Пастух

Часть 1

Солнце. Пушистое и теплое, как мамин бок, солнце поднялось над лугами.

Бяшка проснулся и потянул мягкими ноздрями воздух. Влажный и зябкий. Он почувствовал, что лежит один в траве и не решался шевелиться. Ночью он видел Волка. Горящие глаза и под ними огромная бездонная пасть, преследовали его. Бяшка бежал и бежал во сне, а пасть хватала овец – одну за одной – пока не перехватала всё стадо, а злые зрачки разгорались всё ярче и становились всё ближе. Бяшка всхлипнул и открыл глаза.
Солнечные лучи расплескались по долине. На каждой травинке, камне, в каждой капле росы теперь было солнце. Косматые ночные тени отступили в Жуткий лес и спрятались там среди еловых лап, забились под коряги, заползли в свои дупла и норы, чтобы никогда не выходить оттуда, чтобы никогда больше не было темно и страшно. Бяшка вскочил, покачнулся, шагнул, потом затряс головой, расставил ноги и боднул курчавой макушкой воздух.
Взрослые уже проснулись. Овцы разбрелись щипать траву, а бараны толпились вокруг Вожака. Было слышно, как он неторопливо басил что-то, а остальные одобрительно и возбужденно блеяли. Но о чем шла речь - было не разобрать, и Бяшка подошел ближе. Ягнятам не полагалось слушать разговоры взрослых, поэтому нужно было подходить тихо и незаметно. Бяшка сделал еще несколько осторожных шагов.
- …тогда Пастух закричал и взмахнул факелом, волки отскочили в сторону. Все, кроме Старого Волка. А Старый Волк повернулся к Пастуху. Тут подоспел я. Я врезался Волку в бок, - стадо восторженно загудело, - да, да, я слышал, как хрустнули у ребра, он взвыл, так, что в ушах зазвенело. Хотел вцепиться мне в горло, но промахнулся, успел схватить только клок шерсти. А я уже поднимался на дыбы, вот так, - и Бяшка увидел огромный силуэт Вожака. Крепкие завитые рога на запрокинутой для удара голове и острые копыта на длинных сильных ногах поднялись в воздухе над бараньими спинами. Его шерсть отливала желтым золотом в лучах восходящего солнца. Он был прекрасен и страшен.
Бяшка почувствовал, что его толкают. Это мама заслонила его и повела, повела в сторону гор к ручью, к полянкам сладкой травы.
- Тебе нельзя слушать разговоры взрослых, идем, идем, - приговаривала она.
- Пастуху нужно идти в лес и добраться до Старого Волка, пока тот не успел залечить раны, - продолжал Вожак, - смерть волкам!
- Смерть, смерть! – заблеяли бараны.
- Блага Пастуху!
- Блага, блага!

Часть 2

Бяшка пил молоко. Горячей струйкой оно вылетало из соска, ударялось в нёбо и жадными глотками отправлялось дальше - в живот. Чтобы потом стать его, Бяшкиным, телом, его мышцами, костями, рогами и шерстью. Чтобы он рос и становился большим. Чтобы потом он, Бяшка, смог заслонить вместе с Пастухом собой стадо, как это сделал ночью Вожак. От тех волков, которые сейчас тоже торопятся вырасти из неуклюжих щенков и сосут белый злой сок свирепой волчицы в сыром буреломе.



Часть 3

В полдень, когда стало жарко, Бяшка улегся рядом с матерью в ивняке.
- Мам, расскажи сказку, - попросил он.
Овца знала только одну сказку, ту, которую слышала от своей матери. И именно её рассказывала Бяшке каждый раз. Это было частью Закона – когда ягненок просил у матери сказку, то она должна была ее рассказать.
- Очень и очень давно, когда твоя бабушка была еще ягненком, овцы жили вольно и беспечно. Тогда еще не было Стада, и все паслись сами по себе, где вздумается. Засыпали там, где заставала ночь, не искали убежища и никого не боялись, потому, что некого было бояться. Волки держались от нас подальше, потому, что тогда еще не было Стаи и волк, встречая барана, не решался вступать в схватку и убирался прочь с его пути…
Бяшка дремал под монотонный голос матери. Снилось ему как пасутся в долине бараны и овцы, и ягнята резвятся и бегают там, где им вздумается. И нет страха, и никто не смотрит в сторону Жуткого Леса. Да и Лес совсем не жуткий, а изумрудный и прохладный, готовый укрыть от жары в летний полдень и от ненастья в непогоду.
Снилась Бяшке осень и первый снег. И как по этому снегу вышел из леса волк. А за ним ещё один, и ещё, и ещё много волков. Снилось, как пополз по лугу серый невиданный доселе зверь с сотнями ног, с десятками пастей. Имя этому зверю – Стая, и он сильнее любого самого сильного барана. И ещё он голоден.
И еще снилась Бяшке огромная алая проталина на земле, и как заносит эту проталину снегом, а на следующий день она появляется снова в другом месте. И удивление, и ужас, и отчаяние. И негде укрыться в лугах от леса до самых гор.
И снова, кажется Бяшке, что смотрят на него горящие злые глаза, а под ними – пасть раскрывается всё шире и становится всё ближе. Бяшка вздрогнул и проснулся.
-…и негде было укрыться в лугах от леса до самых гор, - неторопливо бубнила мать,-  Каждый день приходила Стая, и овцы бежали врассыпную, а волки выбирали лучшего барана и тащили в лес. Так прошла та страшная зима. Весною у тех, кто остался в живых, стали появляться ягнята. Стая настигала их первыми.
И вот, когда казалось, что никому уже не выжить, пришло наше спасение. Из леса вышел человек. В одной руке у него был нож, а в другой – посох. Он построил шалаш на холме. Потом он сказал баранам и овцам: «Идите за мной и уцелеете. Вы не будете больше бояться и снова станете хозяевами долины, ваши дети перестанут быть кормом для волков, и вы увидите, как они растут и взрослеют, вы увидите, как ваши внуки и правнуки смело шагают по той земле, которая ваша по праву». Так он сказал. И мы пошли за ним. Он повелел нам приносить ему молоко и шерсть, и это стало Законом. Так появилось Стадо. Так появился Пастух.
Пастух дал нам надежду и научил нас собираться вместе. И когда снова пришли Стая, разжиревшая и ленивая после сытой зимы, мы впервые не разбежались и встретили их, как подобает – рогами и копытами. Волки не ожидали этого и бежали в страхе. Многим из них так и не удалось добраться до леса…
Мать-овца зевнула, пожевала губами и, по привычке, бросила быстрый взгляд в сторону леса. Солнце прошло зенит и ночные тени стали оживать в густом подлеске. Овца тяжело вздохнула и продолжила:
- Настало время, когда овцы смогли вновь почувствовать себя в безопасности. Казалось, что вернулись те самые беспечные и добрые дни. Стая больше не показывалась, и Стадо спокойно бродило по лугам. Стали появляться ягнята и никто не боялся за их судьбу. Каждый день один из нас отдавал Пастуху всю свою шерсть, а все матери-овцы – половину молока. Так соблюдался Закон.


Часть 4

Всю весну мы не видели ни одного волка. В середине лета Пастух погрузил всю собранную шерсть на волокуши и сказал: «Помните, чему учил я вас, слово моё и мудрость мою будет нести он», - и Пастух вывел из стада большого черного барана. «Пока не будет меня с вами, вы будете его слушать так, как слушали меня, и повиноваться ему так, как мне повиновались». Так Стадо обрело Вожака.
После Пастух взял пару сильных баранов, запряг в волокуши и направил в сторону Леса…
Из рассказов взрослых Бяшка знал, что если долго идти через лес, то он закончится, и начнутся песчаные холмы, а за ними очень много воды, эту воду Пастух называет «море». И в этом море живет человек в лодке. Он меняет овечью шерсть на твердые маленькие кружочки, которые нельзя есть, но они очень нужны Пастуху, чтобы носить их в маленьком мешочке на поясе.
- Прошло четыре дня и три ночи, - продолжала овца, - На четвертую ночь у кромки леса стала зацветать пряная трава. Её аромат разносился по лугам и волновал овец. Пастух запретил до его прихода подходить к лесу, и Вожак увел Стадо подальше в луга. Молодой баран, тайком от Вожака, убежал из Стада к лесу и вернулся утром захмелевший и сытый. На следующую ночь он снова ушел из Стада, а с ним пошли еще четверо. Ждали их до полудня. Вечером Вожак сказал: «Стая вспомнила вкус крови, нужно быть готовыми к её приходу». Но ночью волки так и не пришли. Не было их и на следующий день. «Стая слишком слаба, чтобы посягать на Стадо», - сказал тогда Вожак, а потом прибавил: «Идите за мной и уцелеете», - так говорил когда-то Пастух.
И, как только сказал это, он понял, что Стадо может обойтись и без Пастуха, что незачем больше отдавать ему молоко и шерсть, что не нужен больше его Закон, и пришло время закона нового, Закона Вожака.

Через несколько дней вернулся Пастух. Один. Он рассказал, как на него и на двух баранов, что были с ним, ночью в лесу напала Стая, и как отбивались от волков огнем, и как бараны погибли, защищая его.
- Дураки, - сказал тогда Вожак, и Стадо замерло. В тишине Вожак продолжал, - Они погибли, защищая того, кто нам больше не нужен. Ты больше не нужен нам, Пастух, можешь уходить, луга – это земля, которая наша по праву, и тебе нет здесь места. Нам больше не нужен твой Закон, наша шерсть и наше молоко теперь будут оставаться нам, – и Стадо одобрительно зашумело.
- Хорошо, - сказал Пастух, - я уйду. Когда придет время, то я вернусь к Стаду и прощу тебя, но назначу высокую цену за это.
Вожак рассмеялся, а за ним и всё стадо. Так Пастух покинул нас.


Часть 5

В том месте, где уже кончился лес, но ещё не начался луг, растут пряные травы. Это ничья земля – и не лес и не луг – поросшая кустами шиповника. Волки там не бродят, а овцы ходят только несколько дней в году, чтобы поесть цветущей пряной травы. Ручей, пробегает через ничью землю по зарослям ивняка, попадает в глубокий и холодный пруд, и уже потом, неспеша, направляется в лес.
У пруда растет дуб. Каждый год он тянется за солнечным светом всё дальше в стороны, всё выше в верх. И чем выше и шире он становится, тем глубже его корни уходят в землю, туда, где темнота и холод.


Часть 6

Когда Пастух ушел от стада, он отправился к одинокому дубу. Сплел жилище из ивовых веток в его кроне, сложил в нем очаг и развел огонь. Он расставлял силки на птиц и ловил рыбу. Иногда, в сумерках, было видно, как под дубом мелькают тени волков. Но до Пастуха было не добраться, и они убирались ни с чем.
Пряная трава отцвела, и Вожак увёл Стадо в луга подальше от леса, где не надо было постоянно быть начеку. Больше овцы не видели Пастуха и не вспоминали о нем.
Поздней осенью, когда по ночам на траву стал ложиться иней, снова появилась Стая. Поредевшая и жалкая. Угрюмые худые волки хоть и смотрели в сторону Стада голодными глазами, но старались держаться подальше. Они ловили полевых мышей и переворачивали камни в поисках лягушек, ящериц или жуков. Часто Вожак собирал взрослых баранов, и они гнали Стаю до самого леса. После этого волки исчезали на несколько дней.
Однажды утром пятеро волков подошли совсем близко. Старый волк с порванным ухом посмотрел на Вожака и щелкнул зубами:
- Ну, что уставился, жратва? – прохрипел он, - когда пригласишь на обед?
Стадо возмущенно зашумело и зашевелилось. Вожак ничего не ответил, а ударил острым копытом в мерзлую землю и наклонил рога.
- Бе-е-е-й! – прокричал он боевой клич и бросился вперед.
- Бе-е-е-й! – отозвались бараны. Овцы и ягнята уступали им дорогу и ободряюще блеяли: «Бе-е-е-й! Бе-е-е-й!»
 Земля качнулась и задрожала. Грозная храпящая волна понеслась на волков. Те присели на задние лапы, развернулись и рванули. Но волна почти сразу подмяла одного. У самого леса – второго. Остальные исчезли в подлеске.
Вожак развернул баранов. Возбужденные и гордые, отдыхая от быстрой погони, они неспеша возвращались обратно.


Часть 7

Вечернее тяжелое небо медленно ползло в сторону гор. С вязанкой хвороста на спине из леса вышел Пастух и направился в сторону одинокого дуба. Под дубом стояла молодая овца, она дрожала и, молча, смотрела на Пастуха. Он прошел мимо, забрался  в свое жилище в кроне дуба и закрыл за собой плетеную дверь.
Пастух сел на волчью шкуру перед очагом, подкинул в него сучьев и раздул огонь. Потом неспеша набил трубку и выглянул в крошечное оконце. Овец на поляне перед дубом прибавилось. Уже с десяток пар глаз жалобно смотрели вверх. Пастух прилег на шкуру и закурил, глядя в огонь. Потом выбил пепел и завернулся в шкуру. «Так какова же цена?», - медленно проговорил он каждую букву и закрыл глаза.
Снилось ему, как кричали бараны «Бе-е-е-й! Бе-е-е-й!», как несли их по полю быстрые упругие ноги, снилось, как настигли первого волка и как овцы с молодняком блеяли от восторга, наблюдая, как плотная стремительная лавина бараньих тел покатилась с холма и скрылась из виду. «Гони, гони, топчи наглецов!». Снилось Пастуху, как в это самое время со стороны гор заходила, на оставленных без защиты овец, Стая.



Часть 8

- Мы умоляем тебя вернуться, - черный Вожак склонился перед Пастухом.
- Ты помнишь о том, что я обещал назначить высокую цену за свое возвращение?
- Да, я помню об этом, прошу, назови свою цену.
На поляне перед дубом стало тихо.
- Ты правильно поступаешь, обращаясь со Стадом ко мне, - сказал Пастух, - поэтому я прощаю тебя и оставляю Вожаком, – он помолчал, задумчиво водя глазами поверх овечьих спин, - но за то, чтобы мне вернуться к Стаду, я прошу... одуванчик.
Тут же по стаду прокатился стон, оставляя за собой островки всхлипов и подавленного шепота.
- До цветения одуванчиков осталось слишком долго, - тихо сказал Вожак, - волки перехитрили нас вчера, и неизвестно, что они придумают завтра. Мы боимся. Возможно, что весной уже некому будет принести тебе выкуп.
- Таково моё слово, - ответил Пастух, - и оно останется неизменным. От тебя теперь зависит то, сколькие смогут дождаться тепла. Но вот тебе подарок: в любое время можешь приходить ко мне сюда за советом.
Так прошла зима. Волки были хитры, но Пастух был мудр. Каждый раз, когда волчья атака завершалась успешно, Вожак отправлялся к одинокому дубу и просил у Пастуха совета. И слышал в ответ слова, которые после спасали много овечьих жизней. Пастух научил нас выставлять часовых и собираться в кольцо, готовить засады и заманивать в них волков. Так прошла зима. И, наконец, появился первый в лугах одуванчик, и Пастух получил его, и вернулся к Стаду. С тех пор уже много сменилось Вожаков, но ни у кого больше не появлялось сомнений в справедливости Закона Пастуха. Он, как и прежде, стал получать нашу шерсть и половину молока, а Стадо зажило счастливо и спокойно.  Но и сейчас, иногда, волки уносят овец в лес, но только любопытных и непослушных, понял меня, Бяшка?
- Понял, - Бяшка встал на ноги. Это был конец сказки. Жара прошла, и можно было отправляться играть с ягнятами, пока мать будет щипать траву в обществе подруг.
- Не отходи далеко.
- Да, мам, - откликнулся набегу Бяшка.



Часть 9

Старый Волк лежал на поляне у окраины леса. Он дышал мелкими мучительно редкими глотками. Воздух, горячий и вязкий, как сосновая смола на солнце, проползал по сухой гортани, чтобы потом с хрипом вывалиться наружу. Тупая боль в сломанных ребрах при малейшем движении превращалась в тонкую проходящую через всё тело занозу. И некуда от нее деться, не убежать, не спрятаться; не победить силой или хитростью, как врага в схватке, и не вымолить пощады.
Вечерние тени медленно поползли от земли вверх и по стеблям травы, по стволам сосен добрались до неба. И, уже там, наверху, раздались в стороны, налились тяжелой ночной синью, заблестели россыпи крохотных белых горящих точек. Точки стали сливаться в пары и превратились в волчьи глаза. Волки собрались в Стаю и помчались, закружили по небу. Всё быстрее и быстрее, несут их лапы, их глаза наливаются кровью и становятся красными огненными искрами. И вот их Вождь заметил Старого Волка и стал спускаться все ниже и ниже. Его черная шерсть порыжела и превратилась в огненно-желтую, развиваясь языками пламени. На поляне стало светло. Небесный Волк подошел совсем близко.
- Живой? – произнес он и не получив ответа вдруг вцепился в загривок и стал трепать из стороны в сторону. Из раненого бока выплеснулась, задремавшая было, боль. И Старый Волк очнулся. Наваждение исчезло, но боль осталась.
- Живой? – снова произнес голос. Старый Волк открыл глаза. Над ним склонился Охотник. В одной руке у него был факел, а другой он держал волчий загривок.
- Да, - прохрипел волк.
- Неважно выглядишь, - сказал Охотник, -  пей, -  протянул он волку в глиняной миске молоко. Волк принялся лакать.
 - К осени снова будешь водить Стаю, - произнес Охотник, осматривая волчий бок,. Кто сможет заменить тебя, пока не встанешь на ноги?
- Хромой, или Вислоухий.
- Не годится. Хромой медлителен, а Вислоухий трусоват. Из молодняка поднатаскал кого?
- Живчика и Рябого.
- Хорошо,- сказал Охотник, - отлёживайся до завтра здесь.
Потом, не прощаясь, встал и ушел с поляны. Огонь факела еще какое-то время метался среди стволов, пока не пропал совсем.
Старый Волк закрыл глаза. После молока в голове прояснилось, боль в боку стала гаснуть, превратилась в крошечный, тусклый уголёк. Но сон не шел.
Старый Волк прислушался. По лесу кто-то шагал. Бесшумно и уверенно. На поляне появился Живчик, следом за ним Рябой.
- Стаю интересует твоя судьба, - сказал Живчик. Рябой молчал, он что-то держал в зубах.
- Я жив, - ответил Старый Волк, - приходил Охотник, принес молока. До завтра полежу здесь, потом вернусь в Стаю.
- Молоко, это хорошо, - сказал Живчик, он не стоял спокойно, а постоянно перебирал лапами и пританцовывал, - мы тоже принесли тебе подарок, тащи, Рябой, тащи, тащи!
Рябой подошел и опустил перед Старым Волком ягненка.
- Вытащили его прямо из середины Стада. Значит самый вкусный. Шуму наделали. Живехонький. Только со страху не шелохнется. Будет тебе обед, - тараторил Живчик, - свежий. Как проголодаешься – сразу и обед вот он.
Тем временем молчаливый Рябой выволок из кустов корягу и придавил ею ягненка.
- Это, чтоб не удрал. И живехонек. Свежий, - не унимался Живчик.
- Пошли, - сказал Рябой, - выздоравливай, Старый.

От ягненка вкусно пахло. Мысль о вкусной ягнятине на завтрак поднимала настроение. Бок почти не болел. Волк попил молока и зевнул, но сон по-прежнему не шел.
- Эй, как ты там? – спросил он и щелкнул зубами перед крохотной мордочкой.
Ягненок вытаращил испуганные круглые глаза и сказал два слова, от которых у Старого Волка на загривке поднялась шерсть.





Часть 10

Когда Бяшка увидел перед собой огромную волчью пасть, он сделал то, что делал каждый раз, когда хотел избежать гнева взрослых в Стаде.
- Расскажи сказку, - прошептал он и увидел, как волк отпрянул и оскалился.
- Так велит Закон, - ответил Старый Волк по привычке, потом усмехнулся и прибавил, - но это не избавляет тебя от обязанностей завтрака. Слушай.


- Очень и очень давно, когда мой отец был еще щенком, волки не охотились сообща, и поэтому их уделом было поедание лягушек и червей. Если волк встречал барана, то не решался вступать в схватку и убирался прочь с его пути.
Однажды осенью со стороны песчаных холмов пришел человек. В одной руке у него был нож, в другой – посох. И он сказал: «Идите за мной, и ваш народ будет процветать. Вы не будете больше голодными и станете хозяевами леса и долины, вы увидите, как ваши дети и внуки гордо шагают по той земле, которая ваша по праву». Так он сказал. И мы пошли за ним. Он повелел нам приносить ему мясо и шкуры овец, и это стало Законом. Так появилась Стая. Так появился Охотник.
Охотник научил нас собираться вместе, и вместе мы были сильнее любого самого сильного барана. С первым снегом Стая вышла на первую охоту. До самой весны мы каждый день приходили в луга, выбирали лучшего барана, тащили в лес, и отдавали Охотнику шкуру и часть мяса.
Всю зиму волки ели досыта. В конце зимы Охотник погрузил все овечьи шкуры на волокуши и сказал: «Помните, чему учил я вас, слово моё и мудрость мою будет нести он», - и Пастух вывел из стаи старого волка с порванным ухом. «Пока не будет меня с вами, вы будете его слушать так, как слушали меня, и повиноваться ему так, как мне повиновались». Так Стая обрела Вождя.
После Охотник взял пару сильных волков, запряг в волокуши и направил в сторону моря через песчаные холмы.
Прошло две ночи и два дня. Вождь решил, что Стая может обойтись и без Охотника. Волки охотились, ели и снова охотились. Не было нужды нести добычу в лес и делиться ею. Когда вернулся Охотник, Вождь сказал: «Ты больше не нужен нам, Охотник, можешь уходить, луга и лес – это земля, которая наша по праву, и тебе нет здесь места. Нам больше не нужен твой Закон, наша добыча теперь будет только нашей». И Стая поддержала его.
- Хорошо, - сказал Охотник, - я уйду. Когда придет время, то я прощу тебя и вернусь к Стае, но назначу высокую цену за это.
Вождь рассмеялся, а за ним и вся Стая. Так Охотник покинул нас. Говорят, что он отправился к одинокому дубу и днями сидел в его кроне, курил трубку и смотрел в луга. И больше волки не видели Охотника и не вспоминали о нем.
Прошла зима. У овец стали появляться ягнята, а у волчиц – щенки. И волкам было вдоволь мяса, волчатам – молока.
Но однажды, в конце весны, Стая не получила добычи. В тот день овцы не разбежались, как обычно, во все стороны, а встретили волков рогами и копытами. Многим тогда так и не удалось вернуться в лес. Так мы узнали о том, что появилось Стадо. Волки пали духом, привычная и легкая пища превратилась в смертельную угрозу. Стае грозил голод.
Тогда Вождь пошел к одинокому дубу, чтобы вымолить у Охотника прощения.
- Я ждал тебя, - сказал Охотник, - я видел то, что произошло сегодня в лугах.
- Прости меня, - склонился перед ним Вождь, - Стая умоляет тебя вернуться.
- Ты помнишь о том, что я обещал назначить высокую цену за свое возвращение?
- Да, я помню об этом, прошу, назови свою цену.
Охотник рассмеялся. Он смеялся долго, а потом перестал и посмотрел на Вождя в упор и произнес.
- У тебя и у твоего народа сейчас нет того, что нужно мне. Когда наступит время, вы узнаете цену за мое возвращение к Стае, но это будет не скоро, твои внуки успеют вырасти и постареть. От тебя теперь зависит то, сколькие смогут остаться в живых. Но вот тебе подарок: каждое полнолуние можешь приходить ко мне сюда за советом.
- Что ты посоветуешь нам сейчас?
- Ждать, и не появляться в лугах, - ответил Охотник, - у вас впереди сытая зима.
В середине лета Охотник сплел жилище из ивовых веток в кроне одинокого дуба, сложил в нем очаг и развел огонь. Он расставлял силки на птиц и ловил рыбу. Каждое полнолуние Вождь приходил к нему за советом.
- Ждать, и не появляться в лугах - неизменно отвечал Охотник. Волки вернулись к прежней жизни, ловили червей и лягушек. И ждали.
Поздней осенью, когда по ночам на траву стал ложиться иней, Охотник позволил Стае выходить из леса. За лето Стадо выросло и окрепло. Оголодавшие худые волки старались держаться подальше от Стада. Они ловили полевых мышей и переворачивали камни в поисках лягушек, ящериц или жуков. Часто бараны собирались и гнали Стаю до самого леса.
- Бараны слишком сильны вместе, - говорил потом Вождь Охотнику, - Стае не справиться с ними.
- Ждите, - всегда отвечал Охотник, - у вас впереди сытая зима.
И однажды Охотник отправил Стаю в сторону гор, а навстречу Стаду – четверых волков вместе с Вождем. Они отвлекли баранов, а Стая, в это время, напала на овец и ягнят. Это была сытая зима. Овцы были изобретательны, но Охотник был мудр. Каждый раз, когда волчья атака терпела неудачу, Вождь отправлялся к одинокому дубу и просил у Охотника совета. И слышал в ответ слова, которые после спасали много волчьих жизней. Охотник научил нас обходить часовых и прорывать кольцо баранов, распознавать их засады и выходить оттуда невредимыми. Так прошла зима. С тех пор уже много сменилось Вождей, но ни у кого больше не появлялось сомнений в справедливости Закона Охотника. Он, как и прежде, стал получать часть добычи, а Стая зажила сыто, ожидая, когда Охотник назовет свою цену за прощение волков.


Часть 11

 Море. Вечернее небо отражается в спокойной воде. Или вода отражается в небе. Так прошлое отражается в будущем, а будущее в прошлом. Волна за волной набегает время  на крупный песок, силясь подобраться к ногам, и отступает. Пока отступает. Солнце тонет в облаках, облака тонут в море. Часы отсчитывают волны.
Пальцы пересчитывают монеты.
Узкая и длинная лодка нетерпеливо мнется у берега, ожидает хозяина, натягивает поводья. Лодочник, тяжело дыша, переносит в лодку, только что купленные, овечьи и волчьи шкуры.

Часть 12


Ефрейтор Бяшин проснулся и потянул ноздрями воздух. Влажный и зябкий. Он почувствовал, что лежит в обнимку со своим РПК, лицом на мушке, но не решался пошевелиться. Ночью он видел Врага. Неясные очертания преследовали его. Бяшин стрелял и стрелял во сне …
Солнце. Пушистое и теплое, как овечий бок, солнце поднималось над...