Римляне начинали свою трапезу с яиц, а заканчивали яблоками. Мир родился из яйца, но затем, судя по ветхозаветным сказаниям, его гармония была разрушена с помощью яблока. Яйцо и яблоко. Начало и конец. Два мистических символа и два, пожалуй, самых известных продукта. Не удивительно, что всё в этом мире вертится вокруг еды. Точнее, вертелось.
Люди очень боялись и одновременно ждали апокалипсиса, конца света. Думая о нём, они представляли себе землетрясения, наводнения, цунами, финансовый кризис, кризис веры, надежды. Всё, чего они ждали – сбылось. Всё, что они звали – пришло. Но конец миру так и не наступил. А настоящие перемены пришли вместе с одним из самых сильных человеческих страхов. Страхом голода.
КАША С МАСЛОМ
Слава скользила взглядом по пустым полкам супермаркета: «Нет, это безнадежно: еды нет никакой». Она опоздала, на часах половина десятого утра, а к девяти в магазинах не оставалось ни крошки. Покупатели сметали абсолютно всё.
Уже больше месяца люди ели, но не могли наесться. Колбаса, мясо, рыба, масло, сметана, каши, хлеб, булки, овощи, фрукты, шоколад – любой продукт, попадая в желудок, будто падал в чёрную дыру. После еды чувство голода притуплялось, но очень ненадолго, а насыщение так и не приходило. Люди же в панике ели всё больше. По всему миру запахло знакомой нашему человеку совдепией, её очередями и склоками за последнюю банку, упаковку, килограмм. Первое время, пока власть не прикрутила цены на основные продукты, продуктовый ритейл процветал, получая невиданные доселе барыши. Но никто не был этому рад, даже сами владельцы торговых сетей.
Беда коснулась всех, вне зависимости от статуса, профессии, вероисповедания, сексуальной ориентации или политической окраски. Будь человек стар или млад, богат или беден, красив или уродлив – голод чхал на любые детали и условности. Он сидел рядом с каждым, фамильярно положив ему руку на колено, утверждал свою власть над человеком: «Ты мой».
«Позже эти дни в истории назовут сосущей эпидемией, ведь в желудке сосёт теперь постоянно», - фантазировала Слава, бродя по супермаркету. - «Дети в школе будут изучать, что началась эпидемия в марте 201… года, а когда закончилась, то оказалось, что выжили только лучшие». И она засмеялась вслух, легко пнув ногой пустую тележку для продуктов. Та поехала дальше по проходу, но скоро остановилась, будто упёршись в прозрачную стенку.
В магазине ни души, и только один охранник на входе. Впрочем, красть-то нечего. Обслуживающий персонал, небось, ушел поглощать выделенные им продукты. Работникам супермаркетов продукты отпускали по специальной очень низкой цене. В эти дни работа в магазине внезапно превратилась в одну из самых опасных и прибыльных: тут была еда, но могли и побить, и даже убить за крохи. Бесполезные крохи.
Раздражение нарастало с каждым днём. Это в первые дни - неделю эпидемии каждый человек переживал непонятное в одиночестве или только в своей семье, не вынося страх за порог. Потом одни пошли к врачам с жалобами на нарушение обмена веществ, другие – к психологам, подозревая, что насыщение не приходит не по физиологическим причинам, третьи начали строчить многочисленные заявления в органы по защите прав потребителей, дескать, продукты испортились окончательно, еда уже и не еда вовсе. Слава слушала всех, но понимала, что причина происходящего где-то в другом.
- Действительно, продукты испортились. Но ведь не сейчас, не в один день! – доказывала она как-то подруге Даше.
- Да, - кивала та. – Уже лет пять молоко – не молоко, а молочный продукт, сыр – не сыр, а колбаса мясом и не пахнет. У меня, представляешь, не получается заваривать сгущенное молоко для крема в торт, потому что в нём нет молока! А овощи, фрукты - красивые, но не пахнут. Это же ужас какой-то. Из продуктов ушла энергия, нас обманывают химией, травят. Правильно пишут, что отошли наши производители от стандартов, которые раньше соблюдали - и вся еда испортилась. Пусть власть накажет тех, кто такое производит, выращивает, иначе мы все умрем скоро!
Даша была на грани истерики, и Слава её понимала, ведь у подруги двое детей, и они тоже голодали.
- Накажут-накажут, - она успокоительно погладила подругу по руке, а сама подумала: «Если бы это решило проблему, было бы хорошо. Но ведь не решит».
Действительно, власти наказали производителей - за решётку попали тогда многие. Ничего это не изменило.
На третьей неделе голода произошёл всплеск религиозного безумия: пополнились ряды всех существующих конфессий и сект. «Покайтесь, последние дни настали!» - всплёскивали руками проповедники, все, как один, вспоминая всадника по имени смерть на бледном коне, которому в откровении святого Иоанна Богослова дана власть над четвертою частью земли, чтобы умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными. «Штрих – код на продуктах содержит число зверя, не ешьте их», - кричали они. Но люди продолжали есть: молились и ели.
Все вдруг вспомнили пророчества о голоде Ездры, Моисея, Нострадамуса, Ванги, Ошо, Распутина… Пророчеств была масса, о них говорили везде: в маршрутках, офисах, торговых центрах, интернет-формах, социальных сетях.
- Взять хотя бы слова Иоанна Иерусалимского! – писал в своем один блоггер-многотысячник. - Он сказал, что когда придет тысячелетье за нынешним тысячелетием, то голод настигнет многих людей, руки их от холода посинеют, и возжелают люди новый увидеть мир. И торговец придет и устроит пир, и будет яд предлагать. Душу и тело испортит тот яд, и кто свою кровь с ним смешал, станут, как зверь в западне насиловать и убивать, грабить и вымогать, и жизнь станет вечным концом. А ведь это наши дни! Нас травят.
Слава вначале старалась не читать новости, не заходить вообще в интернет, потому что люди рассказывали страшное. Говорили, что продуктам, купленным у бабушек на базаре, тоже нет доверия – не насыщают. Рассказывали, что многие уже уходят в леса, в деревни, откапывают залежавшиеся после зимы желуди, едят первые ростки травы, кору, но и это тоже не помогает. Голод устанавливал полную власть над людьми, заполнял их головы тьмой, безумием.
Когда поползли слухи о массовом людоедстве, сектах, где учат, что только в крови осталась энергия, Слава поняла, что срочно надо искать спасение, и полезла в интернет.
В поисковике она вбила два слова «спасение продукт», и увидела, что она не одна такая. Искали очень многие. Но и очень многие предлагали:
- Чудо – свекла. 100% насыщение. Стоимость договорная.
- Одним граммом этого молока можно напоить всю семью!
- Картофель из госрезервов США. Был припрятан на случай мировой катастрофы. По приемлемой цене.
- Моё личное варенье, сама выращивала, делала, наша семья сыта.
У Славы разбегались глаза, желудок требовал поверить обещаниям и броситься звонить, покупать, тьма в голове умоляла: «Дай». Но каким-то третьим местом она чуяла обман, и рыла интернет дальше. Конечно же, все объявления оказывались аферами, пострадавшие на форумах описывали, как отдали всё, но так и не насытились. «Ах, люди неисправимы», - горько улыбалась Слава, ведь тут же на форумах после рассказов о бедах легковерных размещались новые предложения о покупке чудо продуктов, и снова люди им верили, и так же обманывались… Круговорот лжи и надежды. Но одна такая запись, как показалось Славе, выбивалась из него. Незнакомка писала:
- Я стояла в очереди, и услышала, как между собой разговаривали две подруги. Они говорили о семье каких-то Малинских: мать, отец и двое детей. Говорили, что Малинские пропали. Они не могли уехать за город, потому что у них не было никаких родственников, даже дальних, в деревне. В лес они бы ни ушли, дети всё-таки на руках. Но исчезли. А до этого одна из говоривших встретила на лестничной клетке отца этого семейства. Он был очень возбужден: глаза горят, румянец во всю щеку. Он что-то вначале прятал в руках, а потом резко обернулся и сказал этой женщине: «Ищите в магазине после закрытия баночки, называются «Каша с маслом». Найти их могут не все. Я не знаю, кто может, а кто нет, знаю лишь, что это спасение. Ищите!». А потом Малинские пропали. Я знаю, что и это может быть обман, но буду искать.
Бродя по пустому супермаркету Слава вспомнила рассказ о «каше с маслом»…
ТРАВЯНОЙ ЧАЙ
Еще месяц назад его дом был полная чаша, а дни ложились на жизнь, как свежее масло на хлеб - легко и послушно. Всё, что нужно, у Славы всегда было рядом, шло ему в руки. Жена, сын, дочь, дом в городе, за городом, машина, катер, охота, рыбалка. Сама собой досталась ему и хорошая должность при Кабинете Министров. Он был не первый, не последний, из тех, мимо кого просто так не пройдешь, задержишься и пригреешься. Нужные люди его ценили, друзья любили, жена верила. «Хороший ты парень, Слава, хотя везунчик - незаслуженно», - дула губы любовница Лиза, выклянчивая что-то опять для себя. А он поощрял любые ее капризы, мол, что спорить с женщиной, пусть радуется. «Если случается беда, главное в ней не застревать, продолжать идти дальше», - был уверен Слава. Может, потому его дорога и была шире и глаже прочих.
Но сейчас, впервые за тридцать пять лет жизни, он оказался в тупике. Никогда такого не было, чтобы не мог решить, хотя бы понять из-за чего проблема. А тут…Люди голодали уже месяц. Что там люди! Его собственные жена и дети просили есть, а у него не получалось их накормить. Он нёс домой всё, что мог найти. Доставал любыми способами за любые деньги, но даже самая дорогая экзотика не насыщала близких. Вчера младшенькую вырвало от сюрстрёмминга, который привез сотрудник Славы, вернувшийся из командировки.
- Воняет ужасно! Не хочу! – сопротивлялась дочка, не желая есть эту прокисшую забродившую консервированную сельдь. Давненько она не отказывалась от еды, Слава понимал, что надо бы её послушать, но не мог. Он представил, какой она может быть уже через пару недель - измождённой, слабой с проступающими сквозь бледную кожу острыми косточками:
- Ешь! – приказал он. Дочка проглотила рыбу, зажав пальчиками ноздри. А через полчаса побежала в туалет и вырвала всё, съеденное за день. Слава не спал всю ночь. Жена заснула, а он не мог.
Умные люди говорили, что приключившийся этим мартом голод – неправильный, бутафорный. Нет для него внешних причин, да и страдания человечекские не такие острые, как должны были бы быть, если бы люди ничего не ели месяц. Два дня назад он прочитал об этом в закрытом отчете Министерства здравоохранения Премьер-министру. Через Славу проходили все документы, попадавшие на стол ко второму лицу страны.
В отчете, составленном медицинскими светилами, было много непонятных терминов, схем, цитаты из зарубежных исследований на других языках и весьма заковыристый текст. Славина задача была в том, чтобы прочитать всю эту ахинею и объяснить ее занятому человеку в двух-трех предложениях. «Свежая голова», - говорили о нем, да он и сам не жаловался. «Экспертиза продуктов показала, что содержание в них витаминов и минералов аналогичное прошлогоднему», - читал он. Никуда не делись кальций, магний, железо. На месте были и витамин А, В и Д. Производители, грешившие заменителями вместо реальных продуктов, делали это и прежде. Но изменилась способность человеческого организма впитывать питательные вещества!
Медики выбрали для проведения исследований разных людей, давали им разную пищу, а эффект оказался практически одинаковый. Человечкский желудок воспринимал еду, даже, казалось бы, переваривал её, по кишечнику она проходила. Люди ели, люди испражнялись. Однако в кровь не поступало ничего. Голод пропадал только на время переваривания пищи, поэтому, по большому счету, стало всё равно, чем набивать желудок: картошкой из супермаркета, домашними яйцами с рынка или экзотическими фруктами. «Человек может продержаться без еды максимум два месяца. Но это подготовленный сильный взрослый человек», - вспоминал Слава. Но до конца этих двух месяцев могут дотянуть не все, хотя бы потому, что дети слабее, а голод выпускает из подвалов всё мировое зло. В темные дни могут и убить из-за куска хлеба. Хотя он перестал быть пищей, а стал бутафорией.
Слава листал министерский отчет, надеясь увидеть хоть что-то, дающее надежду. Психологи ничего толкового не нашли – приводят одни теории. Дальше. У религиозных фанатиков пища не усваивается точно так же, как у неверующих или представителей других конфессий. Дальше. «Ничего ж себе!» - вдруг непроизвольно воскликнул Слава. Медики проверили и кровь тех, кто питался людьми. Слава с отвращением всматривался в сухие строчки отчета. Слава Богу, человеческое мясо тоже не приносило людям насыщения.
Завершался отчет какими-то футуристическими россказнями, пророчествами, мистикой. Слава такое на дух не переносил. «О, ведьмы, гадалки и астрологи получают в Министерстве здравоохранения лицензии. Всех привлекли», - догадался он и отложил отчёт: сказать начальству нечего. Потом взял ещё раз и открыл на странице с данными исследований об усвоении витаминов и минералов. Всё-таки одна группа людей выбивалась из общей массы, обозначена она была, как БЖ-ТЧ. Показатели крови у этих людей были пусть немного, но лучше. Однако в тексте исследования об этом почему-то ничего не говорилось. Слава нашел номер телефона сотрудника министерства, готовившего отчет, и сразу же позвонил ему.
- Извините Вячеслав Борисович, это какое-то недоразумение, - дрожал голос в телефонной трубке. – Я немедленно всё сейчас выясню!
Через пятнадцать минут он перезвонил. Голос уже не дрожал, а, казалось, истлевал, будто забытая в пепельнице сигарета. Он сообщил, что БЖ–ТЧ - это беременные женщины, которые пили травяные чаи.
- Какие именно? – быстро переспросил Слава.
- Понимаете, мы это не знаем. – Совсем тихо сказал сотрудник министерства. – Для проведения исследования мы приглашали спонсоров. Один из них вёл эту часть с беременными женщинами. Частный роддом, полных данных об этой части исследования нет. Но я могу найти ...
- Бардак. – Оборвал его Слава. – Ищите контакты спонсора и сразу сообщите их мне. Я выезжаю. Будем искать этот травяной чай. Срочно.
ШОКОЛАДНЫЙ ТОРТ
Слава работал курьером всего вторые сутки, когда ему дали задание: отвезти коробку с тортом по адресу, указанному на бланке заказа. Торт уже ждал его на столе в офисе, весил килограмм пять и был мастерски украшен. Река и лес на его поверхности выглядели живыми. Казалось, шевелится крона у деревьев, и звенит, перекатываясь через пороги, речная синь. В его центре возвышалась гора, перед которой стояли на коленях или простирались ниц непропорционально большие фигурки людей. На острой вершине угнездились два огромных лебедя: черный и белый. Птицы приподнялись на лапках, прижавшись друг к другу грудками и переплетясь длинными шеями. Они распахнули свои крылья на четыре стороны света, словно собираясь взлететь, а клювы вытянули вверх – к небу. «То ли воюют, то ли любятся», - удивился Слава. Обычно лебедей на тортах изображают мирными, склонившими сомкнутые головы на изогнутых шеях, так чтобы между ними вырисовывалось сердечко. Статичная розовая любовь. Но эта пара была иной, а в каждом их перышке чувствовалась такая сила, страсть и вера, что Славе невольно стало жутко. На торт можно было смотреть часами, восхищаться, но съесть его - было бы настоящим кощунством.
Торт был упакован в прозрачную коробку. Слава представил, как, закрепив её на багажнике мотоцикла, повезёт торт через весь город, и лебеди будут гордо кивать прохожим. «Нет, это нереально», - вздохнул он. Раньше подобное поручение было бы рядовым, но не сейчас. Теперь это было равносильно самоубийству.
Больше месяца люди голодали. Врачи объясняли, что в кровь не попадают необходимые вещества. Многие знакомые Славы ослабли, стали реже выходить на улицу. Кто-то лег в больницу, чтобы получить внутривенно глюкозу, незаменимые аминокислоты и жирные кислоты, микроэлементы и витамины. Но врачи в ужасе разводили руками, ведь после первой же поддерживающей капельницы начиналась сильнейшая аллергия: человек краснел и распухал снаружи и внутри. Массовых смертей не было только чудом, но люди понимали, что это ненадолго. Мир замер в ожидании, потихоньку сходя с ума.
Казалось бы, раз пища предала людей, то они должны были от неё отвернуться. Но наоборот, теперь любая еда получила практически звёздный статус. «Это когда все её хотят, она никому не даёт, но поцелуи с экрана посылает и попой крутить, моль, надейтесь, люди, кому-нибудь обязательно дам. Вот поклонники с ума и сходят», – смеялась Славина однокурсница Ира Малинская. Смеялась-смеялась, а неделю назад вдруг взяла и пропала вместе с отцом, матерью и трёхлетним братом. Слава старался об этом не думать, и совсем забросил институт: не до учебы в такие дни.
Городской быт стремительно менялся, походя вышвыривая за черту многие привычные и, как оказалось, милые сердцу мелочи жизни.
С улиц исчезли маленькие киоски со всякой снедью: орешками, печеньем, шоколадками, соком, кофе, сушеной рыбой, пивом и водой. Держать их стало не только невыгодно, но даже опасно. В Славином дворе однажды ночью кто-то выпотрошил такой киоск, вскрыв железную коробку, будто консервную банку. Понятно, почему уже на следующий день остальные киоски с улицы, как корова языком слизала. А ведь Слава так любил по пути в институт мимолетом купить что-нибудь хрустящее, солёное, остро пахнущее химией, грызть его и наслаждаться, даже не ожидая насыщения. Впрочем, в этом новом мире уже нельзя было запросто пройтись по городскому парку с пачкой чипсов или сухариков в руках. Это было равносильно распахнутому на людях пальто, под которым в чём мать родила и с воспарившей к небу мужской надеждой. Прохожие плевались, дескать, как можно заниматься «этим» на улице, почему-то забыв о том, что месяц, год, десять и пятьдесят лет назад люди ели на улицах, и ничего постыдного в этом не было. На днях Слава встретил знакомого парня, тот был весь в синяках. Поел на улице орешков и еле потом домой дополз.
«Везти торт в одиночку– это явная провокация. Побьют, как пить дать, и торт заберут», - сокрушался Слава. Подобное происходило сплошь и рядом. Милиция не помогала, а задерживала людей и забирала их еду себе. А всё потому, что люди искали чудо – продукты. Каждая история о чуде лопалась мыльным пузырем, но люди продолжали искать, и говорили, что кто-то уже нашел. Нашел и наелся. Наелся и спасся.
Поэтому парень, который везёт торт через весь город, обязательно показался бы людям подозрительным. Слава хотел даже отказаться от поручения, но директора не было на месте, а коллеги отводили глаза.
«Ты спрячь торт, замотай коробку сверху тряпкой и езжай, парень, вези его, не бойся. Это проверка для тебя», - тихо сказала ему баба Настя, которая работала в конторе уборщицей и стряпухой – готовила на всех домашние обеды. По нынешним временам её профессия была чем-то средним между вышибалой и ведьмой. Бабу Настю очень ценили: она и продукты доставала свежайшие, и готовила хорошо. Поговаривали, что контора продолжает работать, а её сотрудники в неё приходить, только благодаря бабе Насте, дескать, приготовленная ей пища как-то поддерживала людей, хотя и не усваивалась.
Она откуда-то принесла и дала Славе старую штору: «Такие на окнах здесь висели, пока десять лет назад ремонт не сделали. А я берегу, не выбрасываю».
Слава замотал шторой коробку с тортом, закрепил её клейкой лентой, водрузил торт багажник, еще раз заглянул в бланк заказа и обмер.
Отправителем посылки было неизвестное предприятие, но доставить ее надлежало не обычному человеку, а святому отцу - митрополиту Владимиру, автору нашумевших «Заповедей последних дней». Причем адрес, указанный в бланке, был не адресом храма, но личного дома митрополита, который буквально на днях ограбили. Хотя святой отец лишился многих нажитых благ, мало кто ему сочувствовал.
- Церковники, - Славина мама произносила это слово нараспев, с таким текучим вязким презрением, что ему казалось, будь эти церковники рядом, тут же повесились бы со стыда. – Для них человеческая беда –всего лишь повод собрать больше сторонников. Людей обвиняют во всех смертных грехах, а сами, пользуясь ужасом, забирают себе еду. Не следуют самими же ими написанным заповедям!
Это было позавчера, они сидели с мамой за столом, и перед ней лежала газета с большой фотографией на первой полосе: дом некоего святого отца, буквально перевернутый вверх дном: итальянская мебель поломана, порезана, посуда разбита, вещи пьяной рваной змеей скрутились на полу. И сам батюшка на фоне разгрома: пузо вперед, руки в стороны, голова запрокинута к небу, в красных глазах страх, потрепанная бородка изогнута знаком вопроса: «За что?».
- А вот за то самое! Нечего есть чужую пищу. - Мама отбросила газету в сторону. – Интересно, кто они – эти мстители, которые наказывают священство и властей? Столько погромов за эту неделю, по всей стране. А ведь это не простой священник, Славочка, это же тот самый митрополит Владимир, автор «Заповедей последних дней».
В газете был указан адрес разгромленного дома. Теперь Славе предстояло его посетить.
(Продолжение...)