17. Смерть последней надежды.
Первое что Луис увидел, открыв глаза, были толстые кованые прутья стальной решетки прямо перед собой. Эта решетка выглядела как то странно, словно те, кто ее устанавливали, были пьяны и вмуровали стальные полосы в стены до невозможности криво. Спустя пару мгновений он понял что это просто так кажется из-за того что он смотрит на них исподлобья низко свесив голову на грудь. Попытавшись выпрямиться, Луис тут же пожалел об этом – голова болела нещадно. Где он? Как он тут оказался. Думать было больно но он изо вех сил пытался понять где же он и как сюда попал. С каждой мыслью с каждым усилием в голове вспышками пульсировала боль. Недавнее прошлое возвращалось мелкими несвязными обрывками. Бой – они все-таки напали на отряд Гейва. Деймон потерял терпение, да и гадать уже было не о чем – ведь после предыдущих нападений этот маленький караван оставался единственной оставшейся мишенью разбойников. То, что в этом отряде вообще не было ни купцов, ни караванщиков ни конюхов – только хорошо обученные гвардейцы оказалось сюрпризом не только для главаря но и для Луиса тоже. Не изменявший своим привычкам капитан не доверял никому, и умел хранить свои секреты! Поэтому их смешная атака на королевский обоз была обречена с самого начала. Первые же минуты после нападения это подтвердили. Сам бой Луис помнил очень смутно. Только свой страх и отчаянное желание сбежать как можно дальше оттуда. Именно это он и пытался сделать, когда за ним погнался неумолимый преследователь – Гейвин! Короткая, но яростная схватка. Изумление в синих глазах, когда закрывающая лицо повязка, наконец сорвана с головы паренька. Ярость капитана, наконец-то получившего подтверждение своим догадкам. Потом удар и темнота. Значит он в плену! Луис закричал бы от ужаса, но пересохшее от жажды горло не смогло издать ничего кроме едва слышного хрипа. Небо! Как же он хотел пить! Рыжеватая пропитанная ржавчиной капля влаги скатилась по стальному пруту перед лицом, страдающему от жажды пленнику она показалась самой желанной на свете. Луис попытался дотянуться до нее и только теперь понял, что не может пошевелить ни ногами, ни руками. Боль пронзила теперь не только голову, но и плечи спину руки бедра – в общем, все порядком затекшее тело. С огромным усилием все-таки подняв голову, он понял, что полностью лишен возможности двигаться. Руки оказались прикованными над головой, к кольцам, вмурованным в каменную стену небольшой клетушки служившей ему камерой. Ноги так же прочно прибиты к полу, на котором он сидел. Талию охватывал стальной обруч края, которого были прикреплены к стене. Относительная подвижность была оставлена лишь голове. Правда, это ему абсолютно ни чем не помогало. Рискуя вызвать еще один приступ боли, Луис попытался осмотреть свою темницу. Ничего стоящего внимания он не нашел. Только голые каменные стены и пустой коридор за толстыми прутьями решетки. Больше ничего! Не было даже караульных и правда зачем охранять того кто даже не способен пошевелиться, а не то что сбежать. Наверняка те из его подельников кому, так же как и ему не посчастливилось попасть в плен живьем, были в точно таком же положении. На холодном полу не было даже клочка соломы – видимо приговоренным не были положены даже такие удобства. Луис постарался предотвратить приступ неудержимой паники. Небо! Он в плену – теперь только короткий разговор с палачом, а потом котел с кипящим… Хватит! Он знал, любой из них знал, что однажды рано или поздно все кончиться именно так. Теперь поздно было бояться или метаться. От пугающих размышлений его отвлекли едва слышные голоса вдалеке, в самой темной части коридора. Похоже, спорили двое людей. Изо всех сил напрягая слух, Луис попытался услышать, о чем они говорят. Тем более что один из далеких едва слышных голосов казался смутно знакомым, но измученное предыдущими попытками вспомнить и понять то что с ним произошло и страхом того что его еще ждет сознание отказывалось насиловать и без того разрываемый болью мозг и пытаться вспомнить кому же он принадлежит. Поэтому он просто слушал, закрыв глаза, чужой и непонятный спор. Пытаясь отвлечься хоть на долго от терзавших его жажды, боли и ужаса перед предстоящей мучительной казнью…
- Это всего лишь один человек, одна единственная жизнь… - убеждал в чем-то собеседника голос, что показался Луису знакомым
- Это не один человек, а один преступник. – Второй голос, низкий сильный явно принадлежал человеку, привыкшему, чтоб ему подчинялись, и теперь крайне недовольному тем, что с ним спорят – Я не понимаю, что с тобой произошло. Ты никогда не проявлял снисходительности к этому отребью и вот теперь…
- Я прошу Эдуард. Только его. Больше никого.
- Он такой же бандит, как и все они. Ничто не делает его особенным. – Второй голос зазвучал громче и разгневаннее чем прежде. – Мне нечего подарить ему кроме быстрой смерти, но ведь ты хочешь не этого, а другого он не заслуживает!
- А я? Чего заслуживаю я? – теперь второй голос тоже зазвучал гневно и громко и Луис, наконец-то узнал его – Гейвин! Это же Гейв, интересно с кем это он спорит? И о чем? – теперь уже Луис прислушивался с неподдельным интересом, благо из-за гнева голоса зазвучали гораздо громче, чем в не расслышанном начале их разговора. – Чего заслуживаю я Эдуард? За столько лет верной службы? Я никогда ничего не просил у тебя!
- Хочешь сказать, что я недостаточно ценил тебя? Что я ни разу не вознаградил тебя? Может, ты считаешь, что твой король недостаточно… - Небо! Вот оно что – Король! Вот с кем спорит Гейвин! Неужели из-за него? – Надежда теплой волной прокатилась в душе Луиса, вытесняя страх. Надежда и благодарность. Милый, милый капитан, спаси меня, умоляю! Сделай хоть что-нибудь!
- Нет, повелитель, конечно, нет! – поспешил заверить разгневанного короля Гейв. Я никогда не жаловался и ты всегда был более чем щедр и ко мне и к моим людям, но это в первый раз, когда я прошу чего-то для себя лично. Не для отряда, не для своих людей. Только для меня. Я ни за что бы, ни стал делать этого, если бы причина не была для меня действительно важной! Я прошу, я умоляю моего короля и друга – подари мне жизнь парня! Он больше никогда не доставит хлопот ни тебе, ни кому другому, я прослежу за этим. В конце концов, я же не прошу тебя отпустить его на все четыре стороны!
- Нет! Нет, и это окончательно! Дело даже не в нем! Никто не скажет, что в моем королевстве грабитель избежал наказания! Закон один для всех! И хватит об этом, он никто – просто мальчишка – преступник. Он не стоит того чтоб ты так за него заступался. Забудь о нем, а я так, и быть забуду о твоей сегодняшней дерзости!
- И о своем ничтожном слуге тоже, мой кроль. Забудь тогда и обо мне! Я прошу отставки повелитель! Если мои заслуги перед королевством настолько ничтожны что ты не можешь подарить мне одну единственную жизнь которая по твоим же собственным словам настолько ничтожна что о ней не стоит и спорить… То зачем мне продолжать тебе?
- Нет! – холодея от ужаса пересохшими губами шепчет Луис, забыв о собственных страхах - Ненужно Гейв, я не стою такой жертвы, прошу не надо… - но естественно никто из спорящих его не слышит.
- Если моя служба так мало значит Мой король – отпусти меня. Позволь вернуться в мое поместье – я совсем его забросил, а в прощальный дар, который положен каждому солдату, выходящему на пенсию, позволь забрать с собой мальчишку…
- Да как ты смеешь! – к огромной досаде прикованного к стене паренька голоса то приближаются, то снова удаляются, становясь едва различимыми. Так словно спорящие расхаживают туда сюда по коридору. Вот и теперь последние слова короля, несмотря на возмущение и гнев уже почти неразличимы. Еще немного и Луис снова не сможет разобрать ни слова! – да как ты смеешь так разговаривать со своим королем? Не будь ты моим другом, а не просто слугой я бы с удовольствием выполнил твою просьбу. Завтра же, нет, сегодня же ты отправился бы в свое поместье и до конца жизни не смог бы высунуть даже носа за его пределы!
- Мой король, я вовсе не хотел…
- Хватит! Если уж ТЫ настолько повредился разумом, то Я просто обязан сохранять хладнокровие. Вот что я тебе скажу мой старый друг, и посмей только еще раз мне возразить… - На этих словах голоса окончательно удалились и расслышать их более парень не мог. Все что оставалось Луису это только ждать, когда они снова вернуться, как и прежде и надеяться, что он сумеет услышать, чем закончится такой важный для его будущего разговор. Спустя пару мгновений так и произошло. И, по-видимому, спорщики таки сумели прийти к соглашению. Потому что хотя голоса по-прежнему звучали несколько напряженно, гнева в них больше не было, и они больше не пререкались друг с другом
- Ну что, упрямая голова, удалось мне убедить тебя, наконец? Даже ты должен признать, что он сам заслужил это своими преступлениями. И прежде чем посмеешь еще раз возразить, помни – ты по-прежнему мой друг, но даже терпение друга далеко не безгранично. Так или иначе, а он заплатит за то, что сделал! Согласен со мной?
- Да мой король. – Голос капитана звучал сдавленно и глухо, как будто слова давались ему с великим трудом, но поскольку они вернулись туда, где Луис слышал их отчетливо, то каждое слово доносилось до него с неизбежной ясностью. – Я согласен с тобой повелитель.
- Ну, Гейвин! Не нужно так! Почему только я помню о нашей дружбе? Или теперь я должен думать, что этот маленький негодяй для тебя дороже старого друга?
- Нет, не дороже мой король. Я согласен с Вами полностью. Пусть все будет, как Вы и велите. Я только верный слуга трона и беспрекословно выполняю приказы моего повелителя. Разве кого-то должно волновать мое мнение? Согласен я или нет, я сделаю так, как будет угодно приказать Вам.
- Ну, если ты сам так хочешь то будь, по-твоему, упрямец. Теперь в голосе короля снова послышалось раздражение. – Ты можешь быть свободен пока, но я, как ты понимаешь, жду тебя на казни. – Где то вдалеке хлопнула тяжелая дверь. Затем она хлопнула, снова и наступила полная тишина. Вопреки тайной надежде Луиса Гейвин так и не подошел даже взглянуть на пленника. Если пареньку и суждено было еще раз увидеть своего капитана, то это произойдет только тогда, когда одного из них будут казнить, а другой будет сидеть в зрительской ложе! Все, вот теперь это действительно был конец! Чем бы там ни уговорил король Гейва, но, по-видимому, он полностью отступился от плененного им молодого разбойника! Забыв о том, что еще совсем недавно он сам хотел чтоб капитан поступил именно так, Луис почувствовал горькую обиду. В тот же миг каменные стены буквально навалились на него всей своей тяжестью, в груди стало невыносимо тесно, так словно весь воздух разом покинул ее, и вдохнуть не было ни малейшей возможности. В ушах сильно зазвенело от прилившей к голове крови, и измученный страхом и болью человек снова потерял сознание….
- Давай же, защищайся! Я не намерен держать в отряде того кто не знает с какой стороны в руки берут меч! – раззадоривал капитан своего противника. Собравшиеся в круг члены небольшого отряда с азартом следили за утренней разминкой, которую проводил со своими людьми бравый капитан. Все участники дрались между собой в тренировочных поединках, а победитель получал право сразиться с самим командиром. Правда, награда было немного сомнительна – еще ни один из претендентов не выходил победителем из поединка с суровым командиром, но, тем не менее, проиграть то ведь тоже можно было по-разному. Каждый это понимал, поэтому друзья, как могли, подбадривали сегодняшнего победителя – Мартина – старого знакомца Луиса, что помогал ему еще не так давно закупить снаряжение для путешествия. Однако все его взгляды были прикованы к полуголой мускулистой фигуре с обезображенным ужасными шрамами лицом в обрамлении стянутых на затылке светлых волос и великолепным телом. Луис с жадностью следил за каждым движением этого самого тела. За тем как движутся они под тонкой кожей при каждом сильном и стремительном движении. За тем, с какой грацией движется капитан, за тем каким неудержимым огнем горят яркие синие глаза. Все в капитане приковывало взгляд влюбленного, теперь уже он и сам не мог этого отрицать, юноши. Но на что именно он бы не смотрел взгляд его снова и снова неизменно возвращался к обнаженному торсу со стальными мускулами и тоненькими струйками пота стекавшими по нему. С трудом на миг, оторвав глаза от заворожившего его зрелища, Луис поймал чуть насмешливый взгляд Мартина. Тот задорно подмигнул ему, давая понять, что жадное разглядывание командира не осталось незамеченным. Это маленькое отвлечение внимания стоило легкомысленному солдату поединка. На миг, всего на миг, отведя глаза от противника, он тут же пропустил стремительный удар, который капитан остановил лишь в самый последний момент.
- Хорош, - протянул командир. – Будь я настоящим противником, твоя кровь уже поливала бы эту пыль, - и он кивнул на хорошо утоптанную поединщиками землю. – Что же тебя так отвлекло, что противник с мечом перестал быть для тебя важен? – Он словно в задумчивости обвел глазами замерший круг зрителей и в притворном удивлении остановил взгляд на пробившемся в самый первый ряд Луисе – наш маленький спутник? Так это ты отвлекаешь моих бойцов? – Покрасневший и смущенный мигом переключившимся на него всеобщим вниманием Луис попытался, что-то сказать, но веселый смех капитана заглушил его оправдания. – Да ладно, не оправдывайся, он сам виноват, что позволил себя отвлечь…
Какой это был день их путешествия второй, третий? Находящийся в странном полуобмороке полу оцепенении Луис не мог вспомнить точно, и он вновь погружается в те счастливые, хотя тогда он еще об этом и не знал мгновения. Подальше от того кошмара что окружал его теперь, и от того что был еще впереди.
- А ну-ка давай теперь ты, красавчик, - хотя в голосе Гейва и слышится насмешка Луис прекрасно понимает что капитан вовсе не шутит, однако не чувствуя в себе силы оказать достойное сопротивление с мечом в руках он вовсе не горит желанием оказаться предметом всеобщих насмешек.
- Я? Ну уж нет, спасибо! Я не самый лучший боец на мечах, а по правде говоря, наверно самый худший из всех кого ты видел, у меня и меча то нормального нет…
- Ну, так возьми, у кого-нибудь и давай уже выходи. Хватит заставлять себя упрашивать, словно девица какая-нибудь. Эй, кто-нибудь, дайте ему меч! – чьи-то услужливые руки тут же сунули ему оружие и, не мешкая, вытолкнули на середину круга
- Гейви, я не шучу! Я действительно почти не умею драться, - в последний раз пробует избежать неминуемого позора Луис
- Что, твой замечательный братец совсем не следил за твоим образованием? – тихо чтоб не слышали остальные, произносит капитан, начиная медленно кружить вокруг парня, однако, не нападая, позволяя тому привыкнуть к новому оружию в своей руке, сделать пару осторожных взмахов, освоится. Видя что вопреки словам перед ним не совсем уж неопытный новичок Гейв немного успокаивается – Ладно, хватит трусить, вчера на охоте ты показал себя отличным стрелком, не может быть чтоб с мечом было все так уж плохо, нападай! – После первого неуверенного выпада, который капитан отвел от себя со всей осторожностью, стараясь не задеть парня, Луис понял, что никто не собирается выставлять его неумение драться на смех и немного осмелел. Конечно, он не был совсем уж незнаком с обращением с мечом, просто это было не то занятие, в котором он добился большого успеха. Лук – да, нож тоже да, а вот меч… Ну кто ж в банде стал бы учить сражаться атаманскую подстилку? Ни времени, ни желания на это, ни у кого не было. Всему что Луис знал или умел он научился сам, наблюдая за другими. И хотя многому так, конечно же, научиться было невозможно, кое, что он все-таки умел, что и рискнул сейчас продемонстрировать. Капитан по-прежнему осторожно отклонял неумелые, но все более решительные атаки парня, совершенно не нападая в ответ. В полголоса он указывал противнику на его ошибки и поправлял мальчика. Поняв, что развлечения не будет, что ожидаемое веселье переросло в довольно обычный учебный бой зрители принялись потихоньку расходиться. Так продолжалось некоторое время, пока капитан неуловимым движением не сократил дистанцию, и Луис почти перед самым лицом вновь не увидел скульптурно красивое обнаженное тело, с блестящей от пота тонкой кожей, под которой двигались сильные мускулы. Бой был забыт. Все его тело мгновенно обдало жаром, и все усилия теперь были направлены на то, чтоб не повернуться к противнику так, чтоб тот не смог разглядеть предательскую выпуклость в его штанах! Снова и снова Луис пропускал медленные щадящие удары капитана. Тот не понимая, что происходит и почему противник внезапно стал совсем уж неумелым и неуклюжим начал ощутимо злиться и шлепки его меча, естественно наносимые плашмя, стали довольно ощутимы. Наконец в очередной раз, засмотревшись на то, как еще одна тонкая струйка пота, повторив все изгибы твердых плит плоского живота, скользнула дальше в штаны, Луис совсем остановился, непроизвольно облизнув внезапно пересохшие губы. И тут же снова схлопотал, мечом пониже спины. Зашипев, от внезапно обжегшей его боли он немного пришел в себя.
- Да что с тобой, наконец, твориться? – раздался недовольный окрик, - не хочешь ничему учиться так и скажи! Я найду себе занятие и поинтереснее! – Не зная, что ответить Луис опустил к земле пылающее лицо, не смея встретиться взглядом с раздосадованным капитаном, как тут над ухом раздалось очень громкое и спасительное
- Эй, да оставь ты парня в покое Гейвин. – Далеко не тихий глас горного лорда сейчас казалось, пытался звучать немного приглушеннее обычного. – Ты что не видишь, что бой его сейчас интересует меньше всего на свете? Никогда не замечал за тобой склонности к пыткам, но это точно на них очень смахивает. Или оденься или отстань от паренька. Посмотри, он уже даже облизываться начал. – Луису показалось, что сейчас он просто провалится сквозь землю, - ну куда этот тип постоянно лезет со своей бесцеремонностью – спасение обернулось просто кошмаром. Сейчас Гейв как разозлится… Но тот только внимательно посмотрел на парня и наконец то заметил и алеющие щеки, и горящие от желания глаза и искусанные губы, он звонко рассмеялся
-Ну и ну малыш. Так вот в чем дело. А я то увлекся и ничего вокруг не замечаю… Так это на меня ты там пялился когда Мартин тебя заметил? – Луис покаянно кивнул, но теперь, когда все, наконец, прояснилось, покаяние было уже совершенно наигранным. – Ладно, видимо уроки придется на сегодня закончить. – Принимает решение капитан, и сведя брови на уродливой маске лица, которая с некоторых пор не только не отталкивает Луиса, а наоборот, он с азартом пытается разгадать его выражение, понять, что значит то или иное его выражение. И ему кажется, это понемногу начинает удаваться, вот и теперь не смотря на показную суровость тона, где то в искрящихся синих глазах, где то в уголках тонкогубого рта он видит тщательно скрываемую улыбку. – Собери все наше оружие, и доспехи, - продолжает строгий командир и отнеси в мою палатку. Там ты приведешь все в полый порядок, а я приду и проверю. Это отучит тебя отвлекаться во время боя. А завтра, если будешь умницей, мы продолжим. – «Приду, проверю» – обещание, прозвучавшее при этих словах в низком голосе, заставило Луиса броситься выполнять приказ так быстро, словно у него за спиной выросли крылья. Вернувшийся спустя пару часов капитан убедился, что новый член отряда полностью выполнил его поручение, причем настолько буквально, что привел в порядок и вычистил всю одежду полностью. Всю, включая и ту, что прежде была на нем, и поэтому старательный бедняжка ждал командира забравшись в его постель абсолютно голым. Такая покорность, конечно же, не могла остаться без награды, чем капитан и был занят почти до самого момента сворачивания лагеря. С этих пор после каждой тренировки своих бойцов Гейвин находил немного времени, чтоб дать пару уроков и юноше. Правда, теперь он предварительно надевал на себя легкую рубаху, чтоб ничто не отвлекало чересчур увлеченного его телом ученика. А после, Луис в благодарность за науку, всегда отправлялся приводить в порядок оружие капитана в него палатку, куда тот и заглядывал когда заканчивал все утренние дела и они вполне весело проводили время, предназначенное для общего отдыха. Так никуда особо не торопясь отряд и продвигался несколько счастливых дней. Внезапно эти воспоминания исчезают, словно стертые, чьей-то безжалостной рукой. На смену им приходит совсем другая картинка.
… Разбивая вечерний лагерь, и готовясь к ужину, почти все в отряде были в чуть приподнятом настроении. Каждый знал, что уже завтра они будут ночевать в городе, спать не на земле, а в кроватях, и есть не походную стряпню, а хорошо приготовленную еду пусть и не в самой дорогой, но во вполне сносной харчевне. Король достаточно платил своим посланникам, чтоб они могли позволить себе и по шиковать, появляясь в таких вот маленьких городках. И пусть спустя всего сутки вновь придется отправляться в дорогу, перспектива небольшой передышки радовала всех. Луис разделял общее настроение. Связной не появлялся уже пару дней. Если не появится до завтра, то можно надеяться что у него будет немного времени, чтоб что-то придумать. В город никто из разбойников сунуться не посмеет. Значит, у нег было бы еще немного времени, что бы, что-нибудь придумать. Что именно он сумеет придумать, Луис не знал и сам. Просто небольшая отсрочка дарила иллюзию, что он в силах хоть что-то изменить, что бы ни допустить беды. Внезапный пронзительный вой заставил Луиса подскочить на месте. Неужели передышка закончилась? Так и есть,- душераздирающий вой перешел в заливистый лай-хохот, а затем, внезапно оборвавшись на самой высокой ноте, вновь дважды пронесся над погружающимися в вечерний сумрак горами.
- Далеко же забрались шакалы в этом году, - проговорил кто-то из людей
- Да не обращай внимания, это же не волки, на отряд они напасть не посмеют, - ответил говорившему чей-то второй голос.
Шакалы с горечью и отчаянием подумалось Луису. Все они шакалы, кружащие за раненным зверем в надежде ухватить кусок по жирнее. И участь их ждет самая что ни наесть шакалья – яма с кольями, ловушка, или стрела в горло. Всех их однажды переловят, и тогда уже их отрубленные головы будут смотреть остекленевшими глазами вдоль королевских трактов. И то только до тех пор, пока эти глаза не выклюют жадные до падали вороны. Гейвин, спаси меня! Мысленно взмаливается Луис. Как же часто в детстве он успокаивал и подбадривал себя подобными мечтами. Как часто говорил себе, что однажды все в его жизни изменится. Что обязательно появится кто-то сильный и добрый, и обязательно красивый и спасет его из того ада в котором он жил. Но годы шли, а все сильные и красивые оказывались только очередными клиентами или очередными жертвами. Деймон научил подросшего Луиса превращать одних в других, а озлобленный унижениями и жестокостью очередного клиента мальчишка оказался способным учеником. Повзрослевший Луис давно перестал верить в мечты. Он выучил свой урок – в этом мире каждый заботится только о себе. О себе и в лучшем случае, о своих близких. Вот только близким Луис не был никому и никогда. Совсем никому и совсем никогда. Бесправный раб и бесплатная и безотказная шлюха для своих подельников, для всех остальных он был таким же разбойником, как и любой другой в банде. И участь его в случае поимки ничуть не отличалась бы от участи остальных бандитов. От этого нового воспоминания его отрывают сильные и довольно болезненные хлопки по щекам. Снова каменные стены, снова прикованные к ним руки и ноги, впрочем, прикованные совсем не на долго. Его губ касается глиняная кружка с мутной пахнущей ржавчиной водой и Луис немедленно принимается жадно пить, боясь, что молчаливые тюремщики передумают и отнимут живительную влагу. Когда в уже ничего не осталось, один из крупных и сильных парней приставил ему к горлу большой нож, пока другой деловито освободил от кандалов руки и ноги. Затем его довольно грубо подняли и так как затекшие за непонятно, сколько времени неподвижного сидения ноги совершенно его не слушались, волоком потащили куда-то. Он и не думал сопротивляться, прекрасно понимая, что это все равно ни к чему не приведет. После услышанного в камере разговора он прекрасно осознавал, что жив до сих пор только потому, что король желает казнить всех пойманных разбойников публично в назидание остальным. И хотя надежды больше не оставалось умирать прямо сейчас, сию минуту он не хотел. Ведь может же случиться хоть какое-нибудь чудо, ведь могут же Боги сжалиться над ним хоть раз. Он не хотел умирать, просто не хотел и все! Пытаясь загнать подальше вглубь себя, отчаянный страх снова и снова он старался убедить себя, что не все еще потеряно. Конвоиры приволокли его в хорошо освещенный круглый зал, в котором не было ничего кроме большого стола посередине на котором в беспорядке валялись различные предметы, на которых Луис изо всех сил постарался не задерживать взгляд. За маленьким столиком чуть поодаль от первого, спиной к висящему на руках палачей парню сидел какой-то человек, из огромного очага с жарко горящим пламенем по всему залу разливалось странное в этой мрачной комнате почти уютное тепло. В стенах через равные промежутки виднелись уже знакомые металлические кольца. К одним таким его и приковали, оставив стоять, точнее, висеть на них корчась от боли – чувствительность начала возвращаться к онемевшим конечностям вызывая сильнейшие мучения, от которых парень принялся негромко поскуливать, как не пытался сдержаться. Внезапно сбоку раздался тихий кашляющий смех
- Что щенок, сбылась твоя мечта? – Луис с удивлением узнал голос, хотя и не мог посмотреть на говорящего. – Ты вроде сученок хотел посмотреть, как все мы будем подыхать, вот и допросился. Как жаль, что я прикован и не могу вырвать тебе твой поганый язык. Радует только то, что и ты тут, со всеми нами. Значит твой трахальщик, бросил тебя, как только узнал правду, - и невидимый бандит вновь зашелся в сиплом булькающем смехе. Сидящий спиной человек поднялся и немного помедлив, развернулся лицом к почти теряющему от страха сознание парню. Бурые потеки на стенах возле пустых железных колец, запах крови и страха пропитавший эту круглую комнатку, страшные предметы любовно разложенные кем то на огромном столе – все это не вызывало ни малейших сомнений в том куда он сейчас попал.