Заметки по поводу выхода в свет второй книги фантастического романа Михаила ТЕМНОВА «Сады Хаоса»
Совсем недавно, в прошлом году, появился в свет первый фантастический роман М.Темнова «Сады Хаоса». Был резонанс, положительные отзывы, но думалось о некоторой случайности этого факта: «Полковник службы безопасности, журналист, «морж» мутного закарпатского Стикса — реки Уж, и вдруг ещё и писатель. Надолго ли его хватит с такой всеядностью?» Но, как не странно, с Новым годом пришла и книга вторая «Садов Хаоса» с названием «Игры разумных». Подтекст этого названия сразу же вызывал закономерный вопрос: «А разумны ли разумные люди в своих играх?» Михаил как писатель и пробует дать ответ на такой непростой вопрос. Много в книге задействовано разных планет, но всё, в конце концов, ясное дело, сводится к единому существу с извечным вопросом, направленным ко всей Вселенной: «Быть иль не быть?»
Во второй книге «Садов Хаоса» осмысливается история древнего Фаэтона. Читатель становится свидетелем падения столицы фаэтов Шатрэ перед наступающими легионами Великой Марсианской Империи. Видим здесь лютые заговоры жрецов (жрецы, очевидно, от слова «жрать», потому и пожирают друг друга, а потом и всех вокруг себя. — Авт.). На просторах Вселенной, куда нас «загоняет» писатель, приходится чисто на земной манер задумываться об истоках реального и мнимого бессмертия, извечной борьбы Добра и Зла, Любви и Ненависти, Сказки и того, что мы называем объективной реальностью. Михаил Темнов отмечает в сопутствующих заметках, что «в произведении тесно переплетены жанры научной фантастики, фентези, сказки, мифа и политического детектива», а сюжет «диктовали герои». И что же они надиктовали?
Китайцы издревле над этим размышляли, что и автор. Как синтез этих мыслей появляется из-под пера ужгородца такая себе планета Фаэтон, где живут бессмертные фаэты. Но это, к сожалению, не радостное бессмертие, осыпанное цветами любви и счастья, а такое себе американское шоу, что от своего повторения становится скучной обыденностью, вызывает жгучие внутренние проблемы. От мыслей о них просто пухнет президент концерна «Бессмертие» Тарти Татх.
Всё в этом мире повторяется. Печальность этого утверждения чувствуем, когда читаем о гладиаторских боях между… фирмами, что производят киборгов. Спиральные витки времени соразмерны с Гегелевской диалектикой, но очень уж от них тошно. «Не происходит ли от заданности программ человеческого бытия сквозного омертвления всего сущего?» — будто спрашивает автор. Ведь и действительно жутко, что где-то на далёкой планете (а, может, у нас?) могут быть «действующие копии животных, насекомых, которые когда-то жили на планете». Не обрадует при такой ситуации даже полис от концерна «Бессмертие», дающий бессмертие и счастье. Счастье ли — вечная функциональность организма, сработанного производителем в стиле «вечного двигателя»? Воистину речь идёт о явлении довольно тёмном и неинтересном, обозначенном словами из романа: «Полуфаэты-полумашины и очень умные машины в телах фаэтов». От такого в ужасе убежит даже смерть, «поставив своё клеймо на живых мертвецах». Но цивилизация Фаэтона инертно (а не инертны ли мы на Земле? — Авт.) не отказывалась от исследований по бессмертию. Но тут неизбежно происходил парадокс: бессмертные, познав всё, кончали с собой самоубийством. И так ли при этом страшна грядущая война?
А Ки Локки знал, что к Фаэтону приближаются военные действия. Его галактолёт «Адмирал Кро» пришвартовался на орбитальную военно-космическую базу Тулун. Вскоре поймали и диверсанта из Тёмных Миров, прибывшего, чтобы передать условия капитуляции.
На фоне планет с высоким, почти до маразма, технократическим развитием фантаст рисует древний Марс. Там «начхали» на высокую технику. Первый маг Великой Марсианской Империи Ши Хрон встречается с первыми лицами империи с целью обсудить целесообразность вторжения на Фаэтон. Они, как Сталин и другие диктаторы, против любой техники действуют ценой великой крови. Для взлома межпланетного пространства, по требованию жрецов Тёмных Миров, во всех провинциях Великой Марсианской Империи в жертву приносят неимоверное количество рабов. Не от этого ли вселенского предсмертного крика растёт число смертей на Фаэтоне? Но думать над этим времени нет. Легионы Великой Марсианской Империи начали вторжение на Фаэтон.
Император Тёмных Миров Чети-Фонто радовался, что определил время агонии цивилизации фаэтов. Но выше всего этого обычная и такая будто бы незатейливая индивидуальная любовь. Вот и Ки Локки отважно встречается с властелином потустороннего мира. На всё можно пойти ради возлюбленной Экмилии. С этим трудно бороться, очень уж непредсказуемо истинное, хотя «в подземельях Службы безопасности наизнанку вывернули электронное досье Экмилии со всеми переживаниями и воспоминаниями, подвергли досмотру тайный внутренний мир».
Не такими вечными на этом фоне кажутся полки сантары перед крепостными стенами Шатрэ, которые сплотились перед наступающими на них сорока легионами Великой Марсианской Империи. Первичная колоритность древних земных сражений, как видим, перешла и в фантастику М.Темнова. Плохо это или хорошо? Пожалуй, в таком вопросе и конференция Межгалактического Содружества бессильна дать ответ. Тем более, что сделанное мечом не столь страшно, как, скажем, начало генетического свёртывания населения Фаэтона.
Разнятся и древний Марс от Марса технократического. На автору, что самое главное, удаётся вывести формулу нашей современности из древнего (Марс, Фаэтон) и технократического. Это — основное достижение фантастических писательских опытов Михаила Темнова. Впечатляют его строки о немеркнущем, чего не синтезирует никакой технократический концерн. Например: «Какой прекрасной может быть жизнь, если в ней есть добро и разум».
Или: «Марсиане и фаэты утратили национальность и стали просто людьми».
Действительно не раз нам говорили родители: «Будь человеком!» В этом скрывалась великая межгалактическая Истина.
Хотелось бы пожелать автору «Садов Хаоса» больше поработать над индивидуализацией именно этих глубоких человеческих чувств, а не отмечать их чисто конспективно.
Василий ЗУБАЧ.
Читать роман: http://www.proza.ru/2012/03/17/872