Глава 1.
От Женьки Карасева ушла жена Лариса. Ушла не одна – забрала с собой четырехлетнюю дочь Аллочку. Когда он однажды вернулся с работы домой, на кухонном столе нашел только короткую записку: «Больше с тобой жить не хочу. Ушла на квартиру к Зинке Кузнецовой. Остальные вещи заберу позже. Лариса». Нельзя сказать, что для Женьки уход жены был большой неожиданностью. Он даже предполагал, что нечто подобное должно было случиться в их семейной жизни, которая к этому времени дала большую трещину. Во многом он сам был виноват. Поступив после института на одно из предприятий районного агропромышленного комплекса заместителем по общим вопросам, он невольно стал соучастником неблаговидных поступков своего начальника – Михал Михалыча, который, не смотря на свой солидный возраст, был не только страстным ценителем женского пола, но и завзятым выпивохой. Михалыч, как его по простому называли в конторе, имел дурную привычку заглядывать на дно стакана в рабочее время. А хлебнув горячительного, начинал приставать к молоденьким сотрудницам бухгалтерии, грубо пытаясь залезть к ним под по юбки. Бухгалтерши от такой бесцеремонности дико визжали, слабо сопротивляясь начальнику, а Михалыч, видно получая от этого удовольствие, хохотал и улюлюкал, пуская пьяные слюни на свой новый галстук. Этим, как правило, все и ограничивалось. Но иногда Михалычу становилось невыносимо скучно. Пить и развлекаться в одиночку не хотелось, и тогда в свои собутыльники он приглашал Женьку. По молодости лет, а в основном из-за мягкости своего характера, Женька не мог отказать начальству в компании и так понемногу, незаметно для себя, пристрастился к выпивке. Сначала он возвращался с работы навеселе, тщательно скрывая свое состояние от окружающих. И какое-то время это ему удавалось. Но затем Женька, что называется, «оборзел» и стал все чаще задерживаться на работе, появляясь дома изрядно подвыпивши. В нетрезвом виде он нес всякую чушь, ругался матом, оскорблял и унижал Ларису. Поэтому дома вскоре начались скандалы. Да и как им было не начаться? Лариска от не заслуженной обиды плакала, и запиралась в детской, подолгу не разговаривая с мужем. А когда, протрезвев, Женька пытался просить прощения, обещала, что подаст на развод и уедет с дочерью к своим родителям в Узбекистан. Но потом как-то вдруг внезапно притихла и перестала обращать внимание на безобразное поведение мужа. Вскоре совершенно неожиданно для Женьки Лариса устроилась на работу и тоже стала задерживаться допоздна, объясняя это причинами производственной необходимости. Женька не очень в это верил, но пить на какое-то время перестал. Почти сразу в их доме начали появляться какие-то подозрительные люди – Лариса называла их своими друзьями по работе. Так однажды появилась Ирина – зеленоглазая разведенка, которая проживала вместе со своим малолетним сыном в соседнем общежитии. Будучи одинокой, она зачастила к ним в гости, и нередко засиживалась до позднего вечера. Тогда Женьке приходилось ее провожать. Но это было ему не в тягость, тем более, что Ирина Женьке понравилась с первого взгляда. Особенно ее аппетитная попка, глядя на которую он только что не пускал слюни, как его начальник Михал Михалыч. Как то в один из таких вечеров, провожая Ирину до калитки, Женька напросился к ней в гости. С тех пор все и началось, и понеслось, и завертелось. Кончилось тем, что Лариска застала обоих в бане за очень интересным занятием. Женька ожидал грандиозного скандала, но вместо этого Лариса его только спросила:
- Как теперь жить будем, Женя? Втроем? Или как-то иначе?
- Как жили до сих пор, так и жить будем, - неуверенно ответил он.
- Ошибаешься, мой милый. Как прежде уже не получится. У тебя теперь две жены – чур, я старшая! Давай зови младшую, пусть помогает тебе по хозяйству!
Женька смущенно промолчал, но и не повинился перед женой, хотя сознавал, что это необходимо было сделать в первую очередь. Он прекрасно понимал, что Людмила на счет второй жены не шутит, и что их супружеские отношения с этого дня будут находиться под большим вопросом. И в своих предположениях он не ошибся. В ту же ночь и во все последующие, ему пришлось спать в другой комнате. Днем Лариса вела себя, как обычно,- была даже внимательной к мужу,кормила его обедом и ужином, но ночью не подпускала его к себе на пушечный выстрел. Вот так и жили, и, может быть, со временем все и наладилось бы в их жизни, если бы не его величество случай.
Дело было на выборах. Женьку избрали председателем участковой избирательной комиссии, которая обосновалась на первом этаже предприятия. В день выборов они вместе с Ларисой пошли на избирательный участок. Женька остался на первом этаже, а Лариса поднялась на второй, где была организована выездная торговля всяким дефицитным товаром. Примерно через полчаса Женька пошел за женой. Но Ларисы у прилавков уже не было. «Может домой свалила?» - подумал он и решил заглянуть в кабинет своего начальника, Михал Михалыча.
Отворив дверь, он увидел совершенно невероятную сцену: Лариса в самой бесстыдной позе сидела на коленях начальника, с фужером шампанского и громко смеясь, гладила свободной рукой Михалыча по блестящей лысине. На столе стояли пустые бутылки из под коньяка и начатая бутылка шампанского. От неожиданности Женька оторопел, и не нашел в этой ситуации ничего лучшего, как тупо, по-советски спросить:
- А что это вы тут делаете? А?!!!
Начальник в «сиську» пьяный еле ворочал языком, и поэтому ничего вразумительного ответить не мог. А Лариса, увидев побледневшего от злости Женьку, мгновенно спорхнула с колен Михалыча и пулей вылетела из кабинета, не сделав даже попытки оправдаться перед мужем за свое поведение.
Вечером Женька потребовал у жены объяснений. Но Лариса, не ведая за собой никакого греха, решила отмолчаться, но этим только вывела из себя мужа и в результате получила таких «звездюлей», что один глаз у нее оказался полностью заплывшим. Поэтому на следующий день она вынуждена была взять отпуск без содержания, чтобы не показываться в таком виде на работу. Всю неделю, пока она находилась дома, Женька с Ларисой не разговаривали. Каждый занимался своими делами: Женька управлялся на небольшом подворье с домашним хозяйством – кормил двух подсвинков и кур, а Лариса хлопотала или на кухне у плиты, или уходила с дочерью к соседке Татьяне, которая жила в доме напротив. Иногда Женька ловил на себе полный злобы и ненависти взгляд жены, от которого ему становилось не по себе. Но, глядя на страшные синяки, и чудовищно заплывший глаз Ларисы он начинал невольно испытывать к ней жалость и угрызения совести за причиненные физические страдания. И вот ровно через неделю она, забрав дочь из детского сада, ушла. И, судя по всему, ушла, чтобы уже никогда не возвращаться. В серьезности намерений жены Женька почему-то не сомневался. Тон ее записки также не оставлял в этом никаких сомнений. Только вот странная штука: пока Лариса находилась рядом он не испытывал никакого неудобства от ее присутствия. А когда ушла – в доме вдруг стало как-то пусто и одиноко, словно в дремучем лесу. Кричи, не кричи «Ау!» - все равно никто не откликнется.
Так прошел месяц. Женька уже немного привык к одиночеству и начал обустраивать свой быт. Но все равно какая-то щемящая тоска наваливалась на него по вечерам, когда он возвращался домой после работы. Однажды болтаясь без всякой цели по поселку, Женька встретил на центральной площади Ларису. Она была с дочерью, которую видно только что забрала из детского сада. От неожиданности сердце у Женьки тревожно екнуло. Он сначала в нерешительности остановился, но потом пошел к ним навстречу. Едва сдерживая волнение, спросил:
- Ну и как у тебя дела?
- Нормально, - ответила Лариса, и пожала плечами. – А у тебя?
- Да, так – тоже ничего. – И, после неловкой паузы, добавил:
- Может, уже хватит дуться? Не ужели за месяц не нагулялась?
- И ты называешь это «дуться»?- с дрожью в голосе переспросила Лариса.- Нет, с меня хватит! Натерпелась уже, - и слезы стали наворачиваться на ее прекрасные голубые глаза. - Я тебя прошу об одном, – не надо этого! Понял? - Лариса утерла слезы платком.
- И еще, Женя. … Завтра, пожалуйста, будь дома.
- А это еще зачем? – поинтересовался Женька.
- Завтра машина приедет за моими вещами.
- Ну, как знаешь... Надеюсь, ты не будешь возражать против того, чтобы я хоть изредка виделся с Аллочкой?
- Нет, конечно! Она же твоя дочь! Но только давай сразу договоримся, что приходить ты будешь только по воскресеньям. В остальные дни я работаю, - жестко ответила Лариса.
На этом их первая после расставания встреча закончилось. Женька подхватил на руки дочь и стал осыпать ее поцелуями. Аллочка из-за своего малолетнего возраста не понимала, что происходит с родителями, - почему мама и папа не хотят ее забирать домой? Она крепко обвила своими маленькими ручонками Женькину шею, прижалась к его груди и Ларисе пришлось приложить немалое усилие, чтобы разорвать детские объятия. Взяв Аллочку за руку, Лариса направилась в одну сторону, а Женька побрел – в другую.
И все бы ничего, но почему-то именно после этой встречи Женька не на шутку затосковал. Одиночество для него стало совершенно невыносимым. Не помогали ни спиртное, ни друзья, ни любовницы от которых, как нарочно, не было отбоя ни днем, ни ночью. И он решил любыми способами вернуть в свой дом и жену и дочь.
Глава 2.
К колдунье Женьке предложила обратиться одна сотрудница бухгалтерии, которая годом раньше с помощью приворота вернула дочери мужа, сбежавшего к другой женщине после рождения у них второго ребенка. Эту колдунью звали Тимофеевна и жила она совершенно одна на самой окраине села в частном доме. Сотрудница договорилась с колдуньей и та согласилась принять Женьку.
Идти к колдунье предстояло одному, да еще вечером, чтобы не вызывать у соседей ненужного любопытства. Известно, что колдуны не любят огласки своей деятельности и поэтому предпочитают работать в темное время суток. Опасаясь, что в темноте ему будет трудно разыскивать дом Тимофеевны, Женька отправился по указанному сотрудницей адресу задолго до назначенного ему часа.
Жилищем колдуньи оказался небольшой почерневший от времени пятистен, отгороженный от улицы невысоким деревянным забором и укрытый густыми зарослями сирени. Окна пятистена, выходящие на улицу были плотно прикрыты ставнями, а те, что выходили во двор – были занавешены шторами. Не смотря на поздние сумерки ни в одном из окон не было видно света. Казалось, что дом не обитаем, и в нем нет ни одной живой души. Но, конечно, на самом деле, это было обманчивое впечатление. И Женьке в этом вскоре пришлось убедиться, когда через какое-то время из неприметной калитки, ведущей во двор пятистена, вынырнула фигура женщины в ватнике, закутанной в шерстяной платок. Фигура в ватнике с опаской оглянулась по сторонам и быстрыми шагами направилась прочь, стараясь держаться в тени забора. Решив, что настал его черед, Женька крадучись пробрался через ту же калитку во двор, и осторожно постучал в низенькую дверь загадочного жилища. Но никакого ответа не последовало. Он постучал еще несколько раз и опять безрезультатно. «Вот незадача!» - с досадой подумал Женька. – «Вот и приходи в гости, когда хозяев дома нет!» И когда он уже было собрался дать «задний ход», неожиданно из другой калитки, ведущей по всей вероятности в огород, появилась небольшого росточка старушонка с пустым железным ведром в руке. Она острым и одновременно недоверчивым взглядом, окинула новоявленного визитера с ног до головы и спросила, не тот ли это самый сослуживец ее знакомой, которого бросила жена и, получив на свой вопрос утвердительный ответ, пригласила Женьку пройти в дом.
Как и снаружи, внутри жилище колдуньи оказалось совершенно ничем не примечательным. Оно состояло из небольшой кухни разделенной занавеской на две части и таких же размеров комнаты, в которую вела двустворчатая дверь, бывшая наполовину открытой. Слева от входа в красном углу висел большой деревянный киот с потемневшими от времени иконами, украшенными искусственными цветами и вышитыми на украинский манер рушниками. Под киотом стояла железная кровать на панцирной сетке, напротив которой размещался круглый стол, заваленный разным хламом. В этом хламе Женька выделил только колоду засаленных карт, большое медное распятие и черную книгу в старинном кожаном переплете с позеленевшими от времени застежками. Кроме этих предметов на кухне еще помещались умывальник, деревянный сундук и два стула, на одном из которых гостю было предложено расположиться. Оштукатуренные стены кухни были сплошь увешаны отрывными календарями, поздравительными открытками, вырезками из журналов, пожелтевшими фотографиями в деревянных и в картонных рамках, пучками засушенных трав и прочей мелочью. От всего этого «убранства» веяло допотопной стариной и какой-то невообразимой убогостью. К тому же в доме не было ни радио, ни телевизора, ни холодильника, ни других ставших уже давно привычными атрибутов современной цивилизации. Поэтому на Женьку вся эта обстановка произвела самое гнетущее впечатление и он невольно засомневался в правильности своего выбора и в возможностях колдуньи.
Старуха, словно почуяв негативный настрой гостя, вовремя прервала ход его невеселых размышлений, предложив отведать чаю с малиновым вареньем. Отказываться было неудобно, и Женька, преодолевая брезгливость, с благодарностью принял из ее заскорузлых рук граненый стакан с содержимым, по цвету только отдаленно напоминавшим чай.
- Ты уж, мил человек, не обессудь, - обратилась к своему клиенту колдунья. - Сахарку-то у меня нет. Пензию нонече опять задержали. Вот что бог посылает, да добрые люди приносят, тем и перебиваюсь помаленьку… А тебя-то как звать - величать? По какой нужде зашел, сказывай, не стесняйся. – И поближе придвинула вазочку с вареньем.
Женька назвал свое имя, затем вкратце рассказал свою историю и понемногу у них с колдуньей завязалась весьма доверительная беседа. После чаепития Тмофеевна тут же на столе раскинула карты и стала объяснять их значение. Женька и сам неплохо владел старинным цыганским раскладом и неплохо знал значение карт, поэтому не мог удержаться и один раз поправил Тимофеевну, когда та, по его мнению, неверно прочитала комбинацию карт. Тимофеевна с любопытством посмотрела на Женьку, но не обиделась на замечание, но даже наоборот – похвалила новоявленного оракула. По картам выходило, что у Женьки в личной жизни все должно было сложиться хорошо.
- Вернется она к тебе, мил человек, – медленно, нараспев приговаривала старуха. - Вот, видишь даму червей? Прямо к твоему дому падает, чуть ли не при пороге твоем. Так что не кручинься, никуда она от тебя не денется, опять будете вместе жить-поживать... А вот и нечаянный интерес на ее сердце.
- Чей интерес? - оживился Женька.
- Да, твой интерес – крестового короля. Ты же у нас крестовый, аль нет?
- Да, вроде бы как крестовый, - неуверенно ответил он.
- Вот видишь, - показала старуха, - и поближе придвинула карты. - Вот ты, на самое сердце к ней падаешь. Это, значит, к постели. Вот ее интерес и желание. А вот какое-то препятствие между вами.
- Что это за препятствие такое? – поинтересовался Женька.
- Сдается мне, что у нее окромя тебя еще кто-то есть. По картам падает к ней какой-то король бубен. Но, как бы, женатый. – И, после некоторых сомнений, уже довольно уверенно добавила, - Да, точно, - женатый!
Женьку при этих словах будто кто обухом по голове ударил. Он даже слегка побледнел и ноздри у него начали непроизвольно раздуваться.
- И как давно у нее этот король бубен нарисовался? – спросил он нетерпеливо.
- Да почем я знаю, милай! Давно-ли, недавно-ли – главное, что он выпадает к ней со свиданием. А она - к нему с желанием. Вот как!
- Ну, я ей покажу – этой сучке блудливой! – неожиданно вспылил Женька, поддавшись вспышке обуявшего его необъяснимого гнева. – А этому королю точно заеду в «бубен»! Да я их… обоих просто прикончу!
- Свят, свят, свят! – мелко крестясь, змеей зашипела старуха. - Да что ты серчаешь-то так, соколик? Да рази ж можно так говорить?.. Может карты соврали, или я что-то старая напутала, а ты сразу о смертоубивстве. Грех-то ведь, какой?!
- Да нет, ты ничего не напутала, старая, - возразил Женька, - твои карты действительно правду говорят… Был у нее кавалер один, Игорем зовут. Потрахал он ее по молодости, потрахал - зимой в одном халатике в машине увозил из дома - а потом взял да и женился на другой. Одним словом - обманул. А потом на заработки на Север подался. Да там и остался. А на днях его встретил в поселке на новой машине. Хвастался, что в отпуск приехал один, без жены. Наверное, опять снюхались, сволочи. Старая любовь ,говорят, не ржавеет… Ну,да ладно, проехали. Ты уж прости, пожалуйста! Это все ревность проклятая во мне играет!
И в знак примирения тронул морщинистую руку старухи.– Ну, нашло на меня что-то! Не уже ли не понимаешь?
- Нашло, нашло, - проворчала колдунья. - Как бы не ушло… Ну, ладно, хорошо, - смягчилась она, - если уже поостыл, тогда давай будем кумекать о твоем деле.
Процесс совместного «кумеканья» затянулся до двух часов ночи. В итоге было решено, что на жену Людмилу нужно будет сделать приворот на кладбище на растущей луне, а на её ухажера сделать отворот. Колдунья пояснила, что приворот на кладбище самый сильный и действует пожизненно. На прощание заговорщики условились о времени и месте следующей встречи. Она должна была состояться ровно через неделю в полночь на пустыре у южных ворот сельского кладбища. А всю эту неделю Женька должен был усиленно поститься и читать на утренней и вечерней заре заговоры, тексты которых на клочках бумаги карандашом ему нацарапала колдунья.
Глава 3.
Неделя пролетела незаметно. Следуя наставлениям колдуньи, Женька добросовестно переписал в новый блокнот своим каллиграфическим почерком ее каракули и выучил наизусть тексты заговоров. Каждое утро на рассвете, он выходил на берег реки и исправно читал во весь голос магическую формулу, начинавшуюся словами: «Встану я на рождение, встану на крещение. Глаз мой - молния. В речке гром гремит от земли до неба, от востока до запада». И когда он произносил эти слова, ему каждый раз явственно слышалось, как за рекой что-то начинало глухо рокотать, отдаленно напоминающее раскаты грома, хотя на небе при этом не наблюдалось ни единой тучки, ни единого облачка. Его глаза при этом фиксировали нитевидные вспышки молний, которым просто не откуда было взяться. Сначала Женька пугался необычных ощущений, но потом постепенно привык. Стал действовать смелее, и даже тексты заговоров стал декламировать с выражением, представляя себя драматическим актером на сцене.
В назначенный день Женька едва дождался вечера. Ему казалось, что время остановилось. Наконец, приблизился урочный час, и он с волнением отправился к месту встречи.
Колдунья уже поджидала его в условленном месте, с суковатой палкой в руке и с небольшим узелком, переброшенном за спину. Чтобы не привлекать внимание прохожих, на кладбище решили идти напрямую через пустырь, густо заросший бурьяном и чертополохом. В этих непролазных травяных джунглях, домашним скотом были протоптаны многочисленные тропинки, по которым и днем ходить было довольно не безопасно из-за расставленных там животными «мин» органического происхождения. Но, не смотря на реальную возможность «подорваться» на этих вонючих минах, бабка смело вступила на одну из таких тропинок и проворно заковыляла вперед, опираясь на палку. Женька покорно последовал за ней, подхватив узелок с колдовскими причиндалами. Заговорщики торопились - до полуночи оставалось не так уж много времени.
Когда они миновали пустырь и увидели перед собой покосившиеся от времени кладбищенские ворота, внезапный порыв ветра поднял и закружил в воздухе огромный столб пыли, который буквально обрушился на несчастных заговорщиков, заставив их замереть на месте и закрыть лица руками. Через несколько мгновений вихрь также неожиданно прекратился и вокруг снова воцарились тишина и спокойствие.
-Ишь, ты! – выйдя из оцепенения, проворчала Тимофеевна, - встреченник балуется. Не к добру это! Ох, не к добру!
- Да, какой еще к черту, встреченник? Чего ты мелешь?– раздраженно возразил Женька, стряхивая волосы от набившейся в них пыли, - обыкновенный порыв ветра, а ты сразу и напугалась!
Но внутренний голос не соглашался с Женькой и подсказывал ему, что это был не просто порыв ветра, а нечто другое. Но тогда что? Может это происки нечистой силы, которая не желает их допускать на кладбище? Или что-то иное?
Но Тимофеевна видно не на шутку была напугана, потому что, как только пришла в себя, начала истово креститься и причитать, уговаривая Женьку немедленно вернуться.
- Видно, не ко времени мы на погост собрались. Ты посмотри-ко! Еще не пришли, а рогатые уже что вытворяют! Вот страху-то наберемся! Не приведи Господи!
- Да, ладно тебе, пугать-то… Пуганые уже, перепуганные.
- Ну, милок, смотри. Я предупредила. Как бы потом не пришлось жалеть, - проскрипела колдунья, с опаской поглядывая по сторонам.
Но Женька был непреклонен, он настаивал на завершении начатого дела и, через минуту, путники осторожно двинулись вперед, стараясь идти как можно тише и быть как можно незаметней.
Вот позади остались ворота кладбищенской ограды. За ними показались темные силуэты крестов и неясные очертания надгробий. Кромешная тьма буквально поглотила их, как только они вступили на эту таинственную территорию, принадлежащую мертвым. Гнетущая, почти осязаемая, тишина нагоняла безотчетный страх перед неизведанным, держа в напряжении все органы чувств. Женька буквально каждой клеточкой кожи ощущал неведомую опасность, грозящую им со всех сторон. Малейший шорох наводил на него леденящий ужас. Разросшиеся среди могил кусты сирени, казались непроходимыми зарослями, за которыми притаились восставшие из своих гробов зловещие мертвецы, которые только ждали удобного момента, чтобы наброситься на людей, неосмотрительно вторгшихся на их территорию. Наконец, они остановились у невысокого холмика, на котором не было ни могильного знака, ни надгробия.
– Ну, кажись, пришли, - низким шепотом сообщила Тимофеевна, и взяла у Женьки узелок. – Видишь холмик? Это могила самоубийцы.
- Откуда ты знаешь? – Так же шепотом спросил он бабку.
- Да еще в прошлом годе заприметила, - откликнулась та и начала доставать из узелка свои колдовские принадлежности. – Давай-ка лучше раздевайся. Пора приступать к обряду.
Женька разделся до плавок, встал на постеленную Тимофеевной белую тряпку с нарисованными на ней непонятными знаками – «пантаклю», как ее называла колдунья, и взял в руки свечу черного воска. Руки у него дрожали, по телу пробегал неприятный озноб, а зубы невольно начали выстукивать частую дробь. Тимофеевна зажгла спичку и поднесла ее к свече. Фитилек затеплился синеватым огоньком, осветив своим бледным сиянием морщинистое лицо Тимофеевны с крючковато-хищным носом. «Ну, просто выкопанная ведьма!» - подумал Женька, пытаясь унять озноб и отогнать комаров, которые, принялись с остервенением атаковать его обнаженное тело. А между тем, бабка поставила по периметру пантакля еще двенадцать свечей и также зажгла их. Потом подожгла пучок какой-то травы и со всех сторон окурила Женьку едким дымом.
- А, теперь читай заклинание! – повелительным тоном приказала бабка и начала кружиться вокруг Женькиной фигуры против часовой стрелки, невнятно произнося какие-то шипящие и гортанные звуки. Женька подчинился приказанию старухи и стал вполголоса читать заученную им накануне абракадабру, в которой не было ни единого нормального, понятного простому человеку слова.
- Читай громче! Громче читай! – подбадривала Женьку колдунья. – Да смотри, не сбивайся! Не то ху-у-до будет!
Наконец, Женька закончил читать и остановился. А колдунья все продолжала кружиться и приплясывать, погрузившись в глубокий транс. На ее сморщенном лице гримасы сменялись, словно карнавальные маски, - одна ужасней другой. На губах выступила пена и движения колдуньи стали напоминать конвульсии эпилептика и танец сибирского шамана одновременно. Конечно, в таком бешеном темпе, в силу своего преклонного возраста Тимофеевна долго танцевать не могла. Она очень быстро выбилась из сил и вскоре, закатив глаза, в изнеможении рухнула на землю разметав руки в разные стороны. Ее тело еще какое-то время содрогалось от конвульсий, а потом замерло. Зажженные в круге свечи тихо потрескивали, освещая своим слабым сиянием небольшое пространство вокруг поверженной колдуньи.
«Ну, вот и все. Похоже, представление окончено, - в отчаянии подумал Женька. – Как можно было «купиться» на такую дешевую хренотень!? Нужно скорей делать ноги, пока бабка не очухалась».
В это время где-то неподалеку громко хрустнула сухая ветка, заставив Женьку напрячь и без того обостренные до предела слух и зрение. Он увидел, как от ближайшей могилы плавно отделился бесформенный силуэт и, покачиваясь, стал медленно двигаться в его сторону. Почти обезумев от страха, Женька нырнул за могильный холмик и стал вглядываться в темноту, пытаясь разглядеть приближающееся существо. «Интересно кто это, – привидение или мертвец?» - спрашивал он себя, при этом его сердце колотилось так гулко, что, казалось, его стук слышен во всей округе. Через минуту напряженного ожидания, показавшегося для Женьки целой вечностью, послышались осторожные шаги и характерное сопение. И вот настал тот жуткий момент, когда в освещенном круге из непроглядного мрака появилось загадачное существо. Этим существом оказался заблудившийся на кладбище бычок черной масти, вышедший на свет, к людям. Он подошел к лежавшей неподвижно колдунье и бесцеремонно лизнул ее шершавым языком в лицо, от чего та немедленно очнулась и громко застонала.
Недавний страх сменился неожиданным весельем. Женька выбрался из своего укрытия и с руганью принялся отгонять нежданного визитера от несчастной старухи, которая безуспешно пыталась подняться на ноги.
- Он сейчас придет! Придет! Я чувствую! Он уже близко! - твердила она, все еще пребывая то ли в забытьи, то ли в беспамятстве. – Пожалуйста, Женя, не оставляй меня здесь! Если ты уйдешь, он меня погубит!
- Да он уже пришел. Вон видишь, стоит твой «черт» рогатый? – Сказал Женька, указывая на теленка, который вполне освоился в их странной компании и совсем не спешил уходить.
- Да ты приди в себя, старая, - пристыдил ее Женька. - Давай-ка, лучше поднимайся скорей. Вот та-а-ак, - и, подхватив под мышки, он мощным рывком поставил старуху на ноги. – Пойдем-ка отсюда, пока комары не съели нас заживо, а то и чертям ничего не достанется. Кстати, где они? – продолжал издеваться Женька над колдуньей. – Почему эти сволочи не появились? Испугались, что-ли? Эй, нечистые, где вы? Ау!!!
- Да уймись ты! – зашипела Тимофеевна на Женьку.
– Вот, умница! Вижу, что ожила. Ну, тогда пошли, что ли?
Женька подал старухе ее суковатую палку, по-быстрому затушил все свечки, и незадачливые заговорщики двинулись в обратный путь.
Мгла стояла такая, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Вперед приходилось продвигаться чуть ли не ощупью, полагаясь в основном на интуицию. Редкие зарницы огненными сполохами лишь на мгновение выхватывали из тьмы резкие очертания могильных надгробий и памятников, после чего тьма становилась еще гуще и непроглядней.
Всю дорогу от кладбища путники двигались молча, только Тимофеевна стала прихрамывать еще больше, - палка ей мало помогала, - и Женьке приходилось то и дело поддерживать ее под руку, чтобы она ненароком не завалилась куда-нибудь в канаву. Уже около дома колдуньи неожиданно пошел дождь. Сначала в сухую землю ударило несколько крупных капель, похожих на короткую пулеметную очередь; потом ударило еще раз, после чего разразился такой страшный ливень, который в мгновение ока промочил наших путников до нитки. В дом они вошли совершенно мокрые и усталые; с их одежды ручьями стекала вода, образуя на крашеном полу небольшие лужицы.
Поскольку время было позднее, а дождь за окном не прекращался, Тимофеевна предложила Женьке заночевать у нее в горенке. Там же на раскладном диване она постелила ему постель. Сняв с себя мокрую одежду и повесив ее на спинку стула, Женька с наслаждением забрался на высокую перину, в которой тут же буквально утонул, даже не успев, как следует, укрыться одеялом. Спустя мгновение крепкий сон навалился на него теплой волной и Женька погрузился в сладкое небытие.
Глава 4.
Проснулся он от какого-то неясного стука, похожего на звук захлопываемой входной двери. Открыв глаза, Женька увидел перед собой незнакомую обстановку, и некоторое время соображал, где находится. В его памяти одна за другой пронеслись картины вчерашнего ночного приключения на кладбище. Он вспомнил, как они с Тимофеевной попали под проливной дождь, и как он остался у нее ночевать. Женька вздохнул, поднялся с постели и стал быстро одеваться. Солнце уже поднялось довольно высоко, и за окном стояло чудесное июньское утро, обещавшее перейти в жаркий летний день. Мокрая одежда за ночь просохла, и имела вполне приличный вид. Причесавшись у трюмо, лежавшей там же расческой, на которой не было и половины зубьев, Женька, наконец, решился выйти на кухню. Осторожно приоткрыв одну половинку двустворчатой двери, он увидел, как Тимофеевна хлопочет у растопленной печи, орудуя в ней ухватом. Женька пожелал старухе доброго утра и поинтересовался где можно умыться и привести себя в порядок.
- А я вот печку растопила, - сообщила она радостно. - А то что-то сыро в доме стало. Да вот соседка свежих карасиков принесла на пироги. Может, отведаешь моей стряпни?
- А, почему бы, не отведать? – зевая и потягиваясь, согласился Женька. – С превеликим удовольствием!
Тимофеевна подала Женьке свежее вафельное полотенце, и объяснила, где во дворе находится рукомойник и остальные «удобства» ее неблагоустроенного быта. Женька сначала разыскал туалет, похожий на полуразвалившийся скворечник, но заходить во внутрь ветхого строения побрезговал, и справил нужду по-простецки - за углом. В таком же плачевном состоянии оказался и рукомойник, почерневший от ржавчины с куском грязного хозяйственного мыла на полочке. Умываться из такого прибора не то что не хотелось, но было противоестественно для Женьки, привыкшего к чистоте и комфорту. К счастью, в глубине двора под водостоком обнаружилась деревянная бочка, доверху заполненная дождевой водой и Женька с удовольствием ополоснул лицо, плечи и грудь холодной водой, а затем насухо вытерся полотенцем. Эта процедура хорошо его взбодрила и даже слегка подняла настроение.
Когда Женька вернулся в дом, в горенке уже был накрыт стол. Тимофеевна принесла из кухни большую эмалированную миску, доверху заполненную горячими шанежками. А после этого, прямо на противне, подала только что вынутые из печи рыбные пироги с подрумянившейся верхней корочкой, издававшие необыкновенно пряный аромат свежеиспеченного теста. От такого завтрака мог отказаться только или полный идиот, или дурак, соблюдающий пост или строгую диету. Женька не относил себя ни к тем и ни к другим.
- А наливочки моей домашней, не испробуешь? – вкрадчиво поинтересовалась Тимофеевна, - А то у меня есть припасенная еще с позарошлого года. На вишнях настаивала.
Сначала Женька вежливо отказался, - с утра как-то пить не хотелось.
- Дак ить, сегодня суббота, - оправдывалась бабка. - На работу-то поди идти не надо?
- Ладно, наливай, старая. Будем считать, что уговорила, - вздохнул Женька, выкладывая себе на тарелку большой кусок рыбного пирога.
Он выпил рюмку вишневой наливки и принялся с жадностью поедать все, что было ему предложено. После недельного поста, который он соблюдал по приказу колдуньи, все казалось ему обалденно вкусным: и шанежки с начинкой из моркови, и рыбные расстегаи, и хрустящие ядреные груздочки в сметане.
- Ну, какие теперь у нас планы Тимофеевна? Что делать-то будем дальше? – спросил он, немного разомлев от еды и наливки. – Как я понимаю, вчерашнее колдовство у нас, мягко говоря, не вполне удалось? Не так ли?
- Да, милок, вполне не удалось, - согласилась она, перевирая порядок слов в предложении. – Стара, видно, я стала для таких обрядов.
- И что же дальше? Уж не хочешь ли ты сказать, что умываешь руки?
- Да, что ты, что ты, милок? Ни, боже ж, мой! – оживилась она. – Раз обещала – помогу, ты в этом даже не сумлевайся. Только придется теперь что-то другое придумать.
- А, что разве у нас имеются другие варианты? - не без ехидства поинтересовался он у колдуньи.
- Как не бывать, милок! Конечно, имеются! Вариантов, как ты говоришь, много! Вот хотя бы, взять приворот на фотографию, на ногти, на волосы, на кровь, - стала загибать пальцы Тимофеевна. – Да много разных других приворотов имеется. Просто я хотела сделать самый сильный, чтобы потом кажный год его не подделывать и не подновлять.
- Хорошо, хорошо! - перебил Женька старуху. - Скажи, что тебе нужно для приворота? Кровь, волосы и ногти, я однозначно достать не смогу, потому что Лариса больше не живет в моём доме. Так что, это отпадает. А вот фотографии ее кое-какие остались. Может принести?
- Принеси одну, и хорошо бы самую последнюю, – ответила старуха. – И приметь на кладбище могилку с таким же именем покойницы, как и у твоей жены.
- Что? Опять переться на кладбище!? – переспросил он.
- Да нет, на кладбище больше ничего делать не будем. Нужно только с той могилки немножко землицы взять, вот и все, – заверила его колдунья. - Остальное я все дома улажу.
- Ну, хорошо, давай так, – согласился Женька. – Только смотри, чтобы на этот раз все было по – честному, как говорится, «тип-топ»! И чтобы приворот непременно подействовал!
- Увидишь, как подействует. Еще, может, сам будешь не рад, что подействовал, – недовольная, что сомневаются в ее силе, пробурчала колдунья.
Дальше говорить было уже не о чем. Женька выпил еще рюмку наливки, встал из-за стола, поблагодарил Тимофеевну за ночлег и угощение и отправился на улицу.
Глава 5.
Некоторое время Женька бесцельно брел по обочине дороги в направлении центра поселка, вяло соображая, куда пойти и чем занять себя в свой выходной день. А идти-то ему по большому счету было некуда. Дома его никто не ждал, - пустая квартира угнетающе действовала на нервы, вызывая безысходную тоску, от которой сразу хотелось или завыть по-звериному или повеситься. Родителей своих он тоже не хотел видеть: опять начнут жалеть его, как маленького, морализировать и в очередной раз уговаривать «взяться за ум». К друзьям? – так у них тоже свои дела, свои семьи и свои проблемы со всеми вытекающими обстоятельствами. Вот если только зайти куда-нибудь, да выпить пивка, а вечером подцепить какую-нибудь телку и провести с ней остаток ночи, предавшись сексуальным извращениям?
Пребывая в таких раздумьях, Женька незаметно оказался на центральной площади. Ноги сами собой привели его к районному дому культуры, на высоком крыльце которого он увидел своих давних приятелей по самодеятельности – саксофониста Бориса Петровича, и барабанщика Леху Стукачева. Для своих они были просто - Боба и Стук. Борису Петровичу было уже далеко за сорок, и он был полной копией американского актера Денни де-Вито, а Стук, хотя и был официально дважды женат, и у него уже был ребенок от первого брака, но похож он был не на взрослого мужика, а на великовозрастного придурка-тинейджера. Женька в свое время играл с ними в местной рок-группе на гитаре, но когда женился, ему пришлось делать выбор между семейной жизнью и самодеятельностью, поскольку Лариса сразу стала ревновать его к молоденьким солисткам группы, и, нужно сказать, не без оснований. Какое-то время он сопротивлялся, - даже возил с собой Ларису на разные рок-конкурсы, фестивали и просто сэйшены, но с рождением дочери окончательно бросил занятия музыкой, и с головой погряз в рутинных заботах о доме, о семье и хлебе насущном.
Боба и Стук были слегка навеселе. Женька поднялся на крыльцо и все трое обменялись крепкими дружескими рукопожатиями.
- Как жизнь молодая? - поинтересовался Боба.
- Да, так себе. Пока терпимо, – нехотя отозвался Женька.
- А как насчет холодненького пивка, так сказать, «для рывка»?
- Вот это, пожалуй, в тему! - ответил Женька, и поинтересовался
кто нынче будет проставляться за выпивку.
- А у нас со вчерашнего мероприятия кое-что осталось. От гостей под шумок заныкали, - доверительно сообщил Стук. – Так что проставляться не нужно. Но только, чур, никто не должен знать об этом!
- Да мне пофигу! – рассмеялся Женька. – Я что, Стук, похож на стукача? Или как?
После чего вся компания со смехом и прибаутками через полутемный вестибюль ввалилась в каменное чрево дома культуры, которое встретило их приятной прохладой. Боба через сцену провел компанию в свою грим-уборную и достал из холодильника с полдюжины запотевших бутылок с пивом, вяленую воблу и тарелку с вареными креветками. Как водится, за пивом у друзей завязался весьма доверительный разговор. Вспоминали смешные случаи из гастрольных поездок, разные курьезы, связанные с работой на ниве культпросвещения, своих бывших друзей и подруг, когда Стук неожиданно спросил Женьку:
- А правда, что от тебя Лариска ушла?
- С чего это ты взял? – вопросом на вопрос ответил Женька.
- Да так, просто видел ее вчера у Шаламовых. Она была там в гостях и не одна, а с Игорем. Я еще удивился – почему она заявилась туда с чужим мужиком?
Женька сразу помрачнел и желваки на его на скулах заходили. Он ничего не мог, да и не хотел отвечать. Для него самого это известие было большой неожиданностью. «Значит, все – таки Лариса действительно изменяет мне с этим проходимцем!» - со злостью подумал он, и ему захотелось как-то отомстить этой парочке любовников.
- Да я ее сам выгнал, сучку блудливую! – невозмутимо ответил Женька и залпом допил очередную бутылку пива.
Когда пиво уже заканчивалось, к честной компании присоединились еще две местные знаменитости, - бизнесмен Дрюня и его друг Андрей Белый. Как водится в этих случаях, приятели сбросились и послали этих двух за добавкой в магазин. Потом еще кто-то сбегал в кафе и принес водки. Водку пили уже без закуски, занюхивая каким-то сухариком и запивая все тем же пивом, отчего быстро захмелели.
Ближе к вечеру собутыльники свалили на второй этаж в кафетерий, оборудованный под видеозал, смотреть какую-то эротику, а Женька задержался в гримерке. Но едва он вышел из нее и направился вслед за приятелями, как в полутемном вестибюле ему на шею бросилась какая-то нетрезвая деваха и стала просить его провести бесплатно на дискотеку. При этом она называла Женьку Андрюшей. Женька начал было убеждать ее, что никакой он не Андрюша и видит ее впервые, и даже не знает, как ее зовут. Но его слова на незнакомку никакого воздействия не возымели. Та только сильнее прижималась к Женьке и пыталась поцеловать его. И Женька, плюнув на всякие приличия, решил действовать сообразно обстоятельствам.
- Хорошо, - пообещал он девице, - я проведу тебя на дискотеку, но при одном условии, - если ты выпьешь со мной. И, приобняв девушку за талию, повел ее назад, в гримерку. Там он налил ей полстакана водки и заставил выпить ее залпом.
- Андрюша, а почему ты со мной не хочешь выпить? – поинтересовалась нетрезвая девица.
- А я уже выпил, ты просто не заметила.
- Да, да. Я уже пьяная, Андрюша. Ты извини меня, ладно?
- Не стоит извиняться. Я все понимаю, - ответил Женька, а сам внезапно притянул девицу за шею и впился губами в ее пухлый ротик, целуя его взасос. Девица сразу как-то обмякла и он, воспользовавшись ее беспомощным состоянием, завалил ее на кушетку и начал раздевать. Она не сопротивлялась. Едва спустив ажурные трусики, Женька тут же забрался между девичьих ног, и, весь дрожа от нетерпения, стал доставать своего напрягшегося красавца, направляя его в область промежности. Мгновение спустя весь его половой орган погрузился во влажную глубину узкой пещерки. «А она ничего, - подумал Женька с удивлением, - еще не очень затасканная». Женька принялся энергично совершать короткие и сильные фрикции, пытаясь проникнуть как можно глубже в горячее лоно. Девица глубоко задышала, стала постанывать и издавать какие-то всхлипывающие звуки. Вскоре преддверие ее влагалища задергалось в частом ритме судорожных сокращений. Волна истомы пробежала по Женькиному телу. Он сделал еще несколько резких движений и почувствовал как струя горячей спермы, пульсируя, ударила во влагалище, в одно мгновение превратив его в хлюпающее болото.
Потом Женька, как и обещал, проводил девицу, минуя кассу и не очень строгих контролеров, на дискотеку.
- Что это за девчонка, которую я сейчас привел? - поинтересовался он у Стука, который по совместительству проводил в ДК дискотеки и знал почти всех местных шлюшек наперечет.
- А, эта? – рассмеялся Стук. – Так этого твоего братца подружка.
- Как ее хоть зовут - то, знаешь?
- Кажется Светка, но точно не помню. А что?
- Да, так, ничего, - отмахнулся от него Женька, - я просто так спросил. И направился на второй этаж в кафетерий, где уже новые обороты набирала сугубо мужская вечеринка.
После полуночи, когда уже закончилась дискотека, Женька решил сбегать в туалет, и в пустом вестибюле опять столкнулся с той же девицей.
- Андрюша, а ты проводишь меня домой? – спросила она обалдевшего Женьку.
- Ну, слушай, ты даешь! Я думал ты уже дома… Ну, ладно, оставайся здесь. Я сейчас вернусь, - пообещал Женька и рванул в конец коридора, где находились туалетные комнаты.
«Что же с ней делать? - думал он с раздражением. – Вот еще навязалась на мою голову! Провожай теперь, эту малолетнюю сучку!»
Решение созрело совершенно спонтанно. На обратном пути он взял девицу за руку и без лишних слов повел за собой в кафетерий.
- Мы сейчас еще немного здесь посидим, выпьем вина с ребятами, - а потом я провожу тебя домой. Ну как, договорились? – спросил он Светлану.
- Да, я согласна, - ответила та и безропотно повиновалась Женьке.
- Ну, вот и прекрасно!
Изрядно «принявшее на грудь» мужское сообщество, даже не обратило на появление в кафетерии нового персонажа. Дрюня с Белым с сосредоточенно смотрели по телику какую-то низкопробную порнушку. Стук курил сигарету, с наслаждением потягивая вино из бутылки, а Петрович откровенно кемарил, уронив голову на стол.
- Ребята, вы не против, если моя девушка немного посидит с нами? - обратился Женька к приятелям, усаживая девицу за стол. – Кстати, ее зовут Светланой.
Стук тут же разлил по стаканам вино, выражая этим свое согласие. Остальные тоже были как бы не против. И только Петровичу было все «по барабану», потому что он находился в состоянии «полного не стояния» и совершенно не реагировал на внешние раздражители. Разумеется, и на него уже никто из присутствующих не обращал внимания. Ну, перепил пожилой человек. Что тут поделаешь? С кем не бывает?
Где-то после третьего стакана, у Женьки неожиданно взыграла неугомонная мужская плоть. Он уговорил Светлану выйти из-за стола под каким-то невинным предлогом, но сам повел ее на первый этаж, в гримерку. Там он снова завалил Светлану на кушетку и стал совершать с ней половой акт. Светлана была настолько пьяна, что уже никак не реагировала на сексуальный контакт, - просто лежала бревном, закрыв глаза, с полным безразличием относясь ко всему происходящему. Женька, сделав свое дело, вернулся к столу, оставив бесчувственную девушку в полном одиночестве.
Дешевая порнуха и вино понемногу распалили компанию и довели ее членов до определенного градуса полового возбуждения. Первым подошел к Женьке бизнесмен Дрюня.
- Жень, ты как, не против, если я со Светкой попробую?
- Чего попробуешь? – не понял Женька.
- Ну, это самое… Короче, ты не будешь возражать, если я ее трахну?
- Ну, попробуй. Только смотри, если она сама согласится, понял? Силой не бери!
Следующим в гримерку отправился Белый, за ним напросился Стук. Но Стук что-то подозрительно долго не возвращался и Женька, забеспокоившись, пошел узнать, что там происходит, и невольно стал свидетелем не очень приличной сцены: Светлана лежала на полу и отбивалась от Стука, который пытался заставить девушку сделать ему минет. Женька, не долго думая, схватил приятеля за шиворот и, как щенка, выбросил его из гримерки, заперев за ним дверь. Пострадавшую от грубого обращения девушку пришлось долго успокаивать. Женька помог Светлане одеться и уложил ее на кушетку, и только после того как она уснула, он снова вернулся к своим приятелям.
Дружеское застолье завершилось только утром. В половине седьмого все как-то сразу вдруг протрезвели. И протрезвели не от того, что выпили слишком мало, а от того, что Женька поинтересовался у своих вчерашних собутыльников относительно возраста Светланы. Оказалось, что никто точно не знает, сколько ей лет.
- Мужики, если она малолетка и сообщит о сегодняшней групповухе своим родителям, а те – не дай Бог! – в милицию, мы с вами в полном составе, как говорится, «загремим под фанфары»! – бесстрастно констатировал Женька. – Вы это понимаете, или нет? С уголовным кодексом, надеюсь, знакомы? Или вам объяснить, что ждет каждого из нас, если будет доказана вина в групповом совокуплении с малолеткой?
- Ну, вот и погуляли, - обреченно вздохнул Белый, допивая вино прямо из горлышка бутылки.
- А, кстати, где она? Кто Светку в последний раз видел? – спохватился бизнесмен Дрюня.
- Вот сходите и посмотрите! – предложил Женька приятелям. – Если она еще здесь, то надо сделать все возможное и невозможное, чтобы эта сучка сегодня не появилась дома. Нужно как-то ее отвлечь, заинтересовать. Черт! - дать, наконец, денег. Я не знаю…
Дрюня и Стук не сговариваясь между собой, тут же рванули в гримерку. В кафетерии сразу повисла зловещая тишина, не предвещавшая ничего хорошего. Однако через несколько минут добровольные посланцы вернулись не одни, а в сопровождении героини прошедшей ночи, и с довольно милыми выражениями на лицах.
- Ну и какой у нас повод для веселья? – хмуро поинтересовался Женька. – Докладывайте, любители стрёмной клубнички!
- А вот Светлана домой не хочет, - объявил Дрюня. - Ей у нас очень понравилось… - и после короткой паузы добавил:
– Кстати, вчера у нее был день рожденья, Свете исполнилось семнадцать лет!
- Это правда, Света? – спросил у нее Женька, и, получив утвердительный ответ, с облегчением, произнес:
- Ну, слава Богу! Кажется, пронесло! – и уже, обращаясь к приятелям, приказным тоном потребовал:
- А ну-ка, быстро обслужите девушку! Налейте ей шампанского и дайте какую-нибудь шоколадку!... Чего стоите истуканами? Давайте поздравлять именинницу!
Глава 6.