по улице мистера Женелье ничего не мешало спадать на плечи влажными кусками пакли, придавая ему нелепый и расхлябанный вид.