Гость

Я пишу эти строки, дабы  сохранить напоминание себе и всем, что в нашем мире существует превеликое множество потайных дверей в трансцедентальные области. И не видим мы их лишь по собственной невнимательности и глупости. Ведь стоит только руку протянуть и ву-а-ля, в ваших руках окажется самое сокровенное из таинств природы. Если только настроить наш серый орган и струны души на нужный лад, то вы сможете видеть большее, нежели можете себе представить…

Хочу сразу заверить присутствующих здесь господ, что я не сумасшедший и то, что я видел, нисколько не сказалось на моём рассудке и мировосприятии. Не важно, происходило ли то во сне или на самом деле. Я признаюсь вам, что из-за этих странных вещей грань понимания мира этого и мира… несколько иного, начала пропадать. Различие меж ними тоже. Нет, я не утверждаю, вернее даже отрицаю возможность существования мира ещё какого-либо. Ведь мы все здесь здравомыслящие люди. Есть только наш мир и это так же бесспорно, как то, что солнце сияет на небе. Берусь предположить, что увиденные мной происшествия – это лишь гнусные козни тёмных сил и ничего более… А ведь нет силы хуже, чем человек, задумавший недоброе.
Между тем события, поразившие меня до глубины души, были настолько реальные, что у меня перехватывало дух.

Вы, должно быть, не поверите рассказу бедного фельдшера, который ныне стоит перед вами, но всё же я прошу вас выслушать меня. Это случилось в январе. Мягкий снег медленно падал на землю и завивался в лучах газовый фонарей. Временами он прерывался и, пространство, словно застывшее от дыхания зимы, оживляла лишь лёгкая позёмка. Однако это полу волшебное зрелище не рождало во мне тех милых сентиментальных эмоций, как у какого-нибудь романтика. Однако оно всё же завораживало, и я стоял, прижавшись лбом к оконному стеклу под громадными сводами больничного крыла.

 Крыло было сделано, как галерея, оканчивающаяся тупиком с большим окошком. Было темно и пятачок, на котором я стоял, был освещён лишь бледно-жёлтым светом газового фонаря. Этот лучик немощно раздвигал мрак, но сгустки тьмы как стая хищных существ ограждали его и в борьбе света и тени угадывались уверенность и превосходство коридорного мрака. Превосходство ночи.  Я люблю ночь, господа. Чем темнее ночь – тем безопасней полёт. Чудесный афоризм… Однако я отвлёкся… Отвлёкся, да… Да…(Впоследствии один из слушателей расскажет, что заметил рассеянный и куда-то устремлённый вглубь своих размышлений взгляд рассказчика. Но самое странное впечатление, создавала интонация сказанных слов. Так мечтательно и возвышенно. Человек отметал всё окружающее при мыслях, ассоциировавшихся у него с подобными вещами. Но, чёрт подери, это выглядело так жутко)

Так вот. Коль скоро мне предстояло ночное дежурство, а больные спали я дал себе волю пройтись по больнице. Это была постройка начала столетия и представляло конструкцию из двух квадратных галерей, во внутреннем секторе которых находились давно не крашеные, а посему обшарпанные палаты с растрескавшимися стенами бледно-голубого и грязно-жёлтого цвета. От каждого «квадрата» отходила одна галерея ( кстати свежевыкрашенная в жёлтый цвет), а между «квадратами находился маленький внутренний дворик с фонтаном, входами в оба корпуса и небольшими литыми воротами, на которых две нимфы сводили венки из роз. Я не любил эти ворота. Они всегда казались мне пошлой иронией. Когда привозили больного, нимфы расступались перед ним, а затем смыкались, сводя свои ужасные могильные венки за его спиной.

Освещение больницы было очень тусклым и следовало ходить осторожно. Даже днём некоторым больным и парочке медсестёр удавалось расшибать себе носы о кафель, спотыкаясь о трещины и выбоины в полу.
Каждый раз оставаясь на ночную смену я носил с собой небольшой керосиновый фонарь, опасаясь растянуться на полу с увечиями.

Странная игра фантазии присутствует в ночи. Лучи фонаря всякий раз выхватывали из тьмы причудливые силуэты. Стоило свету попасть на окно, как мне чудилось, что со стороны улицы кто-то прислоняется к нему. На стекле отчётливо проступали  ладони, и периодически я видел лицо, словно маска отпечатывающееся в морозных узорах. Но каждый раз, когда я подбегал к окну проклятый нарушитель исчезал в ночи. «Когда-нибудь я обязательно доберусь до него, попомните мои слова!» Кричал я, злой и раздосадованный.
Каждое утро я искал под окнами следы ночного нарушителя, но на глубоком снегу темнели только цепочки вороньих лапок и более ничего. Словно это был не человек, а призрак. Он появлялся на каждое моё дежурство, но был слишком вёрткий. Даже буйного пациента поймать проще. Хотя, вполне возможно, как раз какой-то из пациентов повадился омрачать моё дежурство. В последствии он начал чудиться мне везде. Даже в тёмных углах. Так и казалось, что сгусток мрака пялится на тебя.

 Я стал нервный и раздражительный. Однако не я один замечал его, а значит это был живой человек! Многие пациенты говорили, что по ночам к ним приходит «чёрно-белый человек» и пытается их ослепить. Особенно часто он появлялся в психиатрии и я тоже стал проводить там более длительные осмотры. Пациенты не были буйными и лежали в основном на реабилитации, располагаясь, отдельно друг от друга, отгороженные широкими белыми ширмами так, что палата представляла собой незамысловатый лабиринт из белых полотен
 Те, кто его видел утверждают, что он появляется внезапно, словно из какой-то потайной двери и заглядывает за каждую ширму, где лежит больной. Утверждали, что он слепой, ибо всегда ходил, вытянув вперёд руку, желая как-бы нащупать человека. Что он делал впоследствии неизвестно. Ночь проходила в гробовой тишине, но днём все как один начинали кричать, что он пытался их ослепить. И уже не возможно было понять, каким образом. Каждый раз при подобном воспоминании пациент просто начинал вопить, размахивать руками и скороговоркой повторять «Нет… Хочет меня ослепить… Хочет… Глаза… Отстань!!! Убери!!! Ааааааа!!!», пока ему не вкалывали успокоительное.
 Видели его не все, но кто видел уже не мог уснуть без морфия.

Сам же я безуспешно старался найти мерзавца. Увы, что только я. Прочий медперсонал, которого и так было не густо, не верил мне. Коллеги говорили, что я совсем помешался, пропадая в этом отделении и напрочь забыв об остальных пациентах, вверенных мне на ночь. Но тогда мне казалось делом всей жизни изловить нарушителя. Один раз я чуть не поймал его. Он прятался в одном из тёмных углов, недалеко от входа в корпус. В блеске моего фонаря мелькнуло анемическое лицо с резкими тенями на глазах и искривлённым ртом. Как у кошмарного манекена. Я рванулся на него, но не рассчитав в темноте расстояния промахнулся и со всего размаху врезался лбом в огромное зеркало, висящее при входе. По зеркалу поползли трещины, словно гигантская паутина: от центра к краям. Из осколков на меня искаверкано глядело моё собственное лицо. Резко развернувшись я побежал назад, но, увы, ночного гостя снова поглотила тьма коридора.

Разочарованный и со звоном в ушах я заперся в комнате персонала и просидел там всю ночь. Первую, без происшествий. Должно быть я быстро заснул, что странно, ведь обычно меня мучает ужаснейшая бессонница.
 
Вечер принёс с собой сильную метель, вновь поглотившую луну и звёзды. Проснувшись на закате я не мог толком пошевелиться. Всё моё тело болело, словно меня колотили палками. С неимоверным усилием заставил я себя подняться с кровати. Выходить никуда не хотелось. Просто оставаться вот так: сидя на кровати и обхватив лицо руками.
Протерев глаза и сфокусировавшись на дверном проёме я почувствовал, как холод ползёт вдоль позвоночника. Точно холодный металл. На меня снова смотрела это лицо, так похожее на маску. Это продолжалось не дольше секунды, но она казалась бесконечной. Демон ночи юркнул в коридор и я бросился следом за ним. «Где ты? Покажись!» Закричал я. Фонаря не было и я побежал за нарушителем, вытянув правую руку вперёд, а левой скользил по стене. Что бы не сбиться и не упасть. Глаза привыкли к темноте и я видел своего беглеца. Он бежал как-то медленно и плавно, словно это был танец. Между нами было метра четыре, не больше, но как я ни старался, не мог его догнать. Призрак непринуждённо летел передо мной, а я выбивался из сил в погоне меж узких стен.
 
Неожиданно я  споткнулся и рухнул с тяжёлым дыханием на пол. Мерзавец юркнул в палату. Надо мною, подсвеченная тусклым светом, красовалась надпись «Психиатрия».
В голове гудело. Но я должен был последовать за ним и остановить, пока он никому не навредил. Перед взором всё плыло, а лёгкие жгло изнутри. Я двигался вперёд и бубнил про себя «Остановить. Необходимо остановить и поймать». Я бродил вдоль ширм и наконец нашёл его. Он был рядом с кроватью. Спиной ко мне. Так близко, что стоило лишь протянуть руку и вот он попался. И я чуть было не отшатнулся, когда ночной призрак  резко обернулся ко мне. Маска! На лице не было ничего кроме глаз, наполненных чёрными слезами. Они смотрели не на меня, но на самую мою душу. Страх пробрал меня всего. Необходимо было это остановить! Я вцепился в эти мерзкие глаза. Раздался вопль моей жертвы, а может быть и мой собственный. В ушах нарастал шёпот, затем он перешёл в шум. Я поймал его поймал своего врага, так долго терзавшего мне душу. Затем не услышал, но почувствовал, что ко мне бегут люди. «Вот он!» - Радостно закричал я  - «Я поймал его!». Призрак держал меня обессилившими руками за запястья, а мои пальцы были погружены в его глазницы, в его мерзкие чёрные глазницы и чёрные слёзы поверженного врага текли по моим рукам. Затем что-то оглушило меня.
 И вот я очнулся в палате, обитой мягким войлоком. Ко мне вошёл врач и рассказал мне ужасные вещи, явно являющиеся неправдой. Будто бы я ночью вломился к одному из пациентов в психиатрии и, не смотря на его взывания к милосердию и крики о помощи – вырвал оба его глаза. Немыслимо! Я спросил его о судьбе ночного нарушителя и где он сейчас, но врач недоумённо взглянул на меня и сказал, что никого, кроме меня не было в палате и это подтверждают многие больные, проснувшиеся и выглянувшие из-за своих ширм.
Затем доктор развернулся к двери и сказал, что у меня острый психоз и что бы остановить меня в моём безумии – пришлось разбить об меня стул.
Мне захотелось плакать. В слезах я бросился на пол и успел ухватить его за полу халата и начал подтягивать его к себе. Он резко стушевался. И в изменённом лице я разглядел, что это тот самый призрак, переодевшийся врачом. И его мерзкие чёрные глаза снова глядели на меня. Вот они. Совсем рядом. Только протянуть руку…