Тараканы умирают молча.
В последние время много пишут о том, что тараканы-это чуть ли не древнейшие существа на Земле, которые могут выжить везде и всюду. Не берусь этого утверждать, либо опровергать, но на пароходах эти твари, особенно в тропиках себя чувствуют великолепно. И если на ледоколах они базируются в основном на камбузах, то с приходом в тропики оккупируют весь пароход до капитанского мостика включительно и мигрируют по палубе стройными рядами и колоннами.
Истребление их (особенно в условиях кондиционирования) - задача практически невыполнимая, так как тогда хлорофосом приходится дышать всем. Но острый ум моряков, отточенный в дальних походах, помимо неэстетичного физического истребления тапочком, придумывал и разные хитрые ловушки.
Например, обычная литровая банка, намазанная изнутри тонким слоем сливочного масла с приманкой из сыра и колбасы внутри, работала великолепно и бесшумно - тараканы, залезая внутрь, не могли выбраться обратно, так как лапки скользили по маслу. И когда их в банке накапливалось больше половины, оставалось только изящным жестом вытряхнуть банку в иллюминатор. А уж на камбузе счет банкам шел на десяток за ночь.
Иногда с партией фруктов, полученных в Сингапуре или Коломбо, на пароход попадали здоровенные (со спичечный коробок) и агрессивные мадагаскарские тараканы. Они быстро прорежали популяцию наших меланхоличных прусаков, щелкая их челюстями как орешки.
Но потом и сами становились настоящим бедствием - кусались и грызли все, что попадалось на пути. Тогда, презрев эстетизм, им объявлялся судовой джихад, и по пароходу повсеместно слышались азартные крики и мокрые шлепки.
Однако и тараканы иногда становились развлечением в длительных плаваниях. Однажды второму механику Семенычу пришла в голову мысль пометить « своих» тараканов. Отловив с десяток особей, он кисточкой он на их спинки нанес пометки краской. Дурной пример, как известно, заразителен и вскоре разноцветные тараканы стали мелькать повсюду, ибо каждый штурман и механик считал своим долгом пометить тараканов, живущих в его каюте. Появились даже псевдонаучные теории о путях миграции тараканов в межкаютном пространстве. Матросы и мотористы, живущие в кубриках, к вопросу идентификации тараканов отнеслись индифферентно, предоставив это начальству. Капитан тоже, до поры до времени, не обращал внимания на развлечения комсостава, мудро исповедуя принцип: «Чем бы моряк не тешился, лишь бы баб не просил!». Пока не наткнулся в коридоре на четвертого механика, который тащил за собой здоровенного мадагаскарского таракана на длинной ниточке, приклеенной к спинке.
-А это мы с Джеком на прогулке – радостно заявил юный механик, наивно глядя на побагровевшего капитана простодушным детским взглядом вчерашнего «ломоносовского» курсанта.
-Я вам,мля, покажу прогулки – рявкнул кэп и приказал мне незамедлительно провести тотальную дезинсекцию. Залив все каюты и помещения хлорофосом, и изрядно надышавшись его парами, я доложил капитану об исполнении. Затем на судне началась большая приборка. Дохлые и полуживые тараканы выметались кучами.Слава богу,что они кричать не умеют,а то бы разыгрались дешещипательные сцены. Эксперимент был закончен, на нашем судне более не повторялся, но еще не раз его отголоски слышались в нашей бригаде - не мы одни до этого додумались.
Чиф-полиглот
Танкер вспомогательного флота ТОФ «Илим» подходил к Марселю, где на рейде нас уже ждал представитель принимающей фирмы «ASMP» .Формальности не заняли много времени, и вот танкер уже пришвартован к заводскому причалу. Сразу же на судне появились главный инженер и несколько мастеров - уточнять дефектные ведомости и определяться с объемом работ. Контракт есть контракт-каждый день сверх контракта-минус пять процентов от суммы оплаты. Так что время никто не тянул. Меня сразу поставили вахтенным помощником и я, нацепив повязку, стал возле трапа.
И тут на палубу вышли старпом Иваныч с одним из прибывших мастеров. Иваныч пытался что-то втолковать мастеру-арабу, но поскольку познания его во французском были «по нулям», а в английском чуть более, деловой разговор походил на диалог двух глухонемых. Иваныч, старый каботажник, получил визу на загранплавание незадолго перед рейсом. Поскольку английский язык в Охотском море был ему без надобности, он благополучно его забыл (практики-то не было) и теперь ему приходилось туго. Переводчик фирмы и знающие язык штурманы был задействованы в переговорах, проходивших в капитанской каюте, я же изучал только немецкий, и вряд ли мог Иванычу помочь.
Но старый морячина не растерялся. Поскольку речь шла о том, чтО на палубе надо срезать, а чтО оставить, Иваныч, тыча пальцем в предмет говорил либо «это – йес», либо « а это- на х…». Араб, делая пометки мелом, послушно за ним повторял - «Уи, мсье, это на х…» и записывал в книжку.
Языковый барьер был блестяще преодолен. А мастер, поясняя на следующий день рабочим, что надо срезать с неподражаемым марсельским акцентом повторял понравившееся выражение.