Ад был длинным, как асфальт, как больница или нарсуд. В узких коридорах воняло свежей краской.
– Где он? – спрашивала она.
– У себя. Там, в конце коридора, была комната, и ее дядя Данил стоял в дверях, веселый и потный, заложив ногу за ногу.
– Явилась, не запылилась! – сказал он. – Маслица принесла?
– Какого?
– Лучше постного. Сливочное быстро выгорает, а от смальца дух тяжелый.
– Но зачем?
– Для сковородки. Чтобы кожа не прилипала. И иголки в следующий раз принеси.
– У них что, своих нет?
– Есть, но только для амбулаторных. А в стационаре – на всех не напасешься. Их же много надо – кому под ногти, кому в сонную артерию, кому в вилочковую железу. Ладно, проходи.
Она зашла в комнату. Было очень жарко. Комната как комната, только без окон. И ремонта в ней давно не делали, стены какие-то закопченные.
– Ну, как тебе? – спросил дядя Данил.
– Грязновато…
– А мне даже очень нравится. Для меня главное – человеческое отношение. А тут даже по вечерам кино показывают. Называется «Любовь и ответственность». И дневные нормы здесь нормальные, не то что в других местах. Норму выполнил – и на губной гармошке играешь.
И щелкнув себя подтяжками по оттопыренному животу, он заиграл на губной гармошке. Что-то заскрежетало, зацокало, защелкало, запищало…
Такой сон увидела Светочка Смирновская, свидетельница Иеговы. Так ее звали не потому, что она к этой церкви принадлежала, а потому, что часто была свидетельницей того, чего другие никогда не видели, и считала своим долгом всем об этом рассказать. И главное, она точно знала, почему другие ничего не видят.
– Око за око – так написано в Библии, – говорила Светочка. – Сколько веков мы так делали. И вот – весь мир ослеп.
Глядя вокруг, многие с ней соглашались. Непонятно было, правда, из каких соображений Светочке было оставлено зрение. Она была странной девушкой, но ведь странных девушек так много, гораздо больше, чем обыкновенных. И то, что она в конце концов нашла себе прибежище в религии, тоже вполне естественно. И то, что все церкви, которые она посещала, не полностью ее удовлетворяли, тоже было вполне в порядке вещей. И даже то, что она в итоге пришла к мистическому анархизму, было нормально. Не совсем нормально было, может быть, лишь то, что она не очень представляла, что такое мистический анархизм, просто ей нравилось это сочетание слов.
Просто так она называла свою миссию – свидетельствовать о том, что видела.
– Это было буквально вчера, – рассказывала она в одной кампании. – Буквально вчера вечером, когда я с собрания интеллигенции нашего города возвращалась. Я шла по темной улице. Никого. Вдруг я услышала вздох. Такой – тяжелый, печальный, хрипловатый. Оглянулась – я одна. Пошла я дальше. Подумала о своей жизни, вдруг вспомнила все жертвы, которые я приносила разным людям. Вспомнила, что в детстве мама звала меня хрюшечкой, хотя раньше никогда об этом не вспоминала. И опять услышала вздох. Он был еще глубже, еще печальнее, как будто кто-то бесконечно сожалел обо мне и о моей жизни. Я остановилась. «Кто ты? » – спросила я. Молчание. Я не выдержала и побежала. Пробежала метров двести, остановилась передохнуть. И опять – вздох. И такой печальный, как будто кто-то долго-долго плакал.
– Но кто же это был? И зачем вздыхал?
– Говорят, так ведут себя вампиры, когда жаждут крови.
– Ну что ж, вампиры – тоже люди.
– Но почему обязательно вампиры? Это могут быть суккубы, которые нигде не находят покоя. А еще ведь есть инкубы, которые охотятся за суккубами.
– А еще есть хохрики. Такие маленькие чертики, только что народившиеся на свет. Господи, сколько же всяких существ живет с нами рядом, а мы и не знаем…
– Но причем здесь Светочка?
– Я не знаю, при чем здесь я. Возможно, они приходят ко мне потому, что я – особенная, – скромно говорила Светочка. – Не зря я так и не нашла себя в этом мире.
Светочка Смирновская действительно находила в этом мире все что угодно, кроме себя. Ее просто не было, не было нигде, потому что так было нужно. В этом и состоял ее мистический анархизм, как она его понимала. Так и ходила она от компании к компании и рассказывала, что видела.
– И вот я проснулась среди ночи. И увидела – у постели сидит большой мужчина в черном капюшоне. «Ты кто ?» – спросила я. «Дьявол, – ответил он. – Я пришел забрать твою душу». А я ему ответила: «Иди в пень. Я свою душу никому не отдам – ни тебе, ни Богу. Она мне самой нужна». Он исчез. А я подумала: «Вот это да».
Так она и не отдала никому свою душу. Когда Светочка задумывалась об этом, то она не понимала, зачем она так поступила. «Для чего мне душа? – думала Светочка. – Я ведь совсем ее не чувствую. Что же с ней делают, с душой?».
К ней больше никто не приходил. Но время от времени она слышала странные звуки. В соседней комнате будто бы падала пластиковая бутылка. А когда Светочка шла в соседнюю комнату – никакой бутылки там не было. Иногда гремела посуда, как будто бы ее кто-то перекладывал. Но на кухне не было никакой посуды. Или кто-то вдруг включал музыку на полную мощность, но не было вокруг никого.
Обо всех этих случаях Светочка рассказывала всем своим знакомым. А они гадали, кто это мог быть, – вампир, домовой, привидение, кто их ей посылает и зачем. И в этих мыслях она наконец нашла себя, и теперь точно знала, для чего ей душа, и даже могла рассказать другим:
– Начнем с того, что у нас теперь каждый год будет конец света. А потом, конечно же, Страшный Суд.