Колесо

Сергей Козинцев
Мягкий и теплый свет заливал залы подземелья. Округлые своды и бесчисленные выступы делали их особенно уютными. Все звуки растворялись и гасли в этом пространстве. Остин невесомым шагом носился по лабиринту, и, казалось, он радуется старому другу. Меня же останавливали бездумные проходы, трепещущие выступы стен, ласковые цвета. В одном из гротов меня притянула настороженность. Стены казались мягкими. Разноцветные полосы, покрывавшие их сеткой, ждали и боялись прикосновения. Рядом возник Остин.

– Лифт, – негромко сказал он. – Здесь должен быть лифт.

И действительно здесь оказался лифт. С виду это был обычный старый лифт. Но почему-то он не показался неуместным. Он сразу выхватил нас из нежного воздуха лабиринта и впустил в себя через остекленную пыльную дверь. На пыльной же стене как-то неровно было расположено только три кнопки различных этажей. Остин нажал верхнюю. Бесшумно и быстро лифт начал подъем.

Когда мы открыли дверь, то увидели городские улицы. Невысокие дома, упирающиеся в потолок, безмолвные неторопливые люди. Мы ходили по городу, разглядывая его, а они неприветливо и вопросительно разглядывали нас.

– Пора возвращаться, – слегка тревожно сказал Остин.

– Сейчас, – изнутри своих мыслей ответил я, – Я хочу узнать, что за этим углом.
Мы заглянули за угол и увидели улицу, такую же как и остальные. Но оправдывая невысказанное пророчество Остина по улице шли несколько людей, в металлических доспехах. Я чувствовал, что эти люди механические, или мне только казалось так. Увидев нас, они вскинули равнодушно сверкавшее оружие, и несколько выстрелов прозвучали на пустой улице. Мы бросились к лифту. Механические люди, гордыми, спокойными и дикими шагами двинулись следом, временами останавливаясь, что бы сделать выстрел. Запыхавшись, мы вбежали в лифт. Вдавившись спиной в стенку и визжа от ужаса, в лифте стояла девушка, и ее руки прижавшиеся ко рту пытались ухватится за крик. Она боялась нас, но мы не могли медлить, и Остин нажал на среднюю кнопку.

– Почему на второй? – спросил я.

– Ее ведь надо высадить, – кивнул Остин головой в сторону сжавшейся девушки. Весь путь она промолчала, взъерошено глядя на нас исподлобья. Наконец лифт остановился, отпуская эхо катится дальше по лифтовой шахте. Остин толкнул дверь, она распахнулась. Неяркий сероватый свет проник в кабину. Ощущение деревьев висело в воздухе, и любопытные крестьяне издали заглядывали к нам. Девушка выскользнула наружу, и скрылась из нашего крохотного обзора.

– Теперь вниз!

Лифт стремительно провалился в бесконечный тунель шахты. Но вскоре он заскрипел и резко остановился. Я выглянул наружу. Ржавый металлический лист перекрывал путь.

– Загородили. Они не хотят нас выпускать.
– И что же делать?

Остин пожал плечами и обычно сказал:

– Вверх.
 
Там, куда мы поднялись, уже не было шахты. Лифт поднимался на тянущем его тросе среди невообразимой путаницы железных балок, металлических лесенок, беспорядочно висевших над пропастью, маленьких площадок, добираясь до которых лучше не смотреть вниз. Весь этот хаос простирался во все стороны до бесконечности. Казалось чистой случайностью, что лифт может подниматься по прямой среди этих беспорядочных, железных, повисших в воздухе корней. Было совершенно непонятно, каким образом Остин смог привести лифт сюда, гораздо выше того города, куда попадаешь нажав третью кнопку. Так же необъяснимо, повинуясь желанию Остина, лифт плавно остановился, чуть заметно раскачиваясь в притихшем воздухе. Мы открыли дверцу. Остин вытянув руку схватился за какую-то железку, и легко прыгнул. От толчка лифт вздрогнул. Остин перебрался с одного пролета на другой, и я тоже смог выбраться наружу. Мы некоторое время блуждали в этой пространственной клетке. Бессмысленность железного строения давала ощущение странной свободы. Если на земле можно было двигаться только по плоскости, то здесь перемещаться вверх или вниз было не сложнее чем вперед или назад. Мы чувствовали холод металла, мы поднимались по коротеньким лесенкам, мы стояли над только что проснувшейся пустотой. Взгляд в бездну под ногами не пугал, так как внизу можно было увидеть только то, что было видно с любой другой стороны – бесконечное и неподвижное царство железа. Наконец мы вернулись к лифту. Остин, держась за какой-то легкомысленный выступ, начал прикручивать к днищу оторванные где-то железные клинья. По его представлению, с их помощью, камнем падающий лифт сможет пробить себе путь через баррикады в шахте. Закончив, Остин повернулся ко мне:

– Раз уж мы забрались так высоко, глянем на колесо?

Я молча кивнул. Лифт, подхватив нас, плавно двинулся вверх. Переплетения железных ветвей спокойно проплывали мимо. Внезапно они кончились, и взглянув вниз, я увидел под ногами удаляющуюся неровную поверхность этого искусственного металлического леса. Вокруг нас не осталось ничего, кроме воздуха, а мы поднимались все выше и выше, и было не понятно от чего замирает сердце, от высоты, или от предвосхищения чего-то величественного. Внизу уже нельзя было ничего разглядеть, когда Остин дотронулся до меня.

– Смотри, – указал он наверх через открытую дверцу. Я поднял голову. Загораживая пол неба над нами висело колесо. Маленький и сжавшийся паучок лифта, свисавший на тонкой паутинке троса с обода, придавал этой громадине смысл. Медленно и торжественно, колесо вращалось, поднимая нас все ближе к небу. Древняя, испещренная бороздами и невидимыми отсюда письменами его поверхность не отпускала взгляд. Я не заметил, как Остин остановил лифт. Колесо замерло. Мы повисли, почти не раскачиваясь, в потоках холодного ветра. Неизвестно, сколько мы смотрели на Него. Случайно взглянув вниз, я увидел, что под нами плывут облака. Перехватив мой взгляд, Остин кивнул:

– Да, пора возвращаться. Колесо тронулось, лифт двинулся вниз. Я поднял голову, что бы успеть насмотреться. Колесо величественно вращалось, а мы становились все дальше и дальше от него. Оторвавшись от этого зрелища я взглянул под ноги и увидел неровный край облака у самого днища. Через десяток секунд лифт погрузился в плотный как сон белый туман.