XII
В пятом часу аристократка просыпается во второй раз за этот день, девятнадцатый перед январскими календами. В триклиний, где она завтракает, прибегает Марциана, отмахиваясь от наставника:
– Отойди, говорю же. Сейчас приду и повторю вашу таблицу!.. Присцилла, привет! Скажи этому зануде…
– Подожди, Лахет. Марция скоро вернётся к занятиям. Привет. Ты что это, сестра, убегаешь с уроков? Двенадцать исполнилось, и учиться уже не надо, по-твоему? Да не дуйся ты, выкладывай.
– Ждала, пока ты встанешь, – присела напротив младшей самая младшая. – Что теперь мне делать с Марцеллой?
– Ты не передумала разводиться?
– Нет, конечно. Просто, может, что-то нужно сделать…
– Если всё так серьёзно, нужно вернуть подарки, и в первую очередь эти роскошные октафоры.
– Жалко.
– Вот и я бы на твоём месте подумала: а стоит ли разводиться?
– Надо, Муция.
– Хорошо, но можно ведь сохранить дружеские отношения. Не считая ревности, Марцелла всё же очень во многом отличная девушка! Я бы и сама с ней приятельствовать не прочь.
– Ага! Как мачеха с падчерицей!..
– Вообще-то, не твоё дело, но хотя бы и так. Что скажешь о сохранении дружбы? И не просто на словах: «останемся друзьями», а на деле.
– Может быть.
– Ладно. Так и быть, поговорю с ней. Но все подарки собери, сложи в носилки. Сейчас поеду к ней, а ты потом, как соберёшь, иди учись. Договорились?
– Да. Ясно. Я уж собрала на всякий случай, те, что в твоём доме, потом ещё пошлю за другими… Пока, Муция! – целует щёчку и уголок рта Бэта; получив аналогичный ответ, убегает.
В шестом часу Присцилла Младшая, снова пешком, но уже не вприпрыжку, шагает к дому Эприя Марцелла, за ней несут два паланкина: её пустой и возвращаемый, не совсем порожний. По пути заворачивает в ювелирную мастерскую, заказывает мужской перстень. Дойдя до нужного дома, не застаёт там хозяина; но его дочка дома, приглашает гостью за стол. За полуденной трапезой патрицианки мило побеседовали. Вернувшиеся подарки пока остаются у Клодии, которая только за – за сохранение дружеских отношений, хотя порядком огорчена получением разводного письма. Но Фабия торопится. Тепло попрощавшись, она отправляется дальше.
По следующему адресу не застаёт дочь, но у себя хозяин, приславший, кстати, молодой жене приглашение разделить с ним прандиум. Адрес – «дворец Рексов»; дочь – Парис, чуточку разминувшаяся с визитёршей, пославшей вдогонку скорохода с запиской; хозяин – курульный эдил, при этом ещё и назначенный претор, Маний Каниний Ребилий. За пять дней до декабрьских календ, по прошествии четырёх месяцев со дня гибели его отважного сына, принеся обильные жертвы Плутону и Прозерпине, он снял траур и даже снова стал подписываться «Феликс». На сей раз трапеза накрыта в триклинии «Опс», не самом большом по размерам, но отделанном очень – на вкус фламины даже чересчур – роскошно.
– О Киферея! О Грации! – поднимается ей навстречу эдил. – О Геба! Фабия! А я уже переживал, что ты не приедешь! Приветствую тебя, несравненная!
– Привет, Ребилий! А я и не приехала, – после объятия мужчина и женщина ложатся на рядом стоящие лежанки. – Так что твои переживания небеспочвенны. Пешком я, не ломай голову. В честь чего такие траты? – на столах множество блюд с разными красиво оформленными, отменно пахнущими, яствами, которыми можно насытить дюжину любящих поесть гостей. – Или это всё поставлено заранее, для обеда?
– О нет! Клянусь Грациями, это всё для тебя, Фабия!
– А зачем ты сам ешь, если это всё для меня? Впрочем, утром у меня интересовались насчёт амброзии, – гостья пересказала утренний забавный случай со стариком, – так что могу только делать вид, что ем! Но, хотя это всё и для меня, разрешаю кушать и тебе, Феликс! Ничего, что так тебя называю?
– О Купидон! Я самый счастливый из квиритов! У меня за столом, прямо рядом, – Маний ненадолго приобнимает жрицу правой рукой, – прекраснейшая, несравненная красавица! Прошу сделать вид, что пьёшь вот это фалернское! В консульство Гая Лонга и Квинта Верания, почти двадцать лет назад, был такой…
– Знаю, знаю! Урожай, в частности, в Кампании, удался в тот год, слава Вакху!
– О Леней! Да это просто нектар… почти нектар!
– Разрешаю тебе его попробовать, Феликс, не опасайся участи Тантала! Возлияние Дважды Рождённому Нисею!..
– И выпьем за твоё здоровье, красивейшая во всём Городе и на двести миль в округе!
Вино действительно оказывается того превосходного урожая девятнадцатилетней давности. Но Фабия делает лишь несколько глотков – днём ей предстоят ещё обед и прогулка.
– Как идёт подготовка к Сатурналиям, эдил? Не нужна ли какая-нибудь помощь?
– Вроде бы нет, благодарю. Да и к праздникам фактически всё готово, так, мелочи остались. В Театре Бальба во второй день утром, и в третий день днём комедии, организую я. В Театре Марцелла во второй день пара трагедий, мой товарищ Бубулк занимается. В Театре Помпея все дни комедии, по-моему. Но не такие интересные как у меня: Сципион сам отбирал, наверное. Если хочешь, расскажу и о прочих зрелищах. В общем, приходи… Ко мне сюда тоже.
– Благодарю. А консул Публий Корнелий лучше бы доверил отбор своей дочери. Всё же опыт у неё уже есть, негоже ему даром пропадать…
Поговорив ещё о театре, фламина предлагает:
– Пора, пожалуй, совершить возлияние Талии и Мельпомене!..
– А пьём за твою красоту, несравненная Фабия! Лучше тебя не найти на четыреста миль кругом!.. Так ты в праздник заглянешь ко мне?
– Зачем это, Феликс?
– Ты же не маленькая. Лет сколько там, лет пятнадцать назад могла спросить ещё, – он проводит ладонью по её волосам, – теперь же ты должна сообразить…
– Кое-что вроде бы понимаю, – со стороны патрицианки следует идентичный жест. – Но не торопись пока прогонять слуг, Маний.
– Ну конечно! О Грации! Выпьем ещё, попируем! Музыку послушаем – ты, наверное, ещё не слышала пары новых песенок…
– Нет, не из-за этого. Вообще, сейчас стараюсь стать более воздержанной, отказывать даже самым достойным и привлекательным мужам. Для тебя, бедный счастливчик, бесспорно, сделала бы исключение… Но вот как на это посмотрит твоя дочь, моя подруга? Она, знаю, не одобрит.
– Фабия, она может и не узнать… А давай лучше выпьем: может, передумаешь.
– Маний, ты крепости не брал?
– Нет, – хозяин не служил в армии. – А что?
– Твой натиск напоминает штурм…
Присцилле не очень по душе столь самоуверенный напор, по крайней мере, когда она трезвая. Но другое обстоятельство, если всё же забыть о подруге, со страшной силой влияет на молодую женщину. Она плохо помнит мать Ребилии, изображений которой в доме почему-то нет, посему для Присциллы однозначно очевидно, что получила свою чарующую внешность Фелиция именно от отца, весьма красивого лицом. Вот это и соблазняет Муцию – красота Ребилия. Она вспоминает анекдот.
– Однажды некая моя подруга, лёжа в постели с почти таким же привлекательным квиритом как ты, Маний, говорит ему: «О Боги! Милый, какой ты красивый!.. А знаешь, как приятна близость с красивым мужчиной?» Тот, напрягшись: «Н-нет…»
Отсмеявшись, Маний решает задать аналогичный вопрос.
– О Фабия! А ты знаешь, как великолепно, как чудесно обладать прелестной девушкой?!
– Да!.. – а про себя: «Спросил бы у своей дочки!». – Но подожди, – мягко отстраняет она руку Мания. – Феликс, хочу вот это мясо попробовать, – показывает она на только что принесённое дымящееся заманчивое блюдо, тянется к нему пальчиками.
– А у тебя превосходно получается делать вид, что ты ешь!
– На аппетит не жалуюсь!
– Да-а?! Послушай-ка, а у нас с тобой не получилось тогда, в канун ноябрьских календ, сына, возможно, зачать?
– Что, Феликс?
– Я говорю, раз у тебя такой аппетит… И полтора месяца прошло, как я тогда тебя…
– Неужели ты что-то запомнил? Уснул сразу, прямо на мне, даже не вын-… А! – кричит Фабия. – О Геркулес! Вот поэтому ты думаешь о зачатии? Поэтому, что ли?! Что не вытащил тогда свой чЦн?!..
– Нет-нет, – пытается вроде что-то сказать не понявший причины всплеска эмоций гостьи Маний. – Успокойся, Фабия, пожалуйста…
Она, действительно, неожиданно ложится обратно, выпивает немного виноградного сока, и приходит в себя.
– Кричала я? Извини… Но ты, Феликс, сам должен бы помнить, что уже пять лет я не могу забеременеть… Мне пора. Дочке привет. Если увидишь, напомни ей, чтобы к обеду пришла к Вере. Счастливо!..
По дороге от «дворца Рексов» к дому Юнка Фабия окончательно успокоилась.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/03/11/293
-------------------------
консульство Гая Лонга и Квинта Верания – 49 год.
Тантал – в ч., похищал у Богов нектар, за что и был приговорён к вечным мукам от голода и жажды.